"Литературная Газета 6286 ( № 31 2010)" - читать интересную книгу автора (Литературная Газета Литературка Газета)Вячеслав ТИХОНОВ: «То, что сделали с «Мгновениями», – преступление»ТелевЕдение Вячеслав ТИХОНОВ: «То, что сделали с «Мгновениями», – преступление» ТЕЛЕЭПОХА Беседа с дочерью великого артиста Анной Тихоновой – – Ни официальные лица, ни те, кто этим занимался, его мнения или разрешения не спрашивали. Когда до показа оставалось недели две, папе стали звонить люди, которые, должно быть, отвечали за рекламу цветной версии. Они просили Вячеслава Васильевича приехать на презентацию, которая должна была состояться в кинотеатре «Фитиль». И ещё предлагали ему сняться в рекламном ролике, сначала просто так, потом – за деньги. Но папа отказался. – – Мы не имеем права Татьяну Михайловну осуждать за то, что она одобрила раскрашенный фильм и снялась в рекламном ролике… Но папа, конечно, не мог на это согласиться. Не понимаю, почему звонившие решили, что если ему предложат деньги и «правильно» с ним поговорят, он тоже снимется в такой рекламе. Папа вообще в последние годы не хотел появляться на экране. Я не могу себе объяснить, почему. Он ведь ещё хорошо выглядел, у него были такие живые глаза… Да и старел он постепенно, не в один день. Но он говорил: всё в прошлом, я нигде ничего не комментирую и не хочу, чтобы меня видели. Мне кажется, дело было не в том, как он выглядел. Просто он понял, что от него уже ничего не зависит, с ним никто не считается, а если и спрашивают его мнение, то делают это ради каких-то собственных целей. Он жил на даче почти безвыездно. Ему должны были вручить орден Дружбы, предлагали приехать в Кремль, но он отказался, сославшись на самочувствие. Обычно в таких случаях пожилым людям вручают награду дома, однако папе этого даже не предложили. И только после моего звонка, незадолго до папиной смерти, было решено вручить орден на день рождения у нас на даче. Но папа до этого дня не дожил. – – Вроде были роли, но они его не особенно воодушевляли. Если раньше, на пике актёрской карьеры, он по разным причинам отказывался даже от интересных ролей у хороших режиссёров, то в 90-е на какие-то соглашался только ради заработка. И ещё много ездил по стране с выступлениями. Не знаю точно, какая у него была пенсия, но понятно, что небольшая. Это потом уже Союз кинематографистов начал народным артистам доплачивать – по десять тысяч рублей. А в последние годы ролей было мало, и папа уже практически всегда отказывался. Но кого ему предлагали играть? Проворовавшихся шулеров, разнузданных депутатов, спившихся генералов… – – Да, особенно «Семнадцать мгновений весны». Их часто показывают по телевизору, и он обязательно смотрел, хотя и признавался, что с собой этого человека уже не ассоциировал. Тем не менее фильм он любил и, когда смотрел, плакал. Сколько я его помню, он всегда был сентиментальным, как и его друг Станислав Ростоцкий. – – Мягко говоря, очень ему не понравилось. Я тоже смотрела, и меня буквально затрясло от того, что я увидела. Я, конечно, не определила, что с картиной ещё что-то сделали. Я просто возмутилась тем, что получилось от раскраски. Картина стала плоская, будто из неё попытались сделать анекдот, исчезла глубина. Я восприняла это как своеобразную месть. – – Творчески состоятельным людям, сумевшим создать культовый фильм. Поколению, к которому они принадлежали. А может, и очередной удар по советскому прошлому. Подлый и жестокий. Не знаю, так ли это, но выглядит именно так. – – Для чёрно-белого фильма накладывается совсем другой грим. И когда лицо раскрашивается, эти тени вокруг глаз, которые предназначены для того, чтобы сделать взгляд более глубоким, и которые невозможно убрать, выглядят, как грубо наложенная декоративная косметика. А в чёрно-белом варианте это смотрится совершенно натурально. – – Да, меня шокировало то, что я увидела. Папа превратился… Я не хочу говорить, в кого он превратился, но это действительно ужасно. И потом, эти яркие шарфики под его чёрный костюм. Раскрасили всё что могли. Никогда в жизни художником, режиссёром и оператором не были бы выбраны такие шарфики и такие костюмы. Всё было бы приглушённых тонов, в стилистике эпохи, совсем не таким, как в этой переделке. И потом, у папы в жизни яркие голубые глаза. А там они у него чёрные. Нас даже кто-то всерьёз уверял, что глаза раскрасить невозможно, но в картине «В бой идут одни «старики» мы увидели, что это не так. Там у всех яркие, цветные глаза. Кстати, та картина, на мой взгляд, не испорчена в отличие от «Семнадцати мгновений весны». – – Наверное да. То есть я хочу сказать, что не причисляю себя и папу к ретроградам, из