"Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер" - читать интересную книгу автора (Боттинг Дуглас)

Глава 22. Дворцовый переворот: 1971–1973

Среди членов Совета Фонда зрело мнение о том, что следует изменить направленность работы этой организации и зоопарка. В истории Фонда наметился второй серьезный кризис. Сначала Фонд боролся за выживание, теперь же в нем началась борьба за власть.

В сентябре 1971 года лорд Джерси разработал предварительный вариант меморандума относительно того, как следует работать Фонду в изменившихся условиях. В нем он утверждал, что главнейшей помехой на пути модернизации Фонда является сам Джеральд Даррелл.

«Необходимо срочно пересмотреть программу работы Фонда. Поместье Огр становится серьезным научным учреждением, а не просто коллекцией животных. Животные остаются и должны оставаться главной составляющей зоопарка. Но теперь собирание должно выполнять более важную функцию, и нам следует быть к этому готовыми. Мы не должны забывать, что зоопарк создавался вокруг Джеральда Даррелла, известного писателя. В глазах всего человечества наш зоопарк и Фонд связаны с именем этого человека и его книгами… Но по мере развития Фонда и зоопарка имеет смысл уменьшить централизацию, не разуверяя публику в том, что это частный зоопарк Джерри Даррелла, а все животные — его домашние любимцы».

Другими словами, роль Джеральда в работе зоопарка сводилась к чисто номинальной. Прошли те дни, когда он знал большую часть животных своего зоопарка в лицо, а некоторые из них были его настоящими друзьями, частью его прошлого. Зоопарк должен был стать научным учреждением, получающим животных из разных стран, проводящим систематическую работу по сохранению тех видов, которые находятся под угрозой уничтожения. Но при этом для широкой публики должно поддерживаться мнение, что все животные в нем являются просто домашними любимцами Джеральда.

Сначала Джеральд не почувствовал приближения опасности. Прочитав меморандум лорда Джерси, он направил ему свои замечания. Джеральд не считал свой Фонд умирающей организацией, не соглашался с тем, что следовало бы увеличить число комитетов. Он никак не мог понять, что его собственное положение в Фонде становится весьма шатким.

Рождество 1971 года прошло в атмосфере полного согласия и умиротворения. Год сложился для Фонда удачно, да и для Джеральда тоже он был неплохим. Только что опубликованная книга «Филе из палтуса» «произвела эффект разорвавшейся бомбы», как писал Джеральд Лоуренсу. Рецензии были весьма благоприятными. «Филе из палтуса» был сборником коротких рассказов о действительных событиях — о безумном обеде в Африке, пикнике на побережье Корфу, носовом кровотечении в лондонском такси, об эксцентричном английском санатории. Название было навеяно названием недавно вышедшей книги Лоуренса «Spirit of Place». По созвучию Джеральд назвал свою книгу «Fillet of Plaice». «Удивительные, невероятные и весьма вольные» — так оценил рассказы, вошедшие в «Филе из Палтуса», рецензент газеты «Ивнинг стандарт». «Все, что выходит из-под пера Даррелла, проникнуто духом того, что можно было бы назвать словом «прелесть», — писал Рональд Блит в «Обсервере». — В своих книгах он показывает жизнь щедрой, неприкрытой, подлинной. Его книги напоминают человечеству, что земля создана не только для того, чтобы люди насиловав ли и разрушали ее. Ее населяют мириады иных созданий, обладающих зоркими глазами, дышащих с нами одним воздухом и слушающих те же самые звуки, что и мы».

В начале года возобновились разговоры о съемках фильма «Моя семья и другие звери». Режиссером должен был стать Кристофер Майлс, Джеральду отводилась роль «технического советника», а на роль мамы пригласили Ингрид Бергман. Этот выбор удовлетворил далеко не всех. «Может быть, она действительно очень талантливая актриса и красивая женщина, — говорила Джеки, — но в ней нет чувства комедийного». Пробовались на роль мамы Мэгги Смит, Глинис Джонс, Джоан Гринвуд и Одри Хепберн. Но хотя Кристофер Майлс даже побывал на Корфу, чтобы выбрать места для натурных съемок, проект так и не был осуществлен. Британские профсоюзы наложили вето на съемки в Греции в виде протеста против существовавшего в те годы в стране военного режима.

Лоуренс по-прежнему оставался в Провансе, а Маргарет устроилась горничной на греческий круизный пароход. «К счастью, наш запойный братец, не дает о себе знать, — писал Джеральд Лоуренсу о Лесли. — Но все же я каждое утро открываю «Полицейскую газету» с душевным трепетом».

