"Товар для Слона" - читать интересную книгу автора (Хазарин Андрей)

Глава 3. Привет с того света

Федор Гаврилович Власов оглядел скамейку, вынул из кармана плаща газетку, подстелил, сел. Понес было зажигалку к сигарете, остановился, протянул пачку мне. Я покачал головой, вытащил свои. Закурили.

— Вам привет от Иван Иваныча, Маугли.

Та-ак… С того света приветик. Собственно, это всего лишь пароль, но при сложившихся обстоятельствах звучит двусмысленно. Лягушонок Маугли — это меня в СИАМИ такой кличкой наградили, от инициалов КВА. Юмористы… А кто ж ты такой, господин Власов, что пароль знаешь? Учитывая возраст, можно предположить…

— Петр Петрович, полагаю?

Выпустил струю дыма, кивнул. Улыбается легонько. Это у них с покойным Иван Иванычем общая манера: улыбаться невпопад. Видно, профессиональное, для возможного наблюдателя со стороны.

— И чем могу служить? — спрашиваю.

— Ну как же, Вадим Андреич, вы все ж таки наш сотрудник.

— Ваш? Не знаю. Поступал я на работу к Иван Иванычу покойному, и теперь, полагаю…

— Нет, отчего же… Скорбь наша безутешна, но незаменимых людей нет. Все мы смертны, однако работа должна продолжаться.

— Уважаемый Петр Петрович, давайте сразу расставим точки над "i". Вы прекрасно знаете, что день, когда погиб…

— …безвременно погиб!

Что? Ты, иезуит старый, меня хочешь пристегнуть к этой гибели? А вот фиг тебе!

— …Иван Иванович, — внешне не реагируя на его слова, продолжил я, этот день резко изменил мой настрой и мои обстоятельства. Я задание Иван Иваныча выполнил в полном объеме, материалы представил исчерпывающие, так что никаких обязательств за собой не чувствую. Но теперь я, можно сказать, человек семейный, подвергать опасности жизнь свою и Анны Георгиевны больше не желаю…

Я вдруг поймал себя на том, что говорю архаичным языком, — и удивился. Потом сообразил, что оправдываюсь, — и обозлился.

— Короче: я вам не должен, вы — мне, и на том квиты. Считайте, что я подал заявление по собственному желанию.

— В случае служебной необходимости администрация может задержать увольнение на срок до двух месяцев со дня подачи заявления.

— В таком случае администрации придется ещё оплатить мне временную нетрудоспособность по бюллетеню — я завтра ложусь в больницу.

Петр Петрович приподнял бровь:

— Но за вычетом полученного вами под расписку аванса в размере эквивалента пятисот условных единиц.

Я было опешил, но тут щелкнула память: ну да, был такой эпизодец, выдавал мне Иван Иваныч пятьсот баксов под расписку.

— Ну-у, Петр Петрович, нужно внимательнее читать финансовые документы! Какой аванс? Выплата была произведена для покрытия непредвиденных служебных расходов, в той же записке поименованных! Иван Иваныч, царствие ему небесное, был человек пунктуальный…

Улыбка Петра Петровича стала шире:

— Сдаюсь, сдаюсь! Где мне тягаться с дипломированным юристом! Однако, если всерьез, заявление вы мне все-таки напишите задним числом, порядок есть порядок, да и материальные ценности кое-какие за вами числятся…

Это он о чем?..

Петр Петрович, видя мое недоумение, согнул указательный палец, словно нажимая на спусковой крючок, тут я сообразил: пистолет-то они мне выдавали! — и кивнул. Он тоже кивнул и продолжил фразу:

— …а пришел я к вам в качестве клиента.

Клиент — это другой разговор. Клиенту можно и отказать, не начальство. Однако же и платит клиент не как начальство. Что ж, переключаемся на соответствующий режим.

— Слушаю вас, Федор Гаврилович.

