Глава 13

Александр Никанорович перевернул страницу "Деловых ведомостей" и снова погрузился в чтение биржевых новостей. Ирина Станиславовна вздохнула тяжко и перевернулась на спину. Глаза ее были открыты, слепо разглядывали потолок.

— Чего вздыхаешь, мать? — отозвался Андрианов.

— Да так, — неопределенно ответила Ирина Станиславовна.

— Что "так"? Ты давай не финти. Случилось чего, что ли?

Ирина Станиславовна вновь вздохнула:

— Да нет, вроде.

— А чего ж вздыхаешь? — Александр Никанорович забеспокоился. — Ир, ты лучше выкладывай, что там у тебя на уме, а то я себе напридумаю Бог знает чего. Что-то случилось?

— Да нет, с чего ты взял, — попыталась отвертеться от разговора. — Все нормально. А зачем к тебе Зельдов приходил?

— Да так, — расплывчато ответил Андрианов.

— Вот и поговорили, — невесело усмехнулась Ирина Станиславовна.

Александр Никанорович забеспокоился не на шутку. Свернул газету, положил на прикроватную тумбочку:

— Нет, Ириш, ну серьезно, в чем дело? Я же вижу, ты какая-то сама не своя. Что случилось-то?

Ирина Станиславовна приподнялась, подбила подушку повыше и села, опершись на нее спиной.

— Да нет, Саш, правда ничего не случилось. Вернее, я не знаю. Просто мне кажется, что что-то не так. Просто кажется, и все. Вот ты ничего не заметил? По-твоему, у Кирюшки все нормально?

— У Кирюхи-то? Да вроде нормально. Он мне ничего не говорил. Вроде без проблем. Бизнес расширяется, работает парень, как надо, башка на плечах имеется. Я не думаю, что у него какие-то неприятности. Я бы наверняка знал…

— Ай, — скривилась супруга. — Вечно у тебя один бизнес на уме! Ты хоть о чем-нибудь другом можешь подумать? Ладно я — я уже привыкла, что ты кроме бизнеса своего ничего вокруг не замечаешь. Я тебе не нужна — ясное дело, старая стала, а вокруг молоденьких полно.

Андрианов коротко хохотнул, ущипнул Ирину Станиславовну за бок:

— Ладно тебе прибедняться, старушка! На кой они мне, те молоденькие. Я-то уже не молоденький.

— Ага, не молоденький! — парировала Ирина Станиславовна. — Видела я, как на тебя красотки пялятся!

Александр Никанорович посерьезнел:

— Глупая ты, Ир! Они ж, мать, не на меня пялятся, они на деньги пялятся. Смотрят вроде на меня, а видят кошелек. А сам я им без надобности. Сам я не такая уж большая ценность. Кроме тебя и не нужен никому.

Ирина Станиславовна хитро прищурилась:

— Ой, ой! А кто сказал, что ты мне нужен? Что от тебя, старого, толку? Сам же сказал. Я, может, тоже на деньги твои позарилась.

— Ага. На деньги. На зарплату скромного крановщика. Тоже мне, охотница за сокровищами! Ладно, мать, ты мне зубы-то не заговаривай. Что там с Кирюхой?

Супруга замялась. Потянула мгновение, в последний раз посомневавшись: стоит ли тревожить мужа, или ее подозрения не более чем материнская ревность к невестке?

— Знаешь, Саш, мне кажется, у них с Тамарой не все в порядке. Я знаю, ты сейчас скажешь, когда кажется — креститься надо. Но я серьезно. Он какой-то другой стал. Счастливые люди ведут себя несколько иначе. Особенно молодожены. Они ж должны побольше времени вместе проводить, а его вечно дома не бывает. Да и колючий какой-то стал. А когда я его про Тамару на днях спросила, у него такой взгляд жуткий сделался, ледяной какой-то, неживой. Вот и маюсь теперь. А вдруг он не на той женился, а? Что скажешь? Как она тебе, Тамара?

Андрианов помолчал в раздумьях, потом ответил неуверенно:

— А черт ее знает! С виду-то хороша, вот только губы какие-то отталкивающие, а так вполне… А так… Откуда мне знать — не я же с ней несколько месяцев встречался, не я женился. Кто ее знает? Я ведь и самого Зельдова не сказать, что хорошо знаю, я с ним раньше не пересекался. Он как-то резко взлетел, его раньше-то никто и не знал…

— Саш, ну все-таки. Зачем он приходил? А вдруг это имеет отношение к Кириллу?