После новогодних праздников Джеральд занялся подготовкой к печати книги «Поймайте мне колобуса», сборника рассказов о приключениях, пережитых им во время экспедиции в Сьерра-Леоне семью годами ранее, а также о поездке в Мексику за вулканическими кроликами. В этой книге он рассказывал и о десяти годах существования Джерсийского зоопарка. Отклики на книгу были разнообразными. Некоторые критики восприняли ее как провал, несравнимый с блестящими ранними книгами Джеральда, Но тем не менее книга прекрасно продавалась. Она более всех других книг Даррелла привлекла внимание широкой публики к деятельности Фонда. Вскоре после выхода «Поймайте мне колобуса» Королевское литературное общество в знак признания заслуг Даррелла в области литературы предложило Джеральду стать его членом. «ЧКЛО (FRLS)» стала второй аббревиатурой, которую он поместил на своих визитных карточках. Вскоре после этого ему предложили стать членом института биологии, и на визитке прибавилось второе сокращение — «ЧИБ (FIB)». Новости застали Джеральда во Франции, где он работал над новой книгой, посвященной годам, проведенным в Уипснейде, — «Только звери».

В зоопарке возникли новые проблемы. Две самки гориллы Н'Понго и Ненди переросли свои клетки. Им не хватало кавалера, поэтому они стали удовлетворять свои сексуальные потребности друг с другом. Первую проблему удалось решить довольно быстро. Брайан Парк, будущий председатель Совета Фонда, увидел телевизионное выступление Джеральда, в котором он говорил о недостатке средств для развития зоопарка. Парк пожертвовал десять тысяч фунтов на создание Комплекса разведения горилл имени Брайана Парка. В решении второй проблемы Джерсийскому зоопарку помог Эрнст Ланг, директор Базельского зоопарка, первый человек в мире, которому удалось получить в неволе потомство от горилл и заставить самку самостоятельно выкормить детеныша. Ланг подарил Джерсийскому зоопарку молодого самца Джамбо — первую гориллу, рожденную и выращенную в неволе. Джамбо оказался отличным производителем.

30 апреля 1972 года состоялось официальное открытие Комплекса разведения горилл. Торжественную церемонию проводил известный киноактер Дэвид Нивен. Джеральд давно познакомился с Нивеном. Когда-то давно он купил первый том его автобиографии, чтобы подарить Джеки. Книга Джеки понравилась. Когда встал вопрос, кого из звезд пригласить на открытие комплекса, она предложила выбрать Дэвида Нивена. Ему же предстояло исполнить роль шафера на горилльей свадьбе. К счастью, Дик Огдерс, телевизионный агент Даррелла в агентстве Кертиса Брауна, был знаком с сыном Нивена, Джейми. После недолгих переговоров Нивен согласился прилететь на Джерси.

«Он все сделал великолепно, — вспоминала Джеки. — Дэвид и Джерри сразу же нашли общий язык. Впоследствии Дэвид говорил, что встретил на Джерси брата-близнеца. Он сделал для Фонда все, что было в его силах, и всегда шел навстречу любым нашим просьбам». Торжественная церемония прошла не слишком гладко. Не успел Нивен, державший в руках подобающий случаю букет из сельдерея, порея, капусты, кудрявой петрушки и цветной капусты, закончить свою элегантную, проникнутую добрым юмором речь, как молодожены, Ненди и Джамбо, принялись совокупляться на глазах несколько ошарашенной публики и к всеобщему удовольствию сотрудников зоопарка. Нивен повернулся к Джеральду и довольно громко прошептал: «Куда бы я ни пошел, везде случается одно и то же. Я оказываю довольно странное воздействие на приматов».

На следующий день после открытия комплекса, 1 мая 1972 года, в Джерсийском зоопарке прошла Первая всемирная конференция по разведению в неволе животных, находящихся под угрозой уничтожения, на которую съехались более трехсот специалистов со всех концов света. Организаторами конференции выступали Фонд охраны дикой природы и Общество охраны природы Великобритании. Конференция длилась три дня и была посвящена вопросам разведения животных в неволе.

Открывали конференцию Джеральд Даррелл, директор Фонда охраны Дикой природы, и сэр Питер Скотт, председатель Общества охраны природы. Позднее Джеральд выступил с замечательной речью о разведении диких животных в неволе. Он всегда считал разведение животных, находящихся под угрозой уничтожения, основной задачей любого зоопарка. В момент проведения конференции под угрозой находилось свыше тысячи видов животных. Чтобы сохранить их, нужно было тщательно охранять места их естественного обитания и создавать в зоопарках жизнеспособные колонии на случай полного исчезновения животных в природе. А когда размеры подобных колоний окажутся достаточно большими, животных можно было бы вернуть в среду естественного обитания, если это, конечно, представлялось бы возможным.

