"Половина собаки" - читать интересную книгу автора (Тунгал Леэло Феликсовна)13Я замер и, словно змея, полез под машину. Конечно, было глупо сделано: воры заметят, что шина спустила, и начнут накачивать, и тогда… Они же не слепые. А если даже в спешке они сразу тронутся в путь и мне чудом удастся остаться незамеченным, то кто поручится, что хотя бы одно из колес не проедется по мне? И все же это была единственная возможность спрятаться. Удрать я бы не успел, потому что они тут же подбежали к «Москвичу». Запыленные носки черных туфель Марта были совсем близко от моего лица, у меня даже возникло искушение постучать по ним, но я разумно сдержался. Туфли Марта встали на носки, очевидно, Март укладывал что-то на заднее сиденье. Кроссовки Олава были видны в полуметре от машины, а сам он скулил: — Осторожно, не урони! Ну чего ты так долго возишься? — Что такое, машина будто проваливается! — удивился Март. — Пей больше, так и земля начнет проваливаться! — рассердился мой мерзкий тезка. — Ничего удивительного, что ты всякий раз попадаешься! Ты же, башка дубовая, никогда не можешь обойтись, чтобы не надраться! Нет чтобы сначала сделать дело… Март молчал, но Олав все не унимался, и тогда Март взревел: — Цыц! Ты что, не знаешь, что Март В — Замолчи, кто-то идет! — предупредил Олав. В наступившей тишине и в самом деле стали слышны шаги двух людей. Они приближались, и один из вновь прибывших сказал: — Силы в работе! Это был мой отец! — Силы всегда нужны! — ответили воры весело. — А не было ли тут одного мальчика? — спросил отец. Воры помолчали минутку, затем Олав спросил: — Темноголовый, в красной куртке, худой такой мальчишка, да? Он тут недавно играл со своей собакой, но, кажется, пошел домой. — Странно… Он звонил домой и сказал, что в школе… — Звонил? Олав зашептал Марту: — Ну что ты стоишь, как статуя, иди, приведи свою жену! Заднюю дверь машины захлопнули, словно выстрелили. Очевидно, Март и пошел в дом, а Олав рассказывал отцу: . — Этот пацан разгуливал по школе. Я еще удивился, как же это, разве можно ученикам бегать по зданию, да еще с собакой? Я-то, видите, помогаю приятелю перевезти жену, у него самого машины нет… — Врет! — не выдержал я. Конечно, когда я вылез из-под машины, отец и Мадис остолбенели, Мадис и был вторым человеком, который пришел с моим отцом. Олав сказал, сплюнув: — Ну этот мальчишка, действительно, словно наваждение! — Они воры, жуткие воры! — Ну и фантазер ты, мальчишечка! — засмеялся мой тезка. — Папа, верь мне, я все слышал, они заперли меня в школе, в кладовке, а сами обшарили всю школу! Отец развел руками. Ну, конечно, как же я забыл, он ведь у нас рохля!.. — Мадис, заснул ты там, что ли? — крикнул Олав в сторону двери школы. — Поторапливайся, меня семья ждет в городе! — Ты это честно? — спросил Мадис. — Или придумал? — Честное слово, — зашептал я. — Ну, надо бы вызвать милицию, они сперли из музыкального класса граммофон и… Давай беги к Юхану Куре, а я попробую задержать их тут. Мадис побежал сразу, а отец положил руку мне на плечо, как раз на то, которое недавно сжимал мой тезка, и сказал: — Олав, что ты, одумайся, не ставь меня в неловкое положение… Мы просим прощения, сын вечно читает детективы, и ему чудится бог знает что! Небрежно поигрывая ключами от машины, Олав ответил: — Ничего, мы ведь все были когда-то молодыми! Я не понимал, и как только отец не замечает, что этот человек говорит все фальшивым тоном. — Пойдем, пойдем, — велел мне отец. — Успеем еще остановить Мадиса, пока не поздно… — Добрый вечер! Пилле все же передала отцу, что я звонил! И они пришли вдвоем: директор с огромной связкой ключей в руке и Пилле в длинной юбке. — Товарищ директор, знаете, эти мужчины — воры, один из них — муж уборщицы Реэт, и он выпил спирт, и они взяли граммофон в музыкальном классе! — пытался я выложить все на одном дыхании. Директор покачал головой. — Олав, я что-то ничего не понимаю… — Мальчик просто не в себе, — принялся за свое отец, как бы извиняясь. — Эти люди просто помогают уборщице перевезти вещи… — Ах так! — рассердился директор. — А вот на это у них нет сейчас никакого права! Дверь школы открылась, и появился Март с узлами-пакетами в руках, а через мгновение в приоткрытой двери показалась и его жена с тем самым чемоданом, с которым она уже пыталась сегодня пуститься в путь. Уборщица Реэт произнесла тихо, еле слышно: — Добрый вечер! — и затем не промолвила ни слова. Похоже было, что у нее нет ни малейшей охоты садиться в машину: опустив чемодан на крылечко, она стояла, ссутулившись, глядя в землю, и немо слушала, как галдели остальные. И галдеж перед школой был сейчас громче, чем обычно! Прежде всего, сердитые крики директора (немногие знали, что спокойный, ясный голос нашего директора может сделаться буквально громоподобным, но мы убедились в этом однажды давным-давно, когда прогуляли всем классом), на которые отвечал грубый голос Марта: — Со своей женой я могу делать что хочу! Рабовладельческий строй давно отменили! Если хочешь, можешь сам весь месяц убирать свою вшивую богадельню! Время от времени Олав Второй кричал в открытое окно машины: — Март, иди уже сюда! Март, ну что ты зря застрял! А Пилле время от времени пыталась успокоить отца: — Папа! Не нервничай! Папа, слышишь! А когда на секунду возникала тишина, я уговаривал: — Товарищ директор, они воры! Товарищ Сийль, у них в машине полно школьных вещей! Весь этот шумный балаган на сумеречном школьном дворе, где пахло флоксами и туей, мог, пожалуй, напоминать оперу «Дочь полка», которую мы ездили смотреть в Таллинн, в знаменитый театр «Эстония»: каждый выкрикивал свои слова, а из этого получалась какая-то песенная неразбериха. Часть безмолвной публики — товарищ Теэсалу-старший — закурила сигарету, время от времени покачивала в изумлении головой, но, к счастью, больше уже не тащила меня домой. — Согласно закону, работник обязан выполнять свои обязанности в течение двух недель после подачи заявления об уходе с работы! — гремел директор. — Черт! Тот не мужик, кто закона боится! — громыхал Март и подталкивал уборщицу Реэт к машине. — Этим своим законом можешь подтереться! — И покажите, что у вас там в машине! — наконец послушался меня директор. Он нагнулся и попытался заглянуть в окошко машины. Но тут мой тезка высунулся из окошка: — Машина — личная собственность, и обыскивать ее будете, когда предъявите ордер на обыск! Закон, кстати… Уборщица Реэт уже сидела на заднем сиденье, держа чемодан на коленях. Я закричал: — У них там стереограммофон и пишущая машинка, кажется, и еще… И тут — ух ты! — к машине подошел мой отец, распахнул переднюю дверку и — щелк! — выдернул ключ зажигания, прежде чем кто-нибудь успел что-то промолвить. Я тайком взглянул на Пилле — у нее от изумления был открыт рот. — А ну отдай ключ! — закричал Март, замахнулся. И… Такой скорости действий я от своего отца ждать не мог! В одно мгновение отец поймал мускулистую руку Марта и каким-то удивительным приемом швырнул угрожавшего здоровилу — шлеп! — на дорогу. — Зд Но тут завопила Пилле: — Ой, ой! У него нож! Ой, что будет! Март уже поднялся на ноги, и, действительно, в руке у него что-то поблескивало — в темноте было не разобрать, что точно. Мне вдруг сделалось холодно: руки покрылись гусиной кожей и зубы тихонько заклацали. Директор подошел и стал рядом с отцом, но, к счастью, Март сразу успокоился, когда Олав сказал: — Погоди, послушай! Олав успел вылезти из машины и положил руку на плечо Марта, но, наверное, не так же «дружественно», как мне за дверью кухни. Олав сказал Марту еще что-то очень тихо, и тот стал покорным, словно услыхал какое-то волшебное слово. — Может, пойдем теперь и потребуем этот ордер там, где положено? — спросил директор. — Пожалуйста! — согласился Олав. — Но сперва пойдем и посмотрим, что у вас в школе так уж пропало? Если все лето по классам шляются мальчишки, то в любую минуту может пропасть что угодно! До чего же хорошо, что в темноте нельзя было разглядеть мое лицо! Я почувствовал, как щеки у меня покраснели и стали горячими, а это могли бы принять за доказательство вины, кто бы поверил, что это от возмущения! Войдя в школу, директор включил свет, и я заметил, что крутая коричневая деревянная лестница по-прежнему чиста до блеска, похоже, на ней не было ни пылинки, не говоря уже о следах ног, словно тут и не происходило этого великого передвижения народов — то я с собакой, то компания преступников… — Прошу, прошу, проходите вперед! — велел директор жуликам. — Вежливость прежде всего! — пытался отшутиться мой тезка. Мы с Пилле шли позади всех. Пилле держала меня за руку. И девчоночьи устрашающие проделки вдруг перестали казаться мне самыми худшими: я почувствовал прилив силы и смелости, когда обидчивая одноклассница взяла меня за руку своими холодными пальцами. Но вдруг мне в мозг закралось сомнение: что если, сидя в каморке за залом, я все это себе лишь навоображал, а на самом деле все школьное имущество на своих местах, а мужчины просто забавлялись какой-то странной игрой? Подумав так, я приостановился на лестнице, и в тот же самый миг тезка-Олав произнес: «Хоп!» И… я вдруг оказался посреди кучи-малы, услышал долгий стон Пилле и антипедагогический вскрик директора: «Черрт!» Конечно, все мы тут же вскочили на ноги, мгновенно переглянулись и бросились обратно вниз. Отец пожаловался: — Этот негодяй вырвал у меня ключи! А на дворе уже взревел заведенный мотор «Москвича», и, выскочив из школы, мы увидели лишь стоп-огни удаляющейся машины жуликов! Интересно, как далеко они смогут уехать на пустой резине? И хотя я понятия не имел, сильно ли это может повлиять на скорость машины, крикнул: — Из правой передней шины я выпустил воздух! Отец не успел на это еще и рта раскрыть, как к школе, визжа на повороте тормозами, примчались две машины. Значит, Мадис успел! Воровской «Москвич» остановился на обочине, одна машина — микроавтобус — промчалась мимо него, другая — «газик» — остановилась рядом с «Москвичом», и из нее выскочили три милиционера в форме. Мы не успели даже удивиться столь мощной подмоге, как микроавтобус — «скорая помощь» — остановился возле нас. Сидевшая рядом с водителем женщина-врач в белом халате выскочила из кабины и крикнула: — Здравствуйте! Где пострадавшие? Тут же появились двое мужчин в халатах и с носилками. Эти санитары, похоже, горели желанием положить какого-нибудь пострадавшего на свои носилки. Директор развел руками и сообщил: — У нас нет пострадавших… Отец закурил сигарету, видимо, чтобы успокоиться. — Как же так? — обиделась докторша. — Нам сообщили, что в Майметсской школе кровопролитие. С человеческими жертвами. |
||||||
|