"Чародей" - читать интересную книгу автора (Дуглас Сара)

Глава тринадцатая ОБЕД В «УСТАЛОЙ ЧАЙКЕ»

Тимозел погрузился в собственный мир, и сидящие за обеденным столом перестали для него существовать. Видения приходили к нему все чаще и все отчетливее.

Он едет верхом на огромном звере — не на лошади, на чем-то другом: животное это то проваливается куда-то, то парит в воздухе. Он сражается за великого лорда и во имя этого лорда командует мощной армией, а она, колыхаясь, словно созревшая нива, распростерлась во всех направлениях на многие лиги. Сотни тысяч солдат выкрикивают его имя и несутся стремглав исполнять все его приказания.

Против него — другая армия, жалкий враг, трясущийся от страха. Им ли сравниться с таким блестящим военачальником! Их командующий лежит в постели, не в силах набраться храбрости, чтобы встретиться с Тимозелом в честном бою.

Во имя своего лорда он очистит Ахар от наводнившей его нечисти.

— Да, — пробормотал он, и Борнхелд метнул на него раздраженный взгляд.

Великое и славное сражение. Вражеские позиции опрокинуты. Противник, с которым они схватились врукопашную, погиб до единого человека. Тимозел же не потерял ни одного солдата.

Еще день, и другая битва. Враг воспользовался черной магией, и войску Тимозела нанесен большой ущерб… но победа все же остается за Тимозелом, а противник вместе со своим командиром позорно бежит.

И еще день. Тимозел сидит перед пылающим очагом рядом со своим лордом и Фарадей. Все хорошо. Тимозел нашел свой свет и судьбу.

Имя его отныне будет жить в легендах.

Все хорошо.

Видение исчезло, и Тимозел услышал, как Борнхелд снова распекает Фарадей.

— Какая от тебя польза! — шипел Борнхелд.

Фарадей застыла, словно изваяние. Слова мужа слышали все сидевшие за столом.

— Какой от тебя толк? Сколько месяцев мы женаты? Четыре? Пять? У тебя в чреве к этому времени должен был подрастать мой сын.

Стараясь не покраснеть, Фарадей уперлась взглядом в стену. Всемогущая Мать ответила на ее молитвы: Фарадей оставалась бесплодной, а давать фальшивые обещания она не хотела. Да пресечется в ее чреве род ихтарских герцогов!

Спокойный вид жены раздул гнев Борнхелда, как ветер пламя.

— В твоем бесплодии повинен не я, Фарадей, — возвысил он голос. — Придется пригласить врача, чтобы приготовил тебе снадобье.

Готье, сидевший по левую руку от Борнхелда, улыбнулся, а вот герцог Роланд подле Фарадей выглядел чрезвычайно смущенным.

Фарадей опустила глаза в тарелку, надеясь, что отсутствие реакции с ее стороны заставит Борнхелда сменить тему. Ир наблюдала за происходящим из темного угла комнаты, и Фарадей ощущала молчаливую ее поддержку и сочувствие.

Если в Горкен-Форте Фарадей как-то еще мирилась с замужеством, то теперь с трудом скрывала отвращение к супругу. Она уже не пыталась порадовать его в постели, не притворялась, что любит его и ищет его общества.

Борнхелд догадался, что в Горкен-форте Фарадей его обманывала и что на самом деле она любит Аксиса. Ну да что уж теперь… лишь бы родила ему наследника.

Но Фарадей, несмотря на все его старания, оставалась бесплодной. Занимательным собеседником и любезным кавалером Борнхелд никогда не был, хотя в Горкен-форте старался обращаться к супруге с уважением. После отступления Борнхелд прекратил всякие усилия и, перестав ломать собственную природу, погрузился в свойственную ему угрюмость. Ему ничего не стоило унизить Фарадей на людях. С падением Горкен-форта что-то темное и мрачное пустило корни в его мозгу, и Фарадей замечала, что день ото дня чернота эта разрастается.

