"Путешествие на восток" - читать интересную книгу автора (Федорова Любовь)Глава 2За Нэлем приехали скоро – в самом начале первой дневной стражи. Встречал посланников из Царского Города Маленький Ли, с раннего утра ходивший со злым лицом. Первым из имперских представителей, явившихся в Большой Улей за Нэлем, был крупный остроносый пес черно-рыжей масти, короткошерстый, бесхвостый, на тонких длинных лапах. Пока люди и полулюди церемонно беседовали между собой на лестнице и внизу, пес с деловым видом проник в холл второго этажа, где Нэль ожидал своей участи, прыгнул на диван у другой стены и по-барски там разлегся. Нэля он при этом замечал не больше, чем муравья на потолке. Через некоторое время, в сопровождении Ли и Фая, на пороге холла появилась женщина. Невысокая, худощавая, с узкой талией и нежным, выразительным лицом. Рыжие волосы уложены в затейливую прическу из множества локонов и косичек, расшитое золотом платье из травянисто-зеленого шелка специально задумано и сшито именно так, чтобы подчеркнуть все те качества, которые как раз и отличают женщину от мужчины. На взгляд таю, выглядело это вопиюще неприлично, но, в то же время, не лишено было своеобразной красоты. Двигалась женщина легко и плавно, словно ткала в воздухе последовательную панораму изящных поз. Легкий цветочный запах поплыл с ее появлением по комнате. У посланницы государя не было ничего общего с крикливыми и толстыми торговками Зеленного рынка или грубыми краснолицыми прачками с Рыбных Пристаней, распухшие руки которых непрерывно полоскали и терли белье, а языки перемывали косточки мужчинам. Она словно родилась не в этом мире. Или, во всяком случае, не в этом городе. Таких райских птиц Нэль ни на своих записях, ни на улицах Столицы еще не видел. – Госпожа Шер Шерилар, старшая наставница государевых наложниц, представил гостью Фай. – Натаниэль, невеста государя Аджаннара. Нэль не поздоровался и не сделал ни одного движения навстречу. Просто молча сидел и смотрел. Взгляд госпожи Шерилар не очень нравился ему. Он был откровенно оценивающий, с небольшой насмешкой и некоторой толикой снисхождения. – Ну что ж… – произнесла сладким голоском старшая наставница государевых наложниц. – Государь велел поторопиться. Если вы не возражаете, мы прямо сейчас и начнем. Господин Дин трудился в поте лица. Среди ночи он поднял на ноги весь штат собственной канцелярии, а уж его помощники перебудили всех полицейских и министерских архивариусов в городе. Особой необходимости в этом не было, но Дин не желал упустить ни единой самой малейшей детали. К утру примерная картина происшедшего была составлена у него на столе и имела вид мозаики из десятка различных документов официального, полуофициального и совсем неофициального толка. Все оказалось просто, как дважды два. Связь между покойным министром Энигором и гадателем Даргом отыскалась самая прямая. Гадатель Дарг дважды был записан в журнале личных аудиенций кира Энигора: для какого-то безродного и нищего гадателя неслыханная честь. История хождений придворных чиновников к Даргу началась давненько, но всерьез страсти закипели после доноса, которым Дин пытался припугнуть Дарга. Как будто бы донос этот стократ придал обманщику популярности. Приобретя входы и выходы при дворе, ловкий гадатель проник к киру Энигору на прием якобы по важному государственному делу. Видимо, выдав некую информацию, он желал обезопасить себя от посягательств Тайной стражи, которыми грозил ему Дин. Аудиенция у Первого министра состоялась за два дня до встречи шарлатана с Ша, но тремя днями после визита Дина. После этого, во-первых, за Даргом немедленно была установлена слежка. Вели ее лучшие сыщики Второй префектуры, и материала они собрали предостаточно, но все сведения осели мертвым грузом в сейфах Первого министра. Возможно, кир Энигор готовил доклад государю; возможно, просто собирал компромат на всех подряд. А во-вторых, посетители хлынули к Даргу толпой и за месяц с небольшим нанесли ему столько денег, что он открыл счет в банке «Купеческий союз». В списке посетителей Дин нашел даже себя, хотя, сопровождая принца, принял все меры, чтобы остаться неузнанным. Далее – примерно в тот же период времени кира Энигора всерьез заинтересовала фигура эргра Иная. Поверх всех документов о Дарге, Первый министр хранил донесение о том, что к Даргу регулярно наведывается некий монах, которому часто доставляли голубей из монастыря Бдящих Сил в Эгироссе. А для чего возить за сорок лиг птиц, как не для регулярной