Подобная концепция была не нова, но убедить специалистов в ее жизнеспособности оказалось на удивление нелегко. «Даже сейчас, — сказал Джеральд в своем выступлении на конференции, — стоит заговорить на эту тему со специалистами, они тут же набрасываются на вас, словно вы пропагандируете контроль рождаемости!» Даже на конференции были такие, кто считал, что животным было бы лучше полностью исчезнуть в природе, чем «прозябать» в зоопарках. Многие (и Джеральд в том числе) признавали, что большинство зоопарков устроены совершенно не так, как нужно было бы, что уровень смертности животных в этих заведениях чрезвычайно высок, а размножение вообще не происходит, что такие зоопарки скорее снижают количество животных в мире, чем сохраняют их. Однако несколько высококлассных зоопарков, включая и Джерсийский, проделали чрезвычайно важную и ценную работу. На Джерси удалось получить потомство от западноафриканских обезьян колобусов и китайских белоухих фазанов. В Базеле разводили равнинных горилл и индийских носорогов. В Антверпене получили потомство от чрезвычайно редких конголезских павлинов, в Фениксе — от арабских сернобыков, а в Праге — от лошадей Пржевальского. Джеральд продолжал:

«Я хочу подчеркнуть очень важную вещь: наш Фонд никогда не утверждал — было бы смешно утверждать подобное! — что разведение животных в неволе должно подменить собой их охрану в среде естественного обитания. Мы всегда утверждали, что разведение в неволе должно производиться лишь совместно, а никак не вместо сохранения животных в природе.

Во-вторых, мы никогда не утверждали, что сможем спасти все виды животных от уничтожения. Из всего длинного, печального списка мы выбрали лишь несколько видов — как правило, самых мелких и не привлекающих внимания зоопарков и специалистов. Но даже эта работа заслуживает уважения и признания».

Джерсийский Фонд не являлся зоопарком в чистом смысле этого слова. Это был центр по разведению животных, а не просто увеселительное заведение. Однако и в качестве зрелищного предприятия он являлся весьма передовым учреждением. Фонд всеми силами стремился собрать деньги для сохранения видов животных, находящихся под угрозой исчезновения. Клетки и вольеры в зоопарке были устроены с максимальным удобством для их обитателей, а не для того, чтобы посетителям было удобно рассматривать животных. «Если нам повезет, — говорил Джеральд, — то в будущем по нашему подобию будут устроены все зоопарки мира».

«Боюсь, нам придется признать, что ряд видов все же исчезнет в природе, — продолжал Даррелл. — И лишь при огромном везении этим животным удастся сохраниться в ряде зоопарков. Давайте же всеми силами бороться за охрану природы и живущих на воле животных, но из осторожности начнем создавать центры по разведению диких животных в неволе».

Он признавал, что долгосрочные программы разведения столкнутся с рядом проблем, о которых специалисты и не подозревают. Например, не произойдут ли генетические изменения у животных, на протяжении нескольких поколений разводимых в неволе? Джеральд утверждал, что подобного не случится, приводя в пример золотистого хомячка, который считался исчезнувшим на протяжении сотни лет, а теперь в мире насчитываются миллионы представителей этого вида — и все они произошли от одной беременной самки, обнаруженной в Сирии в 1930 году. Существовала опасность и того, что седьмое или восьмое поколение, рожденное в искусственных условиях, утратит те врожденные навыки, которые позволяли этому виду благополучно избегать опасностей естественной среды. «Будущее животных, выведенных в неволе, — предостерегал Джеральд, — вызывает ряд вопросов. Но наличие проблем не делает эту работу менее значимой и важной». Несколько видов животных уже были успешно возвращены в среду естественного обитания, в том числе белый носорог, гавайский гусь и филин.

Свое выступление Джеральд закончил на трагической ноте. «Мы сознаем, — сказал он, имея в виду Фонд охраны дикой природы, — что в настоящий момент наша работа является всего лишь малой частью сложного процесса охраны природы, но мы считаем ее очень важной по трем причинам. Во-первых, никто в мире не занимается этим так серьезно, как мы; во-вторых, мы подходим к этой проблеме с практической точки зрения; и в-третьих, мы рассматриваем свою деятельность как спасательную операцию, которую, если позволят средства, следует провести именно сегодня и которая принесет свои плоды немедленно». С развитием Фонда он сможет функционировать как учебное заведение, готовящее специалистов по разведению животных в неволе для всего мира. Центры по разведению животных следует создавать повсюду, причем это не исключает работы по охране природы в целом.

Конференция прошла с огромным успехом. Она широко освещалась в прессе во всем мире. Ученые признали важность разведения животных в неволе, тем самым подтвердив статус и Фонда, и его основателя в глазах мирового научного сообщества. Три наиболее влиятельные организации в области охраны природы — Международный Союз охраны природы и природных ресурсов (IUCN), Всемирный Фонд дикой природы и Общество охраны природы — высказались за поддержку Фонда. Ведущие специалисты признали достижения зоопарка и Фонда. Директор Национального зоопарка Смитсоновского института в Вашингтоне писал Джеральду: «Посетив поместье Огр, я лично смог убедиться в том, что Ваш персонал полностью разделяет Вашу убежденность в важности охраны природы в целом и разведения животных в неволе. С такими людьми Ваши шансы на успех чрезвычайно велики. Для многих мелких и малоизвестных видов животных Ваша деятельность представляет единственную надежду на спасение. Вы уже можете записать в свой актив ряд очень важных достижений».

