Дж. Ф. Бон
На четвертой планете

Перестав жевать мох, Ул Кворн на мгновение замер, затем выдвинул до пределов допустимого свой глаз и принялся осматривать предмет, перегородивший Тропу.

До самого последнего момента Кворн не замечал ничего вокруг себя, всецело занятый поисками наиболее лакомых кусочков, поэтому столкновение явилось для него полнейшей неожиданностью. Он не на шутку испугался того жара, который исходил от предмета - ничто из живого и неживого на этой планете не могло давать столько тепла!

Близился закат. Ул Кворн распахнул свою мантию, ловя каждой клеточкой живительное тепло, излучаемое грудой блестящего металла, глаз его пополз вверх, пытаясь рассмотреть вершину незваного гостя. Высота была небольшой, но достаточной, чтобы причинить Кворну серьезные неприятности. Предмет явно выходил за границы Кормовой Тропы, а это ничего доброго не сулило…

В Уле Кворне зароились смутные воспоминания о тех древнейших временах, когда Фольк жил совершенно по-другому, когда у него было время для отдыха и строительства, когда жизнь заключалась не только в ползании по Кормовой Тропе и Воспроизведении. Несомненно - перед ним артефакт, созданный далекими предками миллионы лет назад! Время скрыло этот предмет под многовековыми наносами песка, а бушевавшая недавно страшная буря вновь вернула его на поверхность. Такие штуковины иногда попадались Улу Кворну, но все они были значительно меньше и не горели таким ослепительным блеском на фоне иссиня-черного неба.

Когда глаз наконец достиг вершины, Кворн затрепетал всей мантией от ужаса и удивления - это был не артефакт!

Перед ним простиралась поверхность громадного металлического диска диаметром не менее пятидесяти радов. С этой поверхности высоко в небо вздымались толстые металлические колонны, которые, соединяясь в необозримой вышине, поддерживали цилиндр, не уступавший по размерам диску. На мгновение Кворну показалось, что вся эта конструкция вот-вот рухнет на него. К его горлу подкатил комок недавно съеденного мха, и он испуганно втянул глаз, успев напоследок заметить, что от цилиндра отходят во все стороны какие-то толстенные трубы, направленные прямо на его Кормовую Тропу.

Ул Кворн задумался. Должно быть, буря, которая обнажила такой громадный предмет, была самой сильной за всю историю Фолька. И нужно же было этой штуковине попасть именно на его Тропу! Ну почему, если что и случается, то непременно на его территории? Где же справедливость?! Эта штуковина забрала у него не меньше двух тысяч радов прекраснейшей земли! Нет, в этом мире ему никогда не везло. Теперь, чтобы перелезть через эту махину, ему придется потерять массу драгоценной энергии! Ну что стоило объявиться ей на участке Ула Каада или Ула Варси, или любого другого члена Фолька? Ну почему всегда он?!

Холод вечера спустился на землю. Многие уже завернулись в мантии, сохраняя тепло и энергию до той поры, когда рассвет вновь возвратит к жизни всех членов Фолька. Кворн в этом не нуждался. Тепла, которое исходило от этой странной штуковины, хватило бы с избытком не ему одному.

На поле, густо покрытом серо-зеленым лишайником с ярко-розовыми пятнами съедобных головок, выпали крупные кристаллы ночного льда. Ул Кворн увидел, как, завернувшись в мантии, лежали слева и справа от него соседи, образуя длинную ровную линию. Петляя по холмистой местности, она уходила за горизонт, в темноту. На расстоянии дневного пути назад лежала еще такая линия, за ней - еще одна, и еще, и еще… Впереди не было никого. Ул Кворн и другие Улы были старшими в Фольке.

Их старшинство и способность к Воспроизведению поставили Улов на первое место. Так было определено в Законе.

Каад и Варси, возбужденные теплом, исходившим от штуковины, ерзали на своих местах. Но ни один, ни другой не рискнули покинуть свое место до восхода солнца - это было строжайше запрещено Законом. Их темно-малиновые мантии просто морщились от любопытства, когда они пускали псевдоподов к границам Тропы Кворна.

Но Улу Кворну в этот момент не хотелось общаться ни с кем. Он отполз подальше от преграды и послал в ее сторону небольшой псевдопод. Конечно, при этом тратилась драгоценная энергия, но изучить эту штуковину бы просто необходимо, чтобы завтра каким-то образом перебраться через нее. То, что Кворну придется перелазить через неожиданную преграду, а не обползать ее стороной, hе вызывало у него никаких сомнений - Закон был очень суров к нарушителям чужих границ:

«Никто из членов Фолька не имеет права вторгаться на чужую Кормовую Тропу без письменного разрешения ее владельца. Нарушитель изгоняется из рядов Фолька».

