"Стихотворения" - читать интересную книгу автора (Штейгер Анатолий)
Стихи разных лет
* * *Конечно, счастье только в малом…«Нам нужен мир». Не нужен. Ложь.Когда движением усталымТы руки на плечи кладешь…И на лице твоем ни тениТого, что предвещает страсть,Но смесь заботы, грусти, лени…Зарыть лицо в твои колени,К твоим ногам навек припасть…* * *Не эпилог, но все идет к концу.Мы встретимся, я очень побледнею.По твоему надменному лицуМелькнет досада на мою «затею».На мой приезд – бессмысленный приезд,На то, что жить, как люди, не умею,– Что за охота к перемене мест?…а если вариант: с ума сводящий жест –Объятье грубоватое за шею?* * *Года и на тебе оставили свой след,Бороться против них никто, увы, не в силе.Не бойся – не черты. Твои черты… О, нет,Они сейчас еще прекраснее, чем были.Но уж одно, что ты сейчас со мною здесьИ больше никого тебе еще не надо,И что за целый день и, вот, за вечер весьНи разу на часы ты не бросаешь взгляда…И понемногу мной овладевает страх,И в памяти встает старинное поверье:Счастливый никогда не вспомнит о друзьях,Счастливый никогда не постучится в двери.Я ждал тебя пять лет. Но рад и десять лет,И всю бы жизнь прождать в напрасной лихорадке,Лишь только б знать, что нет, на самом деле нетНи капли истины в моей больной догадке…(От века для любви шли убивать и красть,С улыбкой на себя накладывали руки...Но счастье близких нам мы не имеем властьКупить им у судьбы за собственные муки.)* * *Не верю, чтобы не было следаКоль не в душе, так хоть в бумажном хламе,От нежности (как мы клялись тогда!),От чуда, совершившегося с нами.Есть жест, который каждому знаком –Когда спешишь скорей закрыть альбомИли хотя бы пропустить страницу…Быть может также, что в столе твоемЕсть письма, адресованные в Ниццу.И прежде, чем ты бросишь их в огоньИ пламя схватит бисерные строки,Коснется все же их твоя ладоньИ взгляд очей любимый и далекий.* * *Все об одном… На улице, в бюро,За книгой, за беседой, на концерте.И даже сны… И даже (как старо!)Вот вензель чертит и сейчас перо.И так – до смерти. Да и после смерти.* * *Здесь главное конечно не постельПорука – никогда не снится твое тело,И значит не оно единственная цель(Об этом говорить нельзя - но наболело.)Я бы не брал теперь твоей руки...Упорно не искал твоих прикосновений,(Как будто невзначай волос, плеча, щеки) - Не это для меня всего бесценней.Я стал давно грустнее и скромней...С меня довольно знать, что ты живешь на свете,А нежность (и все то что в ней и что под ней),Привыкла ничего ждать - за годы эти...Как мало все же нужно для любвиЧем больше отдаешь, тем глубже и сильнееЛишь об одном молю и день, и ночь – живиА где и для кого - тебе уже виднее.* * *Бывает чудо, но бывает раз.И тот из нас, кому оно дается,Потом ночами не смыкает глаз,Не говорит и больше не смеется.Он ест и пьет – но как безвкусен хлеб…Вино совсем не утоляет жажды.Он глух и слеп. Но не настолько слеп,Чтоб ожидать, что чудо будет дважды.Божий ДомОт слов пустых устала голова,Глазам в тумане ничего не видно…Ах, неужели празныя словаПроизносились не странно и не стыдно?Ведь, вся земля: такой-же Божий Дом,Как небеса, планеты и созвездья, –Так отчего же, поселившись в нем,Мы не боимся божьего возмездья?Пройдет угар ненужной суеты,Что было тайно, снова станет явно.Виновны все: – виновен даже ты,И без конца виновен я, подавно…Поля покроет синеватый снег,Но мы не станем радостней и чище…Земля, земля! Что сделал человекС тобой, веселое Господнее жилище?* * *Не до стихов… Здесь слишком много слезВ безумном и несчастном мире этом.Здесь круглый год стоградусный морозЗимою, осенью, весною, летом.Здесь должен прозой говорить всерьезТот, кто дерзнул назвать себя поэтом.* * *До вечера еще такой далекий срок,Еще так много лжи, усталости и муки,А ты уже совсем почти свалился с ногИ, двери заперев, тайком, ломаешь руки.Как будто бы помочь сумеет здесь засов,Как будто жизнь пройти не может через щели.Сдавайся по добру! И несколько часовСтарайся дотянуть хотя бы еле-еле...НежностьIНе в памяти, а в нежностиОстался острый след.Доныне по безбрежностиЛечу былому вслед.И думаю, и думаю,Хоть знаю — не вернуть.Благослови тоску моюПолуночная жуть.IIПамяти изменчивой не верьте:Поседев, былое не отдаст.Только нежность сохранит от смерти,Никому на свете не предаст.Только нежность. От прикосновеньяРодилась и выросла она.Только быстрой нежности мгновеньяОпьяняют благостней вина.Ей одной изверившейся — верю,Клятвой нерушимой не свяжу,Самое заветное доверю,Самое заветное скажу.СИНЯЯ РУБАШКА.1.
