ПЯТАЯ ГЛАВА

Природа не только терпит пустоту. Она ее неподдельным образом обожает и беззаветно боготворит. Лишь природа способна по-настоящему обожествить пустоту, когда из ничего, предшествовавшего Большому Взрыву, получилось все. Именно тогда, а не позже, свято место бывает пусто, когда до него не дошли руки творца-демиурга.

Быть может, и разум человеческий, suum cuique данный нам от Бога или от Природы, есть та самая исходная пустота, открывающая пустынные горизонты познания, куда устремляется словами, мыслями, делами род людской?

Пустынны пределы микромира, где каждое атомное ядро и облака электронных оболочек вокруг него разделяют огромные дистанции, непостижимые обыденному рассудку, не наделенному необходимыми средствами исследования. Если же пытливому человеку по мере технологического развития его становится тесен окружающий планетарный мир, то нашего любознательного естествоиспытателя, его исследовательский разум ждут за пределами изначального мироздания совсем уж невообразимые приземленному сознанию далекие планеты, безвоздушные пространства и расстояния в Солнечной системе, не говоря уже о том, что дальше и дальше.

Чем далее, тем более головокружительно разделены космические объекты, обращающиеся в метагалактическом пространстве-времени, где с начала времен расширяющейся Вселенной царит бесконечное движение в предвечной пустоте познания реального и ирреального, достижимого и постижимого при условии продвижения разумного начала со скоростью мысли, света или еще как-нибудь быстрее.

Извечно продвигаясь вперед, вверх, вниз, вглубь человек разумный дополняет самим собой вездесущую натуральную пустоту, создавая, расширяя искусственный мир теорий, гипотез, теорем, лемм, аксиом, постулатов, догматов, понятий, концепций, позволяющих ему творить истину и сопутствующие ей технологии. И все для того, чтобы наполовину пустой стакан стал искусно заполнен ровно на 50 процентов.

Чет-нечет. Пятьдесят на пятьдесят. Alea jacta est, жребий брошен. Увы, не нами. И очень давно. За миллиарды лет до нашей эры.

— 1 —

Бригадный генерал Джеремия Колмански-Джагелло-младший, великий герцог звездной системы Поландия, пресветлый граф империи, начальник особого разведывательно-исследовательского управления корпуса рейнджеров.

Герцог Джер Колм-младший отнюдь не преклонялся перед естественной пустотой, но неуклонно следовал выработавшемуся за долгие годы интеллигентному правилу разведчика-профессионала избавляться от всего избыточного, отсекая не утратившей остроты реликтовой бритвой Оккама лишние сущности, препятствующие ему плотно сосредоточиться на разрешении той или иной проблемы. Вот и теперь вокруг него в пределах восприятия ординарных органов чувств не было, не существовало никого и ничего, чтобы могло помешать его стратегическим раздумьям. Несколько тысяч квадратных километров герцогской резиденции, располагавшихся на необозримых невооруженным глазом просторах внутренней поверхности столичной планеты Террания-Прима, позволяли милорду генералу покойно уединяться, дабы вне служебной сутолоки и бюрократического суесловия размышлять над неразрешимыми вопросами бытия разведывательно-информационной деятельности.

… Много или мало данных необходимо рейнджеру, чтобы сделать правильные выводы? Вопрошать и так и эдак выходит плохо, равно хорошо. Поди угадай, когда интуиция — тише воды дальше некуда, бесперебойная связь с системой Лакс теоретически отсутствует, вводные взаимоисключают друг друга, а ресурсы допускают возможность с настораживающей легкостью исполнить любое принятое решение. Но станет ли оно практически оптимальным? Чем и кем стоит исключительно пожертвовать, чьи интересы включительно учесть, в какой последовательности и пропорции?..

Генерал Колм давно пришел к заключению, что грамотная разведка, обеспечивающая власть предержащую достоверной информацией, сродни успешной последовательной политике, приносящей долговременные результаты, поскольку априорно исключает технологическую упорядоченность. И тут и там приходится учитывать мгновенно изменяющуюся по многим параметрам обстановку, где столь же изменчивые, противоречивые частные и групповые интересы в ситуативном итоге равны по модулю и чаще всего алогично стремятся ко взаимному техническому уничтожению.

Технологичны лишь крупномасштабные боевые действия, обеспеченные качественно и количественно необходимыми силами и средствами. Тотальные сражения, военные кампании, галактические войны выигрывают или проигрывают превосходящие неприятеля технологии, где победа равно поражение одного командира части, подразделения, соединения есть несоизмеримо малая величина во всеохватном стратегическом выражении. А вот в диверсионно-разведывательной операции, как и в политической кампании, каждый тактический бой может стать решающим, предопределяя оперативный успех.

Иногда военное скоропалительное решение представляется самым простым выходом из политики, предопределенно зашедшей в социальный тупик. Нет ничего проще, нежели разрубить остро отточенным мечом Гордиев узел взаимопротиворечащих притязаний и амбиций. Как это ни грустно, но со смертью излишне торопливых, пусть себе и великих правителей да полководцев, едва ли ни мгновенно в исторической ретроспекции несчастливо заканчивает существование все ими содеянное. Всякая война, начатая ими во имя победного конца, непонятно какого, то ли своего собственного, то ли ради одержания несбыточной безоговорочной победы над противником, есть не продолжение, а следствие бездарной политики. Лишь бесконечный, медленно тлеющий фитиль войны способен приносить разумные политические дивиденды с далеким прицелом. Такова идеальная метафора холодной войны всех против всех, где выбор оружия, целей и средств подлежит неукоснительному рациональному ограничению во времени и пространстве. В то время как угар войны, горячечный бред военной лихорадки, чрезмерное наращивание боеготовности, сил и средств есть доведение до абсурда естественного состояния человека разумного, вооружившегося, чтобы противостоять окружающему хаосу и вселенской энтропии. Точно так успешно здравствует тысячелетиями Звездная империя Террания, привнося свободный либеральный порядок, но отнюдь не самоубийственный тоталитарный мир и кладбищенский тиранический покой в доступной Ойкумене.

… Так точно, леди и джентльмены. Изучайте труды нашего прославленного профессора Тео Сальсы. У полковника Сальсы все изложено без метафизики, упорядоченно, ясно и понятно. Рейнджер с позволения командования где ни на есть пройдет и политкорректность обеспечит…

Сделав не столько метафизическое, сколько политологическое умозаключение, генерал Колм окончательно отказался от идеи дополнительно отправить в систему Лакс, находившиеся в его распоряжении в полной боеготовности усиленный фельд-кампамент рейнджеров и 6 приданных астрорейдеров с дивизией спейсмобильной пехоты на борту.

… Легко водрузить и активировать на новых землях коронный императорский сигнум, затем абсурдно превосходящими силами урезонить нежелательные элементы, буде там оные найдутся, не успев или не пожелав исчезнуть в нуль-неизвестности. Последнее вряд ли: неприятеля не стоит недооценивать. И что же мы узнаем полезного для разведки и контрразведки о так называемых астрократах после тотальной и загрубленной зачистки системы? Очевидно, ничего ценного на перспективу, дорогие леди и джентльмены, из неловких, лишенных должного изящества действий не выйдет.

Излишества не свидетельствуют о тонком хорошем вкусе, а принцип разумной достаточности сил, средств, информации давно доказал прагматическую эффективность. Мои рейнджеры туда пойдут и выйдут оттуда сами, без посторонней помощи. Не считая, разумеется, взаимодействия по обстановке с императорскими конфидентами… Любопытно, лейтенант Хампер уже работает на Конфидес? Если еще нет, то они должны были параллельно подтвердить мою версию о якобы уничтоженном сигнуме Лакса, то есть о маяке, коего вовсе-то и не было. Зато в системе, без всякого сомнения, найдется кто-то, кого безумный Лакс до смерти боялся сдать. Так кто же, братики-сестрички, там у нас обосновался втихомолку? Несомненно, знакомые нам лица, дорогие леди и джентльмены… Разве не так?..

Заранее зная ответ, высокопоставленным вождям очень удобно задавать вопросы нижестоящим. Или о многом умалчивать. Ох, горе-горькое тому ведомому, кто не сумеет правильно ответить на невысказанные пожелания вышестоящих.

… Будем надеяться, наш универсальный мальчик молча сообразит, что к чему. Разумно сложит векторы по простейшему правилу параллелограмма сил. И сообразно сыграет как мне надо.

Игроки за столом, карты сданы. Барон Тотум и граф Алмо играют на пару, но друг против друга. Хампер — открыто против обоих нобилей. Некто, покамест им неизвестный, прикидывается болваном на прикупе. Если никто не станет задорно сучить ножонками и ручонками, все останутся при своих. Императору — терраподобная планета без судебных и парламентских прений. А мне — маленький выигрыш…

Его светлость герцог Колм-младший азартным игроком в принципе не был, полагаться на слепую фортуну не полагался. Но в силу многих сложившихся независимо от него привходящих обстоятельств успешность колониально-разведывательной миссии в систему Лакс предопределит, станет ли он в наступившем 71 году по имперскому календарю командующим департаментом спецопераций и дивизионным генералом.

Джер Колм повернулся к следовавшей за ним по пятам маленькой платформе-экраноплану с прохладительными напитками. С высоким бокалом пурпурного тхиста, охлаждавшего себя зеркальными пузырями, время от времени улетавшими в воздух, отрываясь от вогнутой поверхности жидкости, милорд генерал возобновил неспешную прогулку вдоль пенной кромки прибоя океана Венусименто.