Борнхелд отвернулся от жены и начал обсуждать с Готье и Тимозелом план оборонительной системы, которую они сооружали сейчас вокруг Жервуа.

Фарадей облегченно вздохнула и огляделась. Борнхелд со своими старшими помощниками занял гостиницу «Усталая чайка», ту самую, где на пути в Горкен-форт останавливалась она с Ир и Тимозелом. Войско расквартировали в разных районах города, а также в большом палаточном городке рядом с Жервуа.

Фарадей встретилась глазами с командиром рейвенсбандцев, Хо'Деми, и почти уже отвернулась, думая, что человек этот, должно быть, смущен не меньше других людей, находившихся в комнате, но Хо'Деми приветливо ей улыбнулся. Темные глаза его выражали искреннюю симпатию и уважение. Фарадей чуть выпрямила спину, и Хо'Деми одобрительно кивнул головой.

У Фарадей не было случая поговорить с ним, потому что Борнхелд ограничивал ее общение, допуская к ней лишь Ир и Тимозела. Но Хо'Деми держал себя как природный аристократ. И дикую, устрашающую внешность его Фарадей почему-то находила интересной. Да и все рейвенсбандцы, разместившиеся в палаточном лагере возле Жервуа, вызывали у нее живейший интерес. Несколько раз Борнхелд позволил ей выйти из гостиницы с надлежащей охраной. Фарадей видела уходившие в бесконечность разноцветные палатки. Окружавшее их пространство мелодично звенело: то были колокольчики, вплетенные в волосы людей и гривы лошадей. Колокольчиками сплошь были увешаны и палатки. Все рейвенсбандцы в той или иной степени были покрыты татуировками — у каждого племени свой рисунок, но у всех, вне зависимости от племенной принадлежности, оставался на лбу нетронутым кружок.

Фарадей и не догадывалась, что Хо'Деми ею тоже весьма заинтересовался. Все рейвенсбандцы знакомы были с пророчеством и страстно хотели его исполнить, мечтали служить Звездному Человеку. Хо'Деми инстинктивно догадывался, что женщина — одна из тех, кто упомянут в тексте пророчества. Однако приблизиться не мог не то что к ней, но даже и к ее служанке: обе круглосуточно охранялись людьми Борнхелда. Отчего Борнхелд так открыто унижает ту, которая упомянута в пророчестве? Этого он никак не мог понять.

Чтобы не возбудить подозрений у мужа, Фарадей отвела глаза от Хо'Деми и заметила, что Тимозел за ней наблюдает.

В глазах юноши не было ни сочувствия, ни поддержки. За прошедшие месяцы Тимозел стал верным псом Борнхелда. Опекал он ее, правда, по-прежнему, заботился о ее комфорте, но, похоже, решил, что, служа ее мужу, наилучшим образом соблюдает ее интересы. Тимозел восхищался Борнхелдом и глубоко его уважал, чего Фарадей абсолютно не понимала.

О своих видениях Тимозел ей не рассказывал, а вот с мужем ее ими делился.

Фарадей отвернулась. Если бы она знала, что Тимозел превратится в мрачного страшного человека, сразу отказалась бы от его услуг. Тимозел, как и Борнхелд, был недоволен тем, что до сих пор она не забеременела.

Из темного своего угла Ир видела, как, заметив сочувственный взгляд Хо'Деми, Фарадей распрямила спину и сразу же поникла под осуждающим взглядом Тимозела. Ир не на шутку задумалась: а правильно ли поступили они вместе с другими блюстителями, когда все вчетвером принудили Фарадей отказаться от Аксиса и выйти замуж за Борнхелда. «Мы-то считали, что спасем этим жизнь Аксису, — горько подумала Ир. — Вот и убедили бедняжку, такую милую и красивую, отдать себя Борнхелду. Почему мы решили, что тем самым исполняем волю пророчества? Зачем уложили в постель к этому отвратительному человеку?».

