"Индийская философия (Том 1)" - читать интересную книгу автора (Радхакришнан Сарвепалли)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Хотя мир значительно изменился в своем внешнем, материальном облике, средствах сообщения, научных достижениях и т. д., тем не менее, в его внутренней, духовной жизни не произошло сколько-нибудь значительных изменений. Голод и любовь — эти извечные силы, а также простые радости и страхи души составляют постоянный материал человеческой природы. Подлинные интересы человечества, глубокие религиозные страсти и великие философские вопросы не были заменены другими, как это произошло с материальными вещами. Индийская мысль — это глава истории человеческого разума, полная для нас жизненного значения. Идеи великих мыслителей никогда не устаревают. Они оживляют прогресс, который, казалось бы, обрекает их на гибель. Самые древние фантазии иногда удивляют нас своим поразительно современным характером, ибо проницательность не зависит от современности.

Незнание предмета индийской мысли очень распространено. Современный ум подразумевает под индийской философией два или три "бессмысленных" понятия о майе, или нереальности мира, карме, или вере в судьбу, и тьяге, или аскетическом стремлении освободиться от плоти. Говорят, что даже эти простые понятия, облеченные в варварскую терминологию и окутанные хаотической пеленой фантазии и многословия, считаются "туземцами" за чудеса интеллекта. После шестимесячного турне от Калькутты до мыса Коморин наш современный эстет отвергает всю индийскую культуру и философию, как "пантеизм", "никчемную схоластику", "явную игру словами", "которые, во всяком случае, не имеют ничего общего с Платоном или Аристотелем или даже Плотином или Бэконом". Однако всякий серьезно изучающий философию найдет в индийской мысли необычайно обильный материал, который по своему богатству и многообразию вряд ли имеет что-нибудь равное себе в любой другой части земного шара. В мире едва ли достигнута такая вершина духовного прозрения или рациональной философии, которая не имела бы своей аналогии в течение громадного периода, начиная от древних ведийских пророков и кончая современными наяйиками. Говоря словами проф. Джильберта Мэррея, сказанными в другом контексте, древняя Индия обладает "победоносной, даже трагической особенностью начинать с самых основ и стремиться, хотя и тщетно, к самым вершинам"[1]. Наивные высказывания ведийских поэтов, изумительная способность упанишад пробуждать мысль, удивительный психологический анализ буддистов и замечательная система Шанкары столь же интересны и поучительны с точки зрения изучения культуры, как и система Платона или Аристотеля, Канта или Гегеля, если только мы изучаем их с научных позиций, относясь с уважением к прошлому и не презирая все чужеземное. Особая терминология индийской философии, с трудом поддающаяся переводу на английский язык, объясняется несомненной необычностью интеллектуального ландшафта. Преодолев затруднения внешнего порядка, мы почувствуем конгениальное биение родственного человеческого сердца — не индийского, не европейского, а просто человеческого. Даже если бы индийская мысль с точки зрения изучения культуры не представляла ценности, она все же имеет право на рассмотрение, хотя бы вследствие своей противоположности другим системам мысли и своего огромного влияния на духовную жизнь Азии.

При отсутствии точной хронологии называть что-либо историей было бы неправильным употреблением термина. Нигде поиски достоверных исторических свидетельств не сталкиваются с такими трудностями, как при изучении индийской мысли. Проблема установления хронологии древних индийских систем столь же заманчива, сколь неразрешима, и это открыло широкий простор для необузданных гипотез, удивительных реконструкций и смелой романтики. Другую трудность составляет фрагментарность материала, на основании которого нужно восстанавливать историю. В связи с этими обстоятельствами я не решаюсь назвать настоящий труд историей индийской философии.

При объяснении учений отдельных систем я стремился точно придерживаться документов, давать, где было возможно, предварительный обзор условий, вызвавших к жизни эти системы, и оценивать, насколько они обязаны прошлому и каков их вклад в общий прогресс мысли. Для того чтобы предотвратить такое положение, при котором частности затемняют смысл целого, я подчеркивал самое существенное и пытался избегать делать точкой отправления какую-либо теорию. Все же я опасаюсь, что буду неправильно понят. Задача историка нелегка, особенно историка философии. Как бы ни старался он быть простым летописцем, давая возможность истории до известной степени раскрыть свой собственный внутренний смысл и последовательность, отдавая ей на суд ее собственные ошибки и пристрастные взгляды, все же мнения и симпатии автора долго скрывать невозможно. Помимо этого, индийская философия представляет еще одну трудность. Мы располагаем комментариями, которые чем древнее, тем ближе по времени к комментируемому труду. Предполагается, что они проясняют смысл источников. Но когда толкования комментаторов противоречивы, нельзя оставаться безмолвным и не высказать определенного мнения по поводу той или иной точки зрения. Подобного выражения личного мнения едва ли можно избежать, несмотря на всю его опасность. Целеустремленное изложение предполагает критическое рассмотрение и оценку, и я не думаю, что нужно воздерживаться от критики, чтобы высказать справедливое и беспристрастное суждение. Я могу лишь надеяться, что предмет изложен спокойным и беспристрастным тоном, и каковы бы ни были недостатки книги, я не пытался искажать факты, дабы приспособить их к предвзятому мнению. Моей целью является не столько изложение индийских воззрений, сколько их объяснение, чтобы привести их в соответствие с традициями западной мысли. Принимая во внимание тот очевидный факт, что философские построения Индии создавались много веков тому назад и не имели за собой блестящих достижений современной науки, не следует сильно настаивать на напрашивающихся аналогиях и параллелях между этими двумя системами мысли.

