"Русская армия в Семилетней войне. Пехота" - читать интересную книгу автора (Констам А.)

ФОРМА ОДЕЖДЫ

Основная масса ткани для пошива униформ производилась на российских мануфактурах, хотя заметное количество и поставлялось из Австрии и Голландии. Если не считать материала, шедшего на мундиры офицеров и гвардейцев, ткань была очень грубой, а ее качество, как правило, невысоким. До 1731 г. стоимость одежды вычиталась из солдатского жалования. Основные требования к форменной одежде распространялись и на офицеров, но офицеры старших рангов обычно сильно варьировали покрой своей униформы. Форменный мундир (кафтан) был длиною до колен и имел покрой, схожий с прусским. Кафтан шился из форменного темно-зеленого сукна, а его широкий воротник и отвернутые отлетные обшлага были одного цвета с красной подкладкой. Кафтаны офицеров и унтер-офицеров имели по два кармана, каждый застегивался на три медных пуговицы. Кафтан имел один ряд из девяти пуговиц, еще по три фиксировали каждый из обшлагов. На поясе сзади пришивались две декоративных пуговицы, а потайными пуговицами фиксировались отвороты фалд. Лейб-кампании полагались зеленые отвороты фалд и отделка, эполеты из золотой проволоки, а также золотые галуны по вороту, обшлагам и переднему краю кафтана. Все петли усиливались красной нитяной обшивкой.

Сражение русской армии с турками, середина XVIII в. В битвах Семилетней войны командование сводилось преимущественно к личному примеру и действиям по интуиции, чем к спокойной передаче приказов, показанной на этой гравюре того времени. Обратите внимание, что командующий одет в кафтан безо всяких украшений, в отличие от его подчиненных. (Из коллекции Алексея Петрова)

Мундиры полковых музыкантов (флейтщиков, барабанщиков и гобоистов) имели тот же покрой, но снабжались «крыльцами» на плечах и галунами по швам, переду, плечам и обшлагам. Расположение и рисунок галунов определял полковой командир.

Под кафтан надевали камзол с рукавами. Покрой камзола был почти таким же, как у кафтана, но его шили более узким и коротким, без ворота, карманы без отворотных обшлагов. Камзол, сшитый из красной ткани, застегивался спереди на девять пуговиц. Каждый из двух боковых карманов кафтана застегивался на три медных пуговицы. Кафтаны Лейб-кампании обшивались золотым галуном по борту, низу и краям карманных клапанов. Так же украшались кафтаны офицеров и гвардейцев. Красные панталоны длиною чуть ниже колен удерживались передним клапаном на пуговицах; каждая штанина внизу застегивалась на две пуговицы. Панталоны Лейб-кампании по боковым швам обшивались золотыми галунами. Белые шерстяные чулки летом прикрывали белыми гамашами («штиблетами») длиной до нижней трети бедра. Черные зимние гамаши были чуть короче. И летние, и зимние штиблеты застегивались на девять пуговиц — из желтого металла зимой, обтянутыми белой тканью летом. В память об участии в сражении при Кунерсдорфе (1759) Апшеронскому полку были даны красные гамаши, поскольку полк сражался «стоя по колено в крови». Тупоносые сапоги с медными пряжками обычно закрывались штиблетами, которые удерживались снизу пропущенной перед каблуком кожаной штрипкой.

Сражение при Кунерсдорфе 12 августа 1759 г. Русская армия, занявшая оборонительные позиции на господствующих высотах, противостоит прусским атакам, особенно сильным на левом фланге (в районе холма Мюльберг). Здесь были отражены три последовательные атаки с фронта, фланга и тыла. Атака русской кавалерии перед деревней Кунерсдорф (в центре плана) прорвала строй прусской армии, что и обеспечило победу в этом тяжелом сражении. (Из коллекции Дейва Района, Партизан-пресс)

Вокруг шеи повязывали черный льняной галстук — он завязывался сзади шнурком; галстук прикрывал большую часть видной в вырезе камзола белой холстяной или полотняной рубахи. Рукава рубахи должны были на два пальца выступать из рукавов мундира. Гвардейцам и Лейб-кампании полагались белые галстуки; рукава офицерских рубашек часто отделывались кружевами. Офицеры носили также перчатки желтой кожи; некоторые иллюстрации показывают офицеров в перчатках, украшенных кружевами.