Так что это за Власов такой, которого Андрюша встречал с Иван Иванычем? Неужели история с СИАМИ ещё не кончена?

Я шмыгнула в кухню, выглянула из-за занавески. Сидят, голубки, беседуют. Только рожа у Колесникова нестандартно сосредоточенная. И спина закаменела. Серьезный разговор, видно, идет. И неприятный.

Если и вправду СИАМИ, то, конечно, неприятный. Не успел Димка развязаться с квартирными жуликами, как эти его подобрали. "Сверхсекретное подразделение МВД"! Это они ему так мозги пудрили. Вруны, каких свет не видел. Хотя это я зря, свет много чего видел. Но Колесникова они уж точно на пустой крючок поймали красивыми словами о борьбе с коррупцией и преступностью. А он поверил, как мальчишка, заела романтика благородного шпионажа. И только после всей этой истории с наркотиками и работорговлей у него глаза открылись. СИАМские начальники Димку подослали, чтобы через нашу контору найти ход в головную фирму, в "Татьяну". Только никого они не собирались разоблачать и под суд отдавать, им Слон заказал вызнать манохинские секреты, чтобы перехватить выгодный бизнес или хоть в долю войти… Вот тогда мы с Колесниковым и познакомились…

А потом Ире удалось сбежать из махденского борделя и вернуться домой, а мы с Димкой начали её прятать и спасать и понемногу раскопали всю историю, а потом Надежда через девочек вызнала, какое на самом деле дерьмо это СИАМИ, я психанула, Димку из дому выгнала, решила, он тоже такой… вот так они нас чуть не развели насовсем, СИАМы эти проклятые…

Я уже считала, что они отцепились от Димки. Но выходит, нет, недостаточно им, что нас чуть не убили!

Хотя что это я завелась? Мало ли кого и с кем видели, что из того? Ну встречался Димкин покойный начальничек с кем-то. Ну и что? Я тоже черт-те с кем встречаюсь. Даже на лавочке сижу. И мороженое ем. Надо же информацию добывать.

Сказал тебе Власов, что из "Шедевра" люди ему говорили о нас — значит, так оно и есть. Вполне могли говорить, мы на "Шедевр" хорошо поработали.

И нечего заводиться раньше времени. Успокойся, дуреха, и иди работай!

Но что-то не получалось успокоиться, и ноги к полу приросли. Из кухни я уйти уже не могла. Пусть разговора не слышу, но хоть присматривать буду, чтобы влезть в случае чего…

Клиент огляделся по сторонам — искал, куда бычок кинуть, обнаружил на обломанном сухом сучке сирени жестяную баночку из-под скумбрии, хмыкнул, опустил аккуратно, отряхнул пальцы друг о друга.

— Вадим Андреич, вы — человек опытный, профессионал высокого класса. Иван Иваныч покойный неоднократно отзывался в самом положительном смысле. И, насколько я понял, ваша… партнерша… тоже человек способный, и работает в традиционном для российских служб охраны ключе… Мы предлагаем вам собрать материалы о противозаконной деятельности господина Дубова Бориса Олеговича. Слона.

Ни фига себе! Я оторопел. Чтобы выиграть время, бросил окурок в баночку, промахнулся, буркнул досадливо, встал, поднял, уложил, вытащил следующую сигарету, закурил и медленно опустился на место.

— А что ж так, Федор Гаврилович? Ваш клиент, солидный заказчик…

— Позвольте напомнить, Вадим Андреич, наш клиент — правосудие… Мы работаем на благо государства и общества.

Теперь уже я приподнял левую бровь. Романс Пушкина на слова Лермонтова "Не пой, красавица, при мне".

— Господин Дубов, — продолжал Федор Гаврилович, — фигура и в самом деле солидная, но сегодня в бизнесе честными путями фигурой не станешь. Это не политика, где можно выехать на былом инакомыслии, на популистской болтовне или национализме. Общественное мнение не случайно связывает с его именем так много правонарушений.

