Петр Стыпов ГОСТИ С МИОНА

НОЧНОЙ ГОСТЬ

Проклятая темень!

И черная бездна, зияющая под ногами! Браун испытывал неприятное чувство, что стоит ему шагнуть вперед, и он провалится в небытие. Волны плескались о берег с монотонным и тяжким стенаньем. Белые языки их гребней время от времени облизывали скалу, на которой он стоял, и тогда соленые брызги увлажняли ему лицо. Кругом царил мрак. Небо было затянуто облаками. Только далеко справа мерцали огни большого портового города. Браун пришел оттуда час назад. Сначала он бесшумно и быстро шагал по асфальтированному шоссе, потом свернул на тропинку, извивающуюся вдоль берега, и притаился под Одинокой гейшей. Так ему было приказано по радио.

Одинокая гейша напоминала сутулившуюся коленопреклоненную женщину в широком платье. Очертания скалы терялись во мраке. Но Браун хорошо знал это место.

В последние дни он приходил сюда дважды, чтобы как следует ознакомиться с ним.

Теперь он стоял, прислушиваясь к рокоту моря, и ждал…

Если бы не строжайший запрет, с каким наслаждением затянулся бы он сейчас крепким дымком сигареты! К чертям! Эти господа чересчур уж предусмотрительны. Впрочем, Браун и сам понимал, что иначе нельзя. Огонек сигареты может привлечь внимание пограничного дозора, какого-нибудь рыбака или же случайного прохожего. И к чему такая таинственность. Даже не предупредили его, откуда явится посланец. И почему нужно было ждать его именно здесь, на этом пустынном морском берегу, этой ночью — темной и такой гнетущей?

Браун взглянул на светящийся циферблат ручных часов. Двенадцать и одна минута. Пора уже появиться незнакомцу. Каким образом он прибудет сюда? На автомашине? Пешком? На лодке? На бесшумном вертолете?

Браун поднял голову.

Облака поредели. В разрывах между ними выглядывали звезды. Взошла луна — огромная, кроваво-красная.

Черная фата небесного купола таяла, открывая взору все новые и новые далекие огоньки. Мрак понемногу рассеивался. Браун стоял, глядя на колеблющуюся поверхность моря, где теперь вспыхивали и гасли тусклые отблески.

Вдруг он заметил на ней какое-то тело — оно выплыло из морских глубин и направилось к берегу. Лодка? Нет, это была не лодка. «Рыба! — сказал себе Браун. — Может быть, акула, если только они водятся здесь! Но какая громадная и широкая! Настоящий кит!» Между тем темное тело приобретало все более ясные очертания — совершенно гладкое, оно по форме напоминало сундук, который все больше и больше всплывал и приближался к песчаной кромке берега. Вот оно бесшумно скользнуло по суше и остановилось.

От странного продолговатого предмета, который теперь своими размерами походил на большой легковой автомобиль, отделился силуэт — словно огромная сигара.

Силуэт двигался. Это был человек. Браун почувствовал облегчение. Конечно, это был тот, кого он ждал. Он думал, что незнакомец прибудет по суше, морю или воздуху, но не предполагал, что тот выплывет из морских глубин.

«В сущности, так оно и должно быть, — подумал Браун. — Именно так, потому что наиболее безопасно… Но на всякий случай надо быть начеку!» Браун плотнее прижался к скале. Замер, затаил дыхание. Он был уверен, что полностью сливается с темнотой.

Но человек, ловко взбираясь по крутому откосу, направлялся прямо к нему. Вот он остановился в нескольких шагах от того места, где стоял Браун, и громким шепотом сказал:

— Извините, у вас случайно не будет огоньку? У меня зажигалка испортилась. Винтик один потерялся — два часа бьюсь и ничего не могу поделать.

Браун почувствовал, как нервное напряжение, нараставшее до этой самой минуты, спало. Он глубоко вздохнул, успокоение теплой волной разлилось по телу.

— Спичек у меня нет, — сказал он. — А винтик пожалуй, найдется.

Браун достал из кармана брюк кожаный кошелек, Нащупал в нем бумажный пакетик и, протянув его человеку добавил:

— Вот, пожалуйста. Может, подойдет. Попробуйте!

Пока все шло так, как ему сообщили. Винтик он получил от агента, который посетил его месяц назад и сказал, что человек прибудет в первое воскресенье июня что его надо ждать в двенадцать часов у Одинокой гейши, что он спросит огня, так как у него испортилась зажигалка — потерялся какой-то винтик.

И вот этот винтик находился теперь в руках незнакомца, который проговорил:

— Благодарю вас, но здесь темно, пойдемте в машину. Там поправим зажигалку и покурим.

Теперь Браун испытывал абсолютное доверие к этому человеку и покорно зашагал вслед за ним к странному судну, лежавшему на песке. Незнакомец нажал кнопку.

Открылась дверца. Он сел в машину. Браун последовал его примеру и опустился на сиденье рядом с ним. Дверца захлопнулась. Сразу же вспыхнул свет. Браун окинул быстрым взглядом хорошо оборудованную кабину с четырьмя сиденьями и щитком управления.

Не говоря ни слова, незнакомец вставил винтик в зажигалку. На вид ему было лет тридцать пять. Гладко выбритый, холодные голубые глаза, красивое лицо — волевое и аристократическое. На нем был спортивный костюм в коричневую клетку.

— Прекрасно! — с улыбкой воскликнул незнакомец, и Брауну подумалось, что те господа не ошиблись, остановив свой выбор на этом человеке: улыбка у него была сердечная, подкупающая, именно такой был нужен для опасного дела, которое им предстояло. — Сейчас попробуем зажечь!

Трак! Вспыхнул огонек. В следующий миг в донышке зажигалки открылся тайник, и на колени незнакомца упала скрученная в рулончик бумажка. Он спокойно взял ее, расправил и подал Брауну. Затем достал из кармана миниатюрную лупу и добавил:

— Читайте!

Вооружившись лупой, Браун склонился над листком и прочел:

«Предъявитель сего — наш сотрудник, посланный со специальным секретным заданием. Подчиняйтесь ему беспрекословно. Все средства, предлагаемые им для достижения цели, допустимы. A-1».

Браун поднял голову. Незнакомец пристально наблюдал за ним. И взгляд его теперь был совсем иным — строгим, властным, пронизывающим. Браун почувствовал, как по спине его забегали мурашки.

