Мороз Александра Игры Судьбы

Девушка-подросток сидела, подобрав ноги по-турецки и утопая в густом ворсе ковра. Она, высунув кончик языка, старательно вырезала снежинки. Каждая из них, сотканная из тончайшего кружева белоснежной бумаги, была настоящим произведением искусства. Стоило ножницам закончить свою работу над очередным шедевром из бумаги, как девушка подкидывала снежинку в воздух, где она начинала кружиться под музыку вместе со своими сестрами. Судьба подняла голову и заметила, что создала в своей комнате целый бумажный снегопад. "Пожалуй, уже хватит снега!" — весело подумала она.

Судьба встала и подошла к старинному зеркалу, погладила краешек его рамы. Оно показало заснеженную страну. Там скоро будет рождество, а потом и Новый год. Люди готовятся к празднику, в их сердцах ярче всего в году горит ожидание чуда. Девушка внимательнее заглянула вглубь зеркала. Она увидела веселых людей, несущих в свои дома елки, чтобы нарядить их потом. "А почему бы и мне не нарядить елку?" — спросила себя Судьба.

Взмах руки и посреди комнаты появилась огромная пихта, потому что она пушистее елки. Стайка снежинок тут же отделилась от основной метели и осела на роскошных зеленых лапах. Судьба весело посмотрела на творящееся безобразие и тоже решила принять в нем участие. Недолго думая, она создала стремянку и ящичек с украшениями. Наряжать елку оказалось очень интересно, и Судьба самозабвенно этим занялась. Когда игрушки закончились, а праздничная елка приняла законченный вид, девушка вновь подошла к зеркалу. Сегодня в ночь перед рождеством, ей было на редкость одиноко. Судьба достала из воздуха чашечку с какао и устроилась напротив зеркала. Сегодня ей почему-то хотелось видеть, чем заняты люди этим вечером.

Семейные трапезы не интересовали Судьбу, и она попросила показать ей восток этой сумасшедшей, но такой привлекательной страны. Страны, где "Новый год два раза в год". Зеркало нагнало полночь уже в Сибири, и девушка вновь с непонятными чувствами внимала картинкам на зеркальной глади. Она пила детское ожидание в предвкушении подарков. Это чувство оказалось таким заразительным, что Судьба вдруг пожалела, что ей никто не дарит подарков. Но она не отвернулась от зеркала, напротив, с еще большим интересом стала наблюдать за происходящим. Когда все подарки были подарены и дети отправлены спать, Судьба тоже перестала следить за этим домом. У нее появилась идея. Раз некому дарить подарки ей, почему бы ей самой не подарить кому-нибудь подарки?

С этой мыслью девушка подозвала к себе четыре снежинки. Судьба подула на каждую из них, и они начали переливаться всему цветами радуги. Девушка подошла к зеркалу, неся в руках снежинки-подарки. Зеркальная гладь подернулась рябью, и Судьба увидела огромные просторы России. Легкий взмах руки, снежинки проникли сквозь зеркальную поверхность и устремились к земле. Они сами выберут, кому и что подарить. Судьба поставила им лишь одно условие — не больше одного сюрприза, каждой из сторон. А еще, конечно, подарки от судьбы никогда не даются просто так. Их надо заслужить — доказать, что достоин.

— Поиграем?!

Игра первая

Догонялки с мечтой

Подарок Свету

Над рекой, разделяющей город на две, вечно стремящиеся друг к другу половинки, скользила невидимая и практически невесомая тень. Если бы поздний прохожий сейчас внимательно следил за темной гладью, он бы ничего не заметил, но Видящий истинно или имеющий Силу различил бы на зеркальной поверхности черной октябрьской воды силуэт девушки. Изящная, она пленяла взгляд, завораживала душу.

Увидевший назвал бы её "Богиней", или, как минимум, "Ангелом". Как это ни странно, он бы угадал.

Девушка и была Ангелом. Посланником Света. Носителем добра.

А знаете ли вы, что стоит за этими пафосными именами?

Ангелы — это не Души праведников, несущие свой свет и после смерти. Нет, все намного сложнее или проще, это уж как посмотреть.

Ангелы — люди, обладавшие при жизни Силой и принявшие Свет — они вечные исполнители его воли, но, чаще всего, все совсем не так. Ангелами становятся наделенные Силой, но не успевшие Её пробудить и выбрать сторону, зато Свет, который они несли, значительно перевешивает Тьму. Поэтому "Силы добра" имеют на них полное право. Будущие ангелы в таких ситуациях не имеют права голоса и это навечно. Хотя…

Есть способ уйти. Уйти в небытие, где нет ни Света, ни Тьмы, туда, куда попадают души обычных людей после смерти. Там где лишь немногие обретают Покой. Но для этого необходимо передать свою Силу другому, что чаще всего утянет и его на ту сторону жизни. Риск слишком высок, а ангелы ценят чужую жизнь гораздо выше своей, не говоря уж о своих желаниях.

Тень еще немного поскользила над темными улицами города, как ни странно, она любила это время года. Любила холодные, сырые вечера, пустые улицы, кажущиеся волшебными из-за неверного света фонарей.

