"Дневник над облаками" - читать интересную книгу автора (Севастьянов Виталий Иванович)

Севастьянов Виталий Иванович
Дневник над облаками

Предисловие

Фантасты и космос. Жюль Верн, Герберт Уэллс, Алексей Толстой… Творения ученых — творения писателей-фантастов. За мечтой следуют научные открытия, за фантастикой — научный расчет. Но успех дела в конечном итоге определяют люди. Какими их видели фантасты, и каковы они оказались в реальной жизни?

«…Я уверен, — пройдет немало лет, и сотни воздушных кораблей будут бороздить звездное пространство. Вечно, вечно нас толкает дух искания… Не мне первому нужно было лететь. Не я первый должен проникнуть в небесную тайну. Что я найду там? Забвение самого себя. Вот это меня смущает больше всего при расставании с вами… Я не гениальный строитель, не смельчак, не мечтатель: я — трус, я — беглец».

Эти слова сказал людям инженер Лось, герой романа известного советского писателя Алексея Толстого «Аэлита», перед отлетом на Марс.


Спустя четыре десятилетия с момента выхода в свет романа Толстого наш современник и соотечественник Юрий Гагарин совершил первый полет человека во Вселенную. За несколько минут до исторического старта «реальный Первый» сказал людям Земля:


— Первым совершить то, о чем мечтали поколения людей, первым проложить дорогу человечеству в космос… Назовите мне большую по сложности задачу, чем та, что выпала мне. Это ответственность перед всем человечеством, перед его настоящим и будущим. И если, тем не менее, я решаюсь на этот полет, то только потому, что я коммунист, что имею за спиной образцы беспримерного героизма моих соотечественников — советских людей.


Первопроходцем космических трасс явился гражданин Страны Советов. Вслед за ним многими дорогами Вселенной прошли его соратники, друзья. Появилась новая профессия — космонавт, рожденная эпохой социальной и научно-технической революции.


Часто мысленно я возвращаюсь к 12 апреля 1961 года. Я находился тогда в Центре управления первым космическим полетом. Хорошо помню предстартовые часы и минуты. Все были в огромном напряжении. За несколько минут до старта Главный конструктор космических кораблей академик Сергей Павлович Королев спросил по связи Гагарина: «Кедр (это позывной Юрия)! Как чувствуешь себя?» А тот в ответ: «Я-то чувствую себя хорошо, а как вы себя чувствуете?»… Ну а затем — знаменитое гагаринское «Поехали!». Как по-иному мы тогда взглянули на окружающий нас мир…


Для меня и многих моих товарищей этот день начался значительно раньше — ведь мы принимали участие в создании «Востока» и в подготовке его полета. Рождался корабль, рождалась и терминология, которая сейчас уже прочно вошла в сознание людей. Я помню долгие споры о том, как назвать аппарат, который полетит в космос: космолет, звездолет, астролет?.. Конец дискуссии положил Сергей Павлович Королев: он предложил самое правильное название — космический корабль. Точность этого термина я постиг уже позже, когда сам побывал в космосе: именно корабль в безбрежном океане.


С космонавтами я тоже познакомился задолго до этого дня. Первой группе космонавтов, в которую входил Гагарин, я читал курс лекций по механике космического полета.


Понимали ли мы тогда, что человечество стоит на пороге качественно нового этапа своего развития? Пожалуй, нет. Ведь историческое значение того или иного явления определяется перспективой. Сегодня мы уже знаем — человек будет постоянно работать в космосе. А тот полет в моем, да и не только в моем, сознании был испытательным. Мы были слишком заняты небывало сложными техническими задачами. Это вытеснило ощущение дали. Мы не могли испытать в полной мере, как остальные люди Земли, чувство необычности. Нас в тот день беспокоило в первую очередь — все ли пройдет удачно. Всю грандиозность события мы поняли позже. И перспективу тоже.


Ситуация в технике не новая… Сколько было споров: возможен ли вообще полет на аппарате тяжелее воздуха, подымет ли такой аппарат пассажира-пилота? Авиация утверждалась «в правах гражданства» чуть ли не тридцать лет. С освоением космоса все пошло «космическими» темпами.