— Думаю, что все ясно, — сказал посланец тоном, не терпящим возражений.

— Да, — поспешно ответил Браун. — Я всецело к вашим услугам, мистер…

Он замолчал с немым вопросом. глядя на незнакомца.

— Вега, — сказал тот. — Называйте меня так. Но лучше вообще не упоминать имен. Впрочем, подробнее обо всем договоримся после. Куда же мы направимся теперь?

— Не знаю, — Браун пожал плечами. — Мне было приказано связаться с вами. Но никто не предупредил, что нужно обеспечить вам квартиру.

— Забыли, но вы сами должны были догадаться об этом. Несколько лет назад я приезжал сюда туристом, но связей с местными жителями у меня нет. Насколько мне известно, вы живете в отдельной квартире?

— Да.

— По всей вероятности, вам придется приютить меня на несколько дней. Мы должны быстро и точно выполнить свое задание. Согласны?

— Хорошо, — сказал Браун.

— В таком случае едем в город!

Вега повернул ключ. Послышался тихий гул мотора.

Затем он нажал кнопку. Над головой что-то щелкнуло, Браун поднял глаза к потолку кабины, обитой голубой тканью. В ту же секунду он почувствовал, что они поднимаются. Над ними что-то жужжало и свистело, а кабина легко и плавно парила в воздухе.

— Но разве?! — невольно воскликнул Браун, — я думал, что это подводная лодка!

— Да, и подводная лодка, и вертолет, — ответил Вега и снова улыбнулся своей подкупающей улыбкой. — Машина эта — универсальный вездеход. Плавает под водой и по воде, летает и, наконец, ездит по земле, как автомобиль.

Браун прильнул к окну. Было темно. Сверху смотрели холодные далекие звезды. Но Вегу окружающая обстановка, казалось, интересовала меньше всего. Он безмятежно сидел в своем кресле и как будто дремал.

— Мы летим без огней, — обеспокоенно сказал Браун. — А если столкнемся с самолетом или гелиокоптером?

Вега снисходительно усмехнулся.

— Не беспокойтесь, дорогой мой, — сказал он. — Взгляните-ка на этот экран.

На щитке управления мягко светился светло-зеленый квадрат. Бега пояснил: — Он позволяет наблюдать за всем происходящим в радиусе десяти километров. При этом управление автоматическое. Вездеход отклонится сам, если на пути его встретится какое бы то ни было препятствие. Я не хочу, чтобы нас заметили, поэтому и не включил фары.

Из окна Браун наблюдал за пространством вокруг.

Впрочем, он не видел ничего, кроме огней, белых, желтых, красных, зеленых, синих. Целое скопище огней. Одни вспыхивали, другие угасали. Высоко на темно-синем бархате неба вдруг засияли ярко-красные звезды.

— Приближаемся к Космограду, — сказал Браун.

Вега нажал синюю кнопку. На экране возникло дрожащее изображение леса. Его прорезало надвое ровное, как стрела, асфальтированное шоссе. Сразу же за лесом появились дома, сначала редкие и небольшие коттеджи, а дальше, вырастая в объеме, они все гуще теснились вдоль улиц как бы в стремлении уступить побольше места зеленым массивам парков.

— Доберемся ли мы по этому шоссе до вашего дома? — спросил Вега.

Браун утвердительно кивнул.

— Отлично, — сказал Вега и потянул на себя белый рычаг с круглой головкой.

Вертолет плавно пошел на снижение. Темная масса леса быстро приближалась, росла, заслоняя собой все вокруг. Машина коснулась полотна асфальтированного шоссе. Вега снова нажал какую-то кнопку, взялся за руль.

Вездеход плавно помчался по дороге.

— Догадываюсь, о чем вы думаете сейчас, — сказал Вега и опять улыбнулся. — Ломаете себе голову над тем, как может выглядеть эта машина снаружи с торчащими пропеллерами, не так ли? Ошибаетесь, дорогой Браун. Пропеллеры уже исчезли под лакированной поверхностью корпуса, выдержанного в самом современном стиле. Между прочим, колеса тоже убираются в случае необходимости. Вот, смотрите!

Он повернул регулятор экрана, и на нем появился длинный элегантный лимузин. От пропеллеров не было и следа. Машина походила на все другие автомобили и напоминала формой рыбу. Экран погас, а затем на нем снова обозначились очертания асфальтированного шоссе с деревьями и кустарником по обочине и коттеджами, которые кокетливо выглядывали из-за густой зелени. Инфракрасные лучи просматривали тьму и отражали все это на экране, как будто был ясный день.

Вскоре машина уже мчалась по улицам Космограда.

Когда-то тут был безлюдный край — холмы, поросшие лесом, с одной стороны плескалось море, с другой — поднимались мощные хребты гор. По утрам солнце золотило снежные вершины, и они сверкали, словно усеянные алмазами. Поэтому местные жители называли эти горы Алмазными.

Космоград населяли изобретатели, физики, астрономы, космонавты, техники, летчики, строители. В новом городе находились научные институты, занимавшиеся исследованием космоса; большие заводы, выпускающие ракеты, самолеты и оборудование для лабораторий, где химики непрерывно совершенствовали новые виды горючего. Здесь работали ученые и инженеры СССР, Болгарии, Польши, Чехословакии, Германской Демократической Республики, Венгрии, Румынии, некоторых азиатских и латино-американских стран. Этот город был своеобразным центром Объединенных социалистических республик — могучего содружества социалистических государств. Представители разных народов совместно трудились здесь над проблемами космоса, объединенные общими стремлениями, общими идеалами. Это был солнечный город — сад, раскинувшийся среди парков, озер и лесов. Белоснежные, легкой изящной архитектуры жилые дома красовались среди свежей зелени, словно лебеди. Нигде не было видно уличных фонарей, и все-таки в этот поздний час на улицах было светлее, чем в полнолуние. Мягкое, приятное сияние излучали фасады зданий, окруженных деревьями, кустарником, цветущими газонами…

— Я живу вон там, — сказал Браун, указывая на небольшой особняк с темными окнами. — Но где мы оставим машину?

— Конечно, не перед вашим домом, — ответил Вега. — На одной из соседних улиц. Как видно, здесь принято оставлять машины на улице.

