"Ты лишила меня сна" - читать интересную книгу автора (Хокинс Карен)

Глава 4

Хоть женщины и не такие сильные, как мужчины, зато намного умнее. И смекалка может помочь им больше, чем вы думаете.

Старая Нора — своим трем любимым внучкам холодным зимним вечером


Поцелуй, казалось, длился вечно, лишая ее разума. И это ощущение не имело ничего общего с тем идеальным нежным поцелуем, который она рисовала в воображении. Она никак не ожидала, что ее тело станет охотно отвечать на ласки Маклейна.

Внезапно она вынырнула из тумана и принялась отталкивать Маклейна, изо всех сил упираясь руками в его грудь. Он неохотно поднял голову и выпустил ее из объятий.

Триона сползла с его колен на противоположное сиденье, скрежеща зубами от боли в колене. Тело ее содрогалось от гнева и еще какого-то непонятного чувства, столь сильного, что она даже не пыталась понять и оценить его.

— Вы не джентльмен! — сказала она голосом, дрожащим от ярости.

Он хмыкнул, и этот звук, раздавшийся в темноте, был низким и хриплым.

— Я никогда и не пытался им стать, и вы очень заблуждаетесь на этот счет.

Ее руки непроизвольно сжались в кулаки:

— Прекратите! Это было ужасной ошибкой!

— Значит, вы ошибочно собирались вовлечь Маклейна в брак?

Она проглотила вспышку ярости. Этот мужчина все еще принимал ее за Кейтлин, а дерзкие слова и поступки ее сестры были достойны всяческого осуждения.

— Позвольте мне представиться, милорд, раз и навсегда. Я сестра Кейтлин Херст, Триона Херст.

Его низкий тихий смех прозвучал неприятно.

— Да, удобная загадочная сестра-близнец. Право же, вы считаете это самой лучшей своей выдумкой, не так ли?

— Это правда. Я согласна с тем, что поведение Кейтлин было ужасным. Я тоже была шокирована, когда узнала о ее легкомысленном плане.

Он рассмеялся, и его смех окатил ее как ведро холодной воды.

— Послушайте, мисс Херст, мы оба знаем, что у Кейтлин нет никакой сестры Трионы.

— Нет, есть, — ответила она самым язвительным тоном, сжимая руку в кулак. — Если вы зажжете эту чертову лампу, сами убедитесь в этом.

Продолжая смеяться, он устроился в углу громыхающей и кренящейся на ходу кареты.

— Нет нужды в подобных уловках, моя дорогая. Сейчас я веду свою игру. — Он зевнул. — Из-за вашего глупого плана прошлой ночью мне не хватило одного часа сна. Я поднялся с рассветом. Вы сможете потешить меня своими баснями, когда я проснусь.

Триона заскрежетала зубами. Этот мерзавец собрался спать?

— Слушайте, Маклейн, я не собираюсь здесь сидеть, пока вы…

— У вас нет выбора, — возразил он, и в голосе его послышалась нотка нетерпения.

— Я не собираюсь соглашаться с этим только потому, что вы…

— Хватит.

Его таящий опасность тихий и ровный голос подстегнул ее раздражение и придал ей холодной решимости. Она была одна в темной карете с мужчиной, о котором знала очень мало, а то, что ей было известно, не внушало оптимизма. Рассказы ее бабушки, повествовавшие о бурном характере клана Маклейнов, и высказывания тети Лавинии о гордости этого человека убедили ее в том, что бросать ему вызов прямо было бы неправильно.

До известной степени она оказалась беззащитной, хотя женщина с умом всегда могла бы найти против него какое-нибудь оружие. Она согнула ногу, полагая, что острый носок ее ботинка мог бы утихомирить прыть Маклейна. Это ее немного успокоило.

Если она хочет выпутаться из этого приключения невредимой, ей все-таки следует воспользоваться мозгами. Она собиралась сделать решительный шаг, как только карета остановится, а рядом окажутся люди, и, как она надеялась, порядочные люди, способные помочь женщине в беде.

— Милорд, я надеюсь, мы найдем ближайшую гостиницу и продолжим там обсуждать это злополучное происшествие.

— На этом участке дороги нет гостиниц, но я думаю сделать остановку через час. Чувствую себя усталым, потому что в пути весь день, и собираюсь поспать. — Его голос прозвучал чуть ниже и выразительнее, когда он сказал: — Если вы, конечно, не собираетесь развлечь меня чем-то более интересным, чем этот бессмысленный лепет.

— Развлечь? Да как я могу…

Внезапно до нее дошел смысл его намека, и ее затопило жаркое смущение:

— Да скорее я соглашусь замерзнуть на снегу.

Он хмыкнул, и этот звук выразил больше, чем она ожидала.