С утра по расписанию службы глобального климат-контроля продолжалась штормовая погода, и генерал с удовольствием понаблюдал, как скатываются вниз с пологого горизонта шестибальные волны, беззвучно и бессильно опадая у самых его ног, едва коснувшись гравигенных полей оптически прозрачного силового барьера. Допустимое буйство стихий должно быть под непрерывным супрематическим контролем, а если обладающими свободой воли людьми четкое управление по определению невозможно, то главенствуют точный расчет и предвидение, как водится, с пятидесятипроцентными шансами на выигрыш.

С полным на то основанием герцог Колм записал себя в лучшую половину, в счастливчики, кому благоволят судьба и случай. Являясь одним из высших менеджеров казино, никогда не остающегося в накладе, как-нибудь от противного он и думать не собирался. Имея постоянно отмобилизованные превосходящие силы и суперлативные технологии, имперская Террания рано или поздно по неоспоримому праву сильного духом и разумом берет все и вся.

— 2 —

Приват-профессор Джеллиан Личито, автархический рексор Леванта, адепт-магистр социологии.

Джел Личи убежденно приравнивал себя к сильным личностям, находящимся в тайном либо явном праве дополнять и поправлять официальные имперские власти там, где они не хотели или не могли держать под легальным социально-технологическим контролем доступное пространство-время. Сильные сих миров, у власти ли, в оппозиции, всегда единодушно полагают, что права не дают, а берут те, кто может воспользоваться основным преимуществом демократии, позволяющей вполне законно последним становиться первыми и наоборот, в зависимости от образа действия и быстротекущего момента политической либо экономической ситуации.

В образе и под личиной биологического двойника — полупомешанного профессора Джела Личи — абсолютный владелец и суверенный правитель перигалактического Леванта любил порассуждать на социологические темы. Неизменный во многообразии автархический рексор мог себе такое позволить, так как приближенным и многочисленным подданным тайной преступной империи, охватывающей доступную Ойкумену, он был известен под другими, намного более звучными именами, титулами, званиями и клонированными телами-дубликатами.

Очень немногие из его министров и придворных гофконсультов были осведомлены, как единый во множестве миров суверенный левантийский рексор мог также пребывать в скромном профессорском маноре на Терранни-Приме. Но все приближенные четко знали о вездесущности передающих верховные распоряжения клонов-ассистентов, беспрекословно им подчиняясь как самому рексору-суверену. Любой из дубликатов-глашатаев был одновременно всем и никем по повелению тайного дисперсного правителя, наделенный его властью, безопасно и непрерывно распределенной во времени и пространстве.

Считалось: ни клонам-провозвестникам, ни отдельным приближенным не дано сложить в логическом порядке разрозненные фрагменты общей левантийской головоломки, где каждая часть представляла собой целое, а кажущееся целым тут же распадалось на новые бессмысленные обрезки анахроничного картона, стоило лишь сложить вместе несколько отчасти подходящих по рисунку кусочков. Таким же был и весь Левант, где рексор мог быть везде и нигде, великим и ничтожным без ущерба для собственного политического суверенитета.

Углубляться же в анализ мозаичной личностной власти левантийского суверена никому не дозволялось, и никто того не желал, поскольку за гораздо меньшие прегрешения еще вчера влиятельные клоны-распорядители и ближние придворные советники либо исчезали бесследно, либо, внезапно лишаясь полномочий и привилегий, оказывались на задворках доступной Ойкумены, иногда десятилетиями в страхе ожидая дальнейшего решения своей участи.

Судьбы тех, кто не пришелся ко двору рексора, мало кто рисковал обсуждать, многие не осмеливались не то чтобы говорить, а и думать об этом, если само собой подразумевалось — каждый дубликат рексора, как и всякий функционер, в левантийской организации есть всего лишь адекватная функция, материализованная в нужное время в подходящем для того месте, действующая от сих до сих; ничего общего, только конкретное. Минимум посторонней информации, максимум специализации здесь, сейчас, тут и там. Каждый функционер является единственным, но повторимым в своем роде лишь в виде строжайшего исключения, да и то временно, впредь до упокоения конъюнктурной повторности. В идеале человек Леванта должен быть неповторим, уникален и необратимо смертен. И вот тогда, всех их и каждого всевластный суверен, только он один, функционально может возвысить до уровня интергалактического руководства. Или же низвергнуть в бездну отчаяния и нищеты на какой-нибудь планете астрографически заброшенной в нуль-неизвестность.

Как известно тем, кому от нас положено, с некоторой грустью признавался профессор Личи, по вышеизложенным причинам организация лишалась определенной гибкости, но экономические и политические потери с лихвой компенсировались распределенной во времени и пространстве конспирацией, обеспечивающей выживание левантийской империи в течение веков и тысячелетий. Индукция превыше дедукции, где всякое обобщение и синтез есть всего лишь частный вывод из предыдущего анализа. Объединяйся в монолит, действуя вовне, и оставайся внутренне разобщенным, находясь друг от друга еще дальше, чем электроны от атомного ядра. Не щади ни себя, ни друзей, безраздельно устрашая врагов во всеобщей войне всех против всех.

… До тех пор покамест все мы далеки от внутреннего единства, организационно нас никому не одолеть извне. Не мы по одиночке правим Левантом, а коллективные страх и надежда стать всем, перманентно оставаясь никем. Придумано давно и не нами: каждая тупоумная кухарка мечтает управлять государством, а оболваненный муштрой рекрут надеется когда-нибудь ухватиться за маршальский жезл. А мы обещаем и выполняем; не на демократических объединительных словесах, а на деле у нас последние властно становятся первым с равными шансами пятьдесят на пятьдесят. И нам решать, кто попадет в лучшую половину мужчин и женщин Леванта. По собственному повелению мы стопроцентно превозносим униженных судьбой и оскорбленных жизнью подданных. Центростремительное движение к чинам и власти, от реального к реальнейшему, во славу подчинения победоносному Леванту объединяет, коллективизирует подданных, если безраздельно властвующие над жалкими человечками, нищенствующими в едином духе, не преступят меры в интеллигибельном обобщении и дублировании функций, перемудрив лукаво…

В мир мудрых мыслей левантийского властителя три невидимых и неслышимых телохранителя рексора вторгаться не помышляли, им думать, предполагать было заказано: кто там двойник, кто нет. Сам ли владыка крепко-сладко спит в анабиозном саркофаге? Или его клон, профессор Джел Личи, верный многолетней привычке, чутко дремлет на балконе в шезлонге под пробивающимися из-за розовых вечерних облаков неяркими лучами Яриса?

Старому профессору Личи нравилось, как в вечерние и ночные часы по общеимперскому времени локальный климат-контроль приглушал блеск немеркнущего оранжевого солнца внутренней поверхности столичной планеты. Против безмятежного времяпрепровождения данного тела не возражал и коллегиальный мозаичный разум левантийского рексора, синхронно пребывавший во множестве мест в доступной Ойкумене, среди всего прочего обдумывая ситуацию на планете Элизиум, некогда ставшей наркотическим раем, а восемь лет тому назад превращенной Левантом в немаловажный источник поставки психотропных препаратов, находивших прекрасный сбыт в суперлативных мирах.

Пребывая отнюдь не в несбыточных нежно-розовых мечтаниях или в светлых прекраснодушных упованиях на обобществленную власть (выше рексора Леванта могут быть лишь душа и разум Вселенной, возможно, отчасти император Фарсалик), а в пансенсорной реальности интергалактической нуль-связи последним и первым среди равных ипостасей, адепт-магистр Джел Личи в настоящее время занимался суровой дефрагментацией информации, полученной различными способами, в чем, собственно, состоит сугубое ремесло управления большим бизнесом. Сначала дедуктивно систематизация и кодификация, затем, уже индуктивно, поиск социальных приоритетов оптимального приложения капитала и природных ресурсов.

Джел Личи, как и другие правопреемные ипостаси левантийского рексора, по преимуществу рассуждал о существовании Леванта в русле экономических категорий, справедливо полагая, что основная цель серьезного бизнеса состоит не в извлечении скорой прибыли, а в долговременном насыщении рынка товарами и услугами, востребованными суперлативными, а также несравнимо менее развитыми бессчетными мирами, не достигшими статуса доминионов и протекторатов. Если имеется спрос на незаконную деятельность, его надлежит осторожно удовлетворять, не допуская кризиса перепроизводства или безудержного роста дефицита, одинаково неприемлемых для оптимальной организации бизнеса.

Хорошо организованная преступность была, есть и будет теневым бизнесом, намного более зависимым от общества, нежели экономические устремления легально действующих трансгалактических корпораций, полузаконно лоббирующих в коридорах власти своекорыстные интересы или искусно канализирующих спрос в узких рамках предложения монополизированных технологий. Ведь Левант не только предоставляет товары и услуги, потенциально находящиеся в неудовлетворенном потреблении из-за запретов, не мытьем так катаньем установленных официальными властями предержащими, но и нейтрализует, берет на себя врожденные противоправные наклонности части народонаселения, самим своим бытием укрепляя коллективную безопасность, общественный мир и гражданское спокойствие в Звездной империи Террания.