Браун обеспокоенно возразил: — Но она произведет впечатление на прохожих. И номера у вас нет.

Вега успокаивающе похлопал его по колену.

— Не волнуйтесь, все предусмотрено. У моего аппарата такой же номер, как и у здешних машин. Вот здесь, пожалуй, мы и остановимся.

— Ну, докладывайте! — приказал Вега.

Удобно расположившись в кресле, он покуривал сигарету, глубоко затягиваясь и медленно выпуская дымок сквозь полуоткрытые губы. Клубы голубоватого ароматного дыма постепенно растекались по комнате. Браун был мрачен. Как только они вошли в квартиру, Вегу словно подменили, и это беспокоило Брауна. Лицо гостя теперь было холодным и строгим, тон его категоричным и резким.

— О чем докладывать? — хмуро произнес Браун. — О том, что я за последние месяцы совсем не получал денег, я уже докладывал.

Вега презрительно скривил губы. Он достал из внутреннего кармана пиджака пачку банкнотов и положил ее на стол.

— Благодарю, — униженно пробормотал Браун. — Вы понимаете, как они нужны мне… для лечения. Мне необходимо особое питание. Да и пожить хочется, как следует. Мои дни сочтены, мистер…

Голос его задрожал. Он не любил рассказывать и даже думать о своей коварной болезни. Однако на сей раз он предпочел объяснить, почему первым делом ставит вопрос о деньгах.

— Знаю, — сказал Вега, не сводя с Брауна проницательного взгляда. — Докладывайте обо всем!

Браун пожал плечами и повторил: — Обо всем, что мне удалось узнать, я уже сообщил по радио.

— Только и всего? Но это все равно что ничего!

Браун боялся этого человека и вместе с тем не мог не восхищаться его хладнокровием и уверенностью, с какой он говорил и действовал. Он держался так естественно, как будто речь шла не об опасной деятельности, которая могла им стоить жизни, а о сортах мороженого.

— Вы не можете представить себе, с каким странным и скрытным человеком мне приходится иметь дело, — сказал Браун. — Не знаю, то ли этот инженер Скрибин отроду такой по характеру, то ли обстоятельства и работа повлияли на него. У Скрибина нет друзей и приятелей. Абсолютно никаких. За целый год мне только один-единственный раз. довелось увидеть его и то в автомобиле с его собственной дочерью. Не ходит ни в рестораны, ни в кино, ни в театр, даже по праздникам не участвуете разных там торжественных церемониях. Как живет? Понятия не имею! Я иногда думаю — не ходит ли он переодетым, загримированным. Черт его знает! Странный человек, и для нас невероятно трудный объект. В ресторан «Веселые бекасы», где я по вечерам играю в оркестре, не заглядывал ни разу.

Вега слушал и внимательно наблюдал за колечками дыма, которые отрывались от кончика его сигареты. Они быстро росли, теряли форму и незаметно таяли в воздухе.

— Хм! — начал он. — Но все-таки потерян целый год, и у Старика есть все основания быть недовольным!

Недели две назад Старик сам позвонил Веге по телефону.

— Друг мой, — сказал он, когда Вега поднял трубку, — мне нужно ваше содействие.

Вега был один в своем кабинете, но по привычке поклонился и раболепно произнес: — К вашим услугам, сэр!

— Ровно через час жду вас у себя.

Слово Старика было законом. Закон можно нарушить, можно с помощью хитрого и ловкого адвоката обойти некоторые неприятные статьи. Приказов же Старика никто не осмеливался ослушаться. Он был всемогущ. Его имя не упоминалось в газетах, по радио и телевидению, как имена политических деятелей, бизнесменов и крупных банкиров. На сцене были другие. Он же стоял за кулисами и руководил всем, как опытный режиссер. Никто не знал с достоверностью, какими капиталами он располагает. Но во всяком случае это была целая сеть банков, заводов и могучих кампаний по эксплуатации земных недр. Были в этой сети и предприятия, занимающиеся производством атомной энергии. Перед Стариком буквально трепетали многие высокопоставленные лица. Политические деятели в надежде обеспечить себе карьеру заискивали перед ним и всячески стремились завоевать его дружеское расположение. Он не был президентом Соединенных государств Западного полушария, но его сила и влияние не уступали президентским.

Вега прибыл в дирекцию точно в назначенное время.

Она помещалась в небоскребе, одиноко торчавшем среди огромного охраняющегося парка. Фонтаны выбрасывали длинные струи воды, которые сплетались на солнце в прозрачные дуги, отливая всеми цветами радуги. Лифт доставил Вегу на восемнадцатый этаж. У дверей кабинета его с поклоном встретил лакей, а двое здоровенных парней лет тридцати, которые повсюду неотступно следовали за Стариком, дружески помахали ему рукой. Лакей пригласил Вегу в просторный кабинет. Там царили тишина и полумрак, только на письменном столе светилась лампа под зеленым абажуром, напоминавшим лилию. Старик любил тишину, любил полумрак. Может быть, в такой изолированной от мира обстановке ему удобнее всего было вынашивать свои планы. В этот момент он — невзрачный, высохший старикашка — сидел за огромным письменным столом красного дерева. Полумрак смягчал черты его лица, и морщины выступали не так контрастно, а совсем голая голова не блестела, подобно полированному шару.

— Присаживайтесь, друг мой, — сказал Старик, указывая на одно из кресел.

Молодой человек почтительно сел. Он находился в обществе могущественнейшего из людей, ворочавшего миллиардами. Его сила превосходила силу целой армии, ибо и сама армия подчинялась его воле.

— Слушайте, друг мой, — начал Старик, сверля Вегу своими маленькими глазками. Он всегда обращался так к Веге — «друг мой», — может быть, из желания подчеркнуть свое расположение к нему. — Тот тип, который должен был доставить нам планы инженера Скрибина, добился чего-нибудь?

— Пока ничего, — коротко ответил Вега.