тех, кто скажет: ничего красить нельзя, и точка. В искусстве, культуре не может быть каких-то общих правил, кроме одного: всё должно быть высокопрофессионально. И если вы берётесь что-то делать, вы должны я не говорю улучшить, но хотя бы не испортить. А для этого должна быть назначена экспертная комиссия на уровне Министерства культуры и Госкино. Народ, конечно, не сможет решать такие профессиональные вопросы, даже когда речь идёт о народном кино, но люди искусства должны быть к принятию таких решений причастны. Необходимо сделать экспертизу, посмотреть, можно ли произвести такие работы, а если нельзя, закрыть этот вопрос. А когда это делается без разрешения, хочется спросить: кто же у нас охраняет памятники искусства? В данном случае – золотой фонд нашего кинематографа? Ведь даже в рядовых картинах, когда их сдают Госкино, сегодняшние кинематографисты ничего не имеют права исправить. Сдали картину государству – и ни режиссёр, ни кто бы то ни было другой не может в ней ничего изменить. – – Да, потому что картина принадлежит государству. – – Я видела по телевизору, что красили-то как раз корейцы и китайцы. – – Не берусь утверждать, но, думаю, примерно так и есть. – – Я не знаю, кто. Мне кажется, его никто не давал. Во всяком случае, я этого не понимаю. Кто это сделал, мы знаем: Александр Любимов на канале «Россия». А вот как эта идея у него родилась и с кем он договаривался… – – Это первое, что заметил Вячеслав Васильевич. Он сказал: чья-то нечистая рука ещё и порезала фильм. И звук сократили, и музыку. Просто поиздевались над работой людей, многих из которых уже нет в живых. – – Это папу больше всего возмутило. Когда ему позвонила журналистка и попросила высказать своё мнение о раскрашенной версии, он неожиданно согласился. Я дала папе трубку. Он редко бывал так откровенен. Он сказал: «То, что сделали с картиной, – преступление. Это не та картина, в которой я участвовал. Это не та картина, которую снимали оператор Пётр Катаев и художник-постановщик Борис Дуленков, это не та картина, для которой работали Таривердиев и Рождественский. И это ко всем нам не имеет почти никакого отношения». Когда он замолчал, возникла пауза. Видимо, журналистка ожидала услышать совсем другое – или у неё было другое задание. И он спросил: «Ну что, Лена? Что вы вздыхаете?» И мне в тот момент это показалось подозрительным. Скоро мы поняли, отчего Лена вздыхала: то, что сказал папа, никуда не пошло. Почему? Не знаю. Я пыталась выяснить, но мне не удалось. Для папы это был очередной, возможно, последний урок: он на секунду поверил, что кому-то интересно его мнение, что с ним считаются, но… И когда его ещё раз уговорила какая-то девочка-журналистка на интервью, он ответил на её вопросы формально и никаких оценок вообще не дал. – – Мы с Борисом Токаревым хотели выступить на пленуме Союза кинематографистов. Но, видно, у организаторов было так много текущих вопросов, а может, перебор выступающих – не знаю, но слова нам в конце концов не дали. У меня даже был какой-то детский порыв: я написала личное письмо Никите Михалкову, которое так ему и не передала. – – После папиной смерти, буквально через несколько дней, я звонила министру культуры Александру Авдееву. В память о папе по телевизору должны были демонстрировать «Семнадцать мгновений весны». И мы надеялись, что у тех, кто ставил фильм в сетку, хватит такта показать чёрно-белый вариант. Но вновь показали раскрашенный вариант. Я испугалась, что что-нибудь сделают с чёрно-белым вариантом. Ведь картина порезана, перемонтирована и практически переозвучена, то есть совершено преступление, а никому нет до этого дела. И все прячут глаза и делают вид, будто ничего не видят, и только в кулуарах шушукаются: какое безобразие! Мне стало страшно, что чёрно-белый вариант может исчезнуть: случайно смоют, случайно потеряют, чтобы не с чем было сравнить. И всё, мой отец останется в памяти людей в таком позорном виде. Я этого не хочу. Я позвонила в приёмную министра Авдеева, и меня с ним соединили. Он поручил своему заместителю Екатерине Эдуардовне Чуковской разобраться с этим. Она заверила меня, что всё в порядке, что чёрно-белый вариант цел и с ним ничего не случится. – – Я не могу так сказать. Мне известно, что прокатчикам намеренно создаются сейчас такие условия, чтобы чёрно-белый вариант невыгодно было покупать. В год выхода раскрашенного варианта чёрно-белый был выкуплен для того, чтобы в течение года ни один канал его не показал. В этом, юбилейном, году на 9 Мая чёрно-белый вариант показывали, но не основные каналы. Я опасаюсь, что зрителей просто приучат смотреть переиначенный фильм. Ведь им даже не предоставляют