Оптимально организованная, коллективизированная преступность сродни государственному сплочению общества, так как любому государству тоже требуются сообщники, пособники, соучастники, коллаборационисты, другие разновидности людей доброй воли и круговой поруки. Тем более без добровольного активного участия в общественной жизни Леванту не выжить в имперских военных традициях. Или же будет нанесен нетерпимый ущерб метагалактическому левантийскому бизнесу, имеющему множественные интересы в доступной Ойкумене. Находящийся в тени крупный организованный бизнес уязвим даже в большей степени, чем мелкий дисперсный криминалитет, практически искорененный в суперлативных мирах под прессом жесткого социально-технологического контроля. Добавим сюда армию частных детективов, часто охотящихся за головами теневых бизнесменов, полицию, находящуюся на содержании местных властей, территориальную имперскую жандармерию, зверские налоговые управления — все они, словно стая голодных хищников, и так всячески мытарят открытый и закрытый бизнес. Получив же соответствующие указания из метрополии, они способны неимоверно осложнить жизнь дотоле неприкосновенным левантийским филиалам, тихо и сохранно вершащим теневые дела в суперлативных мирах.

… Сохранение либерального статус-кво, когда метрополия чрезмерно не душит и не давит, присно пребудет насущной политикой современного Леванта во всех доминионах, протекторатах и остальных колониях. Да будет все на законном основании, по понятиям мира и доброй воли! Да свершится истинно! И прежде всего юридическая неопределенность кадастровой собственности на планету Элизиум. Но если уж она невтерпеж понадобилась нашему дорогому кузену Фарсалику, большими силами мы там играть не станем. Достаточно нам было всенеприятных пертурбаций на Иорда Далет. Ох-ох-ох, сплошные убытки и утраты товарищей в борьбе миров и мировоззрений…

Сейчас с рейнджерами императора Андра V осмотрительный рексор Леванта воевать коллективно и категорически не пожелал, поэтому Джел Личи, понятно, не без сожаления списал в пассив транспортную платформу вагантера Джу Лакса, не удержавшегося от того, чтобы не снять пробу с перевозимого товара. Вслед за вагантером рексор с горечью дебетовал и научно-промышленную факторию на Элизиуме вместе с классифицированным научно-административным, инженерно-техническим и охранным персоналом.

… Как говориться, пиши пропало. Какая идиотическая фразеология! Ох, тягостны раздумья наши…

Рексор, персонифицированный в теле профессора Джела Личи, беспокойно шевельнулся, когда в силовом шезлонге отключилась пониженная гравитация. Резко навалившаяся сила тяжести по обыкновению помогла левантийскому властителю избавиться от неуместного благодушия.

… Легковесные продажные людишки, прах планетный! Кому-то придется тяжко ответить за организационный провал и компенсировать экономические потери. Кого-то придется пустить в дебет, кого-то в кредит. Балансы должны сводится, пусть и с дефицитом, тогда вселенское равновесие восстанавливается, а интересы благодатно учитываются ко взаимной выгоде. Следовательно, для торгов всегда найдется время и место у всех и у каждого благонамеренного участника соглашения. Взвешенные решения принимаются, чтобы примирять несогласных и спокойно отмерять им должное. Особые мнения, частные случаи, исключения из правил — у нас долго не живут…

Опять отрешившись от тревожного и треволнительного организационно-информационного жития, профессор Личи успокоился, прикрыл глаза и погрузился в глубокий дельта-сон. После интенсивной мыслительной деятельности весьма пожилому 232-летнему, но далеко еще не изношенному телу благоприятствовал естественный полноценный отдых при стандартной силе тяжести.

— 3 —

Капрал Динарт Либен-Мельхиорент, звездный виконт системы Аквитания Серт, техник-экзобиолог взвода "С" спецгруппы "Лакс".

… Вот же угораздило! В первой же миссии и такой редкостный облом! Ничего, сейчас быстренько простимулируемся, и все станет тип-топ, братики. В спячку впадать не будем. Жизнь — не сон, как сказал наш сублейтенант Риант. Иначе можно все проспать. Во время миссии нам такое не положено в штатном порядке…

Приступы неприятной сонливости беспорядочно накатывали на Дина Ли по мере приближения к голубому светилу системы Лакс безымянной кометы, как ни странно, не удостоенной рабочего названия, несмотря на то, что там дислоцировался фрегат спецгруппы. Несколько раз в день капралу Ли, недавнему выпускнику Америйской академии, ужасно хотелось спать. Словно он не рейнджер и не в силах спокойно обходиться без многочасового медленного сна, если его боевой информационный модуль полноценно и перманентно бодрствует, в то время как мозг организма-носителя по графику ежесуточно отдыхает в течение двух-трех минут быстрых релаксационных альфа-сновидений.

В чем причина столь необычного для рейнджера состояния души и тела, откуда взялись припадки неудержимой релаксации, капрал Ли понимал гораздо лучше въедливого доктора спецгруппы капитана Алмо и главного кибер-мозговика сублейтенанта Сторпа. Конечно же, со стимуляторами никогда и никому не стоит перебирать. Но уж больно велико было искушение на Террании-Приме в охотничьем парке Бангоран-в-Африке собственноручно завалить с одним ритуальным треф-кинжалом аквитанского костяного тигра. Кроме того, ему, виконту Дину Ли очень хотелось продемонстрировать приятелям, как у них на родной Аквитании Секунде с такими зверюгами расправляются истинные нобили по рождению и происхождению.

Продемонстрировать благородство души на двенадцатикратном метарапиде он браво смог без защитного поля и без единой царапины, а вот теперь вынужден расплачиваться бездействием за доблестную самонадеянность и почти двойное превышение физиологических возможностей собственного тела и боевого имплантанта.

… Вот-те зараза! Дело ясное, хоть и темное. Дерьмо левантийское!..

Виконт Дин Ли был вовсе не в радости и довольстве от того, что спустя неделю после удачной охоты он был отстранен по техническим показаниям от высадки на планету Экспарадиз. К счастью, его БИМу помогло внешнее ретропрограммирование нескольких блоков, проведенное сублейтенантом Сторпом, а тело капрала Ли вроде как привела в норму дополнительная доза левантийского стимулятора с варварским непроизносимым названием, состоящим чуть ли не из одних гласных букв. Тем не менее омерзительная дремотная расслабленность в который раз исподтишка навалилась на Дина Ли, когда он готовился к перемещению на планету Экспарадиз в составе группы усиления экзобиологов.

… Черт меня возьми! Опять в спящем режиме оставят. Скажут по-хамски, мол, зеленых и хилых здоровьем вниз не берем. А то будет позор джунглям Экспарадиза. Жди, сынок, когда созреешь до штатной нормы…

Однако же к радостному удивлению юного капрала, его БИМ благополучно прошел обязательную предбоевую диагностику, а незначительно сниженный гормональный баланс организма-носителя медицинский тест-ментатор фрегата воспринял не более и не менее как уравновешенное безразличие бывалого воина к предстоящей смене условий окружающей среды, тем же имплантантом компенсированное наведенной эйфорией.

… Йе-йе, братики! Рейнджер где угодно пройдет. Все, как нужно нам, а не им. Что там приготовила судьба-злодейка? Ия-ия-хо! Наплевать и растереть в амниотической раскладке. Из бака мы вышли, туда же зашли…

Уже в секционной капсуле нуль-транспортировки счастливо улыбавшийся Дин Ли, радуясь от всей широкой рейнджерской души, переключился в шестикратный боевой метарапид. Голова была ясной как управляемая фотосфера Яриса внутри Террании-Примы, рефлексы работали едва ли на сверхсветовой скорости, а БИМ капрала в микросекунды выявлял нейтральные цели.

… Здоровье в порядке, спасибо подзарядке. Если что-нибудь пойдет не так, как надо, в перстне на безымянном пальце у нас имеется наноинъектор, заправленный 24 дозами очень запрещенного левантийского препарата…

Запретные плоды и сладкие сны Дину Ли в общем-то были без надобности, другое дело — стимулятор. Его обязательно должно хватить, чтобы долго и красиво воевать не хуже других.

… А чтобы вы еще могли подумать, джентльмены? У меня метарапид круче, чем у лейтенанта Хампера. Повоюем на славу, ха-ха, в активе, братики-сестрички…

— 4 —

Первый лейтенант Даглес О'Хампери, заместитель командира, начальник экспедиционного штаба спецгруппы "Лакс", действительный магистр палеографии.

Отсутствие активного противодействия со стороны вероятного противника — дело временное и легко поправимое. Оно нисколько не смущало и не беспокоило лейтенанта Хампера. Не возражал он и против того, чтобы посильно расслабиться в относительно комфортных условиях экзобиологического "Гнезда орла", оставив на время военные хлопоты, дабы заняться предварительными набросками рапорта командованию — от рейнджерской рутины никуда не денешься. И между делом и строк рапорта, интерполировать неизбежное с полезным, прикидывая тезис-другой будущей статьи для "Палеографического вестника" о сгинувшей в безвременьи колонии первопоселенцев — выходцев из бывшей гегемонии Аквитании Ригель, объявившихся на планете Экспарадиз 3600 экуменических лет тому назад.