Он знал, какой задачей был занят каждый из агентов Старика даже на самом отдаленном и незначительном острове. Еще недавно Вега работал инженером на одном из заводов Старика, выпускающих атомное оборудование «для мирных и других целей». Очень скоро он показал себя ловким и находчивым открывателем очагов недовольства среди рабочих и служащих. С каким-то злорадным самозабвением преследовал он своих коллег, докапываясь до их личных и служебных тайн. Старику доложили о полезных способностях и наклонностях Веги. Он заинтересовался молодым инженером, потребовал, чтобы его и в дальнейшем осведомляли о деятельности Веги, и скоро убедился, что тот мог бы принести гораздо больше пользы на поприще секретной службы. Так Вега — его настоящее имя было Арчибал Картер — стал одним из руководящих агентов секретной службы.

— Ни-че-го! — протянул с презрением Старик. Его ссохшееся личико сморщилось еще больше. — А в Космограде коммунистические заводы искусственных спутников построили планету и населили ее людьми. Этот инженер Скрибин осуществляет еще более дерзкие планы. Он намерен создать целый город в космосе! Настоящий город, с улицами, площадями, зданиями, заводами, лабораториями! А мы, друг мой, только еще собираемся монтировать нашу планетку — посылаем части. По сравнению с космическим городом Скрибина это — гном, лиллипут, не больше! Да!

Он замолчал. На лице его отразились досада и недовольство.

Молчал и Вега. От всего сердца желал он, чтобы Старик завладел чертежами и расчетными вычислениями инженера Скрибина. В конце концов, хотя бы и средствами шпионажа, принуждения и шантажа, изобретатели и конструкторы должны как бы невольно помогать друг другу…

А этот агент Браун — последний негодяй! Напрасно только рассчитывали на него. Он должен был сфотографировать или выкрасть чертежи. Для этого нужно было постараться проникнуть в среду, окружающую инженера, познакомиться с его близкими и сотрудниками, найти доступ какими-то путями к секретному сейфу и похитить чертежи.

— Уже целый год ждем! — заговорил опять Старик. — Топчемся на одном месте, а между тем они строят космический город.

— Неужели уже действительно строят?

— Да. Ракетопланы доставляют металлические конструкции в космос. И нам следует поторопиться, друг мой. Придется вам взяться за это дело. Лично вам. Сто тысяч долларов достаточно будет? И прелестная вилла на тихоокеанском побережье впридачу! Кроме того, вы получите приличную пожизненную ренту. Займитесь этим делом, друг мой, разработайте подробный план осуществления пребывания конструктора инженера Скрибина у нас…

— Он приедет к нам? — невольно прервал этот поток слов Вега.

Старик помолчал, размеренно ударяя ногтями правой руки по стеклу письменного стола, потом ответил с мрачным видом:

— Должен приехать! Приехать для личного сотрудничества с нашими конструкторами. Надо очень осторожно, очень умело убедить его в необходимости этого, даже если он придерживается иного мнения по данному вопросу, что очень вероятно. Вы меня поняли?

— Понял, сэр! — Лицо Веги залилось краской — он только теперь уяснил себе план старика.

— Он должен быть нашим гостем любой ценой, ясно?

— Ясно, сэр!

— Мистера Скрибина необходимо окружить исключительным вниманием и предоставить ему все удобства. Причем я к этому делу не имею никакого отношения. Абсолютно никакого, запомните это раз и навсегда!

— Слушаюсь, сэр!

Взгляд Старика был холодным и требовательным.

Вега внезапно почувствовал озноб. Этот взгляд был красноречивее всяких слов — он приказывал, требовал беспрекословного подчинения, подавляя в человеке даже инстинкт самосохранения, и Вега знал, что умрет, но выполнит волю Старика. О, да! В подобных делах Старик никогда не принимал непосредственного участия. Никогда не давал ясных и определенных приказаний, а только подсказывал, как нужно действовать в том или ином случае.

Детали? Это предоставлялось сотрудникам. За это им платили. Старик никогда не скупился и выходил незапятнанным из самой грязной истории.

Он должен был стоять в стороне от истории со Скрибиным. Особенно теперь, когда он имел неосторожность поделиться своими намерениями с первым советником президента. Они отдыхали вместе во Флориде. Однажды вечером Старик долго разъяснял советнику, как важно для них ускорить монтаж большой искусственной планеты и даже целого города в космосе. Это не только вопрос престижа, это база, огромный шаг в овладении космическим пространством. Но ученые социалистических стран — черт бы их побрал! — всегда опережают самые смелые мечты!

Они уже строят в космосе город. Да, да; целый город!

Агенты Старика донесли, что главным конструктором космического города является инженер Скрибин. Почему бы этому человеку не предложить свои знания и опыт Старику, для осуществления его грандиозных планов?

Советник был весельчаком и приятным собеседником. Он похлопал Старика по плечу, вытянул свои длинные ноги под круглым столиком, за которым они сидели, и добродушно рассмеялся. Нет, Старик страшно наивен. Этих коммунистических ученых не переманишь ни за какие деньги. Старик пояснил тогда, что не имел в виду подкупа, что, может быть, возникнет необходимость пригласить Скрибина к ним на работу. «Чепуха! — заметил советник. — Он никогда не согласится». Нахмурившись, Старик заявил: «Я выражусь яснее: мы доставим Скрибина сюда без его на то согласия и уже здесь предложим ему выгодную сделку — не только деньги, но и все условия для работы. Это может сломить упорство даже самого заклятого фанатика, достаточно предоставить ему то, о чем он мечтает!» Эти слова, однако, произвели самый неожиданный эффект. Резким движением советник прибрал ноги из-под стола и встал с холодным и серьезным видом: «Что это вы говорите, сэр? — сказал он озабоченно. — Да это же будет невероятный скандал! Мы, как и они, — сторонники мирного сосуществования. Вы хотите вбить клин в нашу политику. Нет, президент никогда не согласится на подобное. Нет! Откажитесь от своего намерения, прошу вас!» Тон этого ответа был самым категоричным. Советник добавил, что не уведомит президента о состоявшейся беседе, так как опасный замысел, изложенный Стариком, слишком взволнует его. «Если б вы знали, какие огромные расходы сделаны уже для осуществления этого замысла! — сморщившись, сказал Старик. — В конце концов это вопрос престижа нашей политической системы. Кроме того, как я уже объяснял вам, солидная искусственная планета с лабораториями, космодромом, обсерваториями, складами горючего, продуктов питания и других запасов крайне необходима нам для наших полетов на далекие планеты, где нас ждут неисчерпаемые богатства, а также для осуществления проектов покорения других звездных систем.» — «Нет! — повторил советник все тем же категоричным тоном, отрицательно покачав указательным пальцем. — Только собственными силами. У нас есть свои ученые, свои конструкторы, свои физики! Пусть они постараются достичь всего самостоятельно, а вы предоставьте им свои средства!» — «Специалисты-то у нас есть, но до каких пор мы будем ждать у моря погоды? Я уже стар, и мне хотелось бы совершить по возможности нечто большее, пока это еще в моих силах! — пробормотал Старик. — Во всяком случае я учту ваши соображения, тем более, если таково же мнение президента. Считаю этот вопрос исчерпанным!» Но это был тактический ход.

