"Зоммер и йогурты" - читать интересную книгу автора (Щигельский Виталий)

Виталий Щигельский ЗОММЕР И ЙОГУРТЫ Рассказ


Поздней осенью 20** года семидесятилетний служащий международной корпорации «Гринберг и йогурты» господин Зоммер вышел на заслуженный отдых. Этот неприметный вкрадчивый менеджер с маленькими совершенно плоскими ступнями, тихим голосом, и бесцветным взглядом стоял у истоков крупнейшей системы холдингов (которые по старинке предпочитал называть сетью предприятий пищевки), где выстроил выдающуюся карьеру, на какую только способен не располагающий собственным оборотным капиталом человек с окраины.

Господин Зоммер прошел длинный тернистый путь от простого оклейщика тарных коробок до начальника самого ответственного отдела. Пятьдесят два года сознательной жизни он отдал компании, и хорошо помнил те времена, когда цехом для розлива йогурта служило не это прекрасное шестнадцатиэтажное здание из стекла и металла, а холодный подвал грязного кирпичного дома в одной из резерваций Детройта. Да и сам йогурт тогда был не йогурт, а так – кислое молочко непарнокопытных непородистых самок. Он помнил, как трудно развивался бизнес мистера Гринберга. Как мистера Гринберга и его сначала подвальное, а затем полуподвальное предприятие в буквальном смысле доили бандиты, пожарные, налоговые инспектора, санитарные врачи и контрактные жены. В это трудно поверить, но мистер Гринберг походил тогда не на статного и горделивого римского сенатора, выдавленного на золотой юбилейной монете, а на зашуганного парашного «петуха».

Да, были времена. Тогда автомобили, телефоны и усы имелись только у бандитов, налоговиков и пожарников. «Тогда было понятно кого, как и зачем уважать».

Теперь, когда мистера Гринберга нет в живых, исторические свидетельства о его экономических подвигах перемололись под колесом времени в былины и небылицы, в похабные анекдоты и прочую чепуху.

Печально, но сочетание букв «Гринберг» не вызывает в умах нового поколения менеджеров тревожных воспоминаний о великом человеке и бизнесмене, оно воспринимается как удачны бренд, или еще хуже как название кисломолочной палочки.

Да, теперь все стало не так. Теперь в его Зоммера подподразделении отвечающем за утилизацию и рециклинг просроченного товара, за его – Зоммера - четвертым справа столом, просиживает дорогие шелковые штаны тщедушный интеллектуально безграмотный, сексуально озабоченный карьерист с удаленной мошонкой. Ему нет тридцати, но он уже строит из себя олигарха, напыщенно поглаживая новомодный розовый галстук. И этому ничтожеству доверили принимать самостоятельные решения по рециклингу или утилизации прокисших йогуртовых культур!

По длинным прямым похожим на тоннели метро коридорам летали слухи, что новичок с отличием закончил Гарвард, но слухами старика-Зоммера не обмануть. Глядя на нового начальника, на этого полузадушенного цыпленка, Зоммер понимал, что после смерти мистера Гринберга дела у фирмы пошли наперекосяк.

Покойный мистер Гринберг не потерпел бы такого безобразия, даром что всему научился сам.

«У человека дела нет времени и лишних денег на абстрактное образование, человек дела покупает знания в переходах метро» - эту фразу не раз повторял глава холдинга Зоммеру.

Зоммер был с ним согласен. Доведись вдруг ему начать жизнь сначала, он бы не растрачивал бесценное время на игры в песочнице, чтенье бессмысленных книг и ухаживание за прыщавыми двоечницами в колледже, а с самых малых лет начал бы заниматься молочной торговлей и тогда бы, возможно, тоже заслужил право стать олицетворением какой-нибудь немелкой чеканной монеты.

Если бы начать все сначала!

Все сначала при прочих равных условиях да с накопленным опытом. Эх, и развернулся бы он тогда: идти по жизни повторно той же тропой, это все равно, что играть краплеными картами с папуасами.