Одним из организаторов конференции был доктор Роберт Д. Мартин, молодой и чрезвычайно способный специалист по приматам. Он готовил материалы конференции к публикации. Вскоре после этого доктор Мартин стал старшим исследователем лаборатории Веллкам в Лондоне. Это назначение позволило ему следить за осуществлением проектов по сохранению видов животных, находящихся под угрозой уничтожения, в ряде зоопарков. Ему очень скоро стало ясно, что Джерсийский зоопарк в этом роде представляет собой исключение. Работа, проводимая на Джерси, имела огромное значение, а полученные результаты могли применяться повсюду. Доктор Мартин писал:

«Я был потрясен той личной заинтересованностью, которую проявлял к этим проектам сам Джеральд Даррелл. Он оказался очень открытым человеком, весьма восприимчивым к мнению других специалистов. Его подход, его естественность, чувство юмора, даже сама внешность этого знаменитого человека поразили меня. Это был удивительный, очень легкий в общении человек, полностью сосредоточенный на вопросе разведения животных в неволе, несмотря на противодействие со стороны Лондонского зоопарка, руководство которого было настроено против Даррелла лично и против деятельности Джерсийского зоопарка».

Войдя в состав Совета Фонда, Боб Мартин был потрясен еще больше. Он почувствовал, что Фонд никогда не стоит на месте, никогда не бездействует. Джерсийский зоопарк всегда был на передовом крае в вопросах разведения животных в неволе. Продуктивность этого зоопарка была выше, чем у любого другого зоопарка мира. Но как бы ни велики были достигнутые успехи, Фонд всегда смотрел в будущее. Фонд был открыт для специалистов со всего мира, мнение которых не игнорировалось, а тщательно обдумывалось и применялось на практике. Постоянная готовность к переменам и открытость стали отличительными чертами Фонда Джеральда Даррелла, и эту точку зрения разделяли все члены Совета.

Именно Джеральд Даррелл цементировал эту организацию. «Я безмерно признателен Джеральду Дарреллу за его дружбу и работу, — вспоминал Боб Мартин. — Не будет преувеличением сказать, что его пример и его подход к жизни оказали огромное влияние на мою жизнь и работу. Он никогда не был теоретиком. Его можно было назвать «коммуникатором»: примером собственной жизни он выступал за сотрудничество между человечеством и животным миром. Он всегда стремился спасти жизнь, в любой ее форме, и призывал к этому окружающих. Его можно назвать Флоренс Найтингейл животного мира. Он полностью изменил отношение к охране природы. Его жизнь, его книги и его зоопарк оказали громадное влияние и на животных, и на человека».

Рост статуса Фонда подчеркнуло и то, что в мае Джерсийский зоопарк посетила принцесса Анна. Устроить этот визит было нелегко. Зоопарк не входил в расписание поездки принцессы. Когда Джеральд обратился к организаторам, те категорически возразили. Чтобы принцесса посетила зоопарк? Это немыслимо! У нее масса чрезвычайно важных дел, например, инспекция работы канализационной системы острова. Джеральд уехал во Францию. Ему позвонили и сообщили, что план поездки принцессы изменился. Она сама изъявила желание посетить зоопарк. Принцесса оказалась давней поклонницей литературного творчества Даррелла, хотя чтение его книг, по ее собственному признанию, было связано с определенными трудностями: путешествуя поездом, принцесса никак не могла удержаться от смеха, читая книги Джеральда.

Подобного визита в истории зоопарка еще не было. Джеральд оказался неподготовленным к нашествию детективов и службы безопасности, которые прочесали весь зоопарк в поисках бомб и взрывных устройств. Серьезные мужчины с рациями разрабатывали способ увидеть семьсот животных, расположившихся на двадцати акрах, за двадцать пять минут. Повсюду сновали журналисты) «трещавшие, как куча умственно отсталых сверчков».

«Королевское величие оказывало странное воздействие на людей, — писал Даррелл. — Что мне ей сказать? Все наши достижения и надежды казались мне скучными, как проповедь деревенского священника. Мне казалось, что я совершаю огромную ошибку. Мне хотелось вернуться во Францию». Но когда королевский автомобиль подъехал ко входу и принцесса вышла из него, все его страхи исчезли. «Я был сразу же покорен этой очаровательной, элегантной, в высшей мере разумной женщиной, — вспоминал Джеральд. — Она задавала неординарные вопросы, сразу же показавшие мне, что она искренне заинтересована в нашей работе». Сопровождали принцессу на экскурсии по зоопарку сам Джеральд и Джеки. Они хотели показать ей самых интересных животных. А самым интересным был Фриски, молодой самец мандрила. В момент королевского визита Фриски находился в состоянии сексуального возбуждения. Джеральд вспоминал:

«Он находился в полном расцвете сил. Переносица, нос и губы Фриски были ярко-красными, словно он накрасил их губной помадой. По обе стороны от носа — ярко-васильковые пятна. Лицо Фриски, обрамленное имбирно-зеленой шерстью и белой бородой, напоминало жестокую маску божка какого-нибудь первобытного племени, более всего увлекавшегося приготовлением на обед своих соседей. Однако, как бы привлекателен ни был вид спереди, когда Фриски повернулся, он явил собой еще более впечатляющую картину. Казалось, что он сел на только что покрашенное каким-то сумасшедшим патриотом сиденье для унитаза. Его задница и гениталии были ярко-синего цвета, а в центре красовалось малиновое пятно. Когда мы подошли к клетке, Фриски заворчал и повернулся, чтобы продемонстрировать свой потрясающий зад.