Вряд ли это лишь воображенье:Сквозь бессонницу и темнотуВспоминаю каждое движеньеКаждый жесть и каждую черту...Папиросу вечную во рту...2.Стыдно, смешно и тяжкоПомнить годами вздор:Синюю эту рубашку,Синий ее узор;Ворот ее «на распашку»;Пояс, на поясе пряжку...3.Пусть теперь больничная постельПриковала скоро год на месте,Пусть давно за тридевять земельТы теперь... И вот не шлешь известий...В прошлом были эти шесть недель,Что мы в Ницце проводили вместе.ДРУЖБА1Где-то теперь мой друг?Как-то ему живется?Сердце, не верь, что вдругВ двери раздастся стук:Он никогда не вернется.Мне ли, себе на зло?(Или ему повезло).2Одна мечта осталась — о покое.Не надо дружбы, все слова пусты,И это слово — самое пустое.(Для дружбы надо, чтобы было двое,Одним был я, другим был воздух: ты)60-е ГОДЫ
М. Цветаевой
В сущности, это как старая повесть«Шестидесятых годов дребедень»…Каждую ночь просыпается совестьИ наступает расплата за день.Мысли о младшем страдающем брате ,Мысли о нищего жалкой суме,О позабытом в больничной палате,О заключенном невинно в тюрьме.И о погибших во имя свободы,Равенства, братства, любви и труда.Шестидесятые вечные годы…(«Сентиментальная ерунда»?)lt;1935— 1939 гг.gt;* * *Опять Сентябрь. Короткий промежутокМеж двух дождей. Как тихо в Сентябре!В такие дни, не опасаясь шуток,Мы всё грустим о правде и добре.В такие дни все равно одиноки.Кто без семьи и кто еще в семье...Высокий мальчик в школе на урокеВпервые так согнулся на скамье.Старик острее помнит о прошедшем,О, если б можно сызнова начатьИ объяснить, что он был сумасшедшим...Но лучше скомкать все и замолчать.А в поле сырость, сумерки, безмолвье,Следы колес, покинутый шалаш...Убогим — хлеба, для больных — здоровьеИ миру — мир Ты никогда не дашь.* * *Все может быть... Быть может есть — не рай,Но что-нибудь, что отвечает раю:Неведомый и непонятный край,В котором... Только что я, в общем, знаю...Но может быть... И если это есть,То что нам делать в сущности на свете —Ходить в кафе? работать? спать и есть?Но мы не дети, мы, увы, не дети....переступить невидимую граньИ все вдруг станет радостней и чище.Отец и няня... Няня, няня, встань,Зачем ушла из детской на кладбище.Я без тебя так страшно одинок,Я о тебе, тридцатилетний, плачу.(Я даже схоронить ее не мог,Припасть к руке. Увидеть дроги, клячу).Еще хоть раз поговорить с отцом,Там время может быть у нас найдется.Не так как было пред его концом...Но кто мог знать, что он уж не вернется.Он уходил на час, а не на векИ, вот, упал у Городского Сада...Усталый, важный, грустный человек,Проживший жизнь (несладкую) как надо.И этот друг... Хотя, какой он друг,(Но он мог стать мне самым лучшим другом),В большой палате окнами на юг,Он на платок в крови глядел с испугом.В начале мы не говорили с ним,Потом минуту, (я ходил к другому),Но много надо ли от нас больным...В больнице все не так и по иному.Умней бы было ехать не простясь...— Ты будешь жить. (Впервые «ты» как дети,Сказали мы краснея и стыдясь). На третий день ты умер на рассвете....и несколько других еще именНаедине я часто повторяю...А если смерть короткий только сон?Но как узнать... Я ничего не знаю... * * *Мы, уходя, большой костер разложимИз писем, фотографий, дневника.Пускай горят...Пусть станет сад похожимНа крематориум издалека. * * *За тридцать лет, прожитых в этом мире,Ты мог понять (и примириться мог),Что счастья нет, что дважды два четыре,А остальное — трусость и подлог...За ложь, что нам рассказывала нянька,Не раз, не два мы разбивали лоб...Но, зашатавшись с горя, ванька-встанькаОпять встает — и так по самый гроб.Душа давным-давно окаменела,Но человек еще живет и естИ даже не торопит, чтобы белыйКроили саван и стругали крест...( Душа давным-давно окаменела,Но ведь живут годами без души,Пока еще не износилось тело И легкие и сердце хороши.) * * *Ночь давно обернулась днем.Не закрылись глаза за сутки.Что-то было, наверное, в томЗвуке голоса, смехе, шутке....Это трудно в слова облечь,Чтоб увидели, чтоб любили...Это надо в себе беречь,Чтобы вспомнить потом в могиле. * * *На прошлое давно поставлен крест,(Такой — что годы, вот, не разогнуться...)Но проезжая мимо этих мест,Он дал себе зарок: не оглянуться.Широкий берег, пальмы, казиноИ сразу там... За этим поворотом.Закрыть глаза. Закрыл... Но всё равно,Раскрывши их, ошибся он расчетом.И непонятно, как не грянул гром,Не наступило окончанье света?Стекло машины обожгло как льдом...— обыкновенный двухэтажный дом,Гараж и сад... Большой плакат «в наём»...(Одно Мгновенье, в общем, длилось это). * * *Здесь мы могли бродить с тобою вместе,Но я — один и, как слепой во тьме,Закрыв глаза и вдруг застыв на месте,Стою часы, — и лишь одно в уме...Пока плечом толкнет в сердцах прохожих,И я проснусь и, содрогаясь весь,Увижу пред собой Палаццо Дожей,И Марк мне скажет: — Почему ты здесь?..