"Обвенчанные утром" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 7

Кэтрин шевельнулась и закашлялась. Песок забился в рот и глаза, а сама она лежала, неуклюже растянувшись на весьма неудобной поверхности.

— Маркс, — она услышала, как Лео, прокладывая к ней путь, отбрасывает в сторону обломки. — Вы ранены? — настойчиво звучал его слегка дрожащий голос. — Можете двигаться?

— Да… Я цела… — она села и провела рукой по лицу. Оценив набор болезненных ощущений в теле, она решила, что все повреждения незначительны. — Просто пара синяков. О, Господи! Мои очки потерялись.

Она услышала, как он выругался:

— Я постараюсь их найти.

Совершенно не ориентируясь, она, тем не менее, попыталась определить, куда они могли упасть. Тёмным расплывчатым пятном показалась фигура Лео, пробравшегося через мусор. В воздухе, медленно оседая, клубилась пыль. Судя по тем крохам, которые она могла видеть, они угодили в яму приблизительно шести футов[9] глубиной, в которую сквозь проломленный свод просачивался солнечный свет.

— Вы были правы, милорд. Падать, оказалось, и в самом деле невысоко. Это темница?

Ответ Лео прозвучал несколько натянуто:

— Я не уверен. Это может оказаться и склеп, а не тюрьма. Я заметил наверху остатки каменного ограждения…  и углубления в боковой стене, где поперечные стыки обеспечивали…

От новой вспышки ужаса она метнулась к его расплывчатой фигуре и уцепилась за неё.

— Что такое? — руки Лео сомкнулись вокруг Кэтрин.

Задыхаясь, она спрятала лицо на его надёжной груди. Они полусидели-полулежали среди нагромождения из гнилого дерева, камней и земли.

Одна из обнимавших её рук поднялась к голове девушки, защитным жестом охватывая затылок:

— Что случилось?

Голос Кэтрин приглушённо прозвучал из складок его рубашки:

— Склеп.

Он погладил её по волосам и ещё ближе притянул к себе:

— Да. А почему это вас пугает?

Между судорожными вдохами она едва смогла произнести:

— Разве не здесь… хранили тела?

Произнесённый дрожащим голосом вопрос повис в воздухе, поставив Лео в тупик.

— О. Нет, это совершенно другой вид склепа, — голос дрогнул от сочувственного смешка, и она почувствовала лёгкое прикосновение его губ к своему уху. — Вы подумали, что это одно из тех помещений под современными церквями, где хоронят усопших. Но средневековый склеп — нечто иное. Это просто кладовая под наиболее защищённой частью здания.

Кэтрин не шелохнулась.

— И тут нет с-с-скелетов?

— Нет. Ни черепов, ни гробов, — его рука продолжала нежно гладить её по волосам. — Бедняжечка. Всё хорошо. Тут нет ничего страшного. Сделайте глубокий вдох. Вы в безопасности.

Выровняв дыхание, Кэтрин осталась лежать в его объятиях. Она пыталась осознать тот факт, что Лео, её враг и мучитель, зовёт её бедняжечкой и успокаивает. Его губы, коснувшись, скользнули по её виску и нежно там задержались. Замерев, девушка вбирала в себя испытываемое ощущение. Её никогда не привлекали мужчины его размеров, она предпочитала обладателей менее пугающего телосложения. Но он был сильным, и успокаивал её, и, похоже, искренне волновался о ней, а его голос окутывал подобно бархату.

Как странно.

Скажи ей кто-нибудь раньше, что однажды она окажется в ловушке грязной ямы с Лео, лордом Рэмси, она бы ответила, что сбылся её самый худший кошмар. Но как ни странно, это оказалось, пожалуй, довольно приятным испытанием. Неудивительно, что дамы в Лондоне так гонялись за Рэмси… И если именно так он начинал обольщение, со всеми этими утешениями и поглаживаниями, то Кэтрин легко могла вообразить, как он находил подход к леди.

К сожалению, он осторожно отодвинул её от себя.

— Маркс… Боюсь, я не смогу найти ваши очки во всем этом хламе.

— Дома у меня есть ещё одна пара, — отважилась она на ответ.

— Слава тебе, Господи, — издав хриплый звук неудовольствия, Лео сел. — А сейчас, если мы заберёмся на самую высокую кучу обломков, то до поверхности останется совсем чуть-чуть. Я подниму вас, чтобы вы выбрались отсюда и отправились в Рэмси-Хаус. Кэм выдрессировал коня, так что вам не нужно будет править. Лошадь сама без проблем найдёт путь домой.