Старик решил, что Скрибин будет похищен, и никто не был в состоянии помешать ему. Требовалось только изменить тактику и так запутать все дело, чтобы никто и никогда не смог докопаться до правды. Возмездие, конечно, падет на головы его сотрудников в том случае, если президент и его советник выразят свое решительное осуждение случившемуся. Именно это нужно было иметь в виду Веге и действовать на свой страх и риск и как бы по собственной инициативе.

Вега ничего не знал о разговоре, состоявшемся между Стариком и советником, но было нетрудно догадаться, что его шеф постарается остаться за кулисами, как во всех подобных случаях, имевших место до сих пор. И он повторил:

— Да, сэр! Понимаю: вы ничего не знаете о случае со Скрибиным.

— Вы толковый парень, друг мой! — сказал Старик и, всем телом подавшись к Веге, многозначительно взглянул на него. — С этим конструктором вы должны проявить максимум убедительности. Понимаете меня?

— Да, сэр! Он во что бы то ни стало должен работать с нами!

Тонкие губы старика раздвинулись в довольной улыбке.

— Друг мой, благодарю вас, вы толковый парень! — повторил он. — Значит, вы поедете сами и тем или иным способом доставите инженера Скрибина на Луну, где находятся сейчас наши лучшие конструкторы. Именно на Луне лучше всего приютить нашего гостя, а после видно будет! Я распоряжусь, чтобы его встретили подобающим образом. Надеюсь, моим людям удастся убедить его в необходимости оказать содействие нашему гуманному делу.

Вега не ответил. Он сосредоточенно размышлял. Глубокая складка легла между его бровями.

— Сэр, — наконец сказал он, — предположим, что этот… как вы его назвали… Скрибин… прибудет к нам. Ну, а если после этого вспыхнет скандал?

— Вы, повторяю, толковый парень, и я думаю, мне не потребуется долго объяснять вам. С любым человеком может случиться несчастье, не правда ли?

— Какое несчастье?

— В данном случае речь идет о фиктивном несчастье. Весь мир должен узнать о гибели Скрибина. Инсценируйте какую-нибудь катастрофу, но сделайте это с умом, убедительно, чтобы никто не усомнился! Ну, согласны?

В этот момент у Веги еще не было никакого плана. Но не мог же он ответить отказом Старику, который осыпал его своими милостями и верил ему, как самому себе, и угодливо произнес:

— Да, сэр! Я сделаю все возможное.

— Я так и предполагал, — хрипло засмеялся Старик. — Мне кажется, что вы быстро пойдете в гору!

Вега, польщенный, поклонился. Он смиренно попросил предоставить ему неделю сроку, чтобы изучить вопрос, обдумать и выработать план действия. Прежде всего, разумеется, надо было заняться этим типом — скрипачом…

— Отлично! — сказал Старик. — Вам предоставляется полная свобода действий.

Он улыбнулся. Впрочем, это была не улыбка, а скорее гримаса. Лицо его сморщилось, словно печеное яблоко.

Он протянул руку — мягкую и вялую. Вега почтительно пожал ее и, пятясь задом, удалился из кабинета.

— С таким положением дальше мириться нельзя! — сказал Вега, внимательно вглядываясь в унылое, утомленное лицо Брауна. — Теперь перед нами стоит другая задача!

Брови скрипача дрогнули. Известие отнюдь не обрадовало его. Лучше всего было, когда удавалось стоять в стороне от всяких опасностей, под тем или иным предлогом уклоняясь от выполнения заданий.

— Давайте обсудим ее, — продолжал Вега ровным, твердым тоном. — Надо каким-то образом добраться до инженера Скрибина. Самим или через близкого ему человека! Вы тут впустую потеряли столько времени, но об этом мы еще поговорим! Что вы можете предложить?

Браун пожал плечами.

— Право… ничего… — промямлил он в замешательстве, ибо никогда не испытывал потребности отличиться.

Потом, что-то вспомнив, добавил: — Впрочем, я познакомился с одним человеком, но не знаю, заинтересует ли он вас…

— Меня все интересует. Кто он?

— Шофер Скрибина.

Вега встрепенулся и подался всем телом к Брауну.

— Расскажите о нем!

— Фамилия его Николаев. Я не раз видел его за рулем машины Скрибина. Иногда поздно вечером заходит в «Веселые бекасы». Однажды я подошел со скрипкой к его столику. «Извините — говорю. — Что бы вы хотели послушать в исполнении нашего оркестра?» Он засмеялся, видно, приятно ему стало. И назвал Шостаковича. Хорошо! Шостаковича так Шостаковича! Ну, сыграли, а на следующий раз, когда он пришел в ресторан, мы с ним разговорились. С тех пор, если он бывает в ресторане, я в перерывах подсаживаюсь к нему. Но увы, мистер Вега! Он говорит о чем угодно, только не о своем инженере. Стоит только заикнуться о чем-либо, имеющем хоть отдаленное касательство к Скрибину, он сразу отмахнется. «Э, бросьте, служба — это служба…» — и больше ни слова. Думаю, что безнадежный случай.

— Безнадежный? — переспросил живо заинтересованный Вега. — Почему? Не вижу ничего безнадежного!

Лицо его озарилось улыбкой — той самой, сердечной и подкупающей, которая сразу предрасполагала к нему человека.

Браун пожал плечами.

— Но чем, в сущности, он может помочь нам? Обыкновенный шофер! В дела он, конечно, не посвящен. Мог бы раздобыть нам документы за хорошую мзду, но, мне кажется, таких людей подкупить нельзя. — Браун вздохнул и с горечью подумал о себе.

Вега не ответил. Казалось, он не слушал Брауна, а был целиком поглощен своими мыслями, которые витали где-то далеко. Печать озабоченности сошла с его лица, он улыбался.