Космонавтика утвердилась как наука. И роль ее в развитии фундаментальных теоретических исследований и прикладных наук бесспорна. Космонавтика резко усилила приток новой научной информации по сравнению с традиционными земными методами познания. Например, чтобы выяснить проблемы, связанные с геометрией Земли, наука потратила 200 лет, а проблемы остались не выясненными до конца. С помощью искусственных спутников эта задача была решена за два года. Или сведения о магнитном поле нашей планеты. Десять суток работы одного геофизического спутника дали больше сведений, чем все исследования за последние 100 лет. А разведка природных ресурсов? Объем подобных работ, выполняемых с самолета за десять лет, может быть произведен с помощью космической техники за десять дней…


Но это лишь одна сторона медали. Нужды космонавтики стимулировали развитие многих прикладных наук — электроники, телемеханики, химии и физики полимеров… Сначала результаты этих научных направлений осваивались космической техникой. Постепенно, уже апробированные, эти достижения начали «возвращаться» на Землю, находя применение во многих отраслях промышленности. Процесс «космизации» науки и техники — процесс сложный. Но чем активнее будет идти освоение космического пространства, тем ощутимее его результаты будут здесь, на Земле.


Человеку предстоит работать и существовать в космосе. Отразится ли это на его духовном мире, психологии?


Первые ощущения на орбите… Наверное, годовалый ребенок, впервые самостоятельно дойдя до порога своего дома, именно так смотрит на окружающий мир. Я вижу Землю. Сразу всю. Целиком. Это вызывает щемящее чувство: наш мир мал и одинок во Вселенной… Но тут же понимаешь и ощущаешь, как велик человек в делах своих на маленькой планете Земля. А вокруг огромный, бесконечный мир, очень интересный, но еще чужой, не твой…


Привыкая к невесомости, организм перестраивается не только физиологически. Меняется и мироощущение космонавта. Забываются запахи Земли, краски. Пытаешься вспомнить, как шумит море, шепчет листва… Однажды в космосе проснулись с Андрияном Николаевым, командиром корабля «Союз-9», моим другом и напарником по 18-суточному космическому полету, посмотрели друг на друга: «Слушай, сейчас бы в лес. Босиком по траве. Хоть две минуты». «А помнишь, как пахнет свежий огурец?»


Таких моментов за 18 суток нашего полета в июне 1970 года, несмотря на плотное рабочее расписание, было немало. Думается, меня в чем-то поймет моряк, полгода не ступавший на берег. Несколько дней в космосе — это, наверное, несколько месяцев в море.


Проблема потери земных связей во время длительного космического полета — новая и сложная. Мы столкнулись с ней первыми. И чем дальше будут уходить космические корабли, тем более суровыми будут последствия такого путешествия для психики человека.


Что же главное для тех, кто отправляется в космос? Нам часто приходится отвечать на этот вопрос, потому что тяга советской молодежи к трудной профессии космонавта огромна.


Безусловно, космонавтика — современная профессия, привлекающая молодых людей возможностью своими руками коснуться Неведомого. Да, во многом само время определяет выбор сферы деятельности и отбор предпочтительных способностей. Хотя, с другой стороны, все зависит от самого человека. Успех дела не столько в том, какую профессию избрал человек, сколько в нем самом. Даже попав в эпицентр интереснейших дел, можно не удержаться на уровне современных научных и моральных требований, вылететь из круга… Здесь действует четкая схема: дело — напряжение — человек. Если снять фактор постоянного напряжения, максимальной отдачи, мало что получится даже при самых благих намерениях и отличных способностях.