— А что будете делать вы? — со смущением поинтересовалась она.

Его ответ прозвучал, пожалуй, даже несколько робко:

— Боюсь, я должен буду подождать, пока вы не пришлёте кого-нибудь за мной.

— Почему?

— У меня… — он запнулся, подбирая слово, — заноза.

Кэтрин возмутилась:

— Вы заставляете меня, почти слепую, скакать назад одну, без сопровождения только для того, чтобы я отправила кого-то спасти вас? И всё потому, что у вас заноза?

— Большая, — пожаловался он.

— Где она? Палец? Рука? Может быть, я могу помочь… О, Боже, — воскликнула Кэтрин, когда он взял её руку и приложил к своему плечу. Рубашка была мокрой от крови, а из плеча торчала толстая деревянная палка. — Это не заноза, — в ужасе пробормотала она, — вас же пронзило. Что я могу сделать? Вытащить?

— Нет, она могла повредить артерию, а я не хотел бы истечь здесь кровью.

Она подползла к нему, приблизив своё лицо, с тревогой вглядываясь в черты Лео. Даже в полумраке его кожа казалась бледной и посеревшей. Прижав пальцы к его лбу, она почувствовала, что тот покрыт холодным потом.

— Не беспокойтесь, — пробормотал он. — Это выглядит хуже, чем есть на самом деле.

Кэтрин была не согласна. И даже наоборот, считала, что рана ещё хуже, чем кажется. Она запаниковала, прикидывая, а не наступил ли у него болевой шок, состояние, в котором сердце не перекачивает достаточное количество крови, чтобы поддерживать организм в надлежащей форме. Она встречала упоминание о таком шоке, как о «небольшой заминке в спектакле со смертельным концом»[10].

Стянув с себя редингот[11], она попыталась накрыть им Лео.

— Что вы делаете?

— Пытаюсь согреть вас.                                                                     

Лео скинул одежду с груди и презрительно фыркнул.

— Не смешите! Во-первых, рана не так уж серьёзна. Во-вторых, эта крошечная вещичка не способна согреть ни одну из частей моего тела. А сейчас, что касается моего плана…

— Очевидно, что рана серьёзная, — перебила девушка, — и я не согласна с вашим планом. У меня есть предложение получше.

— Конечно, есть, — сардонически откликнулся он. — Маркс, хоть раз, вы можете сделать, как я прошу?

— Нет. И я не собираюсь оставлять вас здесь. Я сложу в кучу достаточно мусора, чтобы вылезли мы оба.

— Проклятие, да вы же ни черта не видите. И вам не под силу сдвинуть все эти брёвна и камни. Вы слишком маленькая.

— Нет нужды высказывать унизительные замечания в мой адрес, — заметила она, неловко поднимаясь и начиная осматриваться. Обнаружив самую высокую кучу обломков, она направилась к ней, выискивая по пути камни.

— Я и не собирался унижать, — голос Лео звучал раздражённо. — Для моего любимого занятия ваш рост абсолютно идеален. Но вы не созданы для того, чтобы таскать булыжники. Бросьте, Маркс, вы только поранитесь…

— Оставайтесь здесь, — резко скомандовала Кэтрин, услышав, как он отталкивает в сторону что-то тяжёлое. — Вы только разбередите рану, и тогда вытащить вас будет намного труднее. Дайте мне поработать, — обнаружив груду обтёсанных камней, она подняла один и потащила его к складываемой куче, пытаясь не порвать свои собственные юбки.

— Вы не достаточно сильны, — с трудом выдыхая слова, продолжал сердитым тоном Лео.

— Недостаток физической силы, — ответствовала девушка, принимаясь за следующий камень, — я восполняю решительностью.

— Какое воодушевление! А не могли бы мы на одно чёртово мгновение отставить в сторону героический дух и откопать немного здравого смысла?

— Я не собираюсь спорить с вами, милорд. Мне нужно поберечь дыхание для… — она замолчала, поднимая очередной кирпич, — сбора камней.

Спустя какое-то время у Лео зародилась туманная мысль, что ему не стоит больше никогда недооценивать Кэтрин Маркс. Шаг за шагом, таская камни и обломки, она показала себя самым упрямым человеком, которого он когда-либо знал. Наполовину слепая и путающаяся в длинных юбках, усердно снующая туда-сюда перед его глазами, она напоминала трудолюбивого крота.