Это было равносильно смертному приговору.

Он мог бы, конечно, попросить разрешения у Каада или Варси, но был полностью уверен, что не получит его ни от одного, ни от другого. Ул Кворн вообще не очень ладил с соседями.

Ворчливый себялюбивый старик Каад даже не воспроизвелся в этом сезоне, настолько низкой была его жизнеспособность! Он был постоянно голоден, вечно чем-то недоволен и был непрочь втихую пустить псевдопод, чтобы разнюхать, что творится на территории соседа. Кворн как-то предупредил его, что не допустит вмешательства в свои дела и обратится в суд, если Каад еще раз сунет нос на его территорию. Члены Фолька не знали, что такое ложь,, и Кааду пришлось бы выложить всю правду о своих делишках. С тех пор он затаил на Ула Кворна обиду. Но еще хуже был Варси, сосед справа. Статус Ула он получил лишь год назад. Именно в это время по Фольку поползли упорные слухи о незаконном питании и о кражах эмбриональной плазмы у слабых и больных. Никакого фактического подтверждения эти слухи не получили, но очень много молодняка Фолька умерло в ту пору во время взросления. Кворн содрогнулся от этих воспоминаний. Если Варси как-то замешан в этой истории, и ему все сошло с рук, то общество летит на бешеной скорости прямо в Пустоту!

Кворн не переваривал этого молодого агрессивного выскочку, который всячески норовил урвать что-то от соседей и в то же время зорко стерег границы своей Тропы.

Плохо то, что Варси удачно воспроизвелся в этом году, а значит, и намного омолодился. У Кворна для этого не хватило запасов энергии. Потомство, которое он произвел, не отличалось высокой жизнеспособностью, поэтому и процесс омоложения прошел лишь частично. Но это все равно давало ему приличные шансы достичь Зимнего Стойбища. Тем более, что, подстраховавшись, Ул Кворн занял место рядом с Каадом. Старик не вынесет всех тягот пути и тогда…

Но кто же знал, что рядом с ним окажется и Варси!

Слабым утешением для Ула Кворна было то, что, судя по всему, не у него одного были такие дрянные соседи. И он ни за что на свете не обменяется с ними эмбриональной плазмой, как это было принято среди Улов. Нет уж, будьте спокойны - Ул Кворн такой глупости не совершит, пусть даже если от этого будет зависеть его Воспроизведение. Клеточный материал, который могли дать соседи, полностью развалил бы самодисциплину и саморегуляцию, которые так долго вынашивал в себе Ул Кворн. Ему сразу вспомнилось, что все его потомство пользовалось в Фольке большим почетом и уважением именно благодаря этому славному имени - Кворн. И когда его дети разовьются настолько, что сами смогут воспроизводиться, деду не будет стыдно за внуков, можете быть уверены! А то какие-то Варси и Каад!..

Напряжением синтетического контроля он подавил в себе раздражение. Такую роскошь,' как лишняя трата энергии, он себе позволить сейчас не мог. Энергии у Кворна в этом году было в обрез - зима наступила слишком рано, весна запоздала, а лето выдалось на редкость засушливым. Поэтому съедобные головки мха так окончательно и не распустились. Путь к Зимнему Стойбищу был усеян жалкими ободранными растениями, которые в другие времена члены Фолька обходили стороной, но в этот год даже они шли в пищу.

Кворн принялся ощупывать возникшую перед ним преграду. Ресничками щупалец он ощущал теплую гладкую поверхность, на которой, впрочем, можно было обнаружить почти незаметные горизонтальные швы. Кворн облегченно вздохнул: в конце концов на эту штуковину можно вскарабкаться. Но в тот же момент он отпрянул в сторону, реснички его стали корчиться в агонии. Проклятая штуковина обожгла его! В тех местах, где Ул Кворн прикасался к блестящей поверхности, выступили капельки влаги, которые тут же замерзли и скатились вниз блестящими бусинками льда.

Ул Кворн включил автоматическое воспроизведение клеток ресничек. Боль постепенно стихала, но каждое воспоминание о ней заставляло Кворна конвульсивно подергиваться, сжимаясь всей мантией. Через некоторое время боль унялась полностью.

Кворн осторожно втянул в себя обожженные щупальца. Он понял, что преодолеть преграду ему не удастся. От этой мысли внутри у него все похолодело. Если он не сможет переползти через эту штуковину, его Тропа за ней станет свободной и этим обязательно воспользуются соседи!