… Тысячелетиями мы оперируем архетипическими мифами. Оттого мне первое и втемяшилось — назвать планету райским уголком Вселенной. Те же переселенцы тоже закрепили за ней мифологическое название Элизиум. То бишь Елисейские поля опочивших в бозе блаженных, извечно вкушающих божественный отдых да покой в недосягаемом для живых закатном краю. Хотя к праведникам покойных обитателей Экспарадиза, в чем нас также уверяет преподобный Са Кринт, едва ли можно отнести. Скорее, на четвертой планете системы Лакс во времена оны поселились отбросы и выродки цивилизованного общества, в той или иной степени отрицавшие насущность артифицированного прогресса человека разумного. Но с преподобным и его религиозными мотивами можно согласиться по меньшей мере в том, как если бы боги кого-то желают наказать, то они самым ехидным образом лишают их разума, как дегенератов Экспарадиза, отринувших главное. Видать, тяжела рука у наказующего и указующего божественного провидения. Или же, наоборот, с легкой руки какого-то природного божества, заведующего эволюцией микроорганизмов, деградировавшие до рабовладения дикари подверглись воздействию интерполяционного нейровируса. Сколько там дней, месяцев под кайфом, и всем каюк да аминь. Покойтесь с миром, покамест ваш хладный прах не потревожат те, кому это положено по ученой надобности…

Как исследователь, Даг Хампер религиозные вероучения и старинные мифологемы надлежащим образом уважал, признавая их достойным явлением общечеловеческой культуры, заслуживающим внимательного изучения. Но при всем при том он акцентировано не считал религию основополагающим методом познания бытия для добросовестного и пытливого палеографа. Допустим, легче легкого объяснить любое естественное явление дивным вмешательством deus ex machina, но в подобный искус магистр Хампер впадать не собирался и деградацию колонии на Экспарадизе даже не думал обосновывать тем, как если бы архаичные экогуманисты, здесь обосновавшиеся, якобы не имели адекватности образу действия и сравнительному подобию умонастроения всесильного Создателя всего сущего.

… За что он, теологически всемогущий творец-созидатель, словно культуру микроорганизмов, и отправил в утилизатор, как результат неудачного эволюционного эксперимента, многомиллионное население целой планеты…

Если же подходить к проблеме без религиозной предубежденности, раскованно размышлял Даг Хампер, то колония на планете Экспарадиз с первых своих шагов была технически самообеспечена, то есть доисторическая проблема острого дефицита технологических ресурсов перед колонистами не стояла. Как и поныне, четыре экуменических тысячелетия тому назад, во времена поздней Панспермии любая колониальная экспедиция комплектовалась стандартным набором техногрупового выживания, включавшего в себя необходимые машины и механизмы, вычислительные устройства, а также банк оплодотворенных яйцеклеток. Ко всем прочим технологическим благам в ту пору уже существовали несколько апробированных методик индустриального и социального развития малых колониальных популяций. В частности, уже тогда один гипотетический человек, а еще лучше, достаточно оснащенные Адам и Ева всего лишь вдвоем могли бы положить начало планомерному освоению и заселению планеты земного типа. Начальных ресурсов для колонизации такой райски терраподобной планеты им теоретически хватало с избытком, даже если допустить маловероятное условие задачки сложения технологий — поселенцы прибыли на Экспарадиз-Элизиум без минимального колонизационного комплекта.

Безусловно, в панспермическую старину люди не обладали развитыми суперлативными технологиями. Но все-таки еще во времена ранней Панспермии типовая межпространственная транспортная платформа-корабль, даже не предназначенная для колонизации, имела довольно приличную индустриально-технологическую оснастку. С давних пор суммарные многоцелевые технологии освоения дальнего космоса стали органичны, взаимозаменяемы и предельно зарезервированы на максимальный срок эксплуатации. Энергостанции, генераторы защитных полей, аппараты промышленного наносинтеза можно было без неодолимых технических проблем переместить с орбиты Экспарадиза на поверхность, смонтировать на месте все необходимое, основать поселение и (вперед, к победе цивилизации!) начать поверхностную разработку местного сырья.

Если в исходящих условиях цивилизаторского уравнения среди известных имеется нуль-перемещение в метагалактическом пространстве-времени, следовательно, оно неразрывно связано с другими технологическими изысками и высотами, достигнутыми цивилизацией человека разумного, доселе распространяющегося по Вселенной. Цивилизованные люди не мыслят себя без комфорта. Скажем так, если практически можно использовать антигравитацию в гражданской сфере, то сначала такой привод ставят на кожаные кейсы мелких бюрократов, в каких они веками носят две-три пластбумажки, или на дамские бюстгальтеры для облегчения транспортировки более серьезных тяжестей. Потому как в рыночной экономике предложение идет туда, где легче спрос и быстрее оборачиваемость капитала. Ведь только потом антигравитацию начали применять вместо механизмов на тяжелых погрузочно-разгрузочных работах.

Где-либо, кому-либо, неизвестно как, механистично деградировать с такого уровня развития супрематичных технологий самостоятельно, в отсутствие чьей-либо предельно благожелательной помощи достаточно сложно. Однако технически возможно. Примерно, как дело нынче обстоит в генетических отстойниках-заповедниках с одичавшими сопри на столичной Террании-Приме. Или же, что нам в принципе возбраняется, пришлось бы ничтоже сумняся выводить одичание народонаселения Экспарадиза из необузданной малонаучной фантазии.

… Да-с, судари мои. Можно измыслить в порядке фантастического делириума, будто транспортная платформа или астрорейдер где-то на орбите какой-либо колониальной аквитанской планеты уму непостижимым способом захватили совершенно недоразвитые дикари-революционеры, ведомые сектантами-экогуманистами. Затем наши дикие бунтари, не владевшие минимальными техническими азами, каким-то чудом, чисто случайно, по наитию совершили удачный нуль-переход в систему Лакс и счастливо осуществили высадку на Экспарадиз-Элизиум, чтобы примитивно совокупляться, плодоносить и размножаться на фоне райских пейзажей в отсутствие неприемлемых для них цивилизационных достижений былых угнетателей, оставшихся вдалеке, в метрополии, за мегапарсеки отсюда. Однако против тому подобных революционных экогуманистических предпосылок свидетельствуют наличие лунной базы с любопытными вычислительными разработками кустарной выделки и оставленный первопоселенцами колонии искусственный спутник Экспарадиза с маяком-сигнумом, во времена оны, пока не рухнул на дикарей, долго витавший вокруг планеты. Возможно, он был и не один, а останки искусственных спутников архаичной голографической связи и приемопередатчиков энергии, сошедшие с ума и с орбиты после вселенской пандемии хроноквантовой чумы, покоятся где-то на дне планетарного океана.

Хорошо бы, если Мин Льян нашла еще один, а лучше, пару блоков памяти хроноквантовой рухляди для анализа. Быть может, Минни и ее разведгруппе повезет, и они наткнутся на экваториальную стартовую площадку для запуска орбитальных ракетоносителей тех парней, с антарктического архипелага, кто пытался устроить лунную базу на Дугле (хм, пустячок, а приятно) и воевал с континентальными рабовладельцами. Опять же непонятно, почему южане Экспарадиза не устроили хорошую колониальную войну и не захватили хотя бы один из континентов. Технологически планетарная экспансия с тактическим использованием конвенционального ядерного оружия им была под силу. Неужто от первородного пацифизма не сумели избавиться? И отчего наши южане не оставили на орбите или в системе ни одного надежного маяка-сигнума? Ладно, все разведаем, не суетясь. Тем паче, имеющихся данных, ой как маловато для более-менее приемлемо верифицированной гипотезы деградации основной массы антропоморфов…

Столь четко выраженные признаки разительного, отнюдь не гипотетического технологического упадка планетарного народонаселения Дагу Хамперу ранее не были известны, ничего сходного также не нашлось в петабайтах памяти центрального ментатора фрегата. Не зря же он с авторитетностью действительного магистра палеографии заявил молодому Тилбо о сенсационном характере их исследований на Экспарадизе. Наверное, стоит поразмыслить, как взять в качестве рабочей концепции не слишком обоснованные предположения сержанта о самопроизвольной социальной инволюции скорбных разумом аквитанских колонистов.

Разумеется, в доступной Ойкумене можно обнаружить черт знает сколько варварских планет и назвать навскидку немало недоразвитых систем, где имеются имперские фактории или цивилизаторские посольства. Но нельзя не подчеркнуть: все известные варварские царства-госудурства определенно находятся на стадии индустриальной, так сказать, цивилизации. Тогда как их низкой уровень развития по сравнению с суперлативными мирами объясняется наряду с иными историческими причинами целенаправленным уничтожением планетарного технологического потенциала в результате боевых действий. Либо недоразвитость целого ряда имперских колоний проистекает из тоталитарной природы правящих там политических режимов, посчитавших за социальное благо держать в технологическом варварстве подвластное народонаселение. Опять же утилитарно технократическая составляющая тамошних политических систем не оставляет сомнений: никто из самых отъявленных тоталитарных диктаторов с жиру особо не бесится, не помышляя с дуру или с жестокого похмелья, не компенсированного наноскафами, как бы половчее заменить отсталые машины и механизмы на еще менее производительную мускульную силу тяглового скота и людей-рабов, как оно произошло на Экспарадизе, судя по фрескам в развалинах городов.