переписки? Среди бумаг Энигора имелась краткая биография эргра Иная, список приближенных и доверяющих ему людей с галочками на полях. Несколько галочек пересекались со списком посетителей гадателя Дарга. Но ничего явного против Иная из всех этих меленьких зацепок Дин пока вычленить не мог. Да, некоторые люди поддерживают между собой приятельские отношения, верят гаданиям, имеют общих знакомых, дают советы друзьям – которому гадателю можно верить, а который просто бредит наяву, который священник знает свое дело, а кто из попов карьерист и хапуга – ведь у высокопоставленных особ и при дворе, и в других городах круг общения весьма ограничен. А Инай вполне мог оказаться прекрасным исповедником и духовным пастырем помимо того, что эгиросский наместник каким-то образом втравил его в заговор… Загривком Дин чувствовал за всем этим копошением некий умысел, сплетенную ловчую сеть, готовую к работе. Но по документам никаких особенных преступлений не было совершено. Кроме двух убийств. Вот монах посетил гадателя в последний раз. Вот в журнале приемной кира Энигора записан на следующее утро гадатель Дарг. Но ночью Даргу перерезают горло, а через четыре дня то же самое делают с Энигором. Причем слух о готовящемся покушении успевает распространиться по городу и достичь ушей самого министра. Потом кир Энигор на смертном одре говорит загадочную фразу. Она достигает ушей придворных и весь Царский Город некоторое время пытается ее толковать, но никто ничего не понимает, поскольку фраза неконкретна. «Берегись дурака» и «величие и справедливость» – две из шестидесяти четырех возможных комбинаций в гадательной книге Дарга. Вот, значит, какое предсказание выпало принцу, и как исполнил приказание Дина гадатель… Дин поменял местами документы на столе. В мозаике образовались пробелы. Здесь не хватало деталей. Может быть, двух-трех встреч с гадателем самого Первого министра, его доверенных людей или, в крайнем случае, нескольких их писем друг другу. То, что простой гадатель с Веселого Бережка за короткий срок приобрел среди придворных невероятное доверие и популярность – само по себе не совсем нормальное явление. Видимо, у людей имелись веские основания ему верить. Вполне возможно, что Дарг гадал под диктовку человека, который наперед знал судьбы многих, и знал их гораздо лучше, чем они изложены в небесных скрижалях. Возможно, этот человек знал также и свою судьбу. Слух о покушении мог быть не утечкой информации от злоумышленников, а… Дин перемешал бумаги еще раз. Что, если не Аксагор втравил Иная в заговор, а все наоборот? Кир Лаур, кир Наор, Харакута и капитан гвардейцев Ионкар – среди посетителей Дарга. Люди, недовольные судьбой, ищут различные пути к желаемому – будь то государственный переворот или черная магия. Та последовательность, в которой Дин подбирал себе союзников, отражалась в собранных Второй префектурой списках. Дин и сам брал в расчет тот донос на Дарга, когда просматривал кандидатуры для собственных целей. Что можно увидеть, если смотреть на собранный материал глазами Энигора? Очень выгодно использовать в своих целях гадателя, к которому ходит половина чиновников Царского Города. А если глазами Иная? Государь уже лет семь в ссоре с верховным первосвященником жреческой коллегии Белого Энлена. Но разрыва дипломатических отношений между Таргеном и Эн-Лэн-Леном нет. Белыми Землями управляют служители Единого, в империи же светские власти допускают монастырское и храмовое начальство не дальше порогов собственных приемных залов и кабинетов. А монастыри и храмы в благополучные времена стали очень богаты. Не так, как Островной Дом, но все же. Во что им вложить собранный капитал? Не родилась ли в чьей голове мысль сменить имперские порядки и установить в Таргене, допустим, теократию или некий способ управления, подобный ей? А тут еще недовольных порядками при дворе и в Столице оказывается гораздо больше, чем видно было из монастыря. Очень выгодно использовать в собственных целях гадателя, который в курсе всех придворных дел и интриг и работает в интересах высокопоставленной особы. Вот только долго ли выдержит гадатель такое двойное подданство? Рано или поздно интересы его хозяев вступят в противоречие, и маленький человек окажется между молотом и наковальней. Либо хозяева вдруг с удивлением обнаружат, что гадатель нагадал победу в поединке обоим соперникам, чего на самом деле не может быть. По-хорошему говоря, надо бы всех клиентов гадателя Дарга взять под ручки и свести в допросный