"Тень Саганами" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид)

Дэвид Вебер
Тень Саганами

Пролог


Ракетный залп приближался с кормы.

Одиннадцать ракет были уничтожены противоракетами. Еще две смог отвлечь поврежденный буксируемый имитатор правого борта. Имитатор левого борта был разрушен ещё два залпа назад — или, может быть, три? Он не мог вспомнить, и у него не было времени думать об этом, когда он отдал приказ рулевому.

— Право девяносто градусов. Крутой поворот, нос вверх, старшина. Поставьте корабль на дыбы!

— Есть девяносто градусов право с перекатом, — подтвердил главстаршина Мангрум и потянул джойстик на себя.

Нос "Непокорного" пошёл вверх. Корабль поворачивался на правый борт, одновременно поднимаясь кверху в стремлении отвернуть поврежденный левый борт от врага, а ракеты неумолимо приближались. Лазеры ПРО[1] поврежденного легкого крейсера поворачивались, отслеживая цели со скоростью не подверженной панике электроники, изрыгая импульсы когерентного света. Уничтожена ещё одна ракета, затем ещё одна… потом третья. Но остальные продолжали приближаться.

— Сэр, "Отважный" потерял переднее кольцо. Он…

Его голова резко повернулась к дисплею, и он увидел, как на однотипный с "Непокорным" корабль обрушился ракетный залп ближайшего линейного крейсера хевов. Тяжелые лазерные боеголовки сдетонировали практически одновременно менее чем в пяти тысячах километров слева по носу "Отважного". Брызнули смертоносные лазерные лучи, пробившие колеблющуюся бортовую стену словно раскаленные добела иглы мягкое масло. Легкая броня разрушилась, импеллерные узлы полыхнули и взорвались, словно докосмические лампы-вспышки, воздух вырвался наружу, а затем вся передняя треть корпуса корабля раскололась на части. Не взорвалась, а просто… раскололась на части. Жестоко искалеченный корпус бешено закувыркался, а затем отказал реактор, и корабль взорвался.

— "Хендли" и "Плазменный поток" пересекают альфа-барьер, сэр, — прокричал с поста связи Франклин. Он знал, что должен что-то почувствовать. Может быть, триумф. Но осознание того, что два судна его конвоя спаслись, лишь вызывало неприятный привкус во рту. Другим торговцам так не повезло, "Отважный" и "Решительный" уже погибли, и теперь настала очередь "Непокорного".

ПРО остановила ещё одну, последнюю ракету… а затем сдетонировали оставшиеся шесть.

"Непокорный" вздрогнул и подпрыгнул. Взвыли аварийные сирены, и он почувствовал сотрясение разрушающегося под ударом энергии лазеров набора корпуса.

— Пусковые Семнадцать, Девятнадцать и Двадцать уничтожены. Альфа-узел Четырнадцать, бета-узлы Двадцать Девять и Тридцать уничтожены! Серьёзные разрушения позади шпангоута Шесть-девять-семь. Кластеры ПРО с Двадцать пятого по Тридцатый уничтожены! Четвертый погреб разгерметизирован! Лазеры Семнадцатый и Девятнадцатый уничтожены. Тяжелые потери в машинном и…

Неистовая литания ужасающих повреждений, полученных его кораблем, продолжалась дальше, но у него не было времени её выслушивать. С этим придется справляться другим, а для него вся Вселенная сосредоточилась на рулевом и на тактическом дисплее.

— Подготовить и запустить имитаторы Майк-Лима из всех носовых пусковых! Лево руля! Маневр уклонения Юниформ-Икс.

Главный старшина Мангрум сделал всё, что мог. "Непокорный" повернул обратно налево, возвращаясь на прежний курс и поворачиваясь носом к приближающемуся ракетному шторму. Имитаторы, — не платформы "Призрачного всадника", которых уже не было, менее мощные и совершенные, чем буксируемые, но лучшие из того, что оставалось, — понеслись вперед, рассыпаясь в стороны, взывая к сенсорам ракет, пытающихся уничтожить его корабль. Он чувствовал запах дыма, зловоние горящей изоляции и проводки, — и плоти — какая-то часть его мозга слышала крики боли по открытому каналу.

— ПРО по плану "Гораций", — рявкнул он, и оставшиеся в живых тактики начали запускать кассеты противоракет из носовых установок. Кассеты использовались редко, особенно такими маленькими кораблями, как легкие крейсера, но создавались они как раз для подобной ситуации. "Непокорный" уже потерял больше половины пусковых установок противоракет, но для запуска кассет использовались обычные пусковые установки, а корабль, несмотря на серьезные повреждения, всё ещё обладал тремя четвертями каналов управления.

По меньшей мере две трети приближающихся ракет потеряли цель, отправившись в глубины космоса за имитаторами. Многие исчезли в урагане импеллерных клиньев противоракет, насытивших пространство перед легким крейсером. Защитный огонь "Непокорного" прожёг тоннель в рое атакующих ракет, в который и нырнул корабль, уцелевшие лазерные кластеры которого отчаянно вели непрерывный огонь, уничтожая угрожавшие бортам лазерные боеголовки. Сдетонировавшие боеголовки растратили свою убийственную энергию на непроницаемый импеллерный клин, поскольку неожиданный маневр корабля застал врасплох их бортовые компьютеры, и им не хватило времени, чтобы выйти на ударную позицию.