«Если один из членов Фолька отстанет, от других и потеряет свое место в рядах, то его земля становится свободной для доступа соседей по. Тропе. Отставший не может заявить о своих правах на место в ряду, даже если он вновь присоединится к Фольку. Потеряв место в рядах, он теряет право на Кормовую Тропу». Так гласил Закон.

Злая ирония судьбы! Именно в расчете на эту статью Закона Ул Кворн занял в свое время место рядом с Улом Каадом. В том, что соседи тоже прекрасно о ней осведомлены, Кворн ни на мгновение не усомнился - Закон становился частью всех членов Фолька еще до того, как их клетки отделялись от родительских. Нужно быть круглым дураком, чтобы рассчитывать на то, что эти соседи - Варси и Каад - разрешат ему пройти через их земли и тем самым удержаться в рядах Фолька…

Тревога, которую Ул Кворн источал каждой клеточкой своей мантии, была настолько сильной, что ее уловили на соседнем участке. Каад выпустил переговорный отросток и завибрировал:

- Что это за штуковина лежит на твоей Тропе? Вибрация была очень слабой. Ясно, что если в ближайшие дни питание не улучшится, то Каад долго не протянет.

- Не знаю, - раздраженно провибрировал Кворн,. - какая-то металлическая ерунда перегородила мне путь. Я никак не могу ее пересечь, она жжется, как только я до нее дотрагиваюсь!

Импульс радости пробежал по переговорному устройству Каада и, хотя старик тут же прервал трансляцию, Кворн успел его уловить. Итак, помощи с этой стороны ожидать не приходится. Ну, а про жадность Варси в Фольке ходили легенды, к нему даже не стоило обращаться. Ул Кворн почувствовал, что теряет остаток надежды. Если он в ближайшее время не отыщет способа перебраться через эту штуковину, он обречен!

Кворн боялся Пустоты. Он видел слишком многих, ушедших туда, и повторить их путь ему не хотелось.

Несколько минут он напряженно думал, пытаясь подобрать слова, которые помогли бы ему упросить соседей пустить его на их земли, хотя разум его осознавал всю бесполезность этих просьб. Кроме того, Он все-так^и был Улом Кворном, и его гордость восставала против унизительных просьб!

Была еще призрачная надежда, что он выживет, если поплотнее завернется в мантию и пропустит все ряды Фолька. Затем он пристроится сзади и… Возможно, он доползет до Зимнего Стойбища, доедая остатки мха, которыми побрезговали остальные, хотя это очень и очень сомнительно.

А если все-таки попытаться перебраться через эту проклятую преграду, невесть откуда появившуюся на его Тропе? Тепла эта штука дает в избытке, так что в спячку Он явно не впадет. Если он будет работать всю ночь напролет, то, наверняка, проложит через поверхность этой проклятой железяки дорожку из песка. Дорожка должна надежно защитить его мантию от ожогов.

Бодрствуя ночью, он тем самым нарушал Закон, но если при этом он не будет питаться, то это нарушение ему простят.

Ул Кворн придвинулся к штуковине, перегородившей ему путь, вплотную и начал сгребать песок у ее основания. Работа продвигалась медленно, пересохший промерзший песок рассыпался и Кворну приходилось постоянно подгребать его с краев к центру кучи. Но вот наконец песчаная гора достигла верхнего края диска. Кворн посмотрел на ровную поверхность, открывшуюся перед ним.

Пятьдесят радов!

Но будь этот путь длиной хоть пятьдесят зетов, он бы его все равно не преодолел. Энергетический запас Кворна был» почти на нуле, он едва двигался. Проложить песчаную дорожку по этой бескрайней блестящей поверхности было сверх его сил. В полном изнеможении он рухнул на песок. Все оказалось тщетным! Оставалось одно - распахнуть мантию, испустить жалкие остатки энергии и уйти в Пустоту.

Он настолько увлекся работой, что не ощущал, как напряженно вибрируют переговорные отростки его coceдей. И лишь теперь, лежа на песке, он уловил взрыв радости со стороны Каада и циничную фразу, брошенную Варси:

- Благородный поступок, Ул Кворн! Так должен nocryпать каждый на твоем месте.

Кворн Понял, что соседям известны все его намерения.

Его тело покрылось мурашками, мысли сковала безысходность. Он устал настолько, что у него не оставалось сил даже на злость. Энергия с каждой минутой покидала erо обмякшее тело. Он равнодушно созерцал окружавшую его пустоту. Вот и все. Рано или поздно это случалось со всеми членами Фолька. Пришел и его черед. Он и так прожил дольше многих своих сверстников. Ул Кворн лежал на груде песка, мантия его была широко распахнута. Он лежал и покорно ожидал конца.