— Помолчите и дайте мне поспать. — Он устроился в углу поудобнее, хотя его длинные ноги заполняли более половины пространства кареты. — Поспите и вы, Кейтлин, или Катриона, или как там вы называете себя. Поспите и помолчите.

Кипя от негодования, Триона все же решила, что этот мужлан будет в лучшем настроении, когда отдохнет. Она закуталась в одеяла, завернувшись в них от шеи до пяток, и устроилась поудобнее в своем углу.

Как только они доберутся до какого-нибудь места, где будет светло, Маклейн заметит свою ошибку и отошлет ее домой. А пока что ей оставалось только одно — отдыхать. Бешеная скачка в Лондон, потом постигшее ее разочарование — отсутствие Кейтлин, двойное разочарование, потому что обе попытки найти ее не увенчались успехом, — все это вымотало ее. И к тому же тело ее болело от тряски.

Она положила голову на одну из бархатных подушек, подложила сложенные ладони под щеку и позволила себе расслабиться.

И все-таки ловила себя на том, что прислушивается к глубокому дыханию своего тюремщика и размышляет, где может находиться Кейтлин. Не могла ли ее сестра передумать в последнюю минуту? Или с ней что-то случилось?

Волнуясь за Кейтлин и за себя, Триона чувствовала такое изнеможение, что была даже не в состоянии отдыхать. Колено ее болело, все тело продолжало вибрировать после поцелуя Маклейна, а губы были припухшими и особенно чувствительными. Она поднесла руку ко рту и вздрогнула.

До сих пор никто никогда ее не целовал. Ей уже исполнилось двадцать три года, но до сих любовная страсть не коснулась ее.

Триона нахмурилась, осознав, что ее огорчает отсутствие опыта. Женщина с моральными устоями была бы возмущена. Она же только испытывала слабую досаду.

Поцелуй был… волнующим. Маклейн оказался опытным и умелым. Это могла распознать даже совсем неопытная девушка, и в иных обстоятельствах она бы получила удовольствие от поцелуя.

Она зевнула. Покачивание кареты, мягкие подушки, в которых она утонула, убаюкали ее. Глубокое и ровное дыхание Маклейна успокаивало. И скоро сон предъявил свои права, обволакивая ее и погружая в блаженный покой.

Триона проснулась и медленно приходила в себя: услышала скрип кожаных ремней над головой, ощутила мягкое покачивание кареты и приятную теплоту, обволакивающую все тело. Она пошевелилась и потрогала пальцами подушку под щекой. Вдруг ее пальцы наткнулись на что-то твердое. Она открыла глаза, обнаружила, что находится в карете, что ее омывает тусклый свет едва горящего фонаря, и заморгала, ощутив кончиками пальцев… пуговицу.

Она смутилась, подняла голову и увидела смеющиеся глаза Маклейна. Триона вздрогнула и решительно оттолкнула руку, обнимавшую ее.

Хью наслаждался, наблюдая смену настроений на ее лице. Потом усмехнулся:

— Потише, моя прелесть. Ударитесь головой о потолок кареты.

Его смущенная спутница покраснела, и во взгляде ее засверкал гнев. Она возмущенно фыркнула и отодвинулась в самый дальний угол кареты.

— Что вы делаете на моем сиденье?

Он пожал плечами, забавляясь ее смущением:

— Вы чуть было не упали. Я всего лишь принял меры, чтобы не допустить этого.

Ее брови сошлись над переносицей, в глазах запылал гнев. Хью был рад, что зажег светильник, хотя постарался умерить его свет, чтобы не разбудить свою пленницу. В слабом свете он все же мог различить выражение ее лица.

Как ни странно, но в тех нескольких случаях, когда он встречал Кейтлин Херст, он упустил многое — главным образом потому, что положил за правило не обращать на нее ни малейшего внимания. Он не разговаривал с ней, не смотрел в ее сторону и словно не замечал ее присутствия.

Он знал, что это ее уязвляет, и от души наслаждался этим.

Теперь он понял, что упустил.

Во-первых, он ошибочно считал ее хрупкой, даже субтильной, похожей на эльфа, но когда усадил на колени, сразу же ощутил ее приятные округлости. К тому же, насколько он помнил, ее голос был намного выше и звучал более звонко.

Но как же он не ощущал, какое притяжение она излучала? А его старший брат оставался к нему нечувствительным. Может быть, все дело в том, что он никогда не оказывался в такой близости к ней? Какой бес заставил его скользнуть к ней на сиденье и устроить ее голову на своем плече? И ведь ее реакция не разочаровала его.