Знаки офицерского достоинства включали позолоченный шейный знак-горжет и шарф. Обер-офицерам (званием ниже майора) полагались шарфы с черными и желтыми горизонтальными полосами и желтыми кистями. У штаб-офицеров вместо желтого шелка был золотой. Шарфы офицеров Лейб-кампании были полностью золотыми. Возможно, что офицеры полков в походе шарфов не носили.

Головным убором всей пехоты, за исключением гренадер, была шляпа-треуголка из грубого фетра. По наружному краю отогнутых полей нашивалась белая шерстяная тесьма шириной в два пальца. Белая льняная кокарда в виде банта прицеплялась медной пуговицей к левому отвороту шляпы — она должна была находиться над левым глазом. Гвардейцы носили треуголки прежнего образца (до 1756 г.), с двумя белыми кисточками, которые пришивались изнутри к боковым углам шляпы так, чтобы концы кисточек свисали наружу. Офицерские треуголки были той же модели, но вместо белой тесьмы обшивались золотым галуном. Старшие офицеры при параде могли выкладывать изнутри края поля шляп страусовыми перьями.

Гренадерам полагались гренадерские шапки, не похожие на митры гренадер европейских армий. Русские гренадерки изготовлялись из черной кожи и снабжались длинным задним козырем, защищавшим шею. По околышу шел медный или латунный ободок, от которого к донцу шапки поднимались такие же металлические усиливающие полосы. Сзади ободок расширялся, образуя массивную бляху. Спереди к шапке крепилась высокая налобная пластина из меди или латуни, которую венчала белая кисть из шерстяных нитей. Пластина, поднимавшаяся значительно выше тульи шапки, богато украшалась, Основное место на ней занимал полковой герб, окруженный «арматурой» — изображениями знамен и оружия. В нижней части пластины справа и слева имелись штампованные изображения пылающих гренад («шлагов»), а над гербом полка размещался выкрашенный черной краской государственный герб — двуглавый орел. Гренадерам гренадерских полков вместо полковых гербов на шапках полагались двуглавые орлы меньшего размера, неокрашенные: таким образом, на их митрах было по два орла. Офицерам вместо полковых гербов на митрах были положены императорские вензеля.

Гренадерские шапки гвардии не имели металлических усиливающих полос между околышем и донцем и отличались несколько меньшими размерами налобной пластины, несшей неокрашенное изображение двуглавого орла. Задние бляхи гвардейских гренадерок были больше армейских, в них мог вставляться плюмаж из красных страусовых перьев. Офицерам полагались белые плюмажи, а унтер-офицерам — красные, окаймленные белым.

Петр Иванович Шувалов (1710–1762), Проведенная им реорганизация администрации русской армии и ее артиллерии оказалась крайне полезной для исхода Семилетней войны. Шувалов отвечал также за организацию Обсервационного корпуса. (Из коллекции Алексея Петрова)

Митры Лейб-кампании были такого же образца, но обтягивались красной тканью; нижним чинам Лейб-кампании полагались красно-белые плюмажи.

В комплект униформы входили васильково-синие плащи-епанчи из шерстяной ткани, длиной чуть ниже колен. Епанча не имела рукавов, но снабжалась большой пелериной. В 1761 г. епанчу стали снабжать воротником, который пристегивался к пелерине двумя большими пуговицами. Потайная пуговица фиксировала плащ на шее солдата. Гвардейцам полагались темно-зеленые епанчи с красной подкладкой.