Но смерть словно забыла про него, и Ул Кворн начал понемногу приходить в себя. Его тела не коснулось разложение, этот страшный проводник в Пустоту. Он был просто истощен до предела, и сытная пища вдохнула бы в него энергию, вернула бы его к жизни.

Еда! Будь она у него, Кворн сумел бы проложить дорожку по металлической поверхности этой штуковины! Но еды не было.

Пролежав несколько минут, опустошенный и беспомощный, он вдруг почувствовал ритмичную вибрацию, которая, исходя от штуковины, через песок передавалась Улу Кворну. Чудо! Эта страшная вещь ожила! К нему возвратилась надежда. Если металл живет, значит с ним можно договориться! Собрав остатки энергии, превозмогая боль, Кворн приложил переговорный отросток к металлической поверхности.

- Помогите! - отчаянно завибрировал он. - Вы перегородили мой путь! Я не могу пройти!

Он уловил, как при этих словах с одной стороны злорадно захихикал Варси, а с другой раздалось довольное кряхтение Каада. Кворн завибрировал еще сильнее, пытаясь не обращать внимания на страшную боль в обожженном отростке.

Внезапно внутри штуковины что-то резко щелкнуло, и ритм ее вибрации ускорился. «Она просыпается!» - подумал Кворн, и сам поразился своей мысли.

Сверху раздался клацающий звук,. Из цилиндра медленно выдвинулся стержень и уткнулся в территорию Варси. Над штуковиной появилась квадратная решетка, которая начала медленно вращаться. Внезапно на Ула Кворна обрушился целый поток слов. Да-да, это были именно слова! Они, словно молоты, били по сознанию Кворна, но смысл их был ему неясен. Видимо, язык Фолька здорово изменился с тех древних времен, из которых появился этот страшный артефакт!

Затем раздался пронзительный визг, от которого у Кворна, казалось, вот-вот разорвется мантия. Цилиндр изрыгнул пламя и дым; оттуда, с недосягаемой высоты, медленно поплыли к земле два серебристых шара и наконец приземлились рядом с ним. Кворн закутался в мантию и опрометью скатился с песчаной горки.

Стояла такая пронзительная тишина,, что, казалось, Пустота окутала всю землю.

Медленно и робко Ул Кворн приоткрыл мантию.

- Заклинаю своими предками, - чуть заметно провибрировал он, - скажите, что это?

Он почти ослеп и оглох от страшного визга, прокатившегося над ночным полем. Это было пострашнее самшина, который время от времени налетал с юга и уносил с собой песок, мох и самых медлительных и беспечных членов Фолька, не успевших укрыться от ярости стихии. Осторожно, готовый каждое мгновение вновь съежиться в комочек, Кворн принялся исследовать свою мантию. Ущерб, нанесенный ей, был значительно меньше, чем он предполагал. Мантия лишь чуть-чуть разорвалась в одном месте и срастить ее особого труда не представляло. Но только Ул Кворн собрал остатки сил для восстановления мантии, как его сознание уловило божественный сигнал! Он исходил от странных черных волокон, которыми блестящие шары соединялись где-то там, наверху, с цилиндром.

Еда!

Еда!!!

От предвкушаемого наслаждения его мантия сделалась пурпурной. Позабыв про все на свете, содрогаясь каждой клеточкой от нетерпения, он послал к волокнам псевдопод, после чего окутал их своей мантией, и волны наслаждения

побежали по его телу. Позабыв про всякую осторожность, Кворн жадно прильнул своим поглощателем к волокнам, а всем истощенным, искалеченным телом - к серебристому шару. Такого с ним не было никогда! Ул Кворн ощутил, как энергия бурлит и пульсирует в его теле. Драгоценный источник начал понемногу иссякать, но в двадцати радах он заметил еще один, такой же, и метнул в него сдой псевдопод, хотя и зарядился энергией до последней клеточки своего организма.

Кворн чувствовал, что еще немного - и он начнет воспроизводиться. Одна мысль об этом показалась ему настолько забавной, что он мелко завибрировал всем телом. Насколько он помнил, еще никогда и никто не воспроизводился во время передвижения к Зимнему Стойбищу. Это войдет в анналы Фолька и, может быть, даже приведет к изменениям в Законе!..

Посланный Улом Кворном псевдопод замер, выискивая цель, потом зарыскал по ночному полю. Вокруг ничего не было.

Его сознание клещами стиснул ужас. С головой уйдя в обжорство, Кворн не заметил, что волокно уменьшилось в диаметре и стало медленно всасываться назад в цилиндр.

О ужас! Теперь он болтался высоко над металлическим диском, который совсем недавно не мог переползти.