— Общественное мнение — для прокуратуры не аргумент. Здесь можно говорить о деликатной проверке, а употребленный вами глагол "собрать" звучит очень уж категорично: есть ли, нет ли — а разыщи и предъяви.

— Не будем цепляться к словам. Преступные группировки творят произвол и рвутся к власти. Когда им это удается, они из просто преступных становятся мафиозными. Слон — преступник, сами прекрасно знаете. И слишком много силы последнее время забрал. Пора приструнить.

— Один он, что ли, такой в городе? Взять хотя бы…

Господин Власов, однако, умел отбивать и с лета.

— Не волнуйтесь, господином Арслановым мы тоже занимаемся. Хоть нам все больше не хватает профессионалов вашего класса, но на Арсланова людей найдем. А у вас сейчас более удобная позиция для работы по Слону. Волей-неволей, а вы к нему уже внедрились.

Я расставил ноги пошире, наклонился, оперся локтями на колени. Опустил голову, сильно затянулся. Выдул дым к земле. Насчет профессионализма и класса — это он в порядке вежливости, но в остальном объективно прав. Все верно, внедрился. Верно, волей-неволей, попробуй умышленно человека так ввести…

Минутку-минутку, Петр Петрович, а ты откуда знаешь, что я внедрился? Впрочем, когда пришлось нас с Асей от Мюллера спасать, боевиков у Слона, наверное, он сам просил, а о прочем догадывается. Или успел разнюхать, что мы со Слоном пакт заключили? Попробовали бы не заключить, сейчас над нами уже оградки и памятники стояли бы… Интересно, как ему удалось дознаться. Ох, непростые ребята у них там в бывшем КГБ трудились… Ладно, поставим пока большую птичку для памяти.

И дальше он прав — доставать Слона я рано или поздно начну, выручить-то он нас выручил, только мы с Аськой просто поменяли хозяев вместо шайки жуликов от КГБ да сравнительно мелкого наркодельца теперь у нас в "покровителях" ходит преступник покрупнее… Короче, с крючка слезать надо. Только не сейчас, попозже. Сейчас Слон с меня глаз не спускает. Да и не нужно с ним спешить. Пока что он — меньшее зло. Нельзя Арсланову двери настежь раскрывать. Впрочем, господину Власову я этого не скажу. Но и браться за его заказ тоже не хочется. Себе дороже.

Я откашлялся, прочищая глотку:

— Не могу, Петр Петрович. Совесть не позволяет. Как-никак, а он мне жизнь спас. Догадываюсь, по вашей просьбе, но спас. Вот так сразу продавать благодетеля? Не могу.

— Ах, Вадим Андреич, какой вы и в самом деле ещё зеленый лягушонок! Во-первых, не вас он спасал, на вас ему, извините, наплевать с высокой колокольни. Спасал он нужную ему информацию и, кстати говоря, ещё на этом поживился — знаете, сколько он с нас слупил за своих боевиков?

Власов сделал паузу, я интереса не проявил — ты тоже не меня, а информацию спасал, чтоб было за что от того же Слона денежки взять… Он продолжил:

— А во-вторых, господин Маугли, в вашем возрасте пора уже снять розовые очки. Пора уразуметь, что вокруг — джунгли! Вы не забываете, что такое совесть, что такое благодарность и благородство — о-о, он тоже не забывает! Но для вас это моральный кодекс, вы по нему живете, а для него человеческие слабости, которые можно прекрасно использовать в работе с некоторыми личностями.

И вот тут мне тошно стало. Ведь не такой уже я лягушонок, просто не хватает навыка в цинизме — прямо называть вещи своими именами, — а на самом-то деле в отдаленной перспективе я твердо намерен своего спасителя и благодетеля завалить. И чем же я лучше господина Власова? Тем, что собираюсь это сделать во имя высшей справедливости? Так и Власов во имя. Э-э, а вот фиг! Это полгода назад я считал по лягушачьей своей зеленой глупости, что во имя, а теперь выучил: музыку заказывает тот, кто платит деньги. А кто же теперь платит?