Генерал-фельдмаршал Степан Федорович Апраксин (1702–1758) командовал русской армией в первой кампании Семилетней войны, Апраксин был в первую очередь политиком, а не военным, как командующий он был весьма бледной фигурой и после сражения при Гросс-Егерсдорфе его отозвали в Москву.

При летних кампаниях в центральной Европе солдаты часто оставляли кафтаны и епанчи в полковом обозе и оставались одетыми только в камзолы. Во время сражения при Кунерсдорфе гренадерские митры были прикрыты темно-зелеными чехлами, а офицеры сняли свои поясные шарфы; вероятно, так поступали и в других случаях.

Всем мушкетерам, гренадерам и гвардейцам полагалась черная кожаная патронная сума. Нижние чины армейской пехоты носили сумы, украшенные большой медной бляхой в виде полкового герба в центре крышки и медными накладками по углам. В суму вставлялся деревянный брус с 18 просверленными отверстиями для патронов. В 1761 г. была принята более практичная модификация, в которой деревянный брусок заменили кожаными перегородками — такая сума вмещала 40 патронов. По сторонам патронной сумы имелось две кожаных петли, при помощи которых она фиксировалась к перевязи шириной 10 см, изготовленной из красной кожи. Для подгонки по росту перевязь имела медную пряжку, которую полагалось располагать на спине, ниже левого плеча. Стальная пуговица, пришитая к перевязи, удерживала ее от сползания, пристегиваясь к петле на плече мундира.

Патронные сумы гвардейцев отличались только заменой полкового герба на государственный — двуглавого орла. На крышках патронных сум офицеров мог крепиться как двуглавый орел, так и знак Св. Георгия со змеем. Кроме того, офицерские перевязи были вдвое уже солдатских и отделывались золотой нитью. Патронных сум на перевязи не носили гренадеры Лейб-кампании и все солдаты Обсервационного корпуса.

Гренадерам вместо патронных сум полагались поясные подсумки на 10 (позже 20) патронов. Подсумки изготавливались из черной кожи; в гренадерских ротах полагалось иметь на подсумках полковой герб с пылающими гренадами по краям, а в гренадерских полках вместо полкового герба на крышке помещался двуглавый орел. Подсумки гвардейцев украшались монограммой императрицы с гренадами по сторонам. Подсумки подобного образца носили и в Обсервационном корпусе — они украшались двуглавым орлом в обрамлении «арматуры» и императорским вензелем. Подсумки Лейб-кампании покрывались красным бархатом, но в остальном были идентичны гвардейским. Подобным же образом офицеры старались носить подсумки из красной кожи, но официальных распоряжений на этот счет не обнаружено.

Русские генералы последнего периода Семилетней войны и первых лет царствования Екатерины Великой. Слева — фельдмаршал, в центре генерал-лейтенант, справа стоит генерал-майор. (Висковатов, 1844–1856)

Гренадерам полагались также гранатные сумы из черной кожи, с полковым гербом в окружении «арматуры» и пылающими гренадами в углах. Шестисантиметровая перевязь через плечо фиксировала гранатную суму точно так же, как патронную суму мушкетеров. В гренадерских полках, у гвардейских гренадер, Лейб-кампании и в Обсервационном корпусе гранатные сумы украшались так же, как поясные подсумки. Судя по иллюстрациям, перевязи гранатных сум изготавливались из коричневато-палевой кожи. В центре перевязи (на уровне груди слева) крепилась медная или латунная фитильница продолговатой формы. Кончик фитиля полагалось заправлять под перевязь. Гранатная сума могла вместить до шести гренад («шлагов»). Кожаная поясная портупея, полагавшаяся всем нижним чинам, прошивалась по краям и снабжалась медной или латунной пряжкой. Слева, немного сзади, портупея имела двойную лопасть для подвешивания тесака. Для штыка не полагалось ни ножен, ни лопасти — его просто просовывали в петли патронной или гранатной сумы.