Она решила соорудить насыпь, по которой они смогли бы выбраться. И её ничто не могло остановить.

Изредка она останавливалась, чтобы приложить руку к его лбу или шее, проверяя температуру и пульс. А потом вновь отходила.

Невозможность помочь ей сводила с ума, это унизительно — позволить заниматься женщине такой работой, да ещё и в собственном присутствии! Но каждый раз, когда он пытался подняться, у него кружилась голова и путались мысли. Плечо горело, и он не мог в полную силу пользоваться левой рукой. По лицу, заливая глаза, стекал холодный пот.

Должно быть, он на несколько минут потерял сознание, потому что следующее, что он почувствовал, были трясущие его, приводя в себя, настойчивые руки Кэтрин.

— Маркс, — запинаясь, протянул он. — Что это вы делаете?

У него возникло неверное впечатление, что сейчас утро, а она решила разбудить его раньше, чем обычно.

— Не спите, — беспокойно хмурясь, сказала она. — Я уже соорудила достаточно высокую кучу, чтобы мы смогли выкарабкаться. — Пойдёмте со мной.

Его тело словно налилось свинцом. Лео был потрясён своей слабостью.

— Через пару минут. Дайте мне ещё немножко подремать.

— Сейчас же, милорд, — она явно собралась донимать и изводить его, пока он не подчинится. — Пойдёмте со мной. Вставайте. Шевелись же.

Лео со стоном повиновался, раскачиваясь, пока не поднялся на шатающиеся ноги. Вспышка жгучей боли пронзила его от плеча до кончиков пальцев, неосознанно вырвав пару беспомощных проклятий.  Странно, но Кэтрин не стала его упрекать.

— Сюда, — указала она. — И не споткнитесь, вы слишком тяжелый, чтобы я могла вас поймать.

Весьма раздражённый, но, понимая, что она пытается помочь ему, он сосредоточился на своих шагах и на сохранении равновесия.

— Лео — это сокращенно от Леонард? — вдруг поинтересовалась она, смутив раненого.

— Чёрт возьми, Маркс, я не хочу сейчас говорить.

— Отвечайте, — упорствовала она.

Он понял, что она пытается удержать его в сознании.

— Нет, — тяжело дыша, ответил он. — Лев. Мой отец увлекался астрономией. А Лев[12] — это… созвездие, в котором солнце пребывает почти в самый разгар лета. Самая яркая звезда отмечает его сердце. Регул[13], — он замолчал, сквозь пелену пыли изучая сооружённую кучу. — Неплохо. Вы весьма квалифицированный специалист. В следующий раз, когда я приму заказ на строительство… — он умолк, чтобы восстановить дыхание, — я порекомендую вас на должность подрядчика.     

— Подумаешь! Вот если бы у меня были очки, — подхватила она, — я могла бы сделать ещё и приличные ступеньки.

Лео издал смешок.

— Идите первой, я — за вами.

— Держитесь за мои юбки.

— Боже мой, Маркс, эта самая приятная вещь, которую вы когда-либо мне говорили.

К тому времени, как они с трудом выбрались на поверхность, ощущения у Лео были такие, будто его кровь превратилась в лёд, рану разрывало от боли, а мозги превратились в кашу.  И когда он свалился на землю, замерев в неуклюжей позе, он уже ненавидел Кэтрин, за то, что та заставила его совершить такое усилие, а он хотел всего лишь остаться в яме и отдохнуть. Слепило солнце, и он почувствовал жар и странную слабость. За глазами поселилась нестерпимая боль.

— Я приведу свою лошадь, — сказала Кэтрин, — И мы поедем домой вместе.

Перспектива взобраться на лошадь и ехать верхом в Рэмси-Хаус, угнетала. Но, столкнувшись лицом к лицу с безжалостным упорством Кэтрин, у него не осталось иного выбора, кроме как повиноваться. Очень хорошо. Он поедет верхом. Он будет сидеть в чёртовом седле, пока не испустит последний вздох, и Кэтрин появится в доме с трупом за спиной.

Лео сидел и кипел от злости, пока Кэтрин не привела лошадь. Гнев дал ему силы для последнего трудного броска. Он взобрался позади неё на коня, уселся и обхватил здоровой рукой её худенькое тело. Он держался за неё, дрожа от слабости. Она была маленькой, но сильной, и её спина стала надёжной опорой, которая удерживала их обоих. Всё, что сейчас он мог делать, это терпеть. Его возмущение испарилось, подавленное приступом боли.