Но начать с начала уже было нельзя. Акционерный коммерческий банк, именуемый жизнью, выдавал каждому клиенту только один кредит. Даже такому уважаемому как мистер Гринберг, а, тем более, менее уважаемому, и менее достойному такому как господин Зоммер. Это положение жизни показалось Зоммеру несправедливым, он едва не разрыдался, но вовремя вспомнил еще одну цитату из кисломолочного олигарха: «коммерция исчезает там, где появляется справедливость».

Чертовски точно подмечено. Хочешь ты отдавать долги или нет – они взимаются автоматически практически ежеминутно, когда ты работаешь, пьешь, ешь и спишь. Зоммер ощутил во рту затхлый сладковатый вкус погашенного кредита, и ему захотелось сплюнуть на пол и выругаться, но пыл его сдержал корпоративный долг. Нецензурные выражения, сморкание, плевки и целый ряд иных идущих вразрез с духом корпоративности физиологических действий на территориях холдинга «Гринберг и Йогурты» были строго запрещены вне установленных мест и наказывались прогрессивным штрафом от 200 у.е.

Между прочим, недооценка правили и штрафов, прогрессивность которых ошибочно недооценивалась иными представителями бизнеса, уносила тех иной раз весьма далеко. Например, за грань именуемую банкротством, в бетонную стену небоскреба или на морское дно озера. Ошибается всякий, кто считает 200 у.е. суммой, которой можно пожертвовать ради невыдержанности или шутки. «Если вы шутите с деньгами – это ненадолго». Стоит ли объяснять, кому принадлежали эти слова.

Да, мистер Гринберг кидался сплошными цитатами из себя, он сформировал собственный набор выражений емких и всеобъемлющих, логичных и экзистенциальных, для того чтобы свести время формального общения к минимуму, а сэкономленные минуты, часы и дни посвятить любимому делу – кисломолочному бизнесу.

«Никогда не улыбайся, - часто повторял он еще молодому Зоммеру, - если хочешь прожить долгую счастливую жизнь». Тот крепко запомнил это правило, запомнил и записал в свой блокнот, который хранил в личном сейфе и никому никогда не показывал…


Блокнот, сейф, дырокол, органайзер, писчебумага – как замечательно звучат эти слова. Сегодня Зоммер полностью и окончательно потерял право владения атрибутами, отличающими делового человека от пассивного потребителя, передав весь хозяйственный инвентарь vip-топ-менеджера – сейф, дырокол, органайзер, персональный смартфон, титановый хронометр и, черт возьми, именное самопишущее перо – полузадушенному цыпленку в розовом галстуке. А блокнот, в который в течении без малого пятьдесят два года заносил изречения и мысли мистера Гринберга пропустил через измельчитель – вынос бумаг, пленок, дискет и других инфоносителей с территории холдинга был запрещен.

Серую шерстяную тройку, остроносые лакированные ботинки и однотонный галстук с него сняли в Отделе Последних Расчетов. Взамен выдали желто-зеленую гавайскую рубаху, белые бриджи, красные гольфы и пробковый шлем.

Шею господина Зоммера неприятно отягощала цифровая видеокамера, а из кармана рубахи выглядывал краешек рекламной листовки с пальмами и девицами на фоне безмятежного океана – игривый намек на Гавайские острова. Кто-то, Зоммер не разглядел кто, похлопав его по плечу, шепнул с фальшивой бодрецой в голосе: я вам завидую.

Какая грубая ложь.

Пусть вещи выглядели как новые, на шлеме даже болтались бирки, но разодетый как денди Зоммер чувствовал себя голым. Он никогда не ездил на Гавайи и никогда не был в отпуске. Да и выходных дней избегал, придумывая себе сверхурочные. Только здесь в стенах корпорации, погруженный в неподвластный законам животной природы процесс документооборота, он чувствовал себя защищенным.

В Отделе Последних Расчетов ему выдали пожизненную дисконтную карту на покупку кисломолочных напитков производства «Гринберг и Йогурты» с полуторапроцентной пожизненной скидкой и в обмен взяли подписку о неразглашении. И то и другое было излишним. Старые сотрудники фирмы (профессионалы своего дела) знали – за всю свою жизнь Зоммер не выпил ни одного йогурта – у него отмечалась аллергия на лактозу и молочные грибки. Сотрудники отдела (не переоценивая собственный профессионализм) явно перестраховывались – вне стен корпорации Зоммер никогда и ни с кем не разговаривал до этого дня, да и в дальнейшем не собирался.