Многие выдающиеся ученые Индии, Европы и Америки с большой тщательностью и основательностью изучали отдельные области индийской философии. Некоторые разделы философской литературы также подверглись критическому исследованию, но не было сделано попытки рассмотреть историю индийской мысли как единое целое или как нечто непрерывно развивающееся, а только в этом свете и можно полностью понять различных мыслителей и их воззрения. Изложить развитие индийской философии в ее истинной перспективе, начиная с хмурой зари человеческой истории, является делом чрезвычайной трудности и превышающим пределы возможностей даже наиболее усердного и образованного ученого. Такая образцовая энциклопедия индийской философии требует не только особой склонности и готовности посвятить этому делу всю жизнь, но также широкой культуры и сотрудничества многих ученых. Эта книга не претендует на большее, чем на общий обзор, краткий очерк обширного предмета. Но даже и это не совсем легко. Неизбежное обилие материала возлагает на автора бремя ответственности, которое становится еще тяжелее в связи с тем, что никто не в состоянии быть авторитетом во всех этих разнообразных областях исследования, ввиду чего автор вынужден принимать решения, доказательность которых он сам не может тщательно взвесить В области хронологии я почти всецело положился на результаты исследований, выполненных сведущими учеными. Я сознаю, что при обозрении этой широкой области много интересного осталось незатронутым и многое было очерчено лишь в самых общих чертах. Данный труд не претендует на полноту в любом смысле этого слова. Это попытка дать такое общее изложение основных результатов, которое служило бы введением в индийскую философию для лиц, незнакомых с предметом, и пробуждало, насколько возможно, интерес к ней. Даже если эта попытка окажется неудачной, она может помочь другим попыткам или, по крайней мере, поощрить их.

В мое первоначальное намерение входило издание двух томов одновременно. Но добрые друзья, как, например, проф. Дж. С. Маккензи, указали мне на желательность незамедлительного опубликования первого тома. Поскольку подготовка второго тома потребовала бы некоторого времени, а первый том представляет собой нечто законченное, я решаюсь издать его отдельно. Характерная черта многих взглядов, рассматриваемых в этом томе, состоит в том, что они обусловлены не столько закономерным побуждением объяснить загадки существования, сколько практической необходимостью найти опору в жизни. Нелегко было избежать обсуждения тех вопросов, которые могут показаться читателю скорее религиозными, чем философскими, вследствие очень тесной связи между религией и философией в ранних индийских теориях. Второй том, однако, будет отличаться более философским характером, поскольку в системах философии, или даршанах, одерживает верх преимущественно теоретический интерес, хотя тесная связь между познанием и жизнью не теряется из виду.

Я раз засвидетельствовать свою признательность многим выдающимся ориенталистам, чьи труды оказали мне большую помощь в научных исследованиях. Здесь невозможно перечислить все их имена, которые будут встречаться на протяжении этой книги. Однако нельзя не упомянуть Макса Мюллера, Дойссена, Кейта, (Keith), Якоби, Гарбе, Тилака, Бхандаркара, Рис Дэвидса и г-жу Рис Дэвидс, Ольденберга, Пуссэна, Сузуки и Согена.

Несколько недавно опубликованных ценных трудов, как, например, "История индийской философии" проф. Дас Гупты [2] и "Индуизм и буддизм" сэра Чарлза Элиота [3], слишком поздно оказались под рукой, чтобы их можно было использовать, так как в декабре 1921 года рукопись была закончена и направлена издателям. Приведенная в конце каждой главы библиография никоим образом не является исчерпывающей. Она предназначена главным образом в качестве руководства для английского читателя.

Выражаю благодарность проф. Дж. С. Маккензи и г-ну В. Субрахманья Айяру, которые любезно прочитали значительную часть рукописи и корректур. Книга много выиграла от их дружеских и наводящих на мысль советов. Я многим обязан проф. Берридалю Кейсу за чтение корректур и ряд ценных замечаний. Наивысшую признательность, однако, я выражаю издателю библиотеки философской литературы проф. Дж. X. Мюирхеду за его благороднейшую и неоценимую помощь при подготовке книги к печати. Он взял на себя утомительную задачу чтения книги в рукописи, и его советы и критические замечания оказали мне огромную помощь.

Я признателен также кавалеру ордена "Звезда Индии" сэру Асутош Мукерджи (Калькутта) за его неизменную поддержку и создание условий для напряженной работы в отделе аспирантуры Калькуттского университета.

Ноябрь 1922 г