— Ну, к Кирюхе-то вряд ли, — уверенно ответил Александр Никанорович. — Хотя… Вообще-то все может быть. Знаешь, он ведь денег у меня попросил.

— Денег? — удивилась супруга. — Зельдов?!

— Ну да. Говорит, сложности временные возникли, груз с оборудованием никак растаможить не может — денег нет даже на пошлину да на НДС. Для заводика мусороперерабатывающего своего…

— У Зельдова нет денег? — никак не могла прийти в себя Ирина Станиславовна. — Как же так? Они же все из себя такие крутые, девчонки на Мерсах рассекают, особняк отгрохали — будь здоров… А теперь на растаможку не хватает? И что, ты дал?

Андрианов дернулся:

— А что я ему дам?! Или ты думаешь, что я только от тебя деньги прячу?! Ты ж сама знаешь, мы с тобой на зарплаты живем — твою и мою. Я ж за все эти годы к прибыли не прикоснулся ни разу, я же все до копеечки пускаю в оборот. Завод же все тянет на себя. Вот начнет работать на полную мощность, начнет давать прибыль, вот тогда…

— Ага, — с язвительными нотками в голосе перебила его Ирина Станиславовна. — Рассказывай. Вот тогда ты придумаешь еще какую-нибудь прорву, которая опять будет пожирать всю прибыль! Уже ведь наверняка что-нибудь придумал, говорить только боишься!

— Я боюсь?! — возмутился Александр Никанорович. — Еще чего! Думай, что говоришь! Чего это мне бояться?! Ты, что ль, не позволишь?

— Да ладно, — примирительно произнесла супруга. — Можно подумать, тебя мои запреты когда-нибудь останавливали. Всю жизнь все сам решаешь, хоть бы раз мое мнение спросил…

— Ир, ну чего ты, ёлки? — возмутился Андрианов. — Ну ведь столько раз обсуждали эту тему! Тебе что, обязательно такой особняк нужен, как у Зельдовых? Мерседесы да Феррари? Чего тебе не хватает? Голодными не сидим, в обносках не ходим. Ты будешь более счастлива, если будешь жить за городом, в таком особняке, как у Зельдовых?

— Да нет, — как-то совсем естественно ответила Ирина Станиславовна. — Мне и в городе неплохо…

— Вот и я о том же, — поддержал ее супруг. — Я за городом уже нажился во как! В деревне своей. В городе удобнее. Двадцать минут пешачком до работы — прекрасная утренняя зарядка. Да и вообще, все рядом. И как по мне, так четвертая комната нам даже лишняя, она у нас практически не работает, мы ж в нее даже и не заходим. Только пыль собирается — опять же, лишний кусок работы с уборкой. И Ауди меня вполне устраивает, отличная машина. Мерс — он только более навороченный, а ездит-то так же. Да еще и по нашим дорогам — разницы вообще не ощутишь. Так какой смысл? Разве что пыль в глаза людям швырнуть, покрасоваться, похвастаться — смотрите все, вот я какой! Не знаю, может, это и правильно, но лично для меня неприемлемо, мне это просто неинтересно. Мне именно процесс интересен. Вот у нас в деревне все говорили: сам собою человек ровным счетом ничего не представляет, ценны только его знакомства и родство, мол, только так, только через связи можно в этой жизни чего-то добиться. А мне интересно было добиться этого самому, с нуля. Ну вот скажи, кем я был? Простым работягой, крановщиком. Были ли у меня какие-то связи, скажи? Или родственники среди высокого начальства? Ни фига, никого не было, кроме тебя и Кирюшки. Зато у меня была голова на плечах. И мне неинтересно обжираться черной икрой, принимать по утрам ванны из холодного шампанского "Дом Периньон". Меня вполне устраивает жареная картошка с хорошим куском мяса, мне это вкусно и сытно. Иногда, в праздники, можно побаловать себя чем-нибудь этаким. А каждый день ложками трескать икру — для меня это не признак особого благополучия. У меня другие приоритеты — были бы вы с Кирюхой живы да здоровы, было бы чем вас накормить, было бы вам хорошо и удобно — вот и все мои приоритеты. Ну и, конечно, попутно заниматься тем, что мне нравится. А мне нравится что-то делать, и чтобы это "что-то" имело материальную окраску, чтобы его можно было пощупать…

Ирина Станиславовна рассмеялась задорно:

— Ой, много ты там нащупал? Щупальщик! У тебя ж денег вечно ни на что не хватает! Много ты их пощупал?