Что же с этими антропоморфами все же стряслось, рассуждал Хампер, до тех пор когда психотропный нейровирус не распространился достаточно широко на планете? Ведь само их былое деградирующее существование, весьма возмутительным образом опровергает господствующую среди палеографов империи точку зрения о том, что сколь угодно изолированное планетарное человеческое сообщество не в состоянии опуститься ниже минимального индустриального уровня, позволяющего эксплуатировать легко доступные залежи полезных ископаемых: углеводороды, металлические руды, минералы, а также перерабатывать другие природные ресурсы, скажем, ту же древесную целлюлозу. Между тем, развитие промышленности и торговли рано или поздно, если обходиться без какой-либо тоталитарной гуманистической идеологии, вызывает опциональную востребованность либерального политического порядка, наилучшим образом обеспечивающего переход от хаотического индустриального расширенного воспроизводства к научно-технологической биосферной системности и суперлативным технологиям.

… Так-то оно так, а ну-ка, какие резоны по данному поводу нам предложит ксенобиология? Если мало чего вразумительного, то пусть граф Алмо войдет в резонанс на досуге…

— Ваша светлость, позвольте у вас полюбопытствовать, что вы теперь думаете об идее Мии Мо, как если бы производный нейровирус в течение долгого времени оказывал минимальное девиантное воздействие на социально-психологические стереотипы колонистов Экспарадиза?

— Пытаетесь подвести экзобиологическую базу под умозрительные инволюционные метафоры сержанта Тилбо, не так ли, сэр Хампер?

— Граф Алмо, вы меня восхищаете своей проницательностью. Однако было бы великолепно, если абстрактные догадки нашего славного Рона Тилбо вы как-либо прозорливо подкрепили какими-нибудь конкретными естественно-научными обоснованиями.

— Мне очень не хотелось бы вас огорчать, коллега Хампер, но мне нечем порадовать ни вас, ни вашего, хм, аколита Тилбо. Основываясь на поведенческой реакции вагантера Джу Лакса, по-видимому, получившим заражение сингенетическим провирусом, психотропный эксцесс следует незамедлительно. Виртуальные модели Мии Мо, увы, оказались несостоятельны. На сегодня она со мной согласна: нужны неделя или две, чтобы пораженный производным нейровирусом индивидуум начал стабильно терять адекватные связи с реальностью.

— А если бы у кого-либо из потомства аллохтонов Экспарадиза развился естественный иммунитет к интерполяционному нейровирусу или же организм-носитель вступил с ним в симбиотические отношения, как это произошло у целого ряда высших животных — эндемиков планеты?

— Полностью, коллега, исключить подобную версию мы не можем, но чтобы ее доказать, требуются серьезные клинические исследования, испытания на человеческом материале. Или же нам посчастливиться обнаружить выживших аллохтонов…

— Полагаю, вам, коллега Алмо стоит задуматься над данной проблемой. У вас патентный приоритет, а если станет возможным избирательное боевое применение провируса на локальном уровне…

— Да-да, об этом и многом другом, коллега Хампер, я уже давненько размышляю. Тем не менее от скоропортящихся выводов покамест воздерживаюсь. Сенсации в масс-медиа, социально-политические парадоксы, гиперболы, тезисы-антитезисы — ваш хлеб, господа палеографы. Мой же удел — о горе-горькое! — скучные дескрипции, классификация, утомительные эксперименты, коим несть числа. Как говориться, отсюда и до обеда, глядишь, что-нибудь да не прояснится, — несколько саркастично отозвался собеседник Дага Хампера.

— О, мой дорогой граф Алмо, вы меня все же обнадежили. Кстати, как усиление рейнджеров, перемещенных под ваше начало?

— Без замечаний. Ни к кому из вновь прибывших экзобиологов претензий у меня нет, первый лейтенант Хампер, сэр. Все идет согласно боевому распорядку, — уже подчеркнуто нейтральным тоном ответил капитан Алмо.

Куртуазно пожелав графу Алмо беспрецедентных успехов в научных изысканиях, Даг Хампер углубился в прежние раздумья, в том числе, почему у него, начальника экспедиционного штаба лейтенанта Хампера не иссякает обостренный интерес к персоне капитана Алмо.

Даг Хампер и раньше замечал очевидное его эндопсионике, пусть и глубоко спрятанное беспокойство Атила Алмо, когда речь заходила о военных вопросах и боевом планировании. Подозрительно уступчивым ему представлялся капитан Алмо, демонстративно оставлявший в полной компетенции начальника штаба общее руководство разведоперациями на планете. Хотя разумнее было предположить: старший по воинскому званию титулованный нобиль станет добиваться старшинства, всячески артачиться, конфликтовать или сварливо декларировать благородное недовольство вкупе с негодованием, как же несправедливо его обошли по службе. Но, показательно, граф Алмо был неизменно сама любезность — невозмутимо куртуазен, слегка напыщен и всячески показывал рьяную углубленность в чистую науку.

Так и не решив, нужно ли ему лично не спускать глаз, а еще лучше, омнирецепторов с Атила Алмо до конца миссии, Даг Хампер отложил разведрейд на юго-восточный антарктический архипелаг до возвращения разведгруппы Мин Льян и прибытия средств усиления в составе 8 экранопланов и двух беспилотников экзобиологической разведки, крейсерским неспешным ходом в режиме маскировки рассредоточено двигавшихся назад с северо-западного побережья Норда-гаммы. Заодно, перемещаясь по новому наземному маршруту, они должны были рекогносцировать местность и доставить дополнительные данные для экзобиологического анализа.

… Прелестно-прелестно, леди и джентльмены. Ничего разумного не остается, как задать самому себе любимый риторический вопрос его светлости Джера Колма. Спрашивается, много или мало данных необходимо рейнджеру, чтобы сделать правильные выводы? Разумеется, отвечать перед герцогом, приходится его подчиненным. И, несомненно, угадывать правильный ответ. Живо пошевеливайте мозгами, дорогие леди и джентльмены. Ладно-ладно, все будет на две староамериканские буковки: "оу" и "кей". Займитесь-ка нашими райскими дикарями, дражайший магистр…

Вернувшись к размышлениям о мертворожденной колонии на Экспарадизе, Даг Хампер при повторном общем анализе собранных за первые четыре дня миссии разведданных обратил внимание на ускользнувшую поначалу от его внимания одну деталь. Чем дальше от экватора, тем больше на всех трех континентах было обнаружено развалин городов и остатков других поселений. В то же время далее к северу и югу в обоих полушариях на многочисленных больших и малых архипелагах практически отсутствовали следы каменных строений. Весьма сомнительно, будто бы полторы тысячи лет тому назад на райских тропических островах, а также в умеренном климатическом поясе жили сплошь уму невообразимые дикари в хижинах, крытых пальмовыми листьями или там дерном, древесной корой. Следовательно, что-то или кто-то им помешали плотно заселить островные территории.

… С югом все понятно: южане вполне могли создать зону безопасности или же континентальные власти под страхом суровых кар запрещали там кому-либо селиться на постоянной основе. Вполне вероятно, на севере тоже имелось сравнительно неплохо продвинутое гипотетическое государственное образование, находившееся не в ладах с рабовладельческими правительствами трех континентов.

Плоховато, когда мало данных, и научную разведку приходиться вести малыми силами. К тому же в закрытом режиме. Может, распорядиться, чтобы Ван Чанг послал сверху пяток не подлежащих обнаружению анкер-болидов, и самому рвануть на север? Здесь на КНП найдется немало желающих, кого я могу захватить собой, не дожидаясь Мин Льян. Займемся севером, потом югом, поищем артефакты…

… Ха, и еще раз ха! Какие древние государства? Я не узнаю вас, магистр Хампер. Вы не иначе решили переквалифицироваться в палеосоциолога? Коль скоро желаете подкрепить гипотезы и предположения в стиле нашего незабвенного Ронни Тилбо, возвращенного к боевому дежурству на фрегате. Потому как первый пилот Саб Дерим исполняет роль неосторожного вагантера по плану чрезмерно скрытного майора Тотума и должна вскорости пересечь орбиту Экспарадиза. Непонятно, кого барон Тотум провоцирует, но какое-то обострение ситуации нам гарантировано. А до тех пор вам, действительный магистр Хампер, следовало бы держать в поле зрения капитана Алмо и факультативно, но результативно подумать над палеографической статьей, дабы подкрепить вашу научную репутацию в академических кругах. Неужто вам мало собранных данных? Вы меня удивляете, дорогой магистр. На что жалуетесь, коллега, когда у нас речь идет не о нехватке информации, а неумении толком ей распорядиться? Извольте потрудиться и поскрипеть мозгами, дорогой магистр!..

С помощью нехитрого самовнушения уговорив себя заняться делом, Даг Хампер к собственному удовольствию пришел к выводу о неуместности и банальности первоначального замысла выстроить палеографическую гипотезу о социально-технологической деградации первопроходцев Экспарадиза на основе в зубах навязшей экуменической доктрины противостояния идеалистов и материалистов. На семинаре они эту тему обсудили весьма увлеченно. И Даг Хампер снова вспомнил о всеобщем тривиальном глубокомыслии, как да почему приверженцы идеализма, прекраснодушно стремясь к утопическим сверхчеловеческим духовным ценностям, в своих безудержных проявлениях усугубляют царящий во Вселенной изначальный хаос во имя либерального прогресса, будь то в науке или социальной сфере. Аналогично, экстремальные сторонники революционного материализма, выступая с охранительно-консервативных позиций и с благой целью упорядочить все и вся, не меньше идеалистических оппонентов способствуют прекращению прогресса и движения вперед за пределы нынешних границ познания.

