"Фартовые бабочки" - читать интересную книгу автора (Черненок Михаил Яковлевич)

Глава 17

Предчувствие не обмануло Бирюкова. Следующим утром, едва он пришел на работу и начал просматривать подготовленную секретаршей свежую корреспонденцию, зазвонил телефон. Сняв трубку, Бирюков назвался и сразу услышал торопливый голос Мерцаловой:

— Антон Игнатьевич, Паша Таловский погиб.

— Как? — почти машинально вырвалось у Бирюкова.

— Не знаю, кажется, отравился… — Жанна вроде бы сглотнула слезы. — Я трое суток… почти не спала. Вчера, вернувшись домой из прокуратуры, проверила у магазина и гаража замки. Все было закрыто. Поднялась в квартиру, перекусила, приняла таблетку снотворного и уснула мертвецким сном. Недавно проснулась, зашла в кухню, чтобы сварить кофе, и через окно, выходящее во двор, заметила, что двери гаража приоткрыты. Быстро сходила туда — Таловский мертвый лежит в грузовике…

— Сейчас с опергруппой к вам приеду.

— Пожалуйста, приезжайте скорее… — голос Мерцаловой сорвался. — Ужас какой-то…

Следственно-оперативная группа в полном составе собралась быстро. С включенной фиолетовой мигалкой, отпугивая надсадным визгом сирены пешеходов, желтый милицейский УАЗ на предельной скорости промчался по райцентру и, заскрипев тормозами, остановился возле «Марианны». За магазином, у приоткрытых дверей гаража, одетая в черный костюм Жанна Мерцалова тревожно разговаривала с заспанным участковым Кухниным. Рядом стояли хмурая Рита Календина в цветастой кофточке и джинсах и равнодушно жующая резинку Настя Веснина в белой мужской сорочке навыпуск и в сиреневых лосинах. От своего дома к магазину торопливо трусил в тапочках на босу ногу Пимен Карпович Купчик.

— Понятых пригласил? — обратился к участковому Бирюков.

— Так точно, Антон Игнатьевич, — Кухнин показал на запыхавшегося Купчика, затем на женщину, идущую от соседнего дома. — Вон еще…

Слава Голубев встретился взглядом с припухшими глазами Кухнина:

— Ты, Анатолий, стал появляться на происшествиях, как образцовые пожарники, бравшие соцобязательство — выезжать к месту пожара за пять минут до его начала.

— Не подначивай, — оскорбился участковый. — Жанна позвонила мне раньше, чем прокурору.

Раскрыв двери гаража пошире, участники оперативной группы вместе с понятыми вошли в гараж. Просторное помещение освещалось лампами дневного света. Бетонированный пол был чистым, словно его только что подмели. В правой стороне располагался широкий верстак с укрепленными на нем тисками и аккуратно разложенными слесарным инструментом. Слева стоял красный «Форд», а прямо против дверей — новый грузовой ГАЗ с бежевой кабиной. Левая дверка была открыта. Из кабины свисала Пашина нога в белой адидасовской кроссовке, а сам Паша, уже окоченевший, лежал вдоль сиденья на правом боку, уткнувшись головой в противоположную дверку. Вставленный в выключатель зажигания автомобильный ключ находился в рабочем положении. На приборном щитке светились контрольные лампочки включенных приборов. Стрелка уровня бензина в баке указывала на «ноль». Бирюков костяшками пальцев постучал по бензобаку. Судя по гулкому звуку, бак был пустым. Рычаг переключения скоростей стоял в нейтральном положении, как будто включенный двигатель работал на холостых оборотах до тех пор, пока не кончился бензин. В гараже ощутимо пахло выхлопным газом.

Следователь Лимакин с экспертами Тимохиной и Медниковым приступил к осмотру трупа. Понятые с тревожной настороженностью стали наблюдать за ними. Кухнин, отозвав Бирюкова в сторону, тихо заговорил:

— Кажется, перепил Паша основательно. Вчера вечером заезжал на грузовике ко мне с литровой бутылкой «Смирновки». Предлагал, как раньше договаривались, съездить за травой, а потом совместно обмыть укос. Я наотрез отказался. Будто чувствовал, что Пашин запой к добру не приведет.

— С чего запил, не рассказывал? — спросил Бирюков.

— У Паши для такого дела всегда повод находился. Он еще до ограбления магазина начал нервничать. Это верный признак приближающего запоя. Когда же заваруха с магазином началась, его и кинуло вразнос.

— От тебя куда поехал?

— Возле дома Купчика дотемна грузовик стоял, а дальше я за ним не следил. — Кухнин подозвал хмурую Календину. — Рита, ты, случаем, не видела, куда вчера от Пимена Карповича поехал Таловский?