подвал под Первой префектурой, чтобы рассказали, кому из них и что он обещал. Но о перемене императора тогда будет лучше и не вспоминать. Что же Дин доложит государю? Пожалуй, правду. Почти полностью. Репутацией Иная придется пожертвовать. О том, что у него своя игра, отличная от игры Дина, советник подозревал с первого взгляда на Иная. И Волку Инай тоже не понравился. А расскажет Дин о том, как манипулировал настроениями двора кир Энигор, используя гадательную книгу подставного чародея. О том, как гадатель сообщал о распоряжениях Первого министра в монастырь Бдящих Сил в Эгироссу и как у него, скорее всего, не выдержала совесть и он раскрыл Первому министру свою двойную игру. Как Энигор заподозрил в действиях монахов заговор против государя и государства и решил вывести их на чистую воду. Как хотел подстроить фальшивое покушение на себя, а потом, зная от гадателя адреса монастырских осведомителей, обвинить их и заставить признаться в других далеко идущих планах. Ведь для того, чтобы арестовать и допросить высокое монастырское начальство, повод нужен очень нешуточный. И как Дарг то ли отказался работать на монастырь, то ли по старой привычке раскрыл замыслы Энигора, и что из этого получилось. Настоящего покушения Первый министр не ждал, поэтому и ехал в тот день почти без охраны… Вот только список клиентов Дарга останется государю неизвестным. Дин открепил его от подшивки листов и из папки Второй префектуры переложил в свою. Пока полежит здесь. Если где-то есть черновики или копии – они не успеют всплыть, потому что господин Дин тоже не собирается терять времени даром. Имя Иная он вслух не назовет. Пусть поищут заказчика убийств среди трехсот монахов. До того переворота, который планирует он, остались считанные перемены страж. Два последующих часа были в жизни Нэля временем непередаваемого кошмара. Сородичи его оставили. Никто из таю за все это время даже не показался на втором этаже. Вокруг Нэля суетилось около двадцати полулюдей различного пола. Он сперва сидел, до подбородка укрытый чем-то вроде скатерти. Ему укладывали волосы, выщипывали брови, красили губы и глаза. Когда он осмелился робко попросить чаю, это привело в ужас госпожу Шерилар. «От чая портится цвет лица!» – воскликнула она, и Нэлю подали стакан противной теплой воды из минерального источника. Затем Шер повела его переодеваться. «Спокойно, деточка, я знаю, что ты не такой, как мы», – сказала она, и Нэль поначалу смирился. Пока не увидел свадебный наряд. Полупрозрачное платье из тончайшего ярко-алого шелка и золотых кружев повергло Нэля в шок. – Я на себя такое не надену, – сразу отказался он. – Надо, Нэль, надо, – возразила Шер. – Позволь портным выполнить свою работу, к вечеру платье должно быть полностью готово. – Я не выйду в этом на люди, – упрямился Нэль. – Ты ведешь себя, как деревенская девчонка, а мне сказали, что я буду иметь дело с умным человеком. Нэлю стало стыдно, и он послушался. Шер запихнула Нэля в корсет, застегнула крючки и пуговицы, одернула юбку, расправила некое подобие рукавов из прозрачного газа, вывела его обратно в холл и поставила перед зеркалом. Тут-то Нэль окончательно впал в отчаяние. Из зеркала на него смотрел какой-то человечек. Не Натаниэль Лаллем. Там отражалось что-то вовсе невозможное. В одних местах бесстыже-голое, в иных обтянутое легким шелком и кружевом так, что лучше оставалось бы голым. С нарисованным на его лице другим лицом, очень красивым, но чужим. Нэль от удивления всхлипнул и остался стоять, растерянно моргая густо накрашенными ресницами. Шер с достоинством принимала сыплющиеся со всех сторон комплименты в отношении выбранной ткани и общей удачности покроя. Кто-то уже ползал вокруг Нэля на коленках, подкалывая булавками подол и прикрепляя в разных местах золотую тесьму и какую-то блестящую мелочь. Принесли несколько пар красных бархатных башмачков и заставили Нэля примерять. Он примерил, но шага не мог сделать на каблуках, пришлось бежать за другими. Нэль был на грани истерики. Заметив это, Шер между делом ткнула его в бок и предупредила: «Не вздумай когда-нибудь реветь, государь этого В то же утро Джу вернул родительское дело в архив, даже не дочитав несколько оставшихся страниц. Кое-как собрал, запихнул обратно в переплет и поставил на полку. И жизнь потекла, будто бы ничего не случилось. Внезапно объявили о государевой свадьбе. (Джу острыми иголочками кольнула ревность, и он весь день старательно убеждал себя, что ночью просто видел сон – и не