Зоммеру не нужна была дисконтная карта, но он ее взял. Зоммер не обязан был ничего подписывать, но подписал. Сам Зоммер слышал не раз, что многие свежеиспеченные пенсионеры бузят и скандалят с представителями Последних Расчетов. Он бы и сам с удовольствием поскандалил и возмутился, если бы не цитата на дверях Отдела Расчетов, обращенная к сотрудникам же отдела, за подписью мистера Гринберга: «Пока вы живы – не доверяйте».

Некоторые изречения мистера Гринберга казались Зоммеру тяжелыми для понимания, но он никогда не просил объяснений, а просто заучивал их.

Иногда случалось и так, что вдруг неожиданно при каких-то не имеющих прямого отношения к рециклингу йогуртов, но, каким-то образом благоприятствующих обстоятельствах они всплывали в памяти в ярком развернутом виде и делались ясными и понятными как кубический корень из ста восьмидесяти семи или как индекс деловой активности Доу Джонса.

Именно такое озарение произошло с Зоммером и сейчас. «Йогурты и люди имеют одно общее свойство – и те и другие стареют» . Глубина и широта этой мысли, открылась перед Зоммером, когда автоматические сенсорные двери концерна за его спиной захлопнулись, и он сделал первый шаг вниз по ступенькам, ведущим от головного здания холдинга туда, где начинался сегмент потребительского рынка, именуемый городом.


Как любой здравомыслящий человек, Зоммер старался без необходимости не попадать в каменные джунгли. Пока фирма нуждалась в его услугах, она надежно защищала его от страшной действительности. Из дома на службу и со службы домой Зоммера и еще семерых служащих возил бронированный автомобиль, оборудованный рабочими местами с превосходными канцелярскими принадлежностями и ноутбуками. Развозка производилась в глухих сумерках: рано утром и поздно вечером. Поэтому у увлеченного работой Зоммера не возникало соблазна разглядывать сквозь тонированные стекла слабо мерцающий город.

Обеды и ужины персоналу доставлялись прямо в цеха, кабинки и кабинеты. Еда была калорийной и вкусной. Суммы калорий рассчитывались на основании должностных сеток и общественной человекополезности, чтобы даже во время еды каждый знал свои возможности и свое место - «Субординация упрощает отношения между людьми».

Даже воздух в стенах корпорации не имел ничего общего с воздухом города. Это был особый воздух: полезный, очищенный многослойными фильтрами, обогащенный флавоноидами (ароматическими веществами, улучшающими настроение и увеличивающими работоспособность). Видимо, на предприятии мистера Гринберга никто не слонялся без дела, и никто не забивал посторонними мыслями голову.

Мистер Гринберг здорово все рассчитал и продумал. «Секс, еда, досуг – это мифы уводящие нас в социальное небытие, единственная реальная вещь в нашей жизни – это работа».


Та действительность, в которую Зоммер только что попал, как раз и представляла собой это социальное небытие, о котором предупреждал прозорливый мистер Гринберг. Погруженное в хаос небытие выглядело так, как и должно было выглядеть: шум, вонь, плотные потоки ревущих автомобилей, толпы праздно шатающихся бездельников. Вызывающе одетые женщины, алкоголики, распивающие в общественных местах спиртное, грязные дети, вымогающие у прохожих мелочь, заразные голуби, гадящие прямо с неба на всех без разбору.

Мне отсюда не выбраться, подумал Зоммер, и, не отдавая себе отчета в том, к чему это все приведет, а, руководствуясь неизвестной иррациональной составляющей личности, втиснулся в эту толпу, и она понесла по какой-то обезумевшей неевклидовой траектории прочь от корпорации мистера Гринберга.

У Зоммера закружилась голова, его затошнило, будто бы он танцевал жаркий танец фламенко. Бесконечный танец фламенко. Порочный и грязный, вызывающий на наружу темные стороны души.