До 1725 г. стандартных пехотных ружей в русской армии не было. Огромное разнообразие размеров, веса и калибров стрелкового оружия приводило к тому, что даже в пределах одного полка могли встретиться ружья разных систем. Это вполне отражало ситуацию петровских времен: в ходе Северной войны армия спешно вооружалась тем оружием, которое удавалось получить. В последующие 30 лет положение постепенно выправлялось, но даже в Семилетнюю войну русская армия сталкивалась с указанной проблемой. При изучении сохранившихся экземпляров кремневых ружей того периода установлено, что их калибр равнялся в среднем 16 мм, а общая длина — 165 см. Эти фузеи стреляли круглыми свинцовыми пулями весом 8 золотников (34 грамма) и имели эффективную дальность огня в 200 метров.

На этом рисунке показаны русские гвардейцы в Гатчинском дворце. Иллюстрация относится к более позднему периоду, но она дает хорошее представление о церемониальных, а не военных, обязанностях русской гвардии в период с 1725 г. и до кончины Екатерины Великой. (Русский музей, Санкт-Петербург)

В 1756 г. на вооружение было принято новое ружье — копия австрийской модели 1754 г., но вплоть до конца войны оно так и не стало единым оружием пехоты. Напротив, недостаток ружей единого образца продолжал сказываться в русской армии на протяжении всего XVIII столетия. Фузея образца 1756 г. имела длину 163 см, калибр 18 мм и стреляла свинцовыми пулями весом 9 золотников (38 граммов). До 1758 г. прибор ружей был стальным, затем — латунным; таким образом, в период Семилетней войны использовались ружья обоих вариантов. К ружью полагался 46-сантиметровый игольчатый штык треугольного сечения; согласно русским уставам, в строю и в бою пехота постоянно держала штыки примкнутыми. В 1756 г. у пехотного оружия всех калибров и моделей деревянные шомпола заменили металлическими, что заметно повысило скорость заряжания. Такая замена примерно в то же время произошла и в остальных армиях Европы.

Солдаты и офицеры Лейб-кампании вооружались укороченными ружьями (общей длиной 142 см) с латунным прибором и более богатой отделкой; на всех ружьях имелся медный щиток с императорским вензелем. Офицеры могли приобретать оружие по собственному выбору, и они обычно носили великолепно украшенные ружья гражданских образцов. Австрийские наблюдатели того периода упоминают о богато украшенных офицерских ружьях производства тульских заводов, которые применяли в бою.

Оружейные заводы Тулы, Олонца, Москвы и Санкт-Петербурга могли выпустить более 35 тысяч фузей в год. Почти все оружие русской армии имело отечественное происхождение, но в 1760 г. в Австрии все-таки закупили еще 25 тысяч ружей образца 1754 г. К концу Семилетней войны русские заводы могли полностью удовлетворить потребности армии, но в 1757 г. поступали жалобы на то, что некоторые полки выходили в бой со старыми, вышедшими из употребления, а то и вообще негодными ружьями. В рапорте генерал-квартирмейстера Веймарна в 1759 г. сообщалось, что эта проблема решена, и что действующая армия укомплектована ружьями российского производства.

Милиция и гарнизонные полки получали новое оружие в последнюю очередь, и некоторое число фузей со старыми кремневыми замками голландского типа оставалось на вооружении милиции еще в 1762 г. В гарнизонных полках калибры оружия различались в наибольшей степени — на это с тревогой обращалось внимание в специальном рапорте Военной коллегии, поданном в том же году; в рапорте указывалось, что это создает затруднения в снабжении русских гарнизонов и крепостей.

Шпаги полагались всем чинам всех родов войск. Имеются убедительные доказательства того, что многие, если не все «нижние чины» на походе оставляли свои шпаги в полковых обозах — их командиры в наступлении больше полагались на солдатские штыки, чем шпаги. Шпаги мушкетеров и гренадер армии имели 76-сантиметровые искривленные клинки с прямыми рукоятями, обтянутыми коричневой кожей, и латунными эфесами. На чашке эфеса имелась императорская монограмма. Шпаги Обсервационного корпуса имели такие же тесачные клинки, но рукояти были несколько искривлены, не имели гард и снабжались лишь небольшими перекрестьями. Офицеры приобретали шпаги по собственному выбору, так что офицерское холодное оружие отличалось исключительным разнообразием. Стандартным образцом была шпага с серебряной или бронзовой гардой и рукоятью, обвитой проволокой.

Русское ружье — копия австрийского пехотного ружья 1754 г. Выпускавшиеся в России ружья отличались от австрийского прототипа более мощным спусковым механизмом и стальной фурнитурой. Экземпляр из коллекции Государственного Исторического музея, Москва. (Из коллекции автора).

Сержантам полагались алебарды, а унтер-офицерам — протазаны, по крайней мере, при смотрах. Приказ по действующей армии, изданный Фермором в 1757 г., устанавливал ношение ружей унтер-офицерами во время боевых действий. И алебарды, и протазаны имели 190-сантиметровое деревянное древко, выкрашенное черной краской и снабженное медным подтоком. Лезвия древкового оружия были стальными, у протазанов лезвия украшались медными накладными вензелями. На лезвиях протазанов унтер-офицеров гвардии имелись Андреевские кресты, увенчанные короной и окруженные лавровым венком. На нескольких протазанах из коллекции Государственного Исторического музея монограммы императрицы Елизаветы имеют медные окончания литер, что свидетельствует о принадлежности этого древкового оружия гвардейским полкам и Лейб-кампании: протазаны полагались при церемониальных построениях в Петербурге.

Русский протазан, 1730–1750 гг. В период после кончины Петра Великого до восшествия на престол Екатерины II было принято и отменено несколько вариантов наконечников этого древкового оружия. Этот протазан из полированной стали использовался в кадетском корпусе. Он хранится в Оружейной палате Кремля. (Из коллекции автора)

В период кампаний Миниха против турок вновь обратились к старым петровским правилам использования пикинеров. Каждый пехотный полк получил по две сотни пик для дополнительной защиты от неприятельской кавалерии; это оружие хранилось в полковых обозах. Когда в 1737 г. турки предприняли попытки отбить Азов, пики применяли при обороне стен крепости. Сообщалось, что пики — единственное оружие, способное противостоять турецким саблям. Нет свидетельств относительно того, что пики применялись в ходе европейских кампаний, но в списке оружия из арсенала русской армии в Риге упоминаются 36 связок из 25 пик каждая. Возможно, что на основании опыта противодействия турецкой атаке в Азове пики оставили на вооружении для защиты крепостей.

К моменту смерти Петра Великого в 1725 г. в армии имелось 58 гарнизонных полков, четыре из которых были кавалерийскими. Каждая провинция^[10] (или, скорее, военный округ), в которой дислоцировался полк, отвечала за его обеспечение; в свою очередь, солдаты поддерживали порядок в провинции и исполняли в ее пределах полицейские функции. В обязанности гарнизонных полков входили также поиск и поимка дезертиров и надзор за набором новых рекрутов.

Русский гренадер, 1756–1761 гг. Солдат держит ружье «под курок» на прусский манер. Этот прием был введен в период царствования императрицы Анны и в отличие от многих других немецких нововведений не исчез и в царствование Елизаветы. С литографии XIX в. (Русский музей, Санкт-Петербург)

К 1742 г. пять гарнизонных полков расформировали, а оставшиеся распределялись следующим образом:

Санкт-Петербург — 4 полка

Кронштадт и Кроншлот — 2 полка

Выборг — 4 полка

Шлиссельбург и Кексгольм — 1 полк

Ревель — 3 полка

Рига — 3 полка

Пернов — 1 полк

Московская губерния — 2 полка

Казанская губерния — 6 полков, 1 драгунский

Азовская губерния — 6 полков, 1 драгунский

Киевская губерния — 6 полков

Сибирская губерния — 4 полка, 1 драгунский

Архангелогородская губерния — 2 полка

Астраханская провинция — 8 полков, 1 драгунский

Смоленская губерния — 2 полка

После оккупации Восточной Пруссии из рекрутов частей Санкт-Петербурга, Москвы, Киева и Риги сформировали четыре новых полка. Новые части были дислоцированы в Кенигсберге и получали жалование непосредственно из государственной казны. Власти сочли дипломатически более правильным ходом не возлагать обязанности по содержанию гарнизона на новообретенные провинции, причем это решение основывалось прежде всего на необходимости противостоять прусской пропаганде, а не на доброжелательном отношении к населению.

