"Меч эльфов" - читать интересную книгу автора (Хеннен Бернхард)Неловкий парикмахерПроснувшись, Гисхильда обнаружила, что лежит в убогой комнате с побеленными стенами. Единственным украшением каморки служила картина, наполнившая ее ужасом: красное дерево с развесистой кроной без единого листка, нарисованное на стене напротив ее кровати. Вспомнить, как сюда попала, она не могла. Она ведь должна быть в лесу… Гисхильда хотела встать, чтобы подойти к открытому окну, но ее остановила колющая боль в груди. Девочка опустилась на подушку. Сердце ее сжал стремительно нараставший страх. Дыхание стало тяжелым, боль усилилась. Гисхильда подумала о Сильвине. Эльфийка учила ее прислушиваться к языку своего тела. Боль исходила из центра груди — была повреждена кость, соединявшая ребра. Нужно дышать поверхностно! Чем глубже будет дыхание, тем сильнее будет боль. С этим-то она справится… Девочка сжала зубы. Легче было разумно думать, чем разумно действовать. Она открыла глаза и взглянула на дерево на стене — оно пугало ее. Гисхильда догадывалась, где находится. Хотя она и не помнила, как попала сюда, но, должно быть, это один из кирпичных замков Нового рыцарства. Она осторожно потрогала грудь и через одеяло нащупала повязку. Она ранена! Но где? Была битва? Что с отцом? И со всеми остальными? Почему она ничего не помнит? Что произошло? От боли на глаза навернулись слезы. Гисхильда всхлипнула и положила обе руки на грудь. Так больно! Нельзя дышать глубоко, нельзя плакать… По щекам бежали горячие слезы. Она отчаянно пыталась не всхлипывать. Когда-то Сильвина говорила ей, что может стать легче, если думать о другом. Если собрать всю свою силу, боль окажется за завесой. Нужно забыть о ней. Гисхильде очень хотелось быть эльфийкой! Как это можно забыть о боли, когда каждый вздох — мучение? За окном послышался грохот окованных железом колес. По булыжной мостовой ехала повозка. В небесах кричали чайки. Монотонный пронзительный голос то и дело кричал: «Нief!» Свертывали паруса. Должно быть, она в гавани. Но ведь она была в лесных дебрях! Она хорошо помнила деревню у поляны, стальную стену из всадников. Отец вел переговоры с рыцарями. Но что случилось потом? Воспоминания будто стерли. Девочка огляделась вокруг. Может быть, найдется что-то, что поможет ей вспомнить. Однако вокруг лишь голые стены; из мебели — стул и простой сундук для одежды, вот и все. Не было даже свечи. Друг против друга находились две двери, окованные черными железными полосками. Окно не зарешечено. Вероятно, оно находится настолько высоко, что о побеге нечего и мечтать. «Я не могу даже подняться», — отчаянно подумала Гисхильда. Тыльной стороной ладони она вытерла слезы и постаралась успокоиться. Получилось! Дыхание ее снова стало равномерным. Плакать нельзя, что бы там ни было! Она прислушалась к шуму под окном. Возница ругался на кобылу. А это что? Неужели скрип весел? Раздались шаги. Большая из двух дверей открылась. Вошла женщина с коротко стриженными светлыми волосами. Гисхильда вспомнила, что когда-то уже видела ее. В лесу… Лилианна! На ней теперь нет доспехов, только сапоги и брюки для верховой езды, а еще белая рубашка и элегантный камзол со шлицами. Над сердцем поверх кожи был вышит маленький герб с кровавым дубом, стоявшим на задних лапах львом и над всем этим пара скрещенных черных мечей. Женщина-рыцарь улыбнулась ей. За ней шел старик в синей рясе и еще один человек в простой одежде. Старика Гисхильда тоже узнала. Это был князь священников, правивший в Друсне. У него еще такой странный титул. Управитель или как-то так… Когда-то она знала это хорошо. Почему же она теперь многого не помнит? — Тебе лучше, девочка? — приветливо улыбнулся ей священник. Был ли он так же приветлив на поляне? Она кивнула, но ничего не сказала. — У нашей варварки вши, — брезгливо сообщила женщина-рыцарь. — Это неправда! — возмущенно ответила Гисхильда. — У меня никогда не было вшей. У младшего брата были один раз… — Не возражай, когда твоя ложь столь очевидна! — грубо оборвала ее комтурша. — Карлос, срежь ей волосы. И позаботься о том, чтобы ее постель перестелили заново. Чужой мужчина подошел, поднял ее с кровати и осторожно посадил на стул. — У меня нет вшей! — закричала Гисхильда, и боль снова нанесла удар. — Не сопротивляйся, девочка, — приветливо произнес священник. — Ты ранена. Тебе нельзя волноваться. Пожалуйста, подумай о себе. — У меня нет вшей, — повторила она тише и всхлипнула. Почему старик не хочет ей помочь? — Пожалуйста, дядя. Ну посмотрите сами. Я клянусь именем Мэве. Я… — Не называй здесь имен идолов, дитя! — встряла в разговор женщина-рыцарь. Боль совершенно доконала Гисхильду. Красное дерево на стене, казалось, пустилось в пляс. Кто-то обхватил ее за плечи и прислонил к спинке стула. — Не будет ли достаточно просто вымыть ей волосы? — спросил священник. — Всегда лучше рубить сорную траву на корню, — ответила женщина. Что-то коснулось ее головы. Все еще оглушенная, Гисхильда увидела, как на пол упали длинные пряди. — Нет! — выгнулась она. Парикмахер выругался. Внезапно ее лицо стало мокрым. Карлос достал из кармана платок и прижал к ее голове. — Она не хотела сидеть тихо, — раболепно пробормотал он. — Если бы она не брыкалась! — Действительно ли стрижка столь необходима? — Старый священник встал рядом с ней на колени и взял ее руку в свои. — Это всего лишь порез! — спокойно заявила Лилианна. — С головы кровь всегда течет так, словно свинью зарезали. Шарль презрительно поглядел на женщину-рыцаря. «А он приветливый, — подумала Гисхильда. — Может быть, ему можно доверять?» Он мягко погладил ее по руке. — Мне очень жаль, принцесса. Пожалуйста, веди себя тихо. Это всего лишь волосы. Они скоро снова отрастут. Нож опять коснулся кожи ее головы. Гисхильда смотрела, как падают длинные золотистые пряди, и молча плакала. Кровь мешалась со слезами и капала на белую ночную сорочку. Как она сюда попала? Что теперь с ней будет? Парикмахеру потребовалось совсем мало времени, чтобы сделать ее лысой. Лилианна вытерла платком кровь с ее головы. Карлос протянул ей маленькое зеркальце. — Теперь вши оставят вас в покое, принцесса. Сквозь пелену слез Гисхильда посмотрела на свое отражение. Кожа головы была бледной, словно брюхо рыбы, и ее рассекал длинный кровоточащий шрам. «Не хочу этого видеть! В зеркале совсем не я! Это чужая!» Парикмахер постелил новую простыню, затем поднял девочку со стула и осторожно уложил в постель. Так когда-то относил ее в кровать отец… Где же он теперь? Почему не спас ее? Она сжала губы и не смогла сдержать всхлипываний. Шарль склонился над ней. — Будь мужественной, моя малышка. Он поцеловал ее в лоб. От него пахло луком. — Держись, я скоро увезу тебя отсюда, — еле слышно прошептал он ей на ухо. — И тогда все станет лучше, принцесса. Я верну тебя твоему отцу. |
||
|