Остается лишь молиться о том, чтобы в конце концов она обрела мир и любовь рядом с Аксисом. А в том, что Аксис любит Фарадей, Ир совершенно не сомневалась: все могли в этом убедиться в Горкен-форте. Не сомневалась Ир и в том, что Аксис с боем войдет в Ахар и вырвет Фарадей из-под власти Борнхелда. Она просто не могла в этом сомневаться. И думать не хотела о том, что страдания Фарадей оказались напрасны.

Ир глянула на Тимозела. Когда-то они были любовниками, но вкусы и настроения его были ей непонятны, поэтому Ир и прекратила интрижку. Лучше уж держаться поближе к Фарадей: вместе легче пережить нынешнюю трудную ситуацию.

Только бы Аксис поскорее пришел, думала она. Надо молиться, тогда он придет и спасет их из этого кошмара.

— Любезнейший, — сказал брат Гилберт, — я представляю Брата-Наставника Сенешаля. И требую, чтобы ты немедленно впустил меня к герцогу Борнхелду!

Стражник повел носом и с ног до головы осмотрел прыщавого, тощего монаха. Если бы я был Братом-Наставником, думал страж, подыскал бы себе более импозантного представителя.

— У меня бумаги! Они доказывают, что я тот, за кого себя выдаю! — заорал Гилберт, потеряв терпение.

Да у этого тупицы, должно быть, оба родителя страдали последствиями оспы, раз произвели на свет этакого кретина! Гилберт несся в Жервуа как угорелый, по холоду, пренебрегая опасностями, и чем скорее сейчас он увидит пылающий очаг (желательно и стоящего возле него Борнхелда), тем лучше. Гилберт набрал в легкие воздуха, чтобы как следует обругать стражника, но в этот момент из темного коридора вышла чья-то фигура.

Стражник встал по стойке «смирно», что немало поразило Гилберта, когда он разглядел незнакомца. То был дикарь из северных пустошей, рейвенсбандец. Лицо исполосовано татуировкой еще сильнее, чем Гилберту до сих пор приходилось видеть.

— Господин Хо'Деми, — отсалютовал стражник. — Этот недокормыш утверждает, будто явился сюда с миссией от Брата-Наставника.

— У меня бумаги, — возмутился Гилберт.

Это о нем? Это он-то недокормыш? Монах всегда считал себя привлекательным мужчиной.

Дикарь, щелкнув пальцами, обратился к Гилберту:

— Ну? Показывай!

Гилберт вытащил из подкладки рясы пачку бумаг и подал дикарю. «Будет притворяться, что умеет читать».

— У тебя что же, брат Гилберт, новость, касающаяся Приама? — спросил дикарь, бегло просмотрев бумаги.

Сделав усилие, Гилберт удержался и не открыл рта. Неужто дикарю удалось прочесть имя Приама? Об остальном тот, конечно же, догадался.

— Да, — выдавил он. — Важная новость о Приаме и о ситуации в Карлоне. Важная новость, — с расстановкой повторил Гилберт: вдруг дикарь не поймет его с первого раза.

Хо'Деми, не обратив никакого внимания на возмущенный вопль Гилберта, сложил бумаги и сунул их за пазуху подбитой мехом куртки.

— Я проведу его с собой, Ивэн. Ты действовал правильно.

Гилберт, ядовито усмехаясь, прошел мимо стражника. Ничего себе, «правильно действовал». И заторопился за Хо'Деми, споткнувшись при этом о метлу, оставленную по оплошности кем-то возле двери. На неосвещенной лестнице споткнулся еще раз.

— Мало горючего, поэтому и темно, — объяснил Хо'Деми, когда Гилберт наступил ему на подол.

На лестничной площадке Гилберт увидел большую закрытую дверь и рядом с ней — двух стражников. Оба почтительно вытянулись перед Хо'Деми, а он, отворив дверь, вошел в комнату и поманил за собой Гилберта.

Войдя из темноты в ярко освещенную комнату, монах невольно зажмурился и дал дорогу двум женщинам, торопившимся к дверям.

— Жди меня, Фарадей, — услышал он голос Борнхелда. — Возможно, сегодня мне удастся-таки получить от тебя сына.