«Замечательное животное, мэм, — сказал я принцессе. — Вам бы не хотелось иметь подобный зад?»

Всей спиной Джеральд почувствовал, как сопровождающие затаили дух, и понял, что сказал что-то не то.

Принцесса внимательно ознакомилась с анатомией Фриски, а затем произнесла: «Нет, не думаю, что мне бы этого хотелось».

Процессия двинулась дальше.

Когда принцесса Анна уехала, Джеральд крепко напился, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Он понял, что совершил серьезную ошибку. Ему нужно было просить принцессу стать покровительницей его Фонда, но мысль об этом пришла к нему слишком поздно. Несколько недель спустя, уступив просьбам Джеки, Джеральд все же написал принцессе и высказал ей свою просьбу. «К моему величайшему удивлению и радости, — вспоминал он, — принцесса ответила, что принимает мое предложение. Я не был уверен, какую роль во всем этом сыграл Фриски, но, на всякий случай, все же купил ему коробку печенья — в благодарность». С августа 1972 года принцесса Анна является покровительницей Фонда охраны дикой природа и относится к своим обязанностям чрезвычайно серьезно.

В этот момент некоторые представители руководства Фонда решили, что настало время изменить организацию Фона и использовать его возможности более широко, как это и предлагал год назад лорд Джерси. 1 сентября 1972 года, когда Джеральд снова уехал во Францию, комитет по управлению зоопарком рекомендовал создать специальный комитет при Совете, который бы занимался всей административной деятельностью, связанной с Фондом и зоопарком.

Это было вполне разумно. Ни одна организация не может столь длительное время существовать в одном и том же виде. Необходимы были меры по улучшению деятельности Фонда. Естественно, что основная задача Фонда должна была остаться неприкосновенной, но управление этим коммерческим предприятием следовало совершенствовать. Управление Фондом и зоопарком нужно было передать из рук энтузиастов-филантропов специалистам.

Из предложений комитета становилось ясно, что таким специалистом станет отнюдь не Джеральд Даррелл. Он должен был остаться отцом-основателем, творцом, провидцем, но у него не было финансового чутья, ему не хватало времени на заседания комитетов, он без должного уважения относился к почтенным жертвователям, он не справлялся с потоком бухгалтерской отчетности и администраторскими обязанностями. Ему предстояло придумывать новые цели и пытаться воплотить свои мечты в жизнь. Когда новости о происходящем достигли Лангедока, Джеральд потерял покой. Он немедленно вернулся на Джерси. Прочитав отчет о заседании комитета, Джеральд обиделся и расстроился еще сильнее. «Я думаю, что и лорд Джерси, и сэр Жиль Гатри искренне считали, что Джерри пренебрегает делами Фонда, — позднее вспоминала Джеки. — Они хотели решить возникшие проблемы. К сожалению, они не обратились ни ко мне, ни к Джереми Маллинсону, прежде чем вывалить все это на Джерри».

В начале сентября лорд Джерси рекомендовал Фонду принять типично английскую структуру системы комитетов в качестве лекарства от всех болезней. Джеральд вспылил. «В условиях постоянного недостатка средств, — писал он, — мне кажется страшным, что комитеты в нашем Фонде растут, как грибы. Я лично не готов работать в большем числе комитетов, чем имеется сейчас. …Я постоянно слышу, что работа Фонда парализуется, когда я нахожусь в отъезде. Я расцениваю это замечание как оскорбительное и в отношении меня лично, и в отношении моих сотрудников. Поэтому я хотел бы иметь возможность выступить на заседании Совета».