Александр Никанорович улыбнулся:

— Это точно. Пощупать как раз и не получается. Умом знаю, что есть, а потрогать, посчитать не получается. Вот и Зельдову сегодня попытался объяснить. Не уверен, правда, что он понял.

— Так ты что, отказал ему?

Андрианов чуть замялся:

— Ну, не то чтобы отказал… Просто у меня нет такой суммы. Ну наскребу я ему по сусекам тысчонок десять-двадцать зеленых, больше ведь при всем желании не получится вот так сразу. Так ведь его такая сумма не спасет, он же четверть лимона попросил. Где я ему найду такие деньги?! Я их и в руках-то не держал никогда, в глаза не видел, как выглядит такая куча денег. Я ему предложил выход, но, по-моему, он ему не слишком-то понравился. Да если честно — мне и самому не очень верится в успешность предприятия. Он ведь с самого начала как-то странно дело повел. Я не разбирался в тонкостях его бизнеса, это его личное дело. А вот с заводиком он напрасно замутил. По крайней мере, если и не напрасно, то неправильно. Ему бы с самого начала создать акционерное общество, выпустить акции, и на деньги акционеров начинать строительство, как это делают нормальные люди. Даже если и вкладывать свои, то не ранее, чем утрясутся все бюрократические проблемы. То есть сначала надо было добиться выделения земельного участка, а потом уже приступать к строительству.

— Ну, — удивилась Ирина Станиславовна. — Естественно. А как же иначе. А он тогда с чего начинал?!

— Он! — усмехнулся Андрианов. — А он, сват наш, оказывается, большой оригинал! Он высмотрел себе подходящий кусок земли, подал заявку в горсовет. Так надо же дождаться решения комиссии о землеотводе, надо иметь на руках все бумаги, и только после этого начинать строительство! А у него все еще этого решения нет, потому что еще не все автографы собрал, не все инстанции прошел! А коробку-то завода уже выгнал! Теперь у него в любой момент эту землю могут отобрать, и будут абсолютно правы — не хрен строить на чужой земле! Государственное — это еще не твое. Не те времена, мать, не те! А он этого, кажется, не понял. Вот что он будет делать, когда не получит эту землю?! Мало того, что придется смириться с тем, что кучу денег в землю зарыл. Заставят ведь еще и снести незаконную постройку, а это опять же денег стоит. Глупо. Вот ты мне и скажи: даже имел бы я необходимых четверть миллиона, стоило бы вкладывать их в столь рискованное дело? Да, переработка мусора — дело перспективное. Наверное. Сам не знаю, не интересовался этим вопросом, не просчитывал. Просто верю Зельдову — уж коли он вложил в это дело кучу собственных денег, наверное, знал, что делает? Так вот. Даже если бы у меня были эти деньги, даже если верить, что это очень прибыльный бизнес. Можно ли в него вкладывать деньги на таких условиях? Когда в любой момент от завода могут остаться рожки да ножки? Я понимаю, по-родственному оно бы надо подсобить. Но чем? У меня ведь действительно нет денег.

Ирина Станиславовна притихла. После довольно продолжительной паузы тихо произнесла:

— Значит, у Зельдовых проблемы… Не может ли с этим быть связан Кирилл? Может, он из-за этого стал такой деревянный? Может, он знает больше, чем мы с тобой?

Теперь паузу взял Александр Никанорович. Да, какие-то нерадостные перспективы вырисовываются в свете вновь открывшихся фактов. События последних недель выглядят уже совсем иначе.

— Ты думаешь?.. — начал было Андрианов, да замолчал, словно убоявшись собственной догадки. — Думаешь, это проблемы не последних дней? Уже давно?.. Да нет, нет… Глупости…

— Ну почему же? — каким-то заледеневшим голосом ответила супруга. — Как раз все сходится. Вряд ли эти трудности возникли у него только сегодня.

В спальне установилась напряженная тишина. От благодушного настроения ничего не осталось. Александр Никанорович недовольно крякнул, выключил светильник и повернулся на бок. А Ирина Станиславовна еще долго полусидела в темноте.