— Он сначала к нам зашел, — ответила Календина. — Напустился на Настю, что давно в гараже не прибирает. Отдал ей гаражный ключ и послал немедленно наводить порядок. У него, как выпьет, всегда командный зуд начинался. Через полчаса Настя вернулась. Паша забрал ключ и стал предлагать выпивку, но я под тем предлогом, что он обещал Жанне прекратить пьянство, выпроводила его за дверь. Тогда Паша подался к Купчику. Когда оттуда уехал, я не видела, заснула.

Видимо, краем уха уловив, о чем идет речь, словоохотливый Пимен Карпович мигом подключился к разговору:

— Что верно, то верно, господа-товарищи. Уехал от меня вчера Паша поздновато и чуть тепленький. Оно и понятно. Осадить литровую бутыль «Смирновки» даже при его могучей комплекции оказалось делом нешуточным.

— Один выпил литр водки? — спросил Бирюков.

— Один-одинешенек. Мы, значит, с внуком неторопливо ужинали. Изредка по рюмашке ликера пропускали. И тут Паша, как гром с ясного неба, нагрянул с литровым пузырем смирновской водяры. Ясно дело, пригласили к столу. От нашего ликера отказался. Дескать, не вино — забава. Попросил граненый стакан и начал охаживать свой литряк. Я из интереса даже полюбопытствовал: «Сколько ты в один присест можешь осушить?» Паша захохотал: «Карпыч, я, как тот поп из анекдота: ежели на воздусях с веселой компанией да под хорошую закусь — неограниченно». А сам, между тем, к закуске, можно сказать, не притронулся.

— Что это он так на водку разозлился?

— Сказал, соскучился по ней, родимой. Давно, мол, не расслаблялся антигрустином. Но настроение у него было бодрое. Я про Отечественную войну вспомнил, как разведчиком служил, Паша — про Афганскую. Там, оказывается, не война, а что подало творилось. Крепко те бестолковые бои подкалечили ему душу.

— Жаловался на жизнь?

— Ни-ни! Жизненный настрой у Паши, говорю, бодрый был. Планы на светлое будущее строил. Дескать, вот только разберемся с грабителями и покажем завистникам, как торговать надо. Под конец, когда литровка опустела, правда, скис. Дремать начал. Пожаловался, что последнюю ночь почти не спал. Хотел своими руками взять рэкетиров за глотку, но не получилось. Мафия, мол, замела следы, будто снежная метель — дорогу. Я предлагал ему закемарить у меня на диване в сенях. Паша — ни в какую! Мол, сначала поставлю грузовик в гараж, потом пойду в свою берлогу да, как медведь, залягу на целые сутки. И надо сказать, поехал на автомобиле, словно трезвый. Шоферский опыт, видать, выручил. Я в таком пьяном состоянии наверняка бы даже завести своего «Запорожца» не смог. А Паша только за руль сел и погнал машину по линеечке. Ни вправо, ни влево не вильнул.

— В какое время Таловский от вас уехал?

— Поздненько. Внук мой устал от наших с Пашей военных разговоров и завалился в горнице на боковую. А мы еще сидели, пока у Паши водка не кончилась. Так что, пожалуй, уже после полуночи распрощались.

Пока Бирюков разговаривал с Купчиком, Медников, Лимакин, Голубев и подошедший к ним на помощь участковый Кухнин еле-еле вытащили громоздкое тело Таловского из кабины и осторожно положили его на пол. После этого Лимакин с Тимохиной стали осматривать грузовик.

Неожиданно следователь позвал Бирюкова. Из-под приподнятого сиденья он достал тяжелый газетный сверток и стал разворачивать листы «СПИД-инфо» с крупной фотографией полногрудой красавицы, весь наряд которой составлял завязанный на шее прозрачный шарфик. Развернув газету, Лимакин с удивлением принялся разглядывать обрез охотничьей двустволки шестнадцатого калибра. В патронниках обоих стволов находились стреляные картонные гильзы «Байкал». Бирюков краем глаза наблюдал за реакцией присутствующих. Купчик любопытно подался вперед, лицо Жанны стало бледнеть, Календина словно окаменела и даже равнодушная Настя Веснина, недоуменно округлив глаза, перестала жевать жвачку.

— А вы говорили, что у Таловского нет оружия, — повернувшись к Мерцаловой, сказал Антон.

— Это какая-то провокация, — тихо ответила Жанна. — У Паши не было от меня секретов, и если бы он что-то имел, я бы об этом непременно знала.