Но руководство Фонда не отступило. Была создана комиссия по расследованию, которая занялась разбором конфликта. Джеральд более не мог исполнять обязанности руководителя Фонда, так как он слишком часто отсутствовал. Фонду был нужен директор-администратор, который бы посвящал этой работе все свое время. Топор был занесен над самым тонким деревом. Джеральд более не сомневался, что основной задачей комиссии было отстранение основателя Фонда от работы. В своем письме в адрес комиссии Джеральд объяснял свое отсутствие. Он писал, что даже без него в Фонде и в зоопарке работа не прекращается. А он, находясь вне Джерси, работает — работает и для себя, и для Фонда. Только так он может писать свои книги. «Я хотел бы отметить, — писал он, — что написание моих книг имеет важное значение для Фонда. Во-первых, мои книга обеспечивают мне средства к существованию, что освобождает Фонд от обязанности выплачивать мне жалованье, соответствующее моему положению, — сумму, которую наша организация никак не может себе позволить. Во-вторых, мои книги существенно расширяют круг членов Фонда, жертвующих ему деньги. Не будет преувеличением сказать, что без моих книг круг членов Фонда был бы гораздо уже, да и сам Фонд вряд ли возник бы». Для работы над книгами Джеральду было нужно уединение. «Если бы члены Совета жили вместе со своими сотрудниками, посвящали бы работе все 24 часа в сутки, отвлекаясь только на то, чтобы выпить кофе в рабочем кабинете, они бы тоже почувствовали, что их способность сконцентрироваться заметно ухудшилась бы».

Если существующая структура Фонда будет изменена, писал Джеральд, и все вопросы будет решать один человек, как это предлагает комиссия, он попросту не справится со сложнейшей работой организации. Единственно возможный способ продолжать эффективно работать, — это разделение обязанностей. Джереми Маллинсон должен заниматься научной работой, а Кейт Уэллер — финансовой. «Пытаться изменить существующее положение вещей, — писал Джеральд в отчаянии, — это означает превратить наш Фонд в банк или подобную банку негуманную организацию. Если это будет сделано, Фонд погибнет. Я расцениваю подобное предложение лишь как стремление членов Совета отстранить меня от руководства Фондом».

Но члены Совета оставались непреклонными. Сэр Жиль Гатри продолжал гнуть свою линию. Он считал свое предложение в высшей степени разумным, рациональным, полезным и совершенно необходимым. Создатель фирмы «Бритиш Эйрвейз», он считал, что все делает правильно. Фонд охраны дикой природы был довольно мелкой по его масштабам организации ей, но он хотел решить все проблемы. Вполне вероятно, что он недооценивал и не понимал Джеральда Даррелла, который стал его главным оппонентом. Как и многие другие на Джерси и в Совете, сэр Жиль считал Джеральда добродушным, эксцентричным, бородатым писателем, любящим животных, шампанское и путешествия и совершенно не подходящим на роль администратора. Он не мог представить себе, что этот симпатяга и кутила может быть совершенно другим человеком, может сжать кулаки, выдыхать пламя и сыпать проклятиями.

Члены Совета на ряде неформальных встреч, проходивших в доме лорда Джерси, решили проводить в жизнь программу сэра Гатри, не принимая во внимание возражения Даррелла. 23 сентября 1972 года в поместье Огр состоялось заседание Совета Фонда, на котором было принято решение, что специально созданный подкомитет Совета проанализирует деятельность и организационную структуру Фонда и зоопарка. Был выработан долгосрочный план развития зоопарка, финансы должны были находиться под строжайшим контролем, всю ответственность за управление организацией возлагали на плечи назначенного директора-распорядителя. И затем был нанесен последний удар. «Мы считаем, что, если наши рекомендации будут приняты, Джеральд Малкольм Даррелл займет место основателя Фонда и зоопарка. Обязанности по управлению зоопарком и финансовыми средствами Фонда возлагать на него было бы неправильно». Совет заверял, что всегда будет с радостью принимать рекомендации и советы Джеральда Даррелла, но в настоящее время ему следует сосредоточить все свои усилия на писательской работе.

Джеральд правильно понял настрой Совета — или, по крайней мере, считал, что правильно. Произошел раздел территорий. Они хотели отстранить его от творения рук его, заставить его идти собственным путем. Совет был готов использовать его как знаменитость, умеющую собирать средства, в том числе и у богатых американцев. Хотя многие предложения Совета были вполне разумны и конструктивны, Джеральд расценил их как дворцовый переворот. Он собрал все документы в одну папку и написал на ней «Файл Иуды». «Я чувствую себя глубоко уязвленным, смущенным и разгневанным, — говорил он сэру Уильяму Хейли, бывшему генеральному директору Би-би-си, редактору «Таймс», недавно поселившемуся на Джерси. — Правила, регулирующие мое участие в работе Фонда, я нахожу совершенно неприемлемыми».

«Когда сэр Жиль Гатри предложил Джеральду стать номинальным генеральным директором Фонда, — много лет спустя вспоминала Джеки, — и решил полностью отстранить его от реального управления зоопарком, я подумала, что это очень хорошо. Пусть бы всеми делами занялся Джереми, а у нас бы осталось время для самих себя. Но сделано это было совершенно неправильно — более всего это напоминало дворцовый переворот. Жиль оказался невероятно прямолинеен и обошелся с Джерри жестоко. Джерри, естественно, вспылил. Заставить его уйти подобным образом было невозможно. Он был готов смести все на своем пути. Нам удалось запереть его дома и уговорить не отвечать на звонки, пока Брайан Лефевр, местный журналист, благосклонно относившийся к нашему Фонду, занимался прессой. Жаль, что Ронда Гатри в то время находилась в отъезде, потому что мы с ней смогли бы провести все достаточно мягко».