… Оно предельно понятно — радикальное большинство от добра добра упорно ищет, а коллективное самоубийство ничем не лучше, нежели когда кто-то в одиночку расстается с жизнью. Поэтому никто и не ставит под сомнение, отчего количественное преобладание экстремистов как материалистического, так и идеалистического толка, как правило, приводит к плачевным последствиям в научно-технологической и социальной практике.

В абсолюте правоверные идеалисты, как радикалы, так и умеренные, ратуют за расширение, во чтобы то ни обходилось, неограниченного познания чистого духа и божественного разума, при этом отнюдь не чураясь материалистических путей в достижении идеальных целей. Тогда как праведные материалисты, не меньше доктринальных соперников беспокоясь об идеальном светлом будущем, в целом призывают род людской, не транжирить втуне ресурсы, не отрываться от милой их сердцу родной почвы, а также помнить о сугубо приземленных потребностях человеческой души и тела.

Вместе с тем общепринято, будто бы противоборство и взаимное уравновешивание идеализма и материализма имеет благодетельный характер, предопределяя постепенное контролируемое продвижение в накоплении и применении новых знаний во всех областях человеческого сосуществования. Иначе, откровенно говоря, если либеральные айди переусердствуют, то консерваторы-матри непременно бросятся их притормаживать. Либо, напротив — уже материалисты прибегают к идеологии либерализма, освобождающей мысль и слово от идеалистического консерватизма.

В результате такой системы сдерживания формируется идейно плюралистическое общество, где преобладают умеренные центристские подходы и решения тех или иных общечеловеческих проблем, экстремисты-революционеры обоего толка, коих осаживают свои и чужие, остаются не у дел и далеко от власти, а ко всеобщему удовлетворению как айди, так и матри итоговое прогрессивное развитие, расширение границ познания не прекращается. Оно, дескать, не может остановиться, поскольку усердным ревнителям идеалистических решений эволюционный прогресс догматично заповедан субъективным промыслом божественного сверхразума, а ревностные служители материализма уверены в объективной, не зависящей от человека квинтэссенции вечного непреодолимого движения от простого к сложному и от хорошего к лучшему. Или не в аверс, а в реверс, поскольку матри в ансамбле с айди не исключают отдельных частных случаев исторического регресса, то бишь временных отступлений в общем стремлении к далеким целям непреложного расширенного развития человеческого разума в доступной Вселенной, являющейся фамильным достоянием и наследственным обиталищем для всех и для каждого.

Однако допущение, когда-то тут то там в достойной и дружной прогрессивной семье нипочем нельзя обойтись без какого-нибудь регрессивного урода, в виде исключения подтверждающего вселенское правило, ни за что не устраивало Дага Хампера в его теоретическом осмыслении проблемы технологического упадка человеческого сообщества на Экспарадизе. Он пребывал в твердом убеждении, что единством и борьбой идеалистических и материалистических противоположностей, переходом количества негативных индивидуальных изменений в еще более отрицательное групповое качество, неспособностью либерального отрицания преодолеть консервативное отрицаемое и прочими вывертами архаичной диалектики, как искусства спорить и дискутировать, можно в теории в пух и прах разъяснить все что угодно, любой прогресс и регресс, на доктринальном догматическом уровне. И в то же время ничего на практике; в реальности ни на йоту не приближаясь к познанию бесспорной истины, имеющей практическое приложение в постижении сущности и целеполагания, телеологии субъективного или объективного бытия человека разумного.

Субъектно и объектно говоря, в целях философской систематизации магистр Хампер и сам иногда прибегал к дихотомии и дуализму человеческого разума, субъективно противопоставляющего себя чему-либо внешнему и объективному. Хампер также подразделелял род людской на либералов-освободителей и консерваторов-охранителей. Сам он себя, понятное дело, числил по ведомству либеральных субъектов. Иначе быть не могло, поскольку в элитном корпусе рейнджеров непреложно считалось, что в основе подозрительных консервативных проявлений человеческой натуры лежит атавистический инстинкт самосохранения в его неблагонамеренных пацифистских формах. Меж тем особь, руководствующаяся не человеческим разумом, стремящимся к полному и конечному преодолению внешней угрозы, а животным инстинктом временного конъюнктурного выживания обречена на поражение при ведении военных действий, в сущности являющимися адекватным умением жертвовать собственным существованием, а еще лучше — жизнью неприятеля, будь то в обороне или в наступлении.

Даже, казалось, чрезмерно хищных и плотоядных животных, инстинктивно обороняющих себя, свою территорию, потомство, натурэволюция или преднамеренный креационизм обрекли на консервативное миролюбие. Никакому биологическому виду, кроме человека разумного, не свойственны ни рассудочная агрессия, ни целенаправленная рассчитанная экспансия. Самые страшные хищники, сметающие, пожирающие все живое на своем пути, — многомиллионные колонии полуметровых шайтан-муравьев, обитателей экзобиологического заказника на Мирмекс Секунде, — не выходят за пределы предназначенной для них экологической ниши. Так, ежегодная пищевая миграция шайтан-муравьев всегда заканчивается поеданием избыточных рабочих особей и многократным сокращением популяции. При этом на акватическую, точнее, на жидкоаммиачную и воздушно-гелиевую фауну эти вселенские рекордсмены-пожиратели не посягают — природные экологические условия не позволяют.

Напротив, человеку разумному, достигшему суперлативного уровня, многое дозволено; он не ограничен безмозглой природой в окрестную и в совокупности окружающей космогонической средой, в ходе техногенного развития во многом утрачивая природные критерии биологического вида. По причине ли техногенной автоэволюции или согласно предначертаниям божественного провидения, человек разумный преднамеренно берет под контроль собственное видоизменение.

Вместе с тем каждый случайный, спонтанный выход какого-либо неразумного биологического вида из жестких экологических рамок являет собой эволюционную мутацию и начало его трансформации в нечто иное. Лишь сохраняющему себя в качестве одного из первозданных действенных вселенских начал человеку разумному (Бог его или эволюция знает как) позволительна экспансия и агрессия по всем азимутам. Из чего вытекает: охранительный тормозящий пацифизм, ретроградный примитивистский экогуманизм, суицидальное миротворчество — извращая основополагающие гарантии открытого противостояния человека a priori et a postеriori враждебному окружению, закрывают, заказывают ему дорогу вперед; таким образом, гуманисты приравнивают людей к общественным насекомым наподобие шайтан-муравьев, где от каждой твари природа требует по способности и каждой дает по потребности. Или как когда по глупой морде. Но не более того.

Тогда как человеку разумному — агрессору и экспансионисту в лучшем смысле данных терминов — всегда мало того, чего ему отмерено от начала времен. Отнюдь не ему предписаны качественные рестрикции и количественные лимиты, установленные для флоры и, прежде всего, относительно фауны. Внешним ограничителем для животного мира является окружающая среда, внутренним — природные инстинкты. И то и другое разум не может не воспринимать как угрозу собственному существованию. Разум человеческий самодостаточен, самодовлеющ и абсолютно свободен в собственном мироощущении, полагал Даг Хампер.

Хотя как кому повезет. И кому-то больше, кому-то меньше достается от хромосомных наборов неразумного скотского наследия, включающего безумную зависимость от внешних факторов и гипотетических стадных инстинктов общественного животного, невзирая на несогласие религиозно настроенных личностей с версией социального происхождения из обезьяньей стаи человека разумного. Но и верующие, и неверующие согласны с тем, что разумный индивидуализм паче безрассудного коллективизма.

Вероятно, для определения разумности, независимости от общества себе подобных и окружающей среды в процессе психофизической подготовки рейнджеров во всех академиях империи для злосчастных кадетов было предуготовано жестокое испытание в так официально называемой "сфере чистого разума", представляющее собой долговременное пребывание в камере абсолютной сенсорной изоляции. По-другому данный психологический тест злые языки из числа атеистов также называли проверкой на наличие бессмертной души. А еще проще кадеты и преподаватели именовали этот ужас камерой псих-одиночества.

На первом курсе, а также на последнем жесткосердные, можно сказать, бездушные кураторы и командиры учебных взводов испытывали каждого кадета на сенсорную индивидуальную устойчивость. В изоляционной камере полностью были исключены любые виды излучений и гравитация, принудительно отключался инфомодуль и биохимически временно заглушались все чувственные анализаторы, включительно проприорецепторы скелетной мускулатуры. Человек в изолирующей невесомости теоретически лишался всех без исключения внутренних и внешних органов чувств. Бедолага-кадет в камере псих-одиночества не мог слышать собственного дыхания, пощупать пульс, чтобы проверить, жив он или уже мертв, ему даже не удавалась понять, способен ли он еще рефлекторно моргать. Тем самым в сфере чистого разума испытуемый безусловно оставался наедине с самим собой, утратив контакт с собственным телом. Одно лишь бестелесное сознание помогало ему помнить, что он — человек, а не животное, направляемое внешними раздражителями.