Он услышал голос Кэтрин.

— Почему вы решили никогда не жениться?

Он опустил голову, приблизив губы к её уху.

— Нечестно задавать личные вопросы, когда я почти брежу. Я могу и проболтаться.

— Почему? — упорствовала она.

Она хотя бы понимает, что выспрашивает у него о той части его «я», его прошлого, которой он никогда и ни с кем не делился? Чувствуй Лео себя не столь жалко, он бы немедленно оборвал её. Но его обычные оборонительные рубежи были сейчас не более эффективны, чем разрушенная каменная стена, окружавшая руины особняка.

— Это из-за девушки, которая умерла? — ошеломила его вопросом Кэтрин. — Вы были обручены. А она скончалась от той же самой скарлатины, которую перенесли вы с Уин. Как же её звали…

— Лора Диллард, — казалось невероятным, что он сможет поделиться этим с Кэтрин Маркс, но, похоже, она ожидала, что именно так он и поступит. И почему-то он решил ей уступить. — Она была прекрасна. Любила писать акварели. Очень мало, кто хорошо умеет это делать, многие слишком уж боятся допустить ошибку. Наложи цвет — и ты не сможешь ни снять его, ни скрыть. А вода непредсказуема, она активный партнёр в живописи, и ты должен позволить ей вести себя как угодно. Иногда цвета смешиваются самым неожиданным образом, и один оттенок переходит в другой. Вот почему с Лорой было хорошо. Ей нравились сюрпризы в живописи. Мы знали друг друга с детства. Я уезжал на два года, чтобы изучать архитектуру, а когда вернулся — мы влюбились. Вот так легко. Мы никогда не спорили — спорить было не о чем. Ничто не стояло на нашем пути. Мои родители умерли годом раньше. У отца было больное сердце. Однажды вечером он уснул и больше не проснулся. Мать последовала за ним через пару месяцев. Она не смогла перестать тосковать по нему. До тех пор я и не знал, что некоторые люди могут умереть от горя.

Он немного помолчал, следуя за воспоминаниями, словно те были уносимыми потоком листьями и щепками.

— Когда Лора заболела, я ни за что бы не подумал, что это окажется смертельно. Я считал, что люблю её так глубоко, что это чувство победит любую болезнь. Но я находился у её постели три дня и чувствовал, как с каждым часом моя невеста потихоньку угасает. Словно вода утекала у меня между пальцев. Я обнимал её, пока её сердце не прекратило биться, а кожа окончательно не похолодела. Лихорадка сделала свою работу и ушла.

— Мне жаль, — тихо произнесла Кэтрин, когда он умолк. Она накрыла его здоровую руку своей ладонью. — Правда, жаль.  Я… ох, что за убогие слова!

— Всё в порядке, — заверил её Лео. — Порой в жизни случаются события, для которых нужных слов ещё не изобрели.

— Да, — её ладонь по-прежнему лежала на его руке. — После смерти Лоры, — тут же продолжила она, — вы тоже свалились со скарлатиной.

— Это было облегчением.

— Почему?

— Потому что я хотел умереть. Если бы не вмешался Меррипен со своими чёртовыми цыганскими зельями... Мне потребовалось очень много времени, чтобы простить его за это. Я ненавидел его за то, что он вернул меня к жизни. Ненавидел мир, который продолжал вращаться без неё. Ненавидел себя за то, что кишка оказалась тонка покончить со всем. Каждую ночь я засыпал, умоляя Лору прийти ко мне. Думаю, что иногда она так и делала.

— Вы имеете в виду… в ваших мыслях? Или в буквальном смысле, как призрак?

— Предполагаю, что и так, и так. Я протащил сквозь ад и себя, и всех, кто меня окружал, прежде чем окончательно поверил, что она ушла.

— Но вы всё ещё её любите, — невыразительно прозвучал голос Кэтрин. — Вот почему вы никогда не женитесь.

— Нет. Я питаю чрезвычайную любовь к её памяти. Но это было давным-давно. И я никогда не смогу пройти через это снова. Если я люблю, то до безумия.

— Может быть, это не повторится.

— Нет, будет даже хуже. Потому что тогда я был мальчишкой. А сейчас тот, кто я есть, и то, что мне нужно… это чертовски сложно, чтобы кто-нибудь ещё сумел справиться, — он издал сардонический смешок. — Я произвожу впечатление даже сам на себя, Маркс.