13 ноября 1972 года Джеральд направил резкое письмо лорду Джерси, президенту Фонда. «Я никогда не смогу смириться с этой оскорбительной, невероятной глупостью, — писал он. — Я считаю пустой тратой времени даже говорить об этом, но так как вы все же хотите узнать мою точку зрения, я вам ее изложу». И он изложил. Отдельные положения плана Джеральд называл «немыслимо оскорбительными», другие «заслуживающими только смеха», третьи «безвкусными», а некоторые даже «аморальными». Он писал: «Как ни странно это покажется членам Комитета, повседневная деятельность зоопарка интересует меня чрезвычайно. Они будут удивлены, узнав, что я создал этот зоопарк, потому что он чрезвычайно интересует меня. Не могу не поддаться искушению и не сказать, что я знаю о повседневной жизни зоопарка куда больше, чем все члены Комитета, вместе взятые. Я никогда не соглашусь с отстранением меня от повседневной жизни зоопарка, чтобы высвободить время для выступлений по радио и телевидению и работы над книгами. Не интересует меня только пустая трата времени на сбор средств для работы бесчисленных комитетов Фонда и Совета». Если они считают, что он готов уступить без боя — «после девяти лет непрерывного роста от скромной, незаметной организации до всемирно признанного зоопарка», — им следует подумать и о другом. «Если Комитет серьезно считает, что я готов использовать свой авторитет подобным образом, — закончил Джеральд свое письмо, — то их коллективный разум еще слабее, чем я предполагал. Я заявляю совершенно ответственно, что не собираюсь принимать их предложения. Я не намерен смириться ни с одним из них. Если Совет Фонда обратится ко мне с подобными предложениями, я расценю это лишь как желание полностью отстранить меня от работы и буду вынужден просить об отставке».

Реакция Джеральда внесла некую сумятицу в ряды его противников, но они быстро перегруппировали силы и продолжили наступление. Лорд Джерси извинился. 8 декабря в поместье Огр прошло заседание Совета. Джеральд бился как лев, пленных он не брал. Он боролся за свою мечту, за свое дитя, за смысл своей жизни. Он не выбирал выражений. Зал заседаний никогда не слышал подобных выражений, а членам Совета никогда не доводилось выслушивать такого в свой адрес.

Основным оружием Совета, по мнению его членов, было массовое увольнение, которое оставило бы Джеральда без поддержки и без возможности продолжать деятельность. На частной встрече в доме лорда Джерси были заготовлены заявления об увольнении. Все члены Совета, кроме Брайана Парка, их подписали.

Джеральд счел этот кризис смертельным. Он инстинктивно перешел к иной тактике борьбы. Джеральд позвонил своему литературному агенту Питеру Гроузу. Питер вспоминает:

«Он позвонил мне в очень возбужденном состоянии и сообщил, что все члены Совета ополчились на него. «Я вылетаю», — сказал я и немедленно вылетел на Джерси. По приезде я застал Джерри в состоянии ярости. Он не выбирал выражений, а язык его всегда отличался сочностью. «Это ужасно, — сказал он. — Я написал письмо в местную газету». Он дал мне прочесть это письмо, в котором защищался от возведенных на него обвинений. «Ты с ума сошел! — сказал я. — Так ты только все испортишь». Публике неинтересно, что происходит между директорами, она хочет знать, как живется твоим животным. Мы должны перехватить инициативу, сделать заявление для прессы, пригласить телевизионщиков — поступить так, как это сделал Гарольд Макмиллан во время скандала с Профьюмо. Следует сообщить о временных трудностях, но заверить публику, что в зоопарке все в порядке. Я подготовил черновик заявления для прессы и пригласил журналистов с телевидения. Вечером к Джерри пришли Джереми Маллинсон с женой, Сэм и Кейт Уэллер. Мы сели смотреть телевизионные новости. Все животные выглядели счастливыми, как невинные овечки, публика осталась в полном неведении, что что-то происходит. Так нам удалось выиграть один день. Но идея вывести Джеральда из Фонда была совершенно безумной. Джерри был жизненно необходим этой организации».

На следующий день Джеральд написал письмо лорду Джерси, в котором извинялся (его попросили сделать это) за все резкие выражения, которые он позволил себе в письме от 13 ноября, но по-прежнему подчеркивал, что не может принять предложения Совета. Через два дня лорд Джерси, очень воспитанный и добрый человек, поддерживавший зоопарк с первого дня его создания, прислал письмо, в котором подтверждал отставку членов Совета. «Хочу заверить Вас в том, что все мы продолжаем верить в ваши идеалы, — писал он, — и искренне желаем Фонду и зоопарку дальнейшего процветания. Мы приняли это решение с чувством глубокого сожаления и печали».