Кворн отчаянно пытался оторвать свой поглотитель от страшного волокна, но оно словно было намазано каким-то невиданным клеем, Кворн намертво прилип к нему, теряя всякую надежду освободиться.

Волокно медленно, но уверенно поднималось все выше и выше, с каждой минутой приближая Кворна к тускло блестевшему в ночной темноте цилиндру, к черной дыре, которая разверзлась вдруг в нижней его части. Кворна охватила паника!

Посланный им в припадке отчаяния псевдопод кружил в ледяном воздухе, не находя ни единой опоры, за которую он Мог бы ухватиться и тем самым приостановить это кошмарное движение вверх к боли и ужасам, ожидавшим Кворна в страшном цилиндре.

И вдруг рыскающий псевдопод столкнулся с другим псевдоподом! Сознание Кворна пронзил импульс ужаса и отчаяния, посланный старым Каадом. Он тоже попался в ловушку и сейчас медленно отрывался от земли не в силах освободиться.

- Так тебе и надо, - удовлетворенно провибрировал Кворн, забыв на мгновение о собственном плачевном состоянии, - зачем ты браконьерствовал на моей территории?

- Освободи меня! - завизжал Каад. Его дряблое старческое тело извивалось, пойманное широкой лентой божественной еды, выползшей из волокна. Кворн удивился, насколько отчаянно сопротивляется это тщедушное тело. Видимо, старики испытывают перед смертью значительно больший страх, чем молодежь. Странна

- Режь свою ткань, дурак ты эдакий! - послал он Кааду сильный импульс. - Полностью ты еще не прилип, так что много не потеряешь. Потом все восстановишь! Торопись!

- Но мне же будет больно, - заартачился Каад.

- Идиот! Кусок поглотителя не стоит жизни!

- А почему ты сам этого не сделаешь? - подозрительно поинтересовался Каад. Мерзкий старик был верен себе до последней минуты.

- Я не могу, - неожиданно спокойно провибрировал Кворн. - Я полностью прилепился к этому проклятому волокну.

Что ж! Кворн вдруг принял все как должное. Жадность привела его к такому бесславному концу; видимо, ему воздается по заслугам. Но зачем же погибать Кааду? Ведь он же еще может спастись, если, конечно, проявит хоть каплю мужества.

Придя к такому выводу; он опустил вниз свой глаз, чтобы разглядеть получше друга по несчастью. Тот, видимо, решил воспользоваться советом своего незадачливого соседа. Пища, ранее облепившая весь поглотитель Каада, теперь лишь несколькими квадратными зетами соприкасалась со стариком. Однако тот высвобождался крайне неуверенно, словно сомневаясь в правильности своих действий. Тело его уже начало подниматься над верхним краем диска.

- Быстрее, проклятый дурак! - яростно протелепатировал Кворн. - Если ты шлепнешься на эту железяку - тебе конец!

Но Каад уже ничего не слышал. Он наконец оторвался от пищи и, оставив на ней большую часть поглотителя полетел вниз. Вниз - прямо на гладкую блестящую металлическую поверхность. Мантия его развевалась в полете. Несколько мгновений его тело корчилось в агонии, затем все скрыло облако холодного пара и страшный вопль возвестил о том, что Каад ушел в Пустоту.

При виде этой сцены Кворн затрепетал всей мантией. Да, Каад умер страшной смертью, а что же ожидает его? Вряд ли его судьба будет лучше судьбы соседа. Он в отчаянии плотно закутался в мантию и через несколько мгновений его тело медленно вползло в черную дыру, а затем - оказалось в раю!

Он погрузился в теплую мягкую жидкость, мгновенно растворившую мерзкий клей, сковывающий его тело. Пища! Он просто плавал в ней! Плавал в пище, окруженный необыкновенными запахами, незнакомыми и прекрасными, которые будоражили его сознание, которые просто одурманивали его! Еда, выходившая из черного волокна, при помощи которой его заманили сюда, была тоже необыкновенной, но это…

Ул Кворн распахнул мантию, поглощая, втягивая, впитывая невиданную жидкость, выделяя каждой клеточкой море энергии. Пришел его час!

Эмбриональная плазма разбухла, хромосомы разделились, образовался зародыш, который тут же отделился от тела Кворна. Он воспроизводился!

Сквозь плотный туман наслаждения, окутавший его, настойчиво пробивалась какая-то частичка сознания. Ул Кворн чувствовал этой частичкой, что происходит нечто страшное, непоправимое, что даже его нормальная реакция на хорошее питание - Воспроизведение - и та здесь выглядела как-то фальшиво, неестественно. Но ему было на все это наплевать.