Его удивила собственная реакция на близость этой девушки. Когда он привлек ее к себе, ему стоило больших усилий не дотрагиваться до нее, спокойно сторожить ее сон. Впрочем, ему не стоило особенно беспокоиться. Она будет, судя по всему, рада положить конец этому фарсу. Они расстанутся, и возможно, навсегда.

Как ни странно, его охватило сожаление.

Он готов был поклясться Зевсом, что повел себя неосторожно, и сознавал, что ему следует поостеречься. Эта женщина была насквозь фальшивой, как и ее улыбка. Ему уже доводилось страдать от женского коварства, и он решил, что впредь не потерпит этого.

Она даже попыталась убедить его, что невинна, отказываясь отвечать на его поцелуй. Ей очень хорошо удавалось разыгрывать потрясенную девственницу, подумал он с раздражением. К счастью, он хорошо знал, кто и что она такое, и понимал, что это не имеет никакого отношения к невинности.

Внезапно ее взгляд сфокусировался на лампе, и она оживленно повернулась к нему:

— Теперь-то вы видите мое лицо!

Он поднял брови. Она напрашивается на комплименты?

— И что же?

Она нетерпеливо возразила:

— Но вы же поняли, что я не Кейтлин!

Его взгляд скользнул по ее рыжевато-золотистым волосам.

— Вы все еще принимаете меня за дурака, мисс Херст?

Она сжала руки в кулаки:

— Да посмотрите же на меня внимательно!

Карета замедлила движение, и он повернулся, чтобы приподнять край занавески. В этот момент она увидела его лицо и вздрогнула.

Он бросил на нее взгляд и заметил, что она пристально рассматривает его.

Запинаясь, Триона произнесла:

— Вы не Александр Маклейн! Вы его брат Хью!

Она разглядела прядь седых волос, которую он отвел со лба, — памятку былых горьких времен в его жизни, которые он не любил вспоминать.

— Перестаньте валять дурака. Вам это не к лицу. Вы, черт побери, прекрасно знаете, кто я.

— О! — Она на мгновение прижала сжатые кулаки к глазам, потом ее руки снова упали на колени. — Вы просто издеваетесь надо мной — не верите ни единому моему слову…

Его губы сжались в ниточку, глаза сузились. Он готов был поклясться, что видит ее насквозь.

«Клянусь Зевсом, никогда прежде не встречал такого выразительного лица».

Ее губы тронула легкая улыбка, а взгляд остановился на белой пряди у его виска.

— В этой ситуации нет ничего смешного.

Она подняла брови, и в ее миндалевидных глазах заплясали смешинки.

— О, как раз есть! Я приняла вас за другого, как и вы… — Она негромко засмеялась. — Да, ситуация вышла пикантная.

Он нахмурился, испуганный собственными мыслями.

— Прекратите молоть чепуху, — нетерпеливо перебил он. — Я отказываюсь…

Карета замедлила движение, потом завернула за угол.

— А вот и гостиница. Как раз вовремя!

Ее глаза, казавшиеся огромными и темными в тусклом свете, теперь сияли весельем.

— Теперь, когда мы оказались на ярком свету, вы, возможно, поймете свою ошибку.

У нее вырвался смешок, и сейчас она смотрела на него с таким лукавством, что у Хью возникло искушение ответить ей улыбкой.

Почти возникло.

Наконец он понял, почему Александр увлекся ею, даже сознавая опасность. Было что-то невероятно привлекательное во всем ее облике, в том, как густые ресницы затеняли огромные глаза, в ее искренности и в том, как она не стыдилась показывать свои чувства, отражавшиеся на ее выразительном лице.

Было чертовски досадно, что она натянула на себя столько одежды, что он не мог разглядеть ее фигуру. Он знал, чего ожидать, и все же она оказалась отнюдь не хрупкой…

Хью пробрала холодная дрожь.

Господи! Он не знал, что и думать. Кто же перед ним?

Карета качнулась, перед тем как остановиться, и Хью расслышал возглас кучера и звук другой приближающейся кареты.

Потом дверца распахнулась, Хью повернулся и получил удар кулаком в подбородок.

Хью ошеломленно уставился на обидчика — на вид тщедушного маленького пожилого человечка.

— Лорд Галлоуэй! — только и смог произнести он.

— Негодяй!

Лицо Галлоуэя пылало от ярости. Спутница Хью бросилась в его объятия.

— Дядя Бедфорд! — закричала она. — Как я рада вас видеть!

— Тише, тише, успокойся, моя дорогая! — сказал лорд Галлоуэй, не сводя сурового взгляда с Хью. — Это испытание окончено, Катриона.

«Катриона? Не Кейтлин?» Сердце Хью тоскливо сжалось, и он закрыл глаза, не в силах посмотреть в лицо правде. Да поможет ему Бог! Это была другая девушка!