Раздался грубый смех. Фарадей пробежала мимо Гилберта и выскочила из дверей. Монах не видел ее полгода. Тогда она была юной, полной сил девушкой, пробежавшая же мимо него женщина казалась придавленной несовершенством мира.

— Ну? — рявкнул Борнхелд. — Кто там еще?

Хо'Деми передал Борнхелду бумаги. Борнхелд быстро их просмотрел.

— Так, — пробормотал он. — Похоже, что у брата Гилберта и в самом деле есть для меня интересная новость. Гилберт?

Наконец-то, подумал Гилберт, встретил человека, достойного уважения. Борнхелд показался ему не таким опрятным, как прежде. Каштановые волосы острижены так коротко, что казалось, будто череп у него лысый, к тому же и поцарапанный. Монах тем не менее был убежден: внешность у Борнхелда самая аристократичная из всех присутствующих. Он заслуживает нашей защиты и поддержки, думал он, и с этими мыслями подошел к герцогу и отвесил поклон.

— Господин герцог, — почтительно сказал он. Слово «Ихтара» не прибавил, потому что в данных обстоятельствах это прозвучало бы как оскорбление, тем более что Джейм строго-настрого предупредил монаха не обижать Борнхелда ни словом, ни действием.

— Что же стряслось, — спросил Борнхелд, — если Брат-Наставник счел необходимым послать ко мне своего советника для приватного разговора?

— Милорд, — вкрадчиво сказал Гилберт. — Брат-Наставник предупредил меня, что новость предназначена лишь для твоих ушей.

Борнхелд прищурился. Либо у этого человека и в самом деле важная новость, либо он подосланный убийца. В эти дни Борнхелд мало кому доверял. Он отвернулся от монаха.

— Роланд, Хо'Деми, прошу меня оставить. Завтра на рассвете приходите ко мне с Йоргом. Нужно обсудить план заливки каналов водой.

Мужчины молча поклонились и вышли из комнаты. Гилберт обратил внимание на то, что Роланд за последнее время сильно похудел.

— Милорд? — прошептал Гилберт и кивнул в сторону Готье и Тимозела.

— Они останутся со мной, — резко заявил Борнхелд. — Я доверил им свою жизнь, и если ты станешь угрожать мне, тебя тут же уничтожат.

— Я твой слуга, милорд, — униженно залепетал Гилберт, — а не убийца.

— Ну хорошо, садись к столу, выпей вина. Судя по всему, оно тебе сейчас не помешает.

Борнхелд уселся напротив Гилберта, а Готье с Тимозелом остались стоять, готовые в случае чего броситься на помощь Борнхелду. И тот и другой выглядели одинаково опасно. Гилберт не мог понять, что же превратило мальчишку Тимозела в этого страшного человека, который, что совершенно очевидно, порвал с Аксисом и перенес верноподданнические чувства на Борнхелда.

— Милорд, — начал Гилберт, — Брат-Наставник Джейм прочел твои сообщения. Со вниманием отнесся к новостям, поступившим к нему с севера Ахара. Все это вызвало у него тревогу.

— Я сделал все, что в моих силах, — сказал Борнхелд, — но…

— Но тебя предали, милорд, мы это понимаем. Предали тебя Аксис и Магариз, они предали и Сенешаль, сойдясь с проклятыми отверженными.

— Да! — воскликнул Борнхелд. — Меня предали! Я никому не доверяю! Никому! Кроме… — заторопился он, — Готье и Тимозела. А больше — никому.

Готье и Тимозел слегка поклонились.

— И ты прав в том, что боишься предательства, милорд, — продолжил Гилберт. Все шло лучше, чем он предполагал. — У меня для тебя неприятные новости.

— Милостивый Артор! — Борнхелд вскочил так стремительно, что стул, на котором он сидел, с грохотом свалился на пол. — Кто еще?

Гилберт придал своему лицу горестное выражение.

— Мне так тяжело это сказать, милорд…

— Да говори же! — взревел Борнхелд и, перегнувшись через стол, схватил Гилберта за рясу.