— Предложение серьезное… Позвольте полюбопытствовать, а кто оплатит заказ?

Власов скользнул по мне снисходительным взглядом.

— Я. Как вы можете помнить, нашу фирму пока кризис неплатежей не захватил…

Я торопливо покивал. Вовсе незачем было выскакивать с этим вопросом, так и проколоться недолго. Пусть лучше за старательного наивнячка держит.

— Вы уж простите бестактный вопрос, Федор Гаврилович, но, сами понимаете, мне теперь не только о себе надо думать. Интересы фирмы…

— Как же, как же, вы теперь ком-мерсант, владелец заведения…

— Совладелец, партнер.

— Естественно, естественно. И потому должны обсудить со вторым партнером. Ну, тогда два слова об условиях: при наличии результатов возмещение расходов плюс тридцать процентов на плановую прибыль плюс договорная стоимость результатов…

Ладно. Допустим, господин этот, Власов, с Иван Иванычем встречался не случайно, а сам служил в СИАМИ. И что из этого? Ну, служил в фирме. Та распалась. Работать где-то надо? Надо. На пенсию не проживешь. Умения специфические имеются? Наверное. Вот и пришел к бывшему сотруднику на работу проситься. А вдруг поможет по старой памяти?

Ой вряд ли! Не сидел бы тогда Димка с каменной спиной и деревянной мордой. Разве что этот дядя совсем поганец — но по виду не скажешь, вон, улыбается… Мало ли, Слон тоже улыбается, даже Мюллер улыбался… как змея. Нет, это он специально пришел по поручению СИАМИных шефов — Димке войну объявлять! Или нам всем. Но за что? И почему сейчас, а не месяц назад, например?

Ну, допустим, теперь мы с Димкой не одни, если что, Слон от них отделаться поможет, он в нас нуждается. Но только после такой помощи мы ему ещё больше должны будем. В смысле, обязаны… И вообще, два раза на помощь позвать, конечно, можно. Но тогда в третий раз тебя могут и не услышать. Сказка такая есть. Старая…

Чем дольше я думала, тем все мерзее и мерзее на душе становилось. Предположения одно хуже другого лезли в мою бедную голову. Из-за одного неосторожного Андрюхиного слова…

А может, подруга, зря ты заводишься? Вот добеседуют они, придет Колесников, все расскажет — и окажется полная чепуха, а морда у него деревянная, потому что нога ноет. Нечего раньше времени психовать, неприятности надо переживать по мере их поступления. И почему обязательно неприятности, сидят мужчины, беседуют спокойно. Не торопятся, кричать друг на друга вроде тоже пока не собираются… Вот и ты сиди. Жди появления Вэ-А с новостями.

Я резко встала и ушла из кухни. Все! Стыдно, матушка. И подглядывать стыдно, и распускаться стыдно. Делай, что должен, и пусть будет, что будет.

Я для виду задумался.

— Что ж, условия разумные. Однако, вынужден предупредить, есть осложняющие обстоятельства. Я уже сказал, ложусь в больницу. Недели на три. Следовательно, вся работа свалится на партнера, штат-то у нас раз-два и обчелся. А есть ведь ещё и ранее взятые обязательства.

— Послушайте, Маугли, у меня ощущение, что вам хочется вежливо отказаться. Не торопитесь. Зачем нам ссориться? Вы теперь фирма, вам "ре-но-мэ" нужно держать, и мы тут можем много чем помочь…

"Или подпортить", — мысленно перевел я.