права выбора. Отец очень переживал за то, что происходит у нас в стране: свобода слова превратилась в лёгкую возможность оскорбить и оклеветать; люди прислушиваются только к власти денег, попирая свою историю и презирая своих героев… Для папы деньги не имели большого значения. Он жил так, как привык жить в советское время: очень скромно по современным меркам. С ним были его роли – символ человечности, добра и не зря прожитой жизни. Но когда весной прошлого года он увидел безобразно раскрашенные серии «Семнадцати мгновений весны», картины, в которой он сыграл одну из лучших своих ролей, – ему стало очень больно. А мне было стыдно перед ним за то, что с ним и другими создателями фильма так поступили. – – Да, у них были добрые отношения с Леонидом Броневым, они общались, перезванивались, и с Екатериной Градовой. Когда папа лежал в больнице, Градова приехала поздравить его с днём рождения сюрпризом, не предупредив. А её не пустили (мы просили охрану не пропускать журналистов, которые караулили у ворот). Она подъехала, и её спросили: «Вы кто?» Она ответила: «Актриса Градова». Радистку Кэт у нас помнят, а актрису Градову – уже нет… – – Раздражало, конечно. Но всё зависело от настроения. Иногда в ответ на очередное: «Ой, Штирлиц!» – он говорил: «Да, иногда меня так называют». А иногда: «Нет, вы меня с кем-то перепутали». – – Актёры вообще об этом не думают, они получают удовольствие от самих съёмок. Мне говорили, что одновременно с «Семнадцатью мгновениями весны» в других павильонах снимались фильмы, которым как раз прочили огромный успех. А этот снимали просто как сериал про разведчиков, и некоторые актёры, занятые в фильме, иронически к нему относились. Зато сама Лиознова сразу сказала: «После этой роли ты станешь знаменит». Она ему это предрекла. – – Могу только сказать, что, когда они ездили с этой картиной по миру, Вячеслава Тихонова везде принимали как героя, а Татьяна Лиознова оставалась немного в тени. У неё портилось настроение, и это было всем заметно. А с годами всё усугубилось. – – Сначала я этого стеснялась, и ещё меня это ужасно раздражало: не дай бог куда-то с ним пойти – будут смотреть, заговаривать, держать за руку, целовать, бежать за ним. Пройти невозможно, толпа будет стоять. – – Не только на улице, в Доме кино тоже. И мне это не нравилось. А когда я подросла, а папа постарел, я всех их внутренне приветствовала и была счастлива, что они хотели рядом с ним постоять. Если мы вместе шли на рынок, ему обязательно что-нибудь дарили: апельсинчики, рыбку. Одаривали кто чем мог, говорили добрые слова. Поклонницы присылали ему удивительные письма. Одна девочка-десятиклассница не так давно прислала длинное письмо, где писала, что не знает, как жить, потому что не видит вокруг себя таких, как Андрей Болконский. Она с ним делилась своими переживаниями про родителей, которые её не понимают, про друзей… – – Раньше отвечал, в последнее время нет. Но писем было столько! Причём если на конверте значились всего два слова: «Вячеславу Тихонову», письмо приходило – на студию или к нам домой. И сейчас ещё я получаю письма от его поклонниц из-за рубежа, из Югославии, Греции. Недавно пришло письмо из Латвии, на латышском языке, видно, русского там уже почти не знают. От девушки, которой двадцать с небольшим лет. То же самое переживание, что и у русской десятиклассницы, – нет сейчас таких, как Болконский. Я собираю и храню все эти знаки любви и признания. – – У меня нет уверенности, что я смогу осуществить без него те задачи, которые мы тогда вместе ставили. Но я непременно хочу через деятельность фонда увековечить память об отце. Прокомментироватьgt;gt;gt; Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 20 чел. 12345 Комментарии: 18.08.2010 10:44:23 - Stanislav Alexandrovich Krechet пишет: По-моему, НЕЛЬЗЯ "раскрашивать" черно-белое кино, также как и черно-белые фотографии, также как и нельзя добавлять новации в уже созданные кем-то стихи и т.д. Технический эксперимент, это другое дело , но только эксперимент для потребления специалистами . Выбор, например, пейзажа в кино зависит от того, черно-белое оно или цветное, это же элементарно, по-моему. МОЖНО делать цветное хорошее кино, новое, которое полюбилось бы людьми. Спасибо Анне и спасибо Ольге. 11.08.2010 21:28:04 - Марина Ивановна Чебыкина пишет: "Семнадцать мгновений весны", конечно, испортили, хотя я, вообще-то, думаю, что старые фильмы можно раскрашивать - сказки и комедии, а вот созданные в 60-е и позднее не стоит, ведь если бы создатели фильма хотели сделать его цветным, то сделали бы, я думаю. А черно-белый цвет придает особую достоверность фильмам о войне. |
|
|