— Слушайте меня внимательно, — сказал он наконец. — Мы не будем подкупать этого шофера. И все же он поможет нам. Разумеется, если мы будем действовать ловко и осторожно. Нам уже не нужны чертежи и формулы. Нам нужен сам инженер Скрибин.

— Сам Скрибин? — переспросил пораженный Браун. Похищение?

— Вы не совсем точно выразились. Он должен принять участие в космическом строительстве, финансируемом Стариком. Я пока еще плохо представляю себе, как все это осуществится, но… подумаю, нынче ночью. Надо постараться убедить инженера поехать с нами. Понимаете? Предстоит крупная игра! — Вега с силой потер свой лоб, потом, несколько успокоившись, добавил: — Но… завтра, обо всем поговорим завтра, а сейчас — спать! Где моя постель?

Браун указал на большой диван в углу и, подавленный мыслью, что дело принимает серьезный оборот, глухо промолвил:

— Сейчас приготовлю…

Щелкнула зеленая кнопка ночника. Матовый свет залил постель. Браун прикрыл глаза, чтобы привыкнуть к свету, потом достал из-под подушки ручные часы. Три часа утра. Сон в это время обычно самый крепкий. А Браун вот уже часа два ворочался с боку на бок в кровати, тщетно пытаясь заснуть…

Этот мистер Вега не выходил у него из головы. Он, наверное, теперь беззаботно спал в гостиной, a в маленькой спальне, где только-только помещались гардероб, кровать и небольшой письменный стол, заваленный газетами и книгами, мучимый бессонницей Браун думал о завтрашнем дне. До сих пор он жил сравнительно спокойно. Но появление этого человека и особенно его слова о том, что им предстоит похитить инженера Скрибина, перечеркнули это спокойствие, спутали его мысли, и он как никогда ощутил грозящую ему опасность. Он устроился в Космограде неплохо. В ресторане «Веселые бекасы» его считали хорошим скрипачом и знали как человека, который живет на широкую ногу, не думая о завтрашнем дне.

Все объясняли это его неизлечимой болезнью. Конечно, пусть поживет, как хочется, эти оставшиеся ему два-три года…

Браун любил свою скрипку. Голос у нее был ласковый, мелодичный, она рассказывала ему о чем-то, успокаивала его. Она была его другом, его любовью. Он водил смычком по струнам, и они плакали или смеялись, страдали или радовались.

Играя в ресторане, Браун с наслаждением слушал звучный голос скрипки. Но и тогда глаза его, полузакрытые, мечтательные, продолжали зорко наблюдать за посетителями. Он был знаком со многими завсегдатаями ресторана.

Когда же появлялся случайный посетитель, он невольно вздрагивал и спрашивал себя: «Не за мной ли?» Опять тревоги, страхи и кошмары… А он жаждал только спокойствия. Играть, смотреть людям прямо в глаза, улыбаться им, и чтобы взгляд его говорил: «Я честный человек! Честный человек!.» Иногда ему хотелось убежать из этого города. Замести следы, уехать далеко на восток, например, в Сибирь или же на Балтийское побережье, поселиться в каком-нибудь маленьком сельце в Карпатах или на Стара-Планине.

И там мирно и скромно дождаться конца своих дней. Работу он найдет везде. В Объединенных социалистических республиках это не проблема. Но… те все равно бы отыскали его, и он знал это. Даже если ему удастся замести следы, в их руках есть простое средство, чтобы разделаться с ним — пошлют куда нужно документы о его шпионской деятельности. И в результате? Арест, процесс, позор…

А когда-то Браун был честным человеком. Он был молод, любил музыку, песни, часами просиживал у радиоприемника, слушая исполнение выдающихся мастеров-виртуозов… Неплохо играл на скрипке. Скрипка была старая, полировка ее местами потускнела, но тон у нее был волшебный. Она досталась ему в наследство от отца.

Окончив школу, он поступил в Берлинскую консерваторию. Жил только музыкой. Мечтал о самостоятельных концертах, о гастролях в Москве, Ленинграде, Париже, Праге, Софии, Лондоне, Риме…

Пока одно событие не перевернуло всю его жизнь.

Все началось в тот день, накануне экзаменационной сессии. Был полдень. Весело посвистывая, перескакивая через две-три ступеньки, он сбежал по лестнице. На улице его очень учтиво остановил какой-то молодой человек.

— У вас, как видно, прекрасное настроение, герр Вилли фон Браун, — сказал молодой человек с поклоном.

Браун нахмурился. Сам он никогда не употреблял этот титул, напоминавший ему прошлое.

— И ваша матушка не меньше вас счастлива, уверенная в том, что вы успешно выдержите экзамены, — добавил незнакомец. Это был настоящий красавец, к тому же элегантный, жизнерадостный и, как видно, весьма воспитанный. Браун с удивлением разглядывал его. Между тем молодой человек продолжал: — Она уже ходила в цветочный магазин. Для вас заказаны роскошные орхидеи. Кроме того, вас ждет еще один подарок — золотой перстенек, который…

Браун покраснел от возмущения.

— Откуда вы все это знаете? Кто вы? И как позволяете себе?.

Молодой человек еще раз учтиво приподнял шляпу и спокойно сказал:

— Видите ли, фон Браун, я знаю еще очень многое. Представьте себе, что я осведомлен даже о таких вещах, о существовании которых вы даже не подозреваете. Извольте взглянуть!

Он достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. Браун сразу узнал отца. Сам он никогда не видел его, но дома сохранилось много снимков: отец был снят совсем молодым — сборщиком налогов, потом как представитель оружейной фирмы и, наконец, в форме офицера со свастикой на рукаве. На фотографии, которую протянул ему незнакомец, Браун увидел его в эсэсовской форме.

Но не это было самым страшным. Страшно было то, что в правой руке отец держал пистолет, направленный в затылок женщины, а рядом лежало несколько трупов и среди них — труп ребенка, маленькой полураздетой девчушки с куклой на груди.

— Я располагаю целой серией подобных фотодокументов, причем есть и еще более любопытные, — промолвил незнакомец.

Отец Брауна погиб в 1945 году. Браун был тогда грудным младенцем. Когда он подрос, ему рассказали, что отец его служил офицером, был ранен при отступлении и умер в больнице в последние дни второй мировой войны.