Тысячи раз он, проползал свой маршрут от экватора к полюсу в поисках паршивого мха, крепчая и омоложаясь с каждым хорошим годом и страдая и старея - с плохим. Он врос в эту землю, он стал рабом суровой жизни и неласковой природы. Но сейчас все это полетело в тартарары.

Он буквально купался в свободе и наслаждениях. Должно быть, именно Так и жили в давние времена члены Фолька. Они не тратили Всю свою жизнь на поиски пищи, они имели достаточно свободного времени для того, чтобы думать о чем-то неизведанном и мечтать, а затем - воплощать свои мечты й замыслы в реальных делах: в городах и машинах, в полетах к лунам, солнцам, к ночным звездам. Впрочем, это было так давно.

Ул Кворн полностью расслабился, ощущая, как его старые клетки отмирают и покидают его тело, а их место занимают новые - крепкие и упругие, которые тут же начинают делиться. Он рос и тяжелел. Он омолаживался.

Его молодые клетки, питаемые небывалым количеством пищи, позволили Кворну забраться в такие тайники памяти, о которых он даже и не подозревал, возвращая его к истокам возникновения расы, восстанавливая шаг за шагом, всю генетическую память, которую заложили в него предыдущие поколения. Некоторые вещи вспоминались крайне смутно, другие воспоминания были яркими и свежими, словно они только и ждали того момента, чтобы всплыть в сознании Ула Кворна. И вот он, этот момент наступил. Все, что для него было нужно - это наличие чудесной пищи и отсутствие тех уродливых условий жизни, в которых раньше прозябал Ул Кворн.

Оторвавшись от грязи и мха, переполняемый воспоминаниями, только сейчас он смог понять, каким был раньше его Фольк и каким он стал теперь, насколько иссох разум и изуродовались тела его соплеменников за столетия приспособленчества к постоянно усложняющимся жизненным условиям. Жалость и негодование захлестнули Ула Кворна.

Да, за миллионы лет они прекрасно приспособились к постоянно меняющимся условиям существования, они выжили только благодаря тому, что были умнее и выносливее других обитателей планеты. К каким прекрасным вершинам вел их Разум Фолька! Но Разум - это не всегда Добро. Ужасная война опустошила мир! Миллионы лет приспособления к жизни в мертвой пустыне - вот чем расплатился Фольк за былое процветание. Плоды его технического гения уничтожили все живое. И вот на планете появилась раса, влачащая жалкое существование, не думающая ни о чем, кроме удовлетворения своих мизерных потребностей.

Ул Кворн печально вздохнул. Наверное, лучше бы он этого не вспоминал. Но воспоминания нахлынули на него помимо его воли, подхлестываемые питательной смесью, в которой он плавал.

Рядом с Кворн ом рос его зародыш. Попав в благоприятные условия, зародыши всегда быстро развиваются, а уж этот… Скоро он станет таким же большим, как и его отец. Но сознание его всегда останется на уровне младенца. Он никогда не станет взрослым без обмена эмбриональной плазмой с другими детьми Фолька. Он будет расти и расти, так как в его клетках не заложен ограничитель роста, но останется полуразумным куском ткани. Страшная мысль поразила сознание Кворна - через некоторое время детеныш станет, чрезвычайно опасен! Если отнять у него пищу, то он превратится в безумца, постоянно ищущего ее, в существо, одержимое лишь инстинктом пропитания. И он никогда не поймет, что Ул Кворн -.его отец, а если даже и поймет, то плевать ему на это!

Ул Кворн беспокойно завозился, оценивая сложившуюся ситуацию. Ему стало ясно, что он должен бежать отсюда, бежать, пока его не уничтожило собственное дитя. Но как это сделать, не прикасаясь к страшному металлу, из которого сделана эта штуковина?.

Он вдруг вспомнил этот металл - химический элемент с двенадцатью протонами в ядре. Он быстро окислялся и моментально вспыхивал при нагревании. Именно из-за этих свойств его редко использовали в период расцвета цивилизации Фолька. И тут Кворна осенило: этот страшный артефакт не что иное как гигантский фонарь!

Но тогда почему он так странно выглядит? Для чего он предназначен? Откуда он появился? И что за непонятная речь обрушилась на него, когда его втаскивали в цилиндр?

С того момента, как он сюда попал, на этом продуктовом складе стояла гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая каким-то глухим шумом, доносящимся сверху. У Кворна появилось странное ощущение, что за ним ведется наблюдение и где-то в недрах этой штуковины накапливается информация о нем.

Внезапно раздался странный голос; непонятные слова, звучащие отрывисто и быстро, оборвались также неожиданно, как и зазвучали.

