"За далью волн" - читать интересную книгу автора (Асприн Роберт Линн, ап Хью Дэвид)

Глава 11

Ланселот дал немного времени до выхода, поэтому я прогнала Этого Мальчишку, уселась на землю в темноте и задумалась. С тех пор как Канастир и его дружки-саксы напали на нас на лесной дороге, я не могла избавиться от воспоминаний о страшной смерти брата. Стоило мне закрыть глаза, и я видела его искаженное страхом бледное лицо, руки, поднятые, чтобы защититься, и его взбешенную, обезумевшую лошадь, вставшую на дыбы и втоптавшую его в грязь.

Всякий раз я прогоняла жуткие воспоминания. Но на этот раз я решила обдумать все как следует, вспомнить всю жизнь Канастира-»червяка», как ни содрогалась моя душа при мыслях о нем. «Не в правилах воина, — уговаривала я себя, — отгонять воспоминания только из-за того, что ты боишься их».

Я заставляла себя снова и снова видеть ужасающее зрелище, и чувство вины в происшедшем мало-помалу покидало меня. Я ранила его лошадь — это верно, но разве я могла предугадать, что она сбросит Канастира на землю и затопчет? Но даже если бы я сама прикончила его подвернувшимся под руку булыжником, разве мало у меня для этого было причин, если вспомнить, каким мукам он подвергал меня в детстве?

Этот подонок заслужил смерть, а я заслужила право убить его. Наконец, я поняла, о чем я горевала сильнее всего: о том, что не могла сказать: «Это я убила его!» «Господи, — спрашивала я, — неужели чувство вины было вызвано ненужными угрызениями совести из-за убийства врага?» Увы, я не могла ответить на этот вопрос. Стоило приберечь его до лучшего дня и задать дяде Лири. Этот без конца задает вопросы, вроде: «Если нас создали боги, то кто создал их?» или «Если двое любят друг друга больше жизни, и если один из них должен умереть, что более эгоистично — оставаться в живых или умереть и оставить любящего в тоске?» Хотя бы на время мне все стало ясно. Я пролистала страницы жизни Канастира из конца в начало, и сделала еще одно ужасное открытие: почти наверняка Канастир свел моего отца с Кугой!

Впервые за долгое время разум мой работал четко и ясно: на самом ли деле Канастир был таким уж слабаком?

Действительно ли он не смел задницу подтереть без дозволения отца?

Они оба были актерами в этой пьесе, и страшная мысль пришла мне в голову: вдруг это действительно была лишь пьеса, которую они разыграли для собственного увеселения, чтобы одурачить всех, включая и меня? Они оба меня недолюбливали, и если верить слухам о моем рождении, я понимала, из-за чего. Канастир хотя бы был родным сыном Горманта, хоть и не сыном моей матери.

А если Канастир вертел отцом, как хотел, тогда многое становилось понятным — в том числе и то, почему отец позволял брату столько лет измываться надо мной, а также то, почему Канастир собственной персоной потащился за мной в Камланн, дабы удостовериться, что я выполнила «волю отца». С самого начала все задумал Канастир, а не отец!

Но, быть может, отец не все знал — например, о том, как Канастир приставал ко мне по ночам, а может быть, знал, но был бессилен против «червяка». Может быть, я слишком сурово судила отца?

И тут еще одна жуткая мысль посетила меня. Вправду ли моя мать умерла при родах? Или «червяк» был еще более изощрен и злобен, чем я о нем думала, настолько злобен, чтобы… Я тряхнула головой. Нет, я не могла представить, чтобы Канастир решился убить мать.

Правда, она не была его матерью.., но он-то сам знал об этом или нет?

Мурашки побежали у меня по коже, а Ланселот как раз приготовился к выступлению. Я встала, отряхнула прилипшие к одежде веточки и листья, поправила багряные волосы, казавшиеся при свете луны каштановыми.

«Самое простое, — говорила я себе, взять и спросить моего мерзавца-отца, когда мы спасем его от нанятых им ютов:

«Как тебя угораздило так вляпаться?»