Он был храбрым офицером, но… мать давно уже просила сына поменьше говорить о нем.

Возмущенный наглым поведением незнакомого красавца, Браун воскликнул:

— Как вы смеете? Это фальсификация! Я даже не помню своего отца!

— Припомните, уважаемый фон Браун, — самым любезным тоном проговорил молодой человек, пряча фотографию. — И я могу помочь вам. Кстати, узнаете кое-какие любопытные подробности из прошлого вашей любимой матушки. Вот это, например, прелестный снимок, не так ли?

И он достал из внутреннего кармана пиджака другую фотографию. Браун увидел свою мать — молодую, красивую, улыбающуюся, в роскошном туалете. В этом туалете она снималась и другой раз — ее портрет, висевший дома, вызывал восхищение Брауна. Но на этой фотографии она была не одна. Рядом с нею стояла сияющая улыбкой женщина, и двое-трое оборванных ребятишек брали из рук обеих дам какие-то пакетики.

— Благотворительность, как видите, уважаемый фон Браун! — с иронией продолжал молодой человек. — Но особенный интерес представляет собой вот эта дама. Узнаете?

— Нет! — с возмущением ответил Браун.

— А в то время ее прекрасно знала вся великая Германия. Я надеюсь, вы слышали о герр Геббельсе и его очаровательной супруге фрау Геббельс? Или, может быть, вы хотите, чтобы я припомнил вам, кто они такие?

— Слушайте! — взорвался Браун. — Эго шантаж! Меня не интересуют ни ваш Геббельс, ни его супруга!

Он сделал шаг вперед, не желая больше разговаривать с этим наглым человеком, однако незнакомец решительно преградил ему дорогу и сказал:

— Как видите, ваша мать была очень близка с этой знаменитой четой. Есть еще целый ряд подобных снимков. Есть и документы. Ладно, старик рассчитывается за свои грехи в аду, но ваша матушка еще жива, причем она довольно чувствительная старушка, и не слишком ли жестоко будет напоминать ей о прошлом…

Браун был ошеломлен. Оглушен. Он ничего не знал о прошлом своих родителей. Его мать — эта добрая старая женщина, с испещренным морщинами лицом… Любящая мать, которая живет исключительно для сына.

— Чего вы хотите от меня? — холодно спросил он.

— Прежде всего хочу уверить вас, что моим друзьям не доставит большого удовольствия, если появится необходимость отправить копии этих фотографий и некоторых важных документов куда следует… Не волнуйтесь, до этого дело не дойдет! Но в награду за молчание вы должны оказать нам небольшую услугу. Совсем незначительную для вас!

— Какую услугу?

— Вы получите чемодан, совсем обыкновенный чемодан, и поедете с ним в Бонн. Я дам вам адрес. Передайте чемодан одному старику. Вот и все.

На следующий день, ровно в десять часов, черное такси остановилось перед подъездом консерватории. Из машины Брауну приветливо помахал рукой тот же самый молодой человек. Браун сел в такси. Чемодан лежал на сиденье.

Молодой человек сунул в руку Брауну несколько банкнотов, пожелал ему счастливого пути и сошел. Такси помчалось к вокзалу.

В тот же день Браун прибыл в Бонн и направился по указанному адресу. В небольшом особняке на окраине города его встретил плешивый старик — любезный и не в меру разговорчивый. Он то и дело озирался по сторонам, неожиданно прерывая свою речь, прислушивался к чему-то и опять продолжал говорить. Внезапно он спросил:

— За вами никто не следил?

— Нет! — сухо ответил Браун.

— Слава богу, слава богу! — повторял старикашка, оглядывая и ощупывая чемодан. — Но вы уверены в этом? Не было ли каких-нибудь неприятностей в дороге?

— Никаких, уверяю вас, — сказал Браун.

Старикашка опять склонился над чемоданом, чтобы проверить надежность замка, тот щелкнул и крышка сама собой распахнулась. Браун увидел несколько «шмайсеров».

Старикашка быстро захлопнул крышку и вытер выступивший на лбу пот… (Впоследствии Браун не раз спрашивал себя: не было ли все это ловко разыгранной комедией, чтобы запутать его в свои сети? Вынудили его переправить чемодан с оружием и тем самым вовлекли в свою тайную организацию, сделали своим соучастником).

— Не отобедаете ли со мной? — любезно спросил его старичок.

— Нет! Я спешу! — ответил Браун.

— Как вам угодно… В таком случае — счастливого пути. И надеюсь, вы не откажете в любезности захватить с собой в Берлин вот эту коробочку.

Он поднес к глазам Брауна зеленую коробочку, обыкновенную коробочку с аспирином. Даже открыл ее и Браун увидел маленькие белые таблетки.

— Сегодня вторник, значит, в четверг, в семь часов вечера вы пойдете в кафе «Космос» — вы, конечно, знаете это кафе? — и займете столик в углу. К вам подойдет человек, который послал вас сюда. Он скажет, что у него болит голова и спросит, нет ли у вас аспирина. Вы дадите ему эту коробочку.

Пока он объяснял, Браун враждебно наблюдал за ним.

Он сознавал, что его хотят втянуть в какую-то опасную авантюру. Что это за люди? Гангстеры? Шпионы? Преступники. Он уже тогда пожалел, что поддался угрозам, нужно было повернуться спиной к этому нахальному красавцу и уйти, не обращая внимания на его предупреждения — пусть даже это стоило бы ему некоторых неприятностей. В конце концов все выяснилось бы…

— Что в этой коробочке? — спросил Браун.

— Аспирин, как видите. Но обратите внимание на эти четыре таблетки в углу. Запомнили? Четыре таблетки в углу. Они ни в коем случае не должны попасть в руки постороннего человека. Особенно — само собой разумеется — в руки полиции. В случае необходимости немедленно проглотите их. Не бойтесь, это не страшно, — с неприятным хохотком добавил старичок. — Они совершенно безвредные, но в них скрыты миниатюрные документы, которые растворятся в вашем желудке, не причинив вам никакого вреда. Возьмите!

Все это мало интересовало Брауна, однако его любезно осведомляли обо всем. Он отказался взять «аспирин».

Старикашка удивленно заморгал глазами.