Но члены Совета не учли одного небольшого обстоятельства. Джерсийский адвокат, составлявший устав Совета, включил в него положение о необходимом кворуме. Джереми Маллинсон (научный директор), Джон Хартли (секретарь Фонда) и Кейт Уэллер (член совета управляющих) были законными членами Совета с правом голоса. Несколько членов Совета забрали свои заявления, таким образом был сформирован кворум. Джеральд со спокойным сердцем принял отставку остальных. Их он мог заменить. Он выиграл еще один день.

Оглядываясь назад, Джеральд обвинял во всем сэра Жиля Гатри. «Это была простая и незамысловатая борьба за власть, — писал он американскому коллеге 14 декабря. — На протяжении нескольких лет один из членов Совета ощущал, что я для него — шило в заднице. Он не платил мне, а следовательно, не мог мной управлять. Он надеялся загнать меня в угол и тем самым устранить со своего пути. То, что члены Совета решили уволиться почти в полном составе, огорчило меня, но зато теперь я знаю, кто мои истинные друзья».

Ситуация в Фонде была огорчительной для обеих сторон. Как и лорд Джерси, сэр Жиль Гатри был тем редким человеком, для которого охрана природы была не просто развлечением. В течение долгого времени он периодически жертвовал по пять тысяч фунтов, его жена ежегодно присылала по тысяче фунтов с личного счета. Семья Гатри внесла десять тысяч на покупку орангутана.

О положении в Фонде написали в «Таймс». Куратор отдела млекопитающих Лондонского зоопарка доктор Майкл Брамбелл прислал Джереми Маллинсону сочувственное письмо, в котором выражал свою поддержку Джерсийскому зоопарку и Фонду. «Я считаю Джерсийский зоопарк одним из передовых зоологических учреждений нашей страны и одним из четырех серьезнейших организаций на Британских островах, среди которых Фонд Питера Скотта и в меньшей степени организация Филиппа Уэйра (Фонд фазанов и выдр в Норфолке)».

Теперь стало ясно, что члены Совета были правы, когда предлагали повысить эффективность работы Фонда. Но сформулировали они свои предложения совершенно неправильно. Они своими руками спровоцировали враждебную реакцию Джеральда, почувствовавшего себя уязвленным. Почти через двадцать лет лорд Джерси писал вдове Жиля Гатри, Ронде, о том, что в свое время они совершили серьезную ошибку. «Рассматривая наши предложения сегодня, — признавал он, — я нахожу их весьма мягкими и разумными. Я до сих пор удивляюсь, что они вызвали такую реакцию. Ведь почти все наши предложения постепенно были реализованы».

Джерри и Джеки также не остались незатронутыми этим конфликтом. Джеки продолжала прежнюю жизнь, но число ее друзей заметно сократилось. Джерри остался на своем посту, но ему пришлось проститься с мечтами о рыцарстве.

Джерри не тратил время на пустые сожаления. У него были весьма амбициозные планы на 1973 год. В этом году Фонд должен был отметить десятилетие своей деятельности. Он в кратчайшие сроки сформировал новый Совет. В феврале он объявил о новых планах. Сэр Уильям Коллинз, издатель Джеральда, согласился войти в Совет. В числе знаменитостей были известный писатель Ноэль Кауард и актер Дэвид Нивен. Членами Совета стали лорд Крайтон, вице-президент Общества охраны природы и председатель Британского совета по охране окружающей среды, и Робин Рамболл, известный финансист и политик, заменивший сэра Жиля Гатри.

Новый год Джеральд встречал в прекрасном настроении. В его зоопарке содержалось более восьмисот животных. Программа по разведению животных в неволе осуществлялась полным ходом, научная ценность ее более не вызывала никаких сомнений. Ежегодный отчет Джерсийского зоопарка являлся одной из самых впечатляющих зоологических публикаций в мире. Образовательная программа, столь дорогая сердцу Джеральда, осуществлялась быстрыми темпами. За последние несколько лет зоопарк посетили свыше одиннадцати тысяч английских и тысяча французских школьников. В зоопарке был организован специальный класс и приглашен учитель. Огромное внимание уделялось уходу за территорией зоопарка. Ви Лорт-Филипс и леди Ронда Гатри, а также комитет садоводов постоянно работали над озеленением Джерсийского зоопарка, благодаря чему удалось собрать внушительную ботаническую коллекцию. В вольерах, где содержались животные, по возможности старались высадить растения, свойственные среде естественного обитания. Эта задача по своей значимости могла быть сравнима с зоологическими достижениями Фонда Даррелла. В течение первого месяца 1972 года число членов Фонда увеличилось на двести человек, а также было получено потомство от девяти млекопитающих и тринадцати видов птиц. Член Фонда из Канады пожертвовал средства на создание центра по разведению рептилии. Британский член Фонда прислан пять тысяч фунтов на создание центра по разведению мармозеток и тамаринов.

«Мы надеемся, что год десятилетия нашего Фонда станет самым удачным в истории этой организации», — сказал Джеральд журналистам. Теперь он был готов к завоеванию богатейшей страны мира.