"Том 4. М-р Маллинер и другие" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Грэнвил)

Анонимные холостяки

Перевод с английского Н.Трауберг

ГЛАВА I

Мистер Эфраим Траут из юридической конторы «Траут, Уопшот и Эдельштейн» провожал на самолет Айвора Льюэллина,[31] возглавлявшего студию «Суперба-Лльюэлин» (Льюэллин-сити, Голливуд). Они были давними друзьями. Именно мистер Траут вел все пять разводов Лльюэлина, включая последний, с Грейс, вдовой Орландо Маллигена, блиставшего во многих вестернах. Ничто не сближает юриста и клиента сильнее, чем хороший развод. Им есть о чем потолковать.

— Я буду скучать по вас, Айвор, — говорил мистер Траут. — Все как-то опустеет. Однако вы правы, вам пора поехать в Лондон.

Мистер Лльюэлин это знал. Он всегда все обдумывал — все, кроме браков.

— Надо их там подстегнуть, — сказал он. — Подложить взрывчатки под зад, а то мечтают, мечтают… Им же лучше.

— Я думал не столько о них, — заметил мистер Траут, — сколько о вас.

— Да, в Лондоне хороший бифштекс.

— Не в том дело. Калифорнийское солнце плохо влияет на вас. Это сплошное сверкание будоражит дух, и вы женитесь.

При слове «женитесь» мистер Лльюэлин задрожал, как бланманже на ветру.

— Никогда! — воскликнул он. — С этим покончено.

— Это вы так говорите.

— Я уверен. Вы знаете Грейс.

— Еще бы!

— Она со мной обращалась, как с этими, как их, мексиканскими… нет, не кактус, вроде пиона.

— Пеон?

— Именно. Держала на диете. Вы ели диетический хлеб?

— Нет, не ел, — отвечал мистер Траут. Собственно говоря, он был почти бесплотен, а на диете стал бы невидим.

— И не ешьте. Чистая промокашка. Я жутко страдал. Если бы не моя секретарша (сейчас она миссис Монтроз Бодкин), я бы вообще умер. Подкармливала с опасностью для жизни. После развода я — как взломщик после тюрьмы.

— Приятное чувство.

— Зверски приятное. Будет он снова взламывать сейф?

— Если умен, не будет.

— Что ж, я умен.

— Но слабы.

— Слаб? Это кто, я? Спросите на студии.

— С дамами, только с дамами.

— А, с дамами!

— Непременно делаете предложение. Я бы так сказал, ре-флекторно. Вы добрый, широкий человек…

— А главное, не знаю, о чем с ними говорить. Нельзя же сидеть просто так!

— Воспользуюсь случаем и дам вам совет. Наверное, вы думали, почему, живя здесь двадцать с лишним лет, я не женился.

Лльюэлин об этом не думал, а если бы подумал, решил бы, что друг его, при всем своем уме, немного суховат. Собственно говоря, скорее он был какой-то сушеный и уж никак не сверкал. Такие мужчины привлекают мягких, уютных женщин, но в Голливуде их мало.

— Причина в том, — сказал мистер Траут, — что я принадлежу к небольшому сообществу убежденных холостяков. Именуется оно АХ, «Анонимные холостяки». Идею отцам-основателям подали Анонимные Алкоголики. Когда кто-нибудь из нас, поддавшись слабости, хочет пригласить даму в ресторан, он созывает собрание, и все его уговаривают. Они приводят доводы, рисуют страшные картины, пока он не одумается. Так возвращается разум на свой престол, наступает мир, уходит блажь. Он покидает друзей, снова став собою, и твердо отвергает впредь надушенные письма, не отвечает на звонки, а завидев знакомую даму, ныряет в переулок. Вы слушаете, Айвор?

— Слушаю, — ответил потрясенный Лльюэлин. За двадцать лет друг его обрел редкостный дар убеждения.

— Поистине жаль, — продолжал Траут, — что в Лондоне нет отделения АХ, иначе я дал бы вам письмо. Немедленно по приезде свяжитесь со здравым, спокойным человеком, которому можно доверять. Хороший юрист без труда его подыщет. На Бедфорд-роу есть контора «Николз, Эрридж и Трубшоу», с которой я часто веду дела. Они охотно вам помогут. Конечно, один человек — не то, что сообщество, но придется им ограничиться. Солнце светит и в Англии, рестораны там есть, словом — надо себя охранить. «Николз, Эрридж и Трубшоу». Не забудьте.

— Не забуду, — сказал Лльюэлин.

Мистер Траут вернулся в Голливуд, чтобы пообедать в погребке вместе с другими членами АХ. Фредерик Бассет, жилищный агент, Джонни Рансибл и Г. Дж. Фланнери, агент литературный, хорошо поработали за день и со вкусом отдыхали. Только Траут мрачно молчал, рассеянно глядя на острое рагу и явственно думая о чем-то. Друзья это обсудили.

— Что-то вы очень тихий, Эф, — сказал Фред Бассет.

Мистер Траут очнулся.

— Простите, Фред, — сказал он. — Я озабочен.

— Очень жаль, очень жаль. А в чем дело?

— Проводил Лльюэлина в Лондон.

— Что ж о нем беспокоиться? Долетит.

— Долететь-то он долетит, а что дальше?

— Хорошо пообедает.

— Один? С деловым знакомым? — Мистер Траут стал еще печальней. — Или с дамой?

— А, черт! — сказал Джонни Рансибл.

— Понимаю, — сказал Г. Дж. Фланнери, и все вдумчиво помолчали.

— Может, ничего и не случится, — сказал наконец Фред Бассет, склонный к оптимизму, как все жилищные агенты, — обойдется как-нибудь. Не забудьте, он только что развелся с этой Грейс. После таких испытаний не сунешь голову в петлю.

— Так он мне и говорил, — подтвердил мистер Траут.

— А я думаю, — сказал Г. Дж. Фланнери, склонный к пессимизму от общения с авторами, — после Грейс практически любая женщина покажется ангелом. Особенно если выпить.

Лбы нахмурились, губы сжались, глаза потемнели.

— Вот что, Эф, — сказал Фред Бассет, — надо было его предупредить.

Мистер Траут обиделся.

— Я предупреждал, — сказал он. — Мало того, я дал ему адрес конторы, которая ему подыщет душехранителя.

Фред Бассет покачал головой. Это вам не расхваливать недвижимость, тут — серьезные дела.

— Может ли один человек заменить АХ? — усомнился он.

— Навряд ли, — сказал Г. Дж. Фланнери.

— Именно, — сказал Джонни Рансибл.

— Разве что вы, Эф, — сказал Фред Бассет.

— Это мысль, — сказал Г. Дж. Фланнери.

Сердце повернулось в груди Эфраима Траута. Он знал, что может играть на Лльюэлине как на струнном инструменте, и любил это делать. Здесь, в конторе, было затишье, могли обойтись и без него — ни единой causes celebres,[32] где требуется сам хозяин.

— Вы правы, Фред, — сказал он. — Разберусь в конторе, и в Лондон.

— Сразу улететь не могли бы?

— К сожалению, нет.

— Тогда будем молиться, чтобы вы не опоздали.

— Будем, будем, — сказали Г. Дж. Фланнери и Джонни Рансибл.

А мистер Лльюэлин, прибыв в Лондон, познакомился тем же вечером на приеме, данном в его честь, с актрисой Верой Далримпл. Как и все его жены, она была красива и темноока. Вскоре ей предстояла премьера комедии «Кузина Анджела», принадлежавшей перу молодого драматурга по имени Джозеф Пикеринг.