Таких слов Кворн не слышал никогда. Это не был язык Фолька, ни древний, ни современный. Что-то неживое, что-то механическое было в его интонации, в тональности и последовательности звуков. Казалось, говорила машина. Что ж, у Фолька в свое время были такие машины.

Как же наладить контакт? Может быть, повторить что-нибудь из произнесенного машиной? Если эта машина говорит, то она, наверняка, должна и слышать!

Ул Кворн попытался как можно точнее произнести наиболее запомнившееся слово, в точности копируя интонации машины.

И голос снова заговорил.

Кворн задрожал от возбуждения. Что-то заставляло эту машину издавать звуки. И не только звуки. Кворн был уверен, что эта машина фиксирует каждое его движение, каждое слово. Но кому и зачем это нужно? Над этим стоило поразмышлять. Впрочем, для этого у него еще будет достаточно времени, лишь бы выбраться отсюда.

Уровень питательной смеси заметно понизился, а зародыш разросся до необычайных размеров. Кворну стоило поторопиться. Кроме того, пришло время подумать, что ему делать со своим непомерно разбухшим телом. Он вот-вот -снова начнет воспроизводиться, а этого допускать было нельзя ни в коем случае!

Покряхтывая от сожаления, Ул Кворн сместил налитые клетки мантии к нижней части тела, к клеткам внутренних органов. Он плотно окутал мантией эмбриональную плазму и поглотитель. Казалось, все необходимые меры были приняты, но вскоре нестерпимое желание питаться и воспроизводиться захлестнуло его. Тело корчилось в невыносимом желании, взывало к рассудку Кворна, требуя вернуть отнятое у него право, но Кворн был неумолим. Вскоре сумасшедшее клеточное движение в его организме несколько поутихло.

Зародыш рядом с ним пульсировал от избытка острого физического наслаждения. Кворн ненавидел его и жалел одновременно. Это несчастное безмозглое существо, конечно, можно будет использовать три побеге-все равно ни на что большее оно не сгодится. Этот тупой здоровяк, слишком велик и слишком, глуп, чтобы выжить в жестоком мире.

Кворн выпустил серию тончайших псевдоподов и тщательно исследовал резервуар, в котором он находился. Гладкая поверхность, сверху свисает небольшой кусок волокна, затащившего его сюда, в нескольких местах какие-то странные бугорки. Видимо, именно там находились механизмы, следившие за ним.

Внезапно один из псевдоподов наткнулся на металлическую решетку в самой верхней части резервуара, из которой струился поток теплого воздуха. Кворн даже мурашками покрылся от возбуждения: прикосновение к металлу сулило смерть, но так хотелось узнать, что же происходит там, наверху! Впрочем, на это у него все равно не оставалось времени.

Ул Кворн отправил свой глаз вместе с псевдоподом в отверстие, обнаруженное им в стене резервуара. Снаружи по-прежнему была ночь, но гроизонт понемногу светлел. Внизу тускло блестел диск с поднимающимися к цилиндру колоннами. У Кворна на мгновение затуманился рассудок, когда он взглянул на него с такой высоты. Там, на горячей поверхности диска, темнело едва различимое пятно - все, что осталось от Каада. Бедный старик! Он явно не заслужил такой страшной смерти.

Кворн еще раз пристально посмотрел на диск, оценивая свои шансы на успешное приземление, после чего выпустил переговорный отросток и, прижавшись к извивающемуся телу зародыша, послал мощный сигнал.

Несмотря на то, что клетки зародыша были прямым продолжением его собственных, установить контроль над его сознанием и подчинить этот кусок материи оказалось не так-то просто. У зародыша, несмотря на то, что существовал он всего несколько хэлов, успел сформироваться на удивление упрямый характер. Но в конце концов Ул Кворн все-таки подчинил его своей воле. Миллионы сезонов в эмбриональной массе формировались гены покорности двум основным заповедям Фолька - Дисциплине и Порядку. Именно с соблюдения этих заповедей начиналось превращение зародыша в полноправного члена Фолька.

Зародыш уловил сигнал Ула Кворна и с этого мгновения стал его детенышем. Подчиняясь воле отца, он вытянулся и прильнул к телу Ула Кворна, а тот, почувствовав, что детеныш надёжно обхватил его своей мантией, начал пробираться к открытому отверстию в стене, постепенно сокращая расстояние между собой и своим глазом.

Как только они выбрались наружу, холод острыми кристалликами льда принялся колоть мантию Кворна и вялое тело детеныша.

Тот беспокойно заворочался: ему не понравился холод, ему очень захотелось назад, туда, где тепло и много прекрасной еды. Он изо всех сил затрепетал, пытаясь освободиться из цепких щупалец отца, но силы были неравны, и они оба в конце концов очутились на соединении цилиндра с одной из колонн, идущих от диска.