Удалось ли каждому из нас, космонавтов, сразу определить свой выбор? Думаю, что нет. Мне в юности казалось: нет ничего лучше моря. Я вырос в Сочи и не мыслил «сухопутной жизни». Мечтал о работе на кораблях. А потом «заболел» небом. Поступил в Московский авиационный институт, стал заниматься в аэроклубе. Тут одно за другим… Жажда новых скоростей, новой высоты. В конструкторское бюро я пришел, когда только-только состоялись первые запуски спутников Земли. На моих глазах начиналась эра космических летательных аппаратов, рождалась профессия космонавта. И это стало делом моей жизни. Повезло? Конечно, в чем-то повезло. Но это не было неожиданной удачей. Учеба, работа, испытания… И самое главное — твои устремления совпали с требованиями времени.


Работа космонавта требует, прежде всего, постоянного напряжения — физического, нервного, интеллектуального. Более того, здесь действует система нарастающих трудностей. И характер космонавта формируется теми многочисленными длительными испытаниями, которые он должен пройти. Никто из нас никогда не забывает, во имя чего мы работаем. Хорошо сказал Юрий Гагарин: «Иногда нас спрашивают: зачем нужна такая напряженная работа? Но разве люди, перед которыми поставлена важная задача, большая цель, будут думать о себе?..


Настоящий человек никогда об этом не подумает. Главное — выполнить задание».


Одно из непременных качеств космонавта — это чувство ответственности за те колоссальные материальные и интеллектуальные ценности, которые ему доверили. В его руках надежды и интересы тысяч людей, создавших космический корабль. И каждый из нас относится к нему, как к своему детищу…


Многим, вероятно, кажется, что полет в космос — это, прежде всего подвиг, а потом заслуженная слава. Главный конструктор первых советских космических кораблей академик Королев, обращаясь к летчикам-космонавтам, говорил: «Знайте, друзья, если вы начинаете понимать, что готовы к подвигу, — значит, вы не готовы к полету в космос». Эта оценка верна не только для космонавта, она верна для любого, кто занимается большим, интересным, нужным делом. Если внимание будет сосредоточено на самом факте, что это ТЫ делаешь, ТЫ летишь, а не на содержании задачи, то вряд ли вообще возможно выполнять работу наилучшим образом.


Каждый советский космонавт полностью осознает то значение, которое придается его полету, осознает сложность поставленной перед ним задачи и моральную ответственность не только перед будущим космонавтики, но и перед народом, страной. И нужно обладать воображением, чтобы представить себе все те блага для человечества, которые сулит ему космос. В области космических исследований мы сейчас находимся в преддверии фундаментальных открытий. Первопроходческий этап в основном завершен, дальше перед советской наукой — освоение космического пространства ради жизни на Земле.

* * *

В мае — июле 1975 года мне вместе с Петром Климуком посчастливилось совершить свой второй длительный — 63-суточный — полет на орбитальной станции «Салют-4». В результате этого полета была выполнена заданная нам программа научных исследований и экспериментов, комплекс работ, важных для народного хозяйства, проведены исследования природных ресурсов нашей страны.


Во время полета я вел дневник, в котором записывал и то, что мы делали в течение рабочих космических суток, и свои наблюдения Земли, и просто размышления о жизни, о своих коллегах-космонавтах, о нашей работе…


Времени на ведение дневника оставалось немного. Многое в нем только обозначено, с тем, чтобы досказать это на Земле…


Короткие записи я обычно делал перед сном, примостившись в переходном отсеке нашей станции, около иллюминатора. «Салют-4» плывет над Атлантикой, над Африкой, а я, зафиксировав на коленях тетрадку и найдя локтю опору, вывожу в дневнике неровные буквы. Я не сразу научился писать в невесомости: первое время все наши движения были недостаточно координированными.


Иногда, опустив ручку и позволив ей свободно плавать около тетрадки — ручка была на резинке, которую я прищепкой крепил к тетрадке, — я смотрел в иллюминатор. Так прервешься, подумаешь — и опять берешься за ручку. Писать ею, кстати, было очень удобно — стоило лишь без всякого нажима дотронуться до бумаги. Пасту выталкивал сжатый воздух.


Я собирался вести дневник с первого дня полета, но поначалу меня хватало лишь на то, чтобы сделать перед сном необходимую запись в бортовой журнал. Но на четырнадцатые сутки полета я собрался, наконец, с силами и принялся за дневник.