Стоящие в списке семь первых соединений гарнизонных полков обозначались как «балтийские», эти части получали более высокое жалование по сравнению с остальными, «внутренними» полками. В 1756 г. «балтийские» полки были переименованы в «береговые». Полки Кёнигсбергского гарнизона также отнесли к береговым. Каждый полк именовался по городу или местности в пределах своей провинции, хотя в административном отношении полки объединялись, как, например, гарнизонные полки Риги.

Каждый пехотный полк имел двухбатальонный состав, по четыре роты в батальоне. Штатная численность полка в рассматриваемый период составляла 1319 человек (во внутренних полках — 1309). Одна из рот всех Балтийских батальонов считалась артиллерийской, хотя они и не включались в состав артиллерийских полков армии. Драгунские полки были пятиэскадронного состава, со штатной численностью 1077 человек. Общая численность гарнизонных полков с учетом военных чиновников провинций в 1756 г. достигла 74 548 человек.

Обер-офицер и рядовой 1-го гренадерского полка. Офицер вооружен укороченным ружьем — обычная ситуация в период военных кампаний, когда стремились повысить огневую мощь боевых линий. После Семилетней войны эта практика сменилась суворовским штыковым ударом. С литографии XIX в. (Русский музей, Санкт-Петербург)

Униформа гарнизонных полков была такой же, как и в армейской пехоте, но до 1734 г. гарнизонные части были одеты в серые рабочие кители без воротников. После 1734 г. они получили такие же зеленые кафтаны с красной отделкой, как и пехота армии. В тот же период драгунам были даны васильково-синие кафтаны. Ни пехоте, ни драгунам гарнизонных полков не полагалось камзолов.

В царствование Петра I на Украине было сформировано несколько милиционных частей для помощи в обороне от набегов турок и татар, а также для предотвращения казачьих мятежей. Эти части, получившие наименование Украинской ландмилиции, в 1725 г. насчитывали чуть меньше 10 тысяч человек. В период кампаний Миниха против турок в начале 1730-х гг. численность милиции была увеличена до 27 тысяч человек, и оставалась таковой до 1760-х гг.

Каждый полк включал восемь рот, и хотя численность варьировала от полка к полку, средняя сила роты составляла около 180 человек. 18 полков были в основном административными единицами — их роты распределили по всей Украине для охраны пограничных постов, городов, деревень и переправ через реки. Похоже, что милиционные полки не имели батальонной организации, и в предвидении крупномасштабных нашествий турок или татар в полки сводились отдельные роты. Все полки Украинской ландмилиции должны были поддерживать военные походы Миниха в 1737 и 1738 гг., а некоторые использовались для комплектования Очаковского гарнизона после того, как в 1737 г. крепость отбили у турок.

Русские егеря, 1761–1770 гг. Егерские батальоны были сформированы в период Семилетней войны в порядке эксперимента и применялись при осаде Кольберга. Особенности формы одежды в первые годы неизвестны, но к 1765 г. они получили полностью зеленые униформы. Упоминается, что под Кольбергом егеря носили треугольные шляпы. (Висковатов, 1844–1856)

Солдаты милиционных полков считались государственными крестьянами, а не крепостными. Отчасти они были избавлены и от жесткой армейской дисциплины. Их униформа включала зеленые кафтаны, красные штаны и треуголки армейского образца, хотя зачастую на службе они и носили гражданское платье.