— Как так? Но вы же наш человек! И должны выполнять наши поручения, — забубнил он, прищелкивая языком.

— Никакой я не ваш человек! — прервал его Браун. — И пожалуйста, не впутывайте меня в эти темные дела.

Он повернулся и пошел к выходу. Старичок быстро засеменил к двери, загородил ее и жестом остановил Брауна.

— Подождите! — сказал он. — Я понимаю вас, но вы оказали нам неоценимую услугу. Вы даже не представляете себе, насколько это важно для нас. Ведь это не шутка! Если узнают… но не бойтесь! Мы ни за что на свете не выдадим вас, что вы! Мы джентльмены… Нои вы, разумеется, должны выполнить эту последнюю нашу просьбу. Ну чего вы боитесь, какие-то таблетки! Просто смешно говорить об этом.

Браун схватил коробок и с отвращением сказал:

— Но предупреждаю: это в последний раз. Прощайте!

Дальше все произошло именно так, как сказал старик.

Улыбающийся тип явился в кафе «Космос» и получил таблетки. Вид у него был очень довольный. Он заявил, что услуга, оказанная Брауном, неоценима, но ему придется удовлетвориться лишь ничтожным вознаграждением, которое он стократно заслужил. Незнакомец бесцеремонно сунул ему в карман несколько банкнотов. Браун сначала отказывался, но в конце концов взял деньги, поскольку что нуждался в них. После этого, однако, молодой человек не ушел, а совсем другим тоном — угрожающим и решительным — потребовал, чтобы Браун принял участие в «одной акции», как он выразился. Он должен был остановить на улице одного человека, которого ему укажут, и попросить у него огоньку. В это время к ним подъедет легковая машина, и Браун должен помочь затолкать в нее человека. Он опять попытался было отказаться. Нет, низа что на свете! Нахальный тип снова напомнил ему о фотографиях, а также о том, что он уже дважды оказывал им услуги. Никто не поверит ему, что он сам не знал, что делал.

Оба раза он хорошо справился с возложенным заданием.

Люди, борющиеся за «свободный мир», добавил молодой человек, нуждаются в нем.

— Нет! — повторил Браун.

Он встал и вышел из кафе подавленный и возмущенный.

На улице его остановили двое незнакомых людей, которые учтиво осведомили его, что им все известно. Они попросили его пройти с ними, чтобы обо всем серьезно поговорить. У тротуара стоял автомобиль. Между тем из кафе вышел и молодой человек. Любезно, но настойчиво они предложили Брауну сесть в машину. Нельзя было отделаться от них…

Машина тронулась. Незнакомцы говорили о неприятностях, которые ожидают Брауна, если он не выполнит и это… последнее поручение. Если же он поможет им в этот раз, он будет свободен.

— Вы не держите слова! — сухо ответил Браун.

— Мы? Как вы можете так говорить!

И они наперебой принялись убеждать его в своей честности и лучших намерениях! Так они кружили по улицам около часу. Наконец Браун прошептал:

— Ладно… в последний раз.

— В последний раз! — удовлетворенно воскликнул улыбающийся молодой человек.

Так Браун стал сотрудником одного шпионского центра. Каждый раз он говорил себе, что «это» — в последний раз, после чего он решительно порвет с двуличной жизнью, с таким подлым существованием. Его господа все время повторяли ему, что услуг, которые он оказал им, достаточно, чтобы его повесить, кроме того, он не должен изменять идеям, за которые погиб его отец…

И Браун уступал.

Он окончил консерваторию и несколько лет работал скрипачом одной берлинской эстрадной труппы. Нелегкой была его двойная жизнь. И может быть, от тоски, страха и вечной подавленности он тяжело заболел. Врачи скрывали от него правду. Браун был уверен, что у него язва желудка. Но однажды, совсем случайно, в больнице, где его лечили, он узнал о своем безнадежном состоянии — у него был рак. Его оперировали, подлечили, но из тихой белой больничной палаты он вышел похудевшим, отчаявшимся. Тогда из «центра» ему сообщили, что для него подыскали работу в отдаленном приморском городе у подножия красивых гор. Такая перемена в жизни Брауна и новый климат должны оказать благотворное действие на его здоровье. Он отказался уехать из Берлина, хотел умереть в родном городе. Но ему пообещали чудодейственное лекарство, которое его наверняка вылечит. Кроме того, если он выполнит и это поручение, ему предоставят свободу, и он сможет жить, где захочет, и делать все, что ему вздумается. На этот раз он должен был сблизиться с инженером Скрибином и завладеть секретными чертежами в связи с постройкой сенсационного города в космосе.

За выполнение этого задания ему было обещано большое вознаграждение. Браун долго колебался. Он было уже свыкся с мыслью о смерти, и вдруг ему предлагают, может быть, исцеление. Что ж… почему бы и не попробовать.

А умрет, деньги останутся матери, по крайней мере будет обеспечена до конца жизни. Но телеграмма из Бонна развеяла и эту его мечту: автомобиль, номер которого остался неизвестен, сбил старуху, и она умерла через несколько часов в больнице. Браун похоронил ее, поплакал несколько дней, и теперь ему казалось, что он остался совсем один в целом свете, забытый и никому не нужный… С полным безразличием принял он предложение поступить в оркестр космоградского ресторана «Веселые бекасы».

Светало. Небо на востоке румянилось зарей. Алое сияние, еще робкое и неуверенное, медленно росло, гася звезды, золотя вершины гор и верхушки деревьев в парке, раскинувшемся под окном. Браун лежал неподвижно и смотрел, как рождается новый день. И Брауну хотелось верить, что он будет прекрасным, исполненным жизни, свежим и вечным. Было тихо. Но вот под окном зачирикали воробьи. Браун вздохнул. Он позавидовал птицам — беззаботные, не знают никаких болезней и счастливы, отыскав несколько зернышек или хлебных крошек. Вот бы и ему пожить так! Жить и смело смотреть людям в глаза!..

Он повернулся лицом к стене и притих.

В дверь постучали. Браун сказал: — Войдите!

Это был Вега. Слишком широкая для него пижама Брауна придавала ему довольно забавный вид!

— Как спали? Доброе утро! — весело сказал Вега и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Я все обдумал… План готов. Посмотрим, понравится ли вам. Но сначала — бриться и завтракать. Пора, друг мой, вставайте!