Зверское испытание в изоляционной камере продолжалось до упора, то есть до появления начальных признаков нейромышечной атрофии, приступов синкопической утраты сознания или угрожающих душевному здоровью испытуемого сенсорных галлюцинаций в виде кошмаров и ужасов. В последнем случае кадет считался не выдержавшим психологической проверки, и в академии с ним расставались без малейших сожалений: псих-одиночка — не рейнджер, не пройдет…

В первый раз попав в камеру псих-одиночества, кадет Хампер опирался на подробные воспоминания о недолгой жизни и ретроспективой, к счастью, много чего прочитанного и увиденного. Благо, некие зачатки эйдетической памяти ему помогли не сойти с ума в течение пяти мучительных суток. На четвертом курсе к сенсорной изоляции Даг Хампер подошел чисто по-человечески. Уже в камере капрал-кадет Хампер задействовал незарегистрированные возможности с дружеской помощью кадета Бармица модернизированного инфомодуля-имплантанта и три с лишним дня предавался незамысловатым пансенсорным радостям, демонстрируя следящим медицинским мониторам здравомысленное бодрствование, глубокий медленный сон, а иногда быстрый ритм юношеских эротических сновидений со всеми здоровыми полюционными эффектами. Естественно, виртуальный пансенсорный секс по упрощенным алгоритмам инфоимплантанта многие недолюбливают из-за линейности сюжетов, но голому сознанию без тела, находящемуся в сфере чистого разума, выбирать не приходится.

Выбор суммы технологий надо делать до наступления экстремальных обстоятельств, и потому Даг Хампер к тому времени хорошо усвоил древнюю народную мудрость, еще в рекрут-кадетах услышанную от лучшего друга Лексы Бармица: то, что создано программно или аппаратно, преодолевается опять же аппаратным или программным путем. С техническим гением Леком Бармицем Даг Хампер не мог не согласиться, так как и до академии знал, почему неумение такими-сякими презренными индивидами использовать в достаточной мере суперлативные технологии они тоскливо объясняют тем, что нет, мол, у них возможностей изучать новую технику из-за недостатка сообразительности или же уныло заурядного нежелания овладевать эволюционными техническими навыками. При всем при том дураки скучно жалуются на дефицит времени, а умные по обыкновению — на нехватку мозгов. Хотя у них в порядке номеров и вещей, приходится с грустью заметить, вульгарным образом отсутствует желание жить в мире и согласии с научно-технологическим прогрессом.

Даг Хампер с детства не предъявлял к прогрессивным технологиям заскорузлых филистерских претензий, но впервые в камере сенсорной изоляции он поневоле задумался о благодетельном воздействии техногенной эволюции, делающей человека намного разумнее, чем ему предписано бессмысленным естественным отбором, где выживает не самая мозговитая особь, а наиболее приспособленная к данным физическим условиям существования. В то время как при изменении условий безмозглой окружающей среды может коллективно уйти в небытие весь биологический вид. Гораздо уместнее человеку самому становиться фактором естественного отбора, а не превращаться в коллективизированное животное, подвергающееся биосферным напастям и экологическим превратностям.

Кстати говоря, и термин "экология" в переводе с древнего греческого языка означает не науку о природе, а учение, слово о доме, о жилище, каковое всякий его житель волен обустраивать и перестраивать по индивидуальному разумению, не без тщеславия вспомнил этимологический аргумент Даг Хампер, едва ли не возгордясь своей лингвистической образованностью.

… Вот и наши канувшие в Лету древние экогуманисты обнаружили здесь вовсе не райскую планету, а без спроса вломились в чужой дом, прочно заселенный быстро мутирующим и эволюционирующими микроорганизмами. Налицо черный юмор: захватчик-ханжа вместо того, чтобы обеспечить себе безопасность и, без нужды не рефлексируя, экспансивно выкинуть за порог прежних жильцов, лицемерно желает жить с ними в мире. И, естественно, получает по сусалам и по заслугам — как положено оскотинившимся пацифистам, не ведающим, что слова "прогресс" и "агрессия" от одного латинского корня происходят. Зато эти понятия синонимичны для не желающего смиряться гордого человека, вооруженного разумом во имя уничтожения всевозможных эвентуальных угроз в ближайших или отдаленных грядущих веках…

Последняя фраза магистру Хамперу чрезвычайно понравилась, и он решил обязательно ее где-нибудь вставить в будущую статью для "Палеографического вестника". Он также счел подходящим заголовок статьи — "Экспарадиз: тени в бывшем раю", так как ему очень и очень хотелось публицистически уязвить твердолобых идеалистов вкупе с закоренелыми материалистами. По замыслу Хампера, ни тем, ни другим его публикация не должна прийтись по вкусу. Оба эти доктринальные философские направления магистр Хампер полагал морально устаревшей софистикой, затемняющей разум, и категорически отрицал то, что их тысячелетнее перетягивание эпистемиологического каната, постоянные попытки урвать себе побольше кусок одного и того же гносеологического одеяла есть ни что иное, как движущая сила исторического развития человеческого разума и социального прогресса.

В философии Даг Хампер напрочь отвергал предвзятое расщепление единого процесса познания Вселенной на идеалистические и материалистические подходы, логически исключающее системный анализ и синтез. Однобокое приближение к познанию, по его разумению, существенно ограничивает практический кругозор тем, кто верит в божественное предназначение человека, и вводит в заблуждение мыслителей, настаивающих на исключительно материальном характере познавательной деятельности человеческого разума. Схоластическая дискуссия на тему: первичнее ли материя, а, может, сознание? методологически ничем не лучше и не хуже старинного спора о том, что было раньше: курица или яйцо. Ибо ранее, до первичного Большого Взрыва объективно и субъективно не было ничего: ни текстовых источников, ни аудиовизуальных цифровых данных, ни, дорогие коллеги-схоласты, других достоверных сведений, назидательно обращался к воображаемым научным оппонентам действительный магистр палеографии Хампер.

— … Скажите, положа руку на сердце, коллега Алмо, вы и вправду думаете, будто бытие определяет сознание?

— Чье сознание, коллега Хампер?

— Скажем, ваше, коллега Алмо.

— Знаете ли, дорогой магистр Хампер, меня нисколько не удивляет казуистическая склонность философов и прочих идеологов противопоставлять несопоставимые понятия, располагающиеся в разных осях системы координат.

— Пожалуй, ничем не лучше и синкретизм идеального и материального, так как в точке пересечения идеальной оси "у" и материальной оси "х" их параметры равны нулю, — с ходу подхватил метафору собеседника магистр Хампер.

— Изумительно противоречивая антитеза, коллега, как, и все, кстати, философские измышления. Точно так же философски бессмысленно синкретически объединять, искать дружеские связи между нулем и единицей в двоичной системе исчисления или антагонистически стравливать между собой плюс и минус в электрической цепи. Аннигиляция материи и антиматерии также не имеет ни малейшего метафизического смысла, как и мирное сосуществование либо надуманный антагонизм материи и сознания. Вон, в планетарном масштабе Экспарадиза северному магнитному полюсу вовсе нет нужды философски противоборствовать с южным…

— Тогда, прошу прощения, если нарушаю риторическую паузу, как быть с пресловутой противоположностью буквально прописных Добра и Зла?

— О, коллега Хампер, ваша эристика достойна всяческих похвал. Но, на мой взгляд, компарирование моральных оценочных критериев имеет все ту же аналоговую физическую природу и объясняется все тем же основополагающим дискурсивным методом человеческого мышления, главным образом исходящим из билатеральной симметрии: "да" и "нет", мы и они, индукция и дедукция, порядок и хаос, искусственное и естественное, черное и белое, свет и тьма… Хм, хотя последнее большей частью проистекает из печальной нищеты природного зрительного анализатора головного мозга, оперирующего в жалких рамках оптического диапазона.

— Насколько я вижу, вы, граф, полагаете: всякий умозрительный компараторный дуализм имеет в своей основе симметричность противопоставляемых понятий?

— Несомненно, и точно так же во многих случаях до предела обобщенный дуализм лишен здравого практического начала, подобно тому, как если бы уже не в философское, а в физиологическое единство и борьбу противоположностей вступали левое и правое полушария головного мозга какого-либо индивидуума. Видите ли, коллега Хампер, сия шизоидная дизъюнкция правого и левого чревата не так чтобы расстройством психики, но полной неспособностью к релевантной мыслительной деятельности. Как добрый доктор говорю…

— 5 —

Трехгалактический генерал Гренадан де-Никсолент, звездный маркиз системы Аквитания Серт, первый вице-премьер правительства, командующий территориальной обороной, лендлорд ноблиссимус имперского Реконсилиума.

Собственные умственные способности преодолевать политические и философские антагонизмы генерал синего резерва имперской спейсмобильной пехоты Гре Никсо нисколько не ставил под сомнение и ничуть не отказывал себе в здравом смысле, когда дожив до 140 лет, как в лейтенантской юности по-прежнему истово верил в чудодейственность заговоров и силового противодействия, обеспеченных темной конспирацией по двоякому принципу: пусть главенствующая правая рука не ведает, что делает левая, но одна голова все видит и знает.

Главное — вовремя опознать, понять, уяснить противоречивые замыслы постоянных противников и временных союзников. Знание — не сила, а конкретный способ ее обретения. Все прочее или неясное в понимании милорда генерала было лишено практического значения и таило эвентуальную угрозу, как для всякого заговорщика, оценивающего обстановку исключительно с точки зрения приложимости данных обстоятельств к пущему достижению благих общественных целей.

Кто не согласен, пусть укажет мне на политика речистого или иного публичного деятеля, учтиво обязующегося интриговать во вред, а не во благо общества, его делегировавшего.