Но господин Власов высунул ножичек из-под полы чуть дальше:

— Вы, запамятовал, в каком году училище заканчивали? Помнится, это в вашу бытность нашумевшее дело майора Бураковского проистекало? Громкое, громкое было дело… Под суд пошли считанные люди, но сколько карьер и репутаций пострадало! И что любопытно, публике, как и самому господину депутату, до сих пор неизвестно, кто именно сигнализировал…

Я почувствовал, как закипает злость, но сдержался. Состроил из себя наивного:

— Действительно любопытно! И кто же это был, Петр Петрович?

Петр Петрович с готовностью посмеялся:

— Шутите? Откуда же мне знать? Я Бураковским лично не занимался, а агентуру Комитет всегда прикрывал надежно, что вы, это же были патриоты, золотой фонд! Да почему были, люди живы и посейчас, многие в самом активном возрасте… Нет, без крайней нужды их светить никто не станет, ни ветераны органов, ни новые, им ведь тоже с кем-то работать надо? Однако, сами знаете, нынче средства массовой информации повсюду нос суют, кто-то вдруг начнет копать старые дела… Конечно, до архивов не доберется, но слухи любые пойдут…

Ну подлец! Ишь чем грозить вздумал! Внутри закипело, но я сосчитал до десяти и сдержался. Встал и сформулировал очень корректно:

— Ваше предложение, Федор Гаврилович, представляет для фирмы значительный интерес, причем на уровне не только коммерческом, но и, я бы сказал, идейном. Тем не менее с моей стороны было бы легкомыслием давать вам окончательный ответ прямо сейчас, без обсуждения с партнером. Давайте свяжемся через пару дней. Как вас найти?

— А по старому телефону Иван Иваныча. Если меня на месте не будет, скажете: "Это я, мы с женой ждем вас тогда-то и тогда-то".

Петр Петрович поднялся, слегка потянулся и сообщил, что пора ему идти, друзья в Саду заждались, что ещё пенсионерам делать, как не в шахматишки время убивать, — и удалился.

Я проводил его взглядом, перевел глаза на кухонное окно. Аськи за занавеской уже не было.

Щелкнул замок. Димка вернулся. Судя по шагам, один. Клиента проводил, значит. И хорошо. Сейчас все узнаю.

Но тут я посмотрела на часы. Мама дорогая! В пять надо быть у Надежды, а уже без двадцати! И бумаги не готовы, и сама я тоже — сижу как дура и думаю, за каким чертом Власов приходил.

Я вылетела из кабинета. Дима дает какие-то ценные указания Андрею. Но лицо озабоченное. Видно, что-то вонючее к нашему берегу приплыло.

— Ася Георгиевна, собирайся. Мы с Андрюшей тебя отвезем, а потом и мне надо будет кое-куда заехать.

— Так что, едем вместе?

— Ага. Ключи Сереге отдай. Пусть завтра к десяти придет.

— Хорошо.

Я отдала Сережке ключи и договорилась на утро. Не было, правда, никакой гарантии, что Шварц приедет к десяти. Я ни разу в жизни не видела его на работе вовремя — ни в "Татьяне", ни в проектном нашем заведении.

Вылетела из офиса, сбежала по ступенькам, хлопнула дверцей машины. Уж очень мне побыстрее хотелось узнать новости. Любые, хоть хорошие, хоть плохие. Лишь бы не томиться.

Но Дима сказал только:

— Дома обсудим.

Я робко спросила:

— Что, большие неприятности?

— Надеюсь, нет. Просто надо подумать толком.

— А кто он?

— Я о нем слышал, как о Петре Петровиче.

Мамочки! Выходит, я была права! СИАМИ! Видно, физиономия у меня стала какая-то особенная. Вэ-А по руке меня похлопал:

— Не волнуйся, Рыжая. Интересное предложение нам сделали. Вечером обсудим. А пока не бери в голову. Все, приехали, тебе выходить. Павловне привет.

Он чмокнул меня в щеку и открыл дверцу.

— Пока.

Машина уже уехала, но я не торопилась к Наде. Постояла минуту, перевела дыхание, надела другое лицо. И пошла к подружке своей за сплетнями.