более того.) Войско Порядка и Справедливости никак не было задействовано в торжествах, потому что церемонию проводили в Эгироссе. Других происшествий было мало. В трактире на Большой Косой сутенер убил несговорчивую проститутку, но убийцу задержали сразу, и он сдался почти без сопротивления. Из Рыбного канала на участке Аглара выловили человеческую ногу. Если бы целый труп – это ни для кого не явилось бы новостью. Но на такую диковинную находку, как отдельная нога, хотели посмотреть многие. Дело это у Джу сразу отобрали и передали в особый отдел этажом выше. На учения в Курганы Джу не попал – не нашел себя в списке, вывешенном у Мараша за спиной. Значит, оставался замещать Аглара в префектуре. Это было скверно, потому что за полевую службу полагалась денежная надбавка, а Джу и так вместо половины лара платили в день три медяка. Оставшиеся пять сохранялись в казначействе, их выплатят ему только в том случае, если он успешно окончит стажерский срок и перейдет в Третью префектуру на постоянную работу. Уже вечером Джу с удивлением узнал, что он, оказывается, дежурит. Из-за нездоровья Аглара переменили расписание, и все дежурные перепутали свою очередность. Кархан не смог остаться по каким-то личным обстоятельствам, Шан только что отдежурил, у Лалада оказалось срочное поручение в Шестом округе, Урман и Ош уехали в Курганы, и с другими возможными кандидатами дела обстояли так же. Джу был самый младший, поэтому им заткнули образовавшуюся брешь. Вечером по поручению интенданта он еще заглянул в москательную лавку – купить рыбий клей для своего отдела. Потом пришел в дежурку, сел за стол, велел солдатам разбудить себя, если вдруг что-то случится, положил голову на руки и крепко заснул. Сорок таргских лиг – это немногим более шестидесяти километров. Две перепряжки лошадей. Три часа пути. Нэлю дали понюхать какой-то гадости, и он всю дорогу спал. Проснулся голодный, в другом городе. Долго вертел головой, ничего не соображая. Потом вспомнил: он остался один. Все, что дал ему с собой Фай, лежало у него на коленях: сумочка с аптечкой и маленький лазерный резак с ресурсом в полторы минуты для самозащиты и на всякий случай, для уверенности в себе. Резак был вставлен вместо одного звена в браслет. – Ну вот, – сказала Шер, увидев, что Нэль очнулся и осматривается. – Теперь мы соберемся с силами и отправимся выходить замуж, правильно? Держись, мой сладкий. Бракосочетание, конечно, момент волнительный, но если ты снова грохнешься в обморок, ты испортишь церемонию, и все надо будет начинать с начала. Попробуй выйти за государя с первого раза. Быстрее поженитесь – быстрее разведетесь. Ты меня понимаешь, малыш? В руке у нее оказался темный стеклянный пузырек, горлышко которого она прикрывала пальцем. Шер сунула склянку Нэлю в нос и на секунду отняла палец. Отвратительный запах ударил в ноздри, в голове у Нэля помутилось, и он снова все забыл. Некоторое время вспышки сознания были фрагментарны, отрывочны. Последовательности событий Нэль не мог потом восстановить, как ни старался. Например, он не заметил, когда стемнело. Совершенно не помнил, в какой момент времени и при каких обстоятельствах его представили государю. В памяти задержались некоторые детали, но далеко не все, что с ним произошло. Вот, например, широкая лестница в каком-то дворце. Расписанные фигурами, цветами и узорами стены и потолки каких-то покоев. Открытый экипаж, цветы. Улица, очень много народа. По сторонам, впереди и сзади разноцветные огни. Высоченные стены какого-то зала или храма, от тысяч свечей светло как днем, душно и трудно дышать. Кто-то рядом твердой рукой держит Нэля под локоть, государь или нет – неизвестно. Жарко. Очень жарко. Небольшая комнатка, в ней полно женщин, они толкаются, но рядом с Нэлем круг пустого пространства диаметром в два-три шага. Шер обмахивает Нэля веером и произносит: «Молодец. Потерпи, совсем чуть-чуть осталось». Причем в течение всего этого времени Нэль сознавал, что его тело куда-то идет или где-то стоит, исполняет, что ему велят, а душа в этом действе как бы не принимает участия и даже не является сторонним наблюдателем. Он, Нэль, просто кукла. Опомнился он только на свадебном пире, когда его то ли уговорили, то ли он сам случайно выпил вина. Мир как-то вдруг прояснился, зал озарился светом огней и наполнился гулом голосов, зазвучала музыка, и Нэль обнаружил себя сидящим на возвышении, у всех на виду, бок о бок с неким человеком – по-видимому, с самим государем. Человек этот держал