"Ещё бы им не запутаться", — каким-то закоулком мозга мрачно отметил он. Его обливающийся кровью корабль направлялся прямиком в зубы вражеской оперативной группе, и его мощные носовые погонные гразеры захватили в прицел тяжелый крейсер типа "Марс".

Они открыли огонь. Дистанция была слишком велика для любого энергетического оружия, даже для мощных погонных установок. Но этот хев вырвался вперёд от своих собратьев и более мощных линейных крейсеров в неутолимой жажде убийства, а наводчики "Непокорного" хорошо знали свое дело. Его цель содрогнулась под обрушившимся на неё смертоносным выплеском энергии, в десятки раз превосходящим по мощности даже лазерные боеголовки кораблей стены. Эффект был как если бы корабль натолкнулся в космосе на скалу. Погонные установки перешли на беглый огонь, высасывая каждый эрг, который могли обеспечить реакторы и их собственные кольца накопителей. Зазвучавшие сигналы катастрофического перегрева гразеров добавили свой вклад в общую какофонию докладов о повреждениях, боевых переговоров и писка сигналов приоритета, но в снижении темпа стрельбы не было ни малейшего смысла, и он это знал.

Знали это и расчёты гразеров. Они даже не пытались уменьшить мощность, они просто полностью использовали всё, что имели и пока имели, и их цель начала разрушаться, разбрасывая осколки, спасательные капсулы и тела в скафандрах. Волна разрушения двигалась к корме, разрушая шпангоут за шпангоутом, а затем корабль исчез в солнечно-ярком огненном шаре… за две секунды до того, как взорвался перегруженный погонный гразер номер два.

Времени не было ни для ликования, ни, даже, для мрачного удовлетворения. Этот отчаянный маневр подарил кораблю лишь небольшую отсрочку, которая закончилась с приближением остальных кораблей хевов. Собратья погибшего крейсера перекатились, поворачиваясь бортами. Вал огня понесся по направлению к виновнику гибели их собрата. Ещё больше ракет понеслось со всех сторон, присоединяясь к огненному валу крейсеров типа "Марс" и не было ни малейшей возможности избежать их всех. Не осталось никаких хитрых трюков. Не осталось никаких хитроумных маневров.

Осталось лишь время, чтобы взглянуть на тактический экран, увидеть приближающуюся к его кораблю и всем его людям смерть и проклясть собственное решение сражаться. А затем…


— Проснись, Айварс!

Его голубые глаза почти мгновенно открылись. Почти… но не настолько быстро, чтобы одурачить Шинед. Он посмотрел на нее, повернув голову на подушке, дыша практически нормально, и она прижалась к нему. Сквозь мягкую шелковистую ткань её ночной рубашки он почувствовал тепло и мягкость, и копну темно-рыжих волос, прикоснувшуюся к его плечу — его правому плечу — словно такой же мягкий поцелуй.

— Все кончилось, — тихо сказала она, её зеленые глаза в тусклом свете ночника сверкали подобно изумрудам.

"Должно быть, она включила ночник, когда услышала, что у меня кошмар", — подумал он.

— Я знаю, — также тихо ответил он, и улыбнулся грустной любящей улыбкой.

— Обманщик! — прошептала она, касаясь своей мягкой рукой его аккуратно подстриженной бородки.

— Нет, — не согласился он, чувствуя, как у него на лбу выступает холодный пот, вызванный воспоминаниями о том ужасе, горе от потерь и чувстве вины. — Возможно, это не закончилось настолько, насколько этого хотелось бы тебе. Но это "закончилось" настолько, насколько возможно.

— О, Айварс! — Она обняла его, положив голову ему на грудь, чувствуя мощное биение его сердца у своей щеки и пытаясь не заплакать. Пытаясь не показать свой острый, окрашенный горечью гнев в адрес приказа, который вновь отнимал его у неё. Пытаясь скрыть свой гнев в адрес Адмиралтейства, отдавшего этот приказ, и в отношении него, приказ принявшего.

— Ты знаешь, я очень тебя люблю, — сказала она спокойно, без следа гнева, обиды и страха в голосе.

— Я знаю, — прошептал он, крепко обнимая её. — Поверь мне, я знаю.

— И я не хочу, чтобы ты уходил, — продолжила она, закрывая глаза. — Ты уже сделал достаточно — больше, чем достаточно. Однажды я уже почти потеряла тебя. Я думала, что потеряла тебя, и мысль о том, что я могу потерять тебя вновь, ужасает меня.

— Я знаю, — снова прошептал он, всё крепче её обнимая.

Но он не сказал: "Я не уйду", и она подавила очередную вспышку гнева. Потому что он никогда не скажет такого. Невозможно было сказать так и остаться человеком, которого она любила. Гиацинт оставил на нем слишком много отметин, но он всё ещё был тем человеком, которого она так хорошо знала. Она это знала и цеплялась за это знание, как за скалу.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала она, прижимаясь лицом ему к груди. — Не хочу, даже зная, что ты должен. Только возвращайся ко мне, Айварс Терехов. Ты обязательно должен вернуться ко мне!

— Я вернусь, — пообещал он и почувствовал у себя на груди единственную обжигающую слезинку. Он прижал её ещё сильнее, и они замолчали на долгое-долгое время. В словах не было необходимости, поскольку за сорок три года их брака он ни разу не нарушил данное ей обещание. Не нарушит и это… если у него будет выбор.