- Давай вернемся! - жалобно завибрировал малыш. - Мне здесь не правится!

- Потерпи! - оборвал его Кворн и стал медленно раскачиваться из стороны в сторону, повиснув на детеныше, который плотно прижался к цилиндру. - Помоги мне! Раскачай меня!

- Не могу, - снова заныл тот, - мне холодно. Мне больно. Отпусти меня!

- Помоги мне! - твердо приказал Кворн. - А потом возвращайся куда хочешь.

Детеныш принялся раскачиваться в такт движениям отца, все сильнее и сильнее; все выше и выше взлетал Ул Кворн,. все дальше в сторону от проклятого цилиндра.

- Отпусти меня, - затрепыхался детеныш, - отпус… Ул Кворн разжал щупальца в тот момент, когда понял,

что упадет мимо страшного диска и, расправив мантию, камнем полетел вниз.

Он упал на землю с ужасным глухим стуком, уже здесь, внизу, испугавшись того, что в полете чуть было не зацепил диск краем мантии. Где-то там, в вышине, прилипнув к краю цилиндра, жалобно вибрировало толстое тело детеныша.

Несколько минут Кворн, словно завороженный, смотрел на странные знаки, появившиеся на поверхности цилиндра, после чего постарался вновь, окунуться в привычную земную жизнь.

Не было никакого смысла лить слезы по оставшейся где-то там вверху безмозглой массе, которая когда-то была его зародышем. Это существо будет еще какое-то время счастливо в темноте, в изобилии вкусной пищи, пока не разрастется до такой степени, что его тело начнет упираться в металлическую решетку на потолке.

А тогда…

Ул Кворн, испытывая непреодолимый страх, начал быстро огибать место своего недавнего заключения по бывшей территории Каада. Сконцентрировав всю свою энергию, он послал сильный импульс соседям:

- Вставайте! Вперед! Скорее!

Ряды Фолька зашевелились. Вокруг все засуетились, расправляя красноватые мантии - такой сигнал тревоги без особой надобности не объявляют!

Кворн успел заметить, что Варси отреагировал на его сигнал быстрее всех. У этого юнца прекрасно развит инстинкт самосохранения. Надо будет предложить ему обменяться плазмой, когда придет время воспроизведения.

Фольк продвигался вперед гигантской подковой на фоне занимающейся зари. Оставшаяся позади штуковина вдруг снова начала извергать непонятные слова, но осеклась на полуслове. Затем Кворн уловил импульс, посланный его детенышем. Сознание его затуманилось от боли и страха смерти, посланных малышом. Но он уже ничего не мог поделать. Горечь страдания и бессилия охватили Кворна. Продолжатель его рода соприкоснулся с ядовитым металлом!

Кворн обернулся. Штуковина тряслась от судорог агонии, охватившей непомерно разросшееся тело детеныша, затем в небо взвился фонтан яркого света. Невыносимый жар воцарился на земле, сжигая мох, песок, испепеляя тех членов Фолька, которые не успели отползти подальше от этого странного сооружения. Свет стал похож на солнечный, а потом своей яркостью затмил его, из штуковины вырвалось облако пара и нависло над землей, - словно страшный самшин… Потом все стихло.

Тропа стала свободна.

Кворн медленно передвигался,тщательно выбирая мох на тропе Каада и на половине своей собственной, которую он разделил с Варси. В будущем Кворну ещё придется обращаться к этому юнцу, поэтому он и пошел на такую уступку.

Ему не давали покоя новые мысли и пробудившиеся воспоминания. Нужно как-то выбираться из этого жалкого существования. Фольк достоин лучшей участи. Наверное, стоит попробовать вывести новые, более питательные сорта мха, проложить к искусственным полям каналы… Это бы увеличило количество пищи в тысячи раз! А уж если пищи будет достаточно для всех, то многие члены Фолька начнут задумываться над смыслом своего существования: они вспомнят, а затем и применят забытые науки, занесенные песками Времени, они начнут изменять Природу!

Все это вполне возможно. Нужно лишь, чтобы новое поколение было похоже на Варси: ему нужны смелые, сильные, напористые и разумно эгоистичные особи! И со временем они опять станут править миром.

Мысли его вновь вернулись к страшной машине. Воспоминания об этой штуковине и обо всем, что с ней связано, до сих пор волновали его. Жаль, что он так до конца и не исследовал ее. Одно было ясно - создал ее чужой разум. Но все-таки…

Глубоко задумавшись, Кворн нацарапал щупальцем на песке несколько странных значков, которые возникли в те последние мгновения на блестящем цилиндре.

Что же они обозначали?