пальцы у Нэля на пульсе. – Ой, – сказал Нэль. Недалеко от них, за столом, придворный с чашей в руке желал государю долгих лет царствования, семейного благополучия и много наследников. Все внимательно слушали его речь, поэтому на появление за столом души Нэля и на его тихое «ой» никто не обратил внимания. Кроме государя. – Как ты себя чувствуешь? – не поворачивая к Нэлю головы, спросил император. – Лучше, – слабым голосом ответил Нэль, медленно осознавая, что на нем то самое красное платье, и всем на обозрение выставлена приподнятая корсетом грудь с едва прикрытыми сосками, голые плечи и почти голые руки. Реальность снова поплыла, на этот раз от смущения и испуга. Видимо, государь почувствовал его замешательство. – Уходим? – так же тихо произнес он. – Вы спрашиваете у меня? – робко поинтересовался Нэль. – Ну, не у себя же. – Да… если можно. – Тогда бери маску. Нэль машинально снял с левого плеча золотое личико – за время небытия он странным образом успел привыкнуть, что маска должна находиться именно там. Кто-то за спиной помог ему правильно ее прикрепить, и, судорожно вцепившись в локоть государя, Нэль покинул вместе с ним пиршественный зал. Он растерялся. Он не понимал сейчас, зачем согласился на предложение Фая. Сожалел о побудившем его к этому шагу несерьезном отношении к очень серьезным вещам. Ему было одиноко, страшно и, кроме всего, ужасно неудобно и стыдно в дикарском голом платье. Ущербным получеловеком он теперь чувствовал себя. Он был не такой, как все. Образ жизни таю, Верхних и Нижних, веками сводился к тому, чтобы ничем не выделяться. Таю одинаково одевались, одинаково стригли волосы, никогда не подчеркивали собственную индивидуальность, одинаково вели себя, и во всем остальном были равны. А здесь все общество оказалось построено на разнице между индивидуумами. Разница подчеркивалась, искусственно углублялась, делалась яркой и, в их понимании, привлекательной. Они так жили. Одни – аристократы, другие – крестьяне; одни – военные, другие – ученые; одни – мужчины, другие – женщины. А Нэль не знал, кто он среди этих Ноги сами несли его вслед за государем, в глазах стоял туман. Куда они идут, Нэль спросить боялся. Он не сразу сообразил, что на свадьбе за праздничным столом по порядку следует спальня. А когда сообразил – споткнулся о собственный подол и упал бы, если б его не поймали под руки. Дин снял с игральной доски предыдущую расстановку «войско» и составил игру «город». Ситуация в Столице пока складывалась по его плану. За порядок во время переворота ответственен был Харакута. Подчиненной ему внешней линии городской стражи предписывалось перекрыть въезды и выезды из города, предотвратив тем самым утечку информации. Из шести городских префектур Вторая, Третья и Четвертая были полностью в руках заговорщиков. Портовая не представляла опасности из-за политической нерешительности руководства. Трусы там подобрались один к одному, словно нарочно. Раздумывая о Порте, Дин посчитал так: сначала там подождут и не присоединятся, а потом решат, что куда идут все, туда и Порт Тарген. Шестая матолошская префектура была самой малочисленной и почти провинциальной; район Матолош всего год назад стал считаться пригородом, а фактически как был, так и остался деревней. Опасность для заговорщиков представляла только префектура Первого округа – Речных островов, самого центра Столицы. На нее всегда делали ставку в политических расчетах, ей доверяли часть дел Царского Города, и в целом она являлась любимейшей префектурой государя и всех столичных властей. Была на голову выше и на шаг впереди от других, словно гвардия среди прочих войск. Оставалось надеяться, что, в случае серьезного конфликта, одна Первая против трех, четырех, а то даже и пяти других префектур долго не продержится. Помочь должно было то, что часть столичного войска Порядка и Справедливости, курсанты Военной академии и лицеисты из «Каменных Пристаней» уже отправились в Курганы, где в первом месяце лета всегда проходят ежегодные учения, а гвардия частично переведена в Эгироссу на летние квартиры. Волк держал обещание и присылал людей. От его имени приезжали многие: родовитые северяне, тарги из приморских городов, военные слуги вассалов, солдаты расформированных армий, сыновья родственников и друзей. По пять, десять, двадцать человек, незаметно, но постоянно и в течение уже нескольких декад. Ко дню свадьбы в Столице собрались нешуточные силы. Впрочем, настоящую войну Дин не планировал. Даже ходжерцы должны были