Блаженны лишь неверующие в легитимную действенность общественных заговоров, договоров, разговоров, переговоров; они не в силах постичь, как можно возвыситься над массами, ретиво алчущими и жаждущими подчинения власти. Лишь соединяя, связывая, обобществляя кому-либо дано действительно повелевать ближними и дальними объектами предводительного руководящего манипулирования.

Объектно и субъектно маркиз Никсо убежденно сомневался, будто бы разделяя, можно властвовать. И с ним нельзя не согласиться всем тем, кто имеет дело с прикладной политикой. Едва ли практический политик галльский король Людовик XI, кому приписывается сия разделительная сентенция, по сути ею руководствовался. Скорее всего, в доисторические времена на изначальной Земле такую вот ничем не подтвержденную гипотезу, придумал кто-то из придворных борзописцев-идеологов, испокон веков обслуживающих власть имущих, а умные правители на словах с ней соглашались, чтобы вводить в заблуждение политических соперников. В то время как на практике сильные успешные властители предпочитали не науськивать мелких или не очень врагов друг на друга, а объединять их в крупную рентабельную цель, с какой определенно можно покончить несколькими решительными ударами. Или же исподволь стремились под своим предводительством крепить единство разнонаправленных интересов подданных и союзников, то есть тех, кто подчас намного опаснее признанных противников.

Чем прочнее внешние союзы и крепче внутренние связи, тем большая власть концентрируется в руках поводырей, удерживающих бразды правления. Объединяй и властвуй, и никак иначе, часто резюмировал маркиз Никсо. Потому как в политике объединяются под знаменами кого-либо не по поводу и по случаю абстрактных химерических идеалов, а прагматически против конкретных врагов. В чем, собственно, состоит секрет успешности служебной карьеры там, где требуется карабкаться вверх по иерархической лестнице. Сначала создай себе врага, а потом найди друга, способного тебе помочь одолеть действительного или мнимого супостата. Всякое успешное продвижение по службе, путем интриг и комплотов доказывал себе и другим трехгалактический генерал Никсо, есть и будет заговор солидарности: ты — мне, я — тебе, а третий — лишний, поскольку мы против него консолидировались. И этот же принцип заговора, совместного и уместного доверительного комплота он пытался осуществить в реальной политике.

В осуществимость солидарных заговоров, основанных на конспиративном доверии, чаще всего свойственно верить тем, кто подлинно достиг определенных карьерных высот, где частное становится общим, наделив индивидуума властью над ближними. За что они обычно благодарят самих себя или счастливую судьбу.

Пусть себе горько жалующиеся на жизнь несчастные, не сумевшие подняться наверх по служебным инстанциям, тоже не прочь обвинить в собственных карьерных неудачах умом необъятные, ничем не измеримые вселенские козни, каким-то изощренным злодейским способом умеющие выборочно влиять на мелкие упования маленьких людей.

О них большой спейсмобильный генерал Гре Никсо прочно забывал от выборов до выборов, когда следует обращать внимание на эфемерные индивидуальные пожелания и надежды малых человекообразных, обычно униженных и оскорбленных, каких-то там где-то далеко внизу отстоящих от него объектов приложения политической власти и личных государственных интересов. Коль скоро по рождению, происхождению, образу и форме правления он судьбоносно властвует, то ему содержательно надлежит оперировать большими числами и массами, так как демократическое государство есть сумма отдельных притязаний всех и каждого, где личное непременно становится общественным. Особенно, коль речь идет о наличных интересах власть имущих, в тайном заговоре распоряжающихся политическими и экономическими ресурсами, что и позволило вице-премьеру Никсо сдать Леванту в бессрочную аренду планету Элизиум.

Пускай его светлость маркиз Гре Никсо всеми фибрами благородной души презирал торгашеский левантийский дух, неотделимый от подспудных и подковерных политических расчетов в деловой активности Леванта, но для него как аквитанского вице-премьера политика являлась всего лишь способом экспроприации власти, когда более сильный отнимает правдами и неправдами нажитые полномочия у слабых правителей. А вот если дело касалось его лично, то есть ущемления военной и гражданской власти его превосходительства генерала Никсо, в ограничении собственных прав и свобод он видел вселенскую скорбь и печаль.

Генералу Гре Никсо ничуть не улыбалось, что в системе Лакс (вот же дурацкий имперский обычай давать рабочие названия по именам глюкнутых идиотов!) Левант вынужден не на шутку столкнуться с метрополией.

… В их чертовом разделении — ослабление моей власти! Нет чтобы в мире и согласии жить, как положено людям доброй воли…

Хотя имперцев и левантийцев аквитанский вице-премьер относил к разряду ненавистных врагов, к кому бы он ни присоединился в их конфликте, аквитанцы явно окажутся третьей проигравшей стороной. Имперские скорохваты снова вцепились в левантийцев, выползших из тени, и опять же империя нарастит централизованную мощь в ущерб колониям, в то время как Аквитания лишится солидной, пусть и секретной статьи доходов государственного бюджета.

…Чтоб им всем повылазило, дерьмоедам! Вот бы всем нашим мирам истинно по-государственному на них навалиться дружно и вместе…

Как истинный астрократ колониальный маркиз Никсо благожелательно приветствовал бы совместное ослабление общеимперских монстров и, соответственно, усиление влияния колониальных властей, но прямое столкновение с метрополией есть мероприятие неуместное и преждевременное без опоры на сердечное согласие, твердую и реальную поддержку в суперлативных регионах астрократических единомышленников.

Реальность невозможного генерал Никсо не признавал, с ветряными мельницами и великанами открыто по-донкихотски не ратоборствовал, поэтому, оставшись наедине со своими мыслями, он в сердцах и вслух вспомнил интернациональными древнеписьменными словами чертей, матерей, а также малоприятные продукты жизнедеятельности прямой кишки человека и различных животных. Затем милорд генерал отставил на потом общие имперские расклады и вошел в частные подробности обстановки в системе Лакс, вновь помянув покойного вагантера не всуе, а самым душевным образом за нарушение, казалось, незыблемого взаимовыгодного режима секретности.

Не всегда и не все тайное становится явным, по крайней мере своевременно. И судя по докладу, направленному экстренной нуль-капсулой аквитанским резидентом баронессой Кам Чарра, неофициально представляющей правительственные интересы на Элизиуме, в системе Лакс уже нагло орудует непонятно какая спецгруппа рейнджеров. Здесь и сейчас генерала Никсо чрезвычайно выводило из себя, что ему до сих пор не удалось выяснить, почему не задействован фельд-кампамент, выделенный для операции, и какими конкретно силами и средствами располагают рейнджеры там, на месте. Спейсмобильная пехота, вопреки распространенной практике, тоже еще не была востребована для усиления. Также милорда генерала крайне настораживало, отчего и почему по прибытии в ничейную систему Лакс рейнджеры не активировали заявочный имперский сигнум.

По соглашению с Левантом Аквитания обязалась воздерживаться от предъявления исторически и юридически обоснованных прав на Элизиум, чье освоение начали выходцы из стародавней аквитанской гегемонии. Но лишь до тех пор, когда систему не попытается застолбить третья сторона. Здесь аквитанскому герцогу Никсу очень не хотелось, чтобы третьим претендентом оказался персонально император Андр V Фарсалик, потому как его величество общеизвестно станет первой среди формально равных сторон в судебных прениях со всеми вытекающими правовыми последствиями для остальных конкурентов, кого суд, очевидно, сочтет несостоятельными.

В общем, милорд генерал обстоятельно пребывал в безобразно-неприличном расположении духа в аквитанском представительстве в Париже-в-Европе на внешней стороне столичной планеты. А ведь надо же еще спускаться ночевать вниз, внутрь, в жалованный манор, чтобы продемонстрировать всем следящим системам хорошие манеры и политкорректность.

… Инсайдеры! Это ж надо так зазнаться, такое словечко придумать, будто они все метагалактически знают и им все изнутри известно. Сволочь столичная, короеды нутряные, глисты навозные!..

На настроение генерала Гре Никсо очень скверно влияла всегда освещенная внутренняя поверхность Террании-Примы, где он наглядно чувствовал себя еще хуже, чем в открытом космосе, находясь под наблюдением и обстрелом почти по всем азимутам противоестественно возвышавшегося чашеобразного горизонта. По этой ли, может, по какой иной причине, но на столичной планете, пребывая в своей совсем недавно терраформированной по нынешней моде резиденции, он раздражительно не терпел покидать подземный бункер.

… Не на что тут глядеть в этой гребанной, все цивилизованные миры загребущей метрополии. Не век и не два, а миллениумами свободы не видать угнетенным колониям…

В астероидном поясе два года назад мы кое-что уже попробовали. Теперь приходит время подергать за таинственные ниточки-веревочки на этом забалдевшем Элизиуме, крыс у нас хватит. Может, и наши законспирированные марионетки от хорошей вирусной дури тоже придутся к месту. Кстати-кстати, а мои мины замедленного действия, тайком-тайком заложенные по-левантийски тень на плетень? По-всякому мне пора на местности заплести интригу. Самому что ли вблизи приглядеться, посчитать что, где, почем?..

Пять оружейно-транспортных платформ метагалактического класса "Крейсер-П4К" ждали приказа милорда генерала Гре Никсо в астрономической близости от системы Лакс. Шестая платформа, генеральный аквитанский флагман типа "Астрорейдер-МГ2Л" также в повышенной боевой готовности дислоцировался на орбите суперлативного мира Теллус, откуда до Элизиума было еще ближе.