Голубев, показав на фотографию красавицы с шарфиком, обратился к Бирюкову:

— Между прочим, такую картинку рассматривал Мансур, когда дежурил в машине у известного нам подъезда…

На глазах слушавшей этот разговор Календиной навернулись слезы. Будто устыдившись своей внезапной слабости, Рита резко повернулась и вышла из гаража. Бирюков, отдав необходимые распоряжения участникам оперативной группы, пошел следом за Ритой. Прислонившись спиной к гаражной стенке, Календина вытирала носовым платком покрасневшие глаза.

— Что с вами? — спросил Бирюков.

— Пашу жалко… — с трудом выговорила Рита. — Не представляю, как мы без него будем…

— О чем вы с ним говорили, когда Веснина уходила прибирать в гараже?

— Да так все…

— Рита, не случайно же Таловский выпроводил Настю из дома. Ему хотелось поговорить с вами наедине. Чем Паша у вас интересовался?

Календина, вроде бы успокаиваясь, положила носовой платок в карман джинсов:

— О каком-то Мухтаре спрашивал.

— Наверное, о Мансуре?

— Извините, спутала. Допытывался, не знакома ли я или Настя с этим самым Мансуром и не приезжал ли, как Паша сказал, рэкетир к нам на прошлой неделе.

— Что ему ответили?

— Лично я не знаю ни Мухтара, ни Мансура. От Насти тоже такого имени никогда не слышала.

— А когда Настя вернулась, Паша ее не спрашивал об этом?

— Нет. Сразу бутылку на стол поставил, но я против выпивки возникла, и больше никакого разговора не было.

— После ухода Таловского насчет Мансура с Настей не говорили?

— Когда улеглись спать, Настя стала расспрашивать, зачем Паша, глядя на ночь, погнал ее в гараж. Я сказала о Мансуре. Настя вскочила: «Щас я покажу ему Мансура!» И, накинув халат, побежала к Купчику, возле дома которого стоял Пашин грузовик. Минут через пять вернулась расстроенная.

— Чем?

— Тем, что Паша уже пьяный сидел у Купчиков за столом, и ей не удалось его отчитать.

— Она заходила к Пимену Карповичу в дом?

— Нет, сказала, что через окно видела и не стала при посторонних людях нарываться на скандал. На улице уже темно было, а в доме горел свет, и окна были не зашторены.

— Рита, откуда у Насти золотой перстень с изумрудом? — снова спросил Бирюков.

— Какой там перстень… — Календина снисходительно усмехнулась. — Анодированная дешевка с зеленым стеклом. Раньше такие «перстни» полтора рубля стоили.

— Где Настя взяла его?

— В конце прошлого месяца из Новосибирска привезла. Кто-то из парней, наверное, глупышку, надул. Приехала радостная: «Вот, девки, что мне спонсор подарил! Тысяч пятьсот стоит, да?»… Я засмеялась и сказала действительную цену и «перстню», и Настиному «спонсору». После этого она ни разу тот подарок при мне не надела.

— Неужели Веснина простую подделку не могла отличить от настоящего золота?

— Она хорошо отличает только «Марс» от «Сникерса».

— Ну, а с Мансуром Настя все-таки знакома или нет?

— Никогда о нем не упоминала. Я, например, от Паши впервые такое имя услышала.

— В Новосибирск Веснина часто ездит?

— Раньше чуть не каждую неделю на электричке каталась. А последние две недели, как с «перстнем» ее нагнули, перестала ездить. Говорит, делать там нечего.

— И даже на похороны Шелковниковой не поехала?

— Насте вообще все до лампочки, не только похороны.

— Чем Таловский на похоронах занимался?

— В первый день утром организовал на кладбище рытье могилы и куда-то исчез. Появился к поминкам в столовой. С полчаса пробыл там и опять ушел. Вчера рано утром Жанна разыскала Пашу по телефону в гостинице «Новосибирск». Мы с ней на «Форде» заехали за ним, побывали во всех наших киосках и после этого поехали домой, сюда.

— Утром Таловский сильно пьяным был?

— Не так пьяный, как невыспавшийся.

— А когда Настю отправлял в гараж, в каком состоянии находился?

— В нормальном. Это он у Купчика в стельку нализался.

Легка на помине из гаража вышла Настя Веснина. Подошла к Календиной и, не обращая внимания на Бирюкова, спросила:

— Рит, это чо, автомат у Паши нашли, да?

— Ракетную установку «Катюша», — с едкой иронией ответила Календина.

— Не обманывай. «Катюшу» я на картинке видела. Она большая, на автомашине.

Календина вздохнула:

— Шла бы ты домой, Настя. Здесь и без тебя разберутся.

— Ну и разбирайтесь. Сами заварили бузу, сами теперь и расхлебывайте ее, как хотите, — обидчиво огрызнулась Веснина и, прихрамывая, заковыляла к дому.