смириться с переменой императора. Ша – внук их Патриарха, куда от этого денешься? Что же касается большинства столичных чиновников, то для них что император Аджаннар, что император Шаджаннар – все было едино. Нынешний государь не ценил льстецов и угодников; от всех он требовал лишь добросовестной работы, тщательного исполнения возложенных на человека обязанностей, а с любовью и преданностью – это уж как чиновник сам решит. За эту ниточку мало кто был привязан. И слава Богу. Еще одно маленькое преимущество на стороне заговорщиков. Точно так же дела обстояли с Тайной Стражей. При некотором количестве людей, истинно радеющих о своей работе, бульшую часть ее все же составляли исполнители. А исполнителю, даже сверхдобросовестному, все равно, кто отдает распоряжения. Были бы приказы выполнимы, и этого довольно. Начальник Тайной стражи – Домовой – опасности также не представлял. Он состарился на своем посту, в последнее время много болел, вопреки увещеваниям докторов немало пил, понемногу отходил от дел и терял бразды правления. Держали на прежнем месте его из уважения и в благодарность за прежние заслуги, старались лишний раз не беспокоить и не обременять. Поэтому сейчас Тайная Стража была не так сильна, как, например, года четыре назад. Доклад о возможной причине смерти кира Энигора и все документы, подтверждающие версию Дина, государь проглотил, не поперхнувшись. Дин сообщил от себя, что информация от Первого министра, по всей видимости, текла через монастырь куда-то на Белый Север, и дело сразу отправилось в Тайную Стражу, в отдел контрразведки. Но следующий шаг государя для Дина оказался неожиданным. Во-первых, государь назначил день свадьбы: прямо сегодня. Само по себе это было неплохо, поскольку долгие проводы – лишние слезы, да и сохранять в секрете приготовления к перевороту с каждым днем становилось все сложнее и сложнее. Зато два других обстоятельства всерьез насторожили Дина. На горизонте замаячила реальная опасность. Место свадебной церемонии – обитель Бдящих Сил в Эгироссе. Проводящий церемонию священник – настоятель обители эргр Инай. В планах Дина это оказалось лишним. Так можно было потерять преимущество внезапности, на котором строился весь грядущий переворот. Если из-за доклада о монастыре эргра Иная прижмут к ногтю, если Инай трус, то посвящение его в детали заговора может дать плачевный результат. Дин терпеть не мог брать в свои расчеты чью-то дурость и самовластие. Тем не менее, ему пришлось делать упреждение: писать киру Аксагору в Эгироссу письмо о том, что, если у эргра Иная до государевой свадьбы или сразу после нее возникнут сложности в отношениях с государем, то пусть он не волнуется и не вздумает говорить чего-либо себе же во вред. В Столице все утрясется в самое ближайшее время. Если же кир Аксагор в твердости характера эргра Иная не уверен – меры лучше принять заранее. Тут приходилось полагаться на обстоятельный подход государя Аджаннара к любым вопросам государственной важности. Император никогда не спешил принять решение, не изучив досконально все детали и подробности. Никаких арестов и допросов без абсолютных доказательств вины Иная в чем бы то ни было – не произойдет. Посмотреть ему в глаза государь, может быть, захочет. Но это пробный камень. А на дальнейшее у Тайной Стражи просто не окажется времени. Сразу после церемонии государь должен был сесть на корабль и в первую ночную стражу вернуться в Столицу, чтобы наутро принять поздравления от народа. На следующий день после свадьбы ворота Царского Города положено держать для всех желающих открытыми, а государю с новой государыней выйти на балкон и приветствовать собравшуюся толпу. Дин хорошо знал государевы привычки. Если церемония расписана шаг за шагом – план будет исполнен пунктуальнейшим образом. Но и здесь существовал один-единственный рискованный момент: если государя в Эгироссе задержит что-либо непредвиденное – например, Инай, – корабль придет в Столицу не ночью, а утром. Тогда на исчезновение государя останется очень немного времени. В родовую спальню к молодой жене он просто войдет и выйдет, чтобы соблюсти ритуал. Надо будет серьезно постараться, чтобы успеть его схватить и спрятать. Дин надеялся на лучшее. В Царском Городе все было готово. Карту тайных переходов, все ключи и коды к дверцам с шифрами и секретами, помещение в подземелье под дворцом и специально подобранную охрану Лаур и Ионкар постоянно держали под рукой. Ветер от Эгироссы с самого захода солнца до полуночи дует