— Приам, — заикаясь, выговорил Гилберт, напуганный сумасшедшим взглядом Борнхелда. — Приам.

Борнхелд отпустил монаха.

— Приам? Приам меня предал? Каким образом?

— Приам сейчас один и сильно напуган, — прошептал Гилберт. — Он не обладает ни твоей решительностью, ни мужеством. Он прислушивается к пророчеству Разрушителя.

Борнхелд выругался, и Гилберт поспешно продолжил:

— Он не знает, жив ли еще Аксис — и не следует ли ему заключить союз с отверженными.

— Что это он? — спросил Борнхелд. — Как мог он замыслить подобную вещь? Сам Артор пришел бы от такого в ужас.

— Да, — поддакнул Гилберт. — Так и Джейм на это смотрит.

— Сколько людей знают о мыслях Приама? — спросил Борнхелд.

— Джейм, Морисон, мы четверо, что находимся в этой комнате, да двое других, мои агенты во дворце Карлона.

— Об этом надо молчать, — сказал Борнхелд.

— Джейм, без сомнения, согласится с тобой, милорд. Его все это чрезвычайно тревожит. Если Приам вступит в союз с Аксисом и с его безбожными ордами, отверженные войдут в Ахар, и нам крышка.

Помолчал и осторожно продолжил:

— Милорд, Джейм мне поручил заверить тебя, что ты имеешь полную его, а стало быть, и Сенешаля, поддержку в том курсе, который изберешь.

Борнхелд отвернулся к огню, чтобы никто не видел его лица.

— А что означает «полная поддержка Джейма», Гилберт? Разве Аксис не уничтожил вашу военную базу? Где сейчас ваши хваленые топороносцы?

— Мы управляем сердцами и душами ахаров, милорд. Мы — посредники между их душами и загробным миром. Если не станут слушать наши проповеди, гореть им в геенне огненной. Но, милорд, они нас послушают. Стоит лишь сказать: «Борнхелд — ваш человек» — и они пойдут за тобой с радостью.

Гилберт сделал глубокий вдох, иголос его зазвучал многозначительно:

— Если ты выступишь против Аксиса и отверженных, Джейм, а вместе с ним и весь Сенешаль поддержат тебя, какой бы курс ты ни решился принять.

Глаза Борнхелда странно сверкнули.

— А что советует мне делать Брат-Наставник?

— Брат-Наставник Джейм советует тебе вернуться в Карлон, милорд, если ситуация в Жервуа останется стабильной. В Карлоне ты либо укрепишь дух Приама, либо…

— Либо?

— Либо изберешь другой курс.

— А какой курс советуешь избрать мне ты, брат Гилберт?

— Я напомнил бы тебе, что ты находишься в одном шаге от трона, милорд, герцог Борнхелд. У Приама детей нет, а ты наследник.

Гилберт говорил очень тихо, не отрывая взора от Борнхелда.

— Поэтому посоветовал бы тебе сделать еще один шаг. Мы нуждаемся, Ахар нуждается в смелом и решительном короле, которыйповедет всех нас к победе над отверженными.

В мертвой тишине Борнхелд смотрел на брата Гилберта.

На рассвете Борнхелд встретился со старшими командирами: Роландом, герцогом Олдени и Йоргом, графом Эйвонсдейл. На встрече присутствовал и Хо'Деми, под началом которого находилось одиннадцать тысяч человек. Готье и Тимозел являлись неизменными участниками таких собраний.

Обсуждали устройство каналов: их усердно копали люди Борнхелда. Герцог знал, что сражение на условиях скрелингов неизменно закончится для него поражением, поэтому решил выдвинуть свои условия.

Была задумана мощная система глубоких каналов, которые должны были соединить реки Азл и Нордру. Реки заполнят каналы водой. Скрелинги, как всем известно, воду ненавидят и по возможности избегают ее. Поэтому Борнхелд надеялся, что нападение сорвется и что люди его будут чувствовать себя в относительной безопасности.