Зоммера вырвало, и он очнулся от овладевшего им оцепенения. Он попытался выбраться из толпы, но это оказалось непросто: слишком велики были скорость и плотность потока. Здесь действовали те же законы физики, что и при производстве йогуртов. А с производства мистера Гринберга путь был один. «Недоеденные старые йогурты, как и люди, не умирают, они отправляются на рециклинг». Мистер Гринберг всегда смотрел на вещи реально.

Испугавшись понимания происходящего, тело Зоммера конденсировало крупными каплями холодного пота. Он рефлекторно потянулся к нагрудному карману рубахи за свежим носовым платком, но вместо платка вытащил коробку таблеток «Виагра» – многообещающий бонус, сервисное дополнение к путевке и авиабилетам на один из Гавайских островов. Он повертел упаковку в руках, скорей по привычке читать аннотации пробежал глазами по тексту на этикетке. Зоммера больше устроило, если бы это был яд. Шумный и мутный океан жизни, в который его только что безжалостно выбросили, готовился засосать Зоммера без следа, и если старое тело Зоммера почти не сопротивлялось, то мозг активно противился наступлению собственного небытия в потоке небытия общественного.

Зоммер поддался аллюзии: всю свою жизнь он был йогуртом. Зоммеру стало душно, он ощутил себя непосредственным участником процесса утилизации и рециклинга. Наверное, так себя чувствуют еще живые, но уже просроченные йогурты, которые оператор стерилизационного цеха сливает из потребительской тары-оболочки в огромный кипящий котел. Зоммер догадался, что бежать бесполезно, что доберись он вдруг до Гавайских островов ему все равно уже не вылезти из варочного котла.

Единственным путем, ведущим к спасению, был путь назад.

Немедленно вернуться в корпорацию и попросить у молокососа в розовом галстуке любую должность – вахтера, чистильщика сапог, туалетного утенка, кого угодно. Зоммер вытянулся, поднялся на цыпочках и попробовал оглядеться. В хаотично движущейся толпе проделать это было довольно сложно, но у Зоммера получилось. У Зоммера получалось многое из того немногого, что он умел делать. У него получилось понять, что судьба окончательно сняла с себя принятые ранее краткосрочные и среднесрочные обязательства, лишив Зоммера возможности ориентироваться в пространстве: все дома в пределах видимости одинаково подходили под штаб-квартиру корпорации «Гринберг и йогурты». Темно-серые, умеренно подсвеченные, крепости из пластика, стекла и бетона без опознавательных знаков…

Мистер Гринберг для утилизации ненужных людей обычно нанимал киллера, в те далекие славные времена многие не понимали, насколько гуманными был его метод. Зоммер огляделся, теперь уже в поисках исполнителя, и очень быстро понял – шансов заказать себя нет. Публика измельчала, лиц одухотворенных насилием в толпе не наблюдалось. Романтика насилия в отношениях между людьми заменилась холодным цинизмом.

Тогда он испробовал последнее средство: усилием воли заставил себя не дышать, такую технику успешно практиковали японские корпоративные менеджеры при неплановых налоговых проверках. Главное чтобы не помешали прохожие, подумал Зоммер, выжимая из себя последние молекулы воздуха, а то еще решат, что мне стало плохо и начнут помогать.

Но опасения Зоммера оказались напрасны – когда он забился в конвульсиях и упал на асфальт, вокруг него образовался оазис относительного покоя – толпа аккуратно обходила Зоммера стороной. Со спины он перекатился на левый бок, свернулся в позу зародыша, и тут что-то больно кольнуло его под ребро.

Зоммер сунул руку в сторону боли и вытащил казенное самопишущее перо. Авторучку как прочее корпоративное имущество полагалось сдать по описи. Для какого-нибудь безответственного, безалаберного субъекта это был сущий пустяк, но для Зоммера – настоящая катастрофа. Впервые в жизни по небрежности или забывчивости Зоммер нарушил инструкцию. Его начавшее синеть лицо залила густая краска стыда, и он вдохнул глубоко и жадно…