попутный. Парусник «Ивис», облюбованный государем в качестве плавучей резиденции, может идти и на веслах, а Ша дано твердое указание вернуться в Столицу вместе с отцом во что бы то ни стало, и распорядился на этот счет не кто-нибудь, а сам государь. На всякий случай днем Дин должен был встретиться с Волком, чтобы проработать запасной вариант развития событий, если с Царским Городом что-то не сложится. Что же касается Ша, то посвятить его в свои планы Дин собирался в самый последний момент, когда отказаться у принца уже не будет возможности. На сам корабль и в каюту государь внес Нэля на руках. Посадил на большую кровать в подушки, снял маску и слегка встряхнул его за плечи. Шер и ее собака все время путались рядом. Шер – с веером, с полотенцем, со стаканом воды. Пес – просто так. – Лучше положи, – посоветовала Шер государю. – Сейчас я ее раздену, и пусть спит. Нэль не стал дожидаться, пока его положат, повалился на бок. Глаза закрылись сами собой. – Ну вот, – сказала Шер, обращаясь к Нэлю. – С чего ты вдруг раскисла? Ты же хорошо держалась. Нэль подумал секунд десять и ответил: – Не зови меня на «-ла». – Командует, – хмыкнул государь. – Ты, Шер, слушайся, а мне нужно идти. – Раз командует, значит, дела не так уж плохи, – заключила Шер. – Ну-ка, деточка… Нэль почувствовал, что вместе с туфлями с него потащили юбку. Он приоткрыл один глаз и увидел, что государь вышел. Нэль был настолько не в себе, что даже не разглядел лица императора, когда тот находился рядом без маски. – Он вернется? – пробубнил в подушку Нэль. – За себя не беспокойся, – отвечала Шер. – Никто тебя не тронет. – Где мои вещи? – Вот. Пришлось открыть второй глаз и оторваться от подушек, чтоб увидеть это «вот». Браслет с резаком Нэль взял и нацепил на руку. Потерять его он боялся гораздо больше, чем аптечку. Шер обошла кровать, села у него за спиной и взялась за крючки и завязки. – Чем вы меня напоили? – спросил Нэль. – Вином. – От вина так не бывает. – От вина бывает еще и не так. Но если ты спрашиваешь про пьяный гриб, то он здесь, в пузыречке. Его придумали нюхать монахи. Кому ночную службу в монастыре выстоять трудно – пользуются. – А что потом? – Потом пьешь понемножку вино, чтобы в обморок не падать. – Я не про гриб. – А я про гриб. – Я хотел спросить, что будет дальше? – Дальше я хотела бы тебя умыть, если ты не против. – Я сам. – Ну, попробуй. Героическим усилием Нэль сел на постели. Платье с него Шер стащила, он остался в чулках и тонкой рубашке. – Вон туда, – из-за его спины показала пальчиком Шер. – Отодвигай стену вправо, и найдешь все, что тебе может понадобиться. За скользящей на роликах дверью находился вполне цивилизованный санузел. Какие-то крылатые жучки в прозрачных колбах по сторонам зеркала давали бледный голубоватый свет. Увидев свое лицо при таком освещении, Нэль ужаснулся. Щеки осунулись, губы обкусаны, краска черными кругами расплылась вокруг глаз. Золотая пудра, которой его обсыпали с ног до головы на церемонии бракосочетания, блестит на носу, а волосы, намазанные чем-то для сохранения завивки, склеились и стали на ощупь вроде снятой рубанком деревянной стружки. Нэль открыл кран над раковиной и сунул голову под струю теплой воды. Жить сразу стало легче. «Чего я испугался? – уговаривал он себя. – Чего раскис, на самом деле? Мне нечего бояться. Мне обещали безопасность. Если они не станут выполнять своих обещаний, я начну сопротивляться, вот и все». О том, что решить всегда проще, чем сделать, он сейчас не вспоминал. Когда он вышел из туалетной комнаты, Шер в каюте не оказалось. На небольшом низком столике был накрыт ужин. Пес сидел рядом, пристально смотрел на прикрытые крышками блюда, и время от времени облизывался и выразительно вздыхал. Слегка пошатываясь, Нэль добрался до кровати, упал на перину. Таю его бросили, полулюди его, похоже, тоже бросили. Осталась собака, которой нужен не Нэль, а его ужин. Закономерное положение всякого предателя, о чем горевать. Не надо было любить Верхнего, не надо было родиться Нижним. – Можешь съесть, – разрешил он собаке. – Я не хочу. Звякнув, покатилась по полу золотая крышка. Нэль протянул руку к кувшинчику с вином. Свадьба, говорите? Ну, пусть будет свадьба. Основная проблема, связанная с гибелью предыдущей экспедиции таю на Та Билане, заключалась в том, что произошло это событие довольно давно. Приполярные области на предмет обнаружения останков исследовались новой экспедицией в последнюю очередь – не туда «Летучий Змей» должен был падать. Однако