Решение они приняли смелое, но все согласились с тем, что оно может сработать. К тому же скрелингов после сражения так поубавилось, что для создания сильной армии Горгрилу понадобится несколько месяцев. Последние десять недель поголовно все солдаты, да и тысячи крестьян беспрерывно копали каналы. Ширина их должна была составлять двадцать пейсов, а глубина — более десяти. Они создавали водный барьер шириною в пятнадцать лиг.

— Все это весьма убедительно, джентльмены, — радостно сказал Борнхелд. — Йорг, ты у меня отвечаешь за западный участок. Когда каналы наполнятся водой?

— Через два дня, милорд.

— Хорошо! — Борнхелд похлопал Йорга по спине. — А у тебя, Роланд, все уже закончено?

Роланд кивнул. С чего бы это Борнхелд так развеселился?

— Хо'Деми, — Борнхелд повернулся к рейвенсбандцу. — Что докладывают твои разведчики?

Хо'Деми слегка пожал плечами, при этом его движении вплетенные в волосы колокольчики тихо зазвенели.

— В северном направлении, милорд, в двух лигах от нас, наблюдается очень слабая активность, и, хотя скрелинги собираются в небольшие группы, выглядят они неубедительно. Сомневаюсь в том, что в ближайшее время у них найдутся силы для атаки.

— А уж в теплое время года воевать они точно не станут, — подхватил Борнхелд. — Через неделю придет весна. Джентльмены! Я давно не испытывал такого оптимизма! Думаю, нашими каналами мы не только отпугнем скрелингов, но и отвоюем через несколько месяцев Ихтар.

С сияющим видом герцог посмотрел на собравшихся, не обращая внимания на недоуменные лица Роланда, Йорга и Хо'Деми.

— Итак! — Борнхелд потер руки. — Прекрасный момент, чтобы съездить к Приаму. Фарадей, к тому же, выглядит… не совсем здоровой. Надо бы в Карлонепоказать ее врачу. Сегодня же и отправляемся.

— Борнхелд! — воскликнул Роланд. — Ты не можешь уехать из Жервуа вот так!

Йорг его поддержал:

— Здесь, милорд, ты нужен больше, чем в Карлоне!

— Дорогие друзья, — сказал Борнхелд, — с такими компетентными людьми, как вы, Жервуа несколько недель спокойно просуществует и без меня. Тимозел, отправишься со мной и Фарадей. Возьми с собой небольшой отряд и организуй речную переправу. Я отправлюсь до наступления сумерек. Готье, дорогой мой друг, оставляю тебя в Жервуа за старшего. Роланд, Йорг и Хо'Деми предоставят тебе полную поддержку, как если бы здесь оставался я.

Борнхелд вгляделся в мужчин. Каждый изо всех сил старался не показать своего изумления.

— Готье?

Все трое наконец согласно наклонили головы.

— Как пожелаешь, милорд, — сказал Йорг.

— Как я пожелаю, — с угрозой в голосе повторил Борнхелд. — Всегда, как я пожелаю. Предательства не потерплю. Тимозел? Тебе еще многое надо сделать. Иди и исполняй.

Тимозел побледнел и на отданный ему приказ отреагировал в несвойственной ему манере.

— Великий лорд, — начал он. — Мне бы лучше остаться здесь, в Жервуа, во главе войска.

— Что? — вспыхнул Борнхелд. — Уж не думаешь ли ты возражать мне, мальчишка?

Тимозел проглотил подкативший к горлу ком, но глаза его горели фанатичным огнем.

— Милорд, ты же знаешь, что я видел…

— Я знаю лишь то, что я вижу! — заорал Борнхелд. — Ты мне нужен в Карлоне, Тимозел! Твое место рядом со мной… и с Фарадей, конечно, — добавил он, спохватившись. Голос его звучал властно. — И если окажешься неспособным выполнять приказы, упеку тебя в тюрьму. Понял меня?

— Да, милорд, — промямлил Тимозел. Когда же Борнхелд передаст командование в его руки? Он подавил возникшее было сомнение. Все будет хорошо. Обязательно.