KP.RU // Танцуя с иконой, богохульница Зоя окаменела

Николай ВАРСЕГОВ, [email protected] — 01.11.2004 Маленький деревянный домик почти в центре Самары (бывший город Куйбышев) по улице Чкаловской, 84, в котором все и случилось, стоит до сих пор. И ныне сюда время от времени приходят паломники как из России, так и из зарубежья. Осенившись крестом, усталые странники просятся внутрь, чтобы припасть на колени и облобызать половицы. Живущая здесь молодая семья Курдюковых никому в том желании не отказывает.

А полвека назад этот дом был на несколько кварталов окружен плотным кольцом пешей и конной милиции. Движение транспорта по соседним улицам было закрыто. И стояло то оцепление почти полгода.

О том, что случилось в невзрачном домике в те давние времена, сегодня даже ближайшие соседи, все больше приезжие азербайджанцы, и слыхом не слыхивали. И только ветхая бабушка, сметавшая желтый лист с разбитого тротуара, во гневе замахала на меня метелкой:

— А чо ж ты тогда не приехал, корреспондент, когда все тут было?! А нынче, чо, разрешили?!

Я, правду сказать, тогда еще не родился…

Другие же старожилы глухо отвечали из-за дверей, что всем командовала милиция и никого сюда близко не подпускала! Со всех после брали подписки о том, что в доме номер 84 якобы ничего не было! «А мы ничо и не видели, нас туда не пускали! А раз не пускали, значит, там чо-то было!»

А случилось там вот что

Из множества показаний близких свидетелей и прежних публикаций на эту тему (часто очень противоречивых) можно вывести примерно такую картину. В доме на Чкаловской, 84, жили мать и сын Болонкины — Клавдия Петровна и Вадим. Под Новый год, 31 декабря 1955-го, в доме собралась молодежь, человек 10 — 14. Когда выпили, поставили пластинку и пошли танцевать парами. А у одной девушки не явился кавалер по имени Николай. Ту девушку звали Карнаухова Зоя, и трудилась она на Трубочном заводе им. Масленникова. (Специально указываю подробности в расчете получить от читателей дополнительные рассказы по этому делу. — Авт.)

— А раз так, — заявила Зоя, — то я пойду танцевать вот с этим Николаем! — указала она на икону Святителя.

— Побойся Бога! — упреждали Зою подружки не то в шутку, не то всерьез.

— Пустое! — отвечала она. — Вот если Бог есть, так пусть Он меня и накажет!

Но только Зоя с иконой проделала круг, как комната озарилась ярчайшим светом и грянул гром. Танцующих оглушило и разметало по углам. А девушка с иконой в тот же момент обездвижела по середине комнаты, глаза ее остекленели, а ноги сквозь туфли будто бы приросли к полу.

После суматохи вызвали «Скорую» и милицию. Приехавшие врачи не могли и пошевелить отвердевшее, почти окаменевшее тело. Игла от шприца гнулась, но не шла в вену! Икону невозможно было вынуть из рук девушки. Один наиболее смекалистый милиционер взял топор и ударил острием по половицам, к коим приковались ноги девушки. Из досок брызнула кровь ему на лицо и по сторонам!

А в домик на Чкаловской идут и идут паломники и касаются половиц, где стояла Зоя. В скорые часы о необычной трагедии на Чкаловской узнали близкие медиков и милиционеров. Наутро народ потянулся к еще не закрытому дому.

Первые очевидцы с ужасом рассказывали другим о страшной драме. Толпы любопытствующих ринулись к улице Чкаловской. Вот тогда власти и перекрыли ближайшие улицы наглухо. Несмотря на отверделость, сердце девушки билось, а через несколько дней у ней заработало сознание и вырывались из чрева слова: «Молитесь, люди! Молитесь, земля горит! Во грехах погибаем!»

Потом сюда приезжали московские ученые и священники, но никто не мог вывести Зою из ее состояния, не могли и вынуть икону из ее рук. Только спустя 128 дней, на Пасху, в доме объявился неизвестный старичок с бородой, которого почему-то без всякого документа пропустила милиция. Старичок лишь тихо спросил непутевую отроковицу: «Ну что, устала стоять?» — и растворился на глазах у охраны. Зоя тут же прошагала к кровати и села… Все поняли — это был Николай Святитель. Один из охранников почему-то первым делом спросил Зою:

— Кто тебя все эти дни кормил?

— Голуби, — отвечала она.

С этого момента след Зои в молве народной теряется. По одним сведениям, она умерла через три дня, по другим — отправилась в какой-то дальний монастырь.

Редактор здешней православной газеты «Благовест» Антон Жоголев в недавние годы пытался расследовать этот случай. Вот что он вспоминает:

— Однажды в редакцию к нам позвонила женщина и назвалась дальней родственницей той самой Зои. Рассказала, что после стояния Зоя надолго попала в психушку, где ей сменили имя и фамилию. А сейчас она-де живет в поселке Кинель Самарской области, взаперти и под строжайшим надзором родственников. Я приехал в Кинель по данному адресу, но строгие люди меня и на порог не пустили, заявив, что их больная родственница к самарскому чуду отношения не имеет. Удалось лишь узнать, что запертая женщина действительно с 1956 года долго лечилась в закрытой психбольнице…

Другие участники вечеринки, по следствию Жоголева, все разъехались почему-то далеко за Урал по комсомольским и прочим путевкам.