после обработки данных по сканированию поверхности планеты получилось два возможных места кораблекрушения. Оба по другую сторону океана. Одно вовсе за чертой полярного круга, другое на полтысячи километров южнее. Возможно, «Летучий Змей» развалился во время падения на несколько частей. В любом случае, надеждам на быстрое получение какой-либо информации от него не суждено было исполниться немедленно. Подготовка экспедиции предполагала извлечение останков корабля из-под воды или из джунглей. Но «Летучего Змея» следовало вырубать изо льда на другой стороне планеты. Без серьезной материальной и энергетической базы, так и не прибывшей на Та Билан, нечего было и думать о расшифровках «черного ящика» или остатках бортжурналов. Четыреста человек с «Летучего Змея» погибли зря. Их путешествие не принесло никому никакой пользы. Они успели передать на Тай сообщение о нападении – и больше ничего. Фай много думал о странностях истории Бенеруфа и Та Билана. Поначалу он решил, что этот мир – одна из выживших в войне планет Колонистов. Его прежние предположения не подтвердились. Не сходились даты и результаты анализов. Цивилизация полулюдей, населявших вторую планету, была определенно старше мира Тай не на тысячу-другую, а на все десять или двадцать тысяч лет. Если бы гипотеза о раннем колониальном мире подтвердилась, все выглядело бы логично. Мир Тай заселялся искусственно. Идея создания полноценного человека и сами таю родились в межзвездных лабораториях Корпорации научно-технического развития. Даже известно, за какую цену продала Корпорация первых настоящих таю вместе с секретом их воспроизводства поселенцам мира Тай. То, что таю и их создатели генетически вполне совместимы и, по сути, представляют собой единую, разделенную на три пола расу – вполне понятно. Первоначальная генетическая база у них одна и та же. Но откуда в неразвитом с технической точки зрения мире тот же самый генетический материал? Кто здесь живет? Как, откуда и когда они здесь появились? Если даже Та Билан подвергался когда-либо терраформированию – ни следа, ни памяти от прямого воздействия не осталось, только косвенные улики. Есть собаки, кошки, свиньи, крысы, тараканы – как на Тай. В саду цветут знакомые жимолость, сирень и жасмин. А еще кошачья лапка, винная ягода, саврская лоза и колючник – их на Тай не было и нету. И это здесь, в Таргене. А на далеком Белом Севере, в Известковых Пустотах под землей живут драконы и пещерные львы, ничего общего не имеющие ни с рептилиями, ни с семейством кошачьих. Пчелы там черные в белую крапинку, у них серебристые тонкие крылья и есть глаза на сочленениях лапок. А муравьи размером с палец и собираются на зиму в ком величиной с дом… С Бенеруфом все нормально: есть установки для создания атмосферы. Давно, до войны Корпорации с Торгово-промышленным союзом кто-то сам делал для себя третью планету или заказал ее Корпорации. А на Та Билане в то же время вовсю процветала независимая, хотя и примитивная цивилизация. Может быть, здесь находилось что-то вроде вивария, лабораторного садка, источника чистого сырья? Не отсюда ли шла подпитка свежим генетическим материалом для той же Корпорации? Или, может, та-биланцы существовали до Корпорации, до Торгового Союза, до Колонистов, до таю и продолжают жить сами по себе так же самостоятельно и на той же ступени технического развития? Ни о чем подобном Фаю не было известно. В информационных хранилищах Тай имелись сведения о других населенных мирах. Из тех времен происходили сами термины: «Колонисты», «терраформирование», «Торгово-промышленный союз». Но те миры погибли один за другим. Некоторые сами – они не могли существовать в отрыве от космического сообщества. Другие, более жизнеспособные, методично уничтожила Корпорация. Уничтожила абсолютно, превратив в пояса астероидов, туманности и излучение. Из всех колониальных миров единственный Тай получил шанс восстать из пепла – шанс минимальный, почти неосуществимый. Только потому, что Тай, по большому счету, был детищем самой Корпорации, а не Колониального управления. А почему в войне выжил мир Та Билан? Потому что не знал о ней и не мог принять участие? Или по какой-то другой причине?.. Ответов на эти вопросы информатории Тай не хранили. О Та Билане вообще не нашлось никаких сведений. О Бенеруфе сведения были: третья планета принадлежала Колониальному управлению, она стояла в очереди на терраформирование и колонизацию. А вторая планета стала открытием «Летучего Змея». И его могилой. |
||
|