В такие вечера, она могла придумать себе свободу.

У ангелов нет свободы, нет права выбора — есть лишь долг, выполнению которого подчинено все их существование. Долг, который они исполняют во имя высших целей, хотя ей эти цели гораздо больше напоминали прихоти Высших. Высших ведущих борьбу не ради человечества, а ради самих себя.

Тень проскользнула рядом с распахнутой форточкой и, к своему удивлению, поймала обрывок мелодии и пару фраз.

Я зря на небо грешил,

Оно не скучает,

Оно умирает от скуки…1

Да, бывает, что и люди попадают в настроение ангелов.

Тень влетела в услужливо распахнутое окно. Дом. Последние три года в этой квартире проживает весьма успешная бизнес-леди. Никто и не догадывается, что эта весьма высокомерная особа летает по ночам над дремлющим городом.

"Еще пара лет и я покину этот город, как и множество других…" — печально подумала девушка.

Закрыв окно, прошла в комнату, она по привычке взглянула в зеркало, и встретилась с взглядом изумрудных глаз, ее собственных, но все равно немного загадочных.

Девушка резко развернулась, и ее рыжие волосы взметнулись вверх языками огня. Языками пламени…

Это уже было.

Языки огня, не нежные — согревающие, а жестокие — карающие.

Языки пламени…

Высокая, статная девушка. На таких всегда обращают внимание, но этой девушке оно не нужно. Безусловно красивая, но неправильной по христианским канонам красотой.

Густые рыжие волосы, заплетенные в тугую косу, когда все ее ровесницы уже давно щеголяют с двумя — замужние. Счастливые ли, трудно сказать. Но не одинокие точно.

Глаза — два чистейших изумруда, не награда, а настоящие наказание. Именно из-за них она впервые услышала тихий шепоток за спиной: "Ведьма!"

Тонкая и гибкая, необычайно грациозная, но эту грацию не сравнишь с грацией лани. Нет, ее движения легки и текучи, кошачья пластика — пластика хищника, но тогда ей не дано было этого понять.

А в мире только одно родное существо — старшая сестра, в доме которой и жила девушка.

Тоже рыжая, но она не выделялась из общей массы. Вышла замуж, а пару лет назад ей пришлось приютить младшенькую после мора — родители покинули мир живых.

Дни, тягучие, липкие, текли медленно, как растопившаяся на солнце смола по коре дерева. Повседневные заботы и хлопоты, но она с радостью помогает по хозяйству.

Этот неспешный и монотонный круговорот разрывает радостное событие. Она скоро станет тетей. Сестра беременна. Замечательно. Девушка рада за сестру и в то же время грустит. Грустит. Она тоже хочет иметь маленький комочек, который дороже всего в мире. Родная душа. Лучик надежды.

"Ведьму поймали!" — кипит весь базар, на который она отправилась утром в город по поручению сестры.

"Ведьму?" — девушка полна непонимания.

"На костер! На костер Ведьму! Сжечь дьявольское отродье!"

Непонимание. " Что же все-таки происходит?"

Она спешит к центральной площади, что бы узнать это.

Грязные улочки и переулки, девушка спешит. Беспокойство захватывало все большее пространство в ее душе. Она чувствовала, что происходит что-то ужасное, неправильное, страшное. Это пугало ее.

Поэтому она практически бежала по лабиринту темных и грязных улочек. Девушка бежала, бежала от этого дурного предчувствия, но, как ей уже казалось, она бежала прямо в его объятия.

Главная улица городка. Вот она. Вот оно. По ней едет телега, на которой установлена клетка. Клетка. А в ней…ее сестра.

Мысли девушки путаются, и в тоже время в них царят необъяснимая четкость и упорядоченность.

Страх. Горечь. Обреченность. И… решение. Страшное. Правильное.

Бегом к церкви.

" Успеть. Успеть раньше телеги. Зачем?"

"Покаяться? Ну, раз они так хотят. Будет покаяние.

Лишь бы сестра с ребенком были живы".

"Покаяние?

Странное это слово".

" Покаяться в чем? В том, что ничего не совершала. Бред.

Но лучше я, чем сестра. У нее есть, для кого жить, у меня лишь она", — мысль странная в своей четкости и законченности.

"Так вот что не давало мне покоя!.. У нее есть, для кого жить…" — ужас от осознания проскользнул лишь на краю сознания и стек, не зацепившись.

Бег. Она бежала. Отчаянно. Безнадежно. Безвозвратно.

"Добежать. Успеть. К чему? К смерти… — к спасению!"

"Успела" — решила она, обогнав телегу и остановившись у входа в церковь.

"В нее мне вход заказан, как богомерзкой ведьме… Ладно, устроим сцену покаяния здесь… Убедить их, что это я… Убедить… их… себя… что так… нужно…так правильно…"

Все смешалось. Девушка не помнила, что говорила в тот момент. Но о чем думала, в сознании отпечаталось очень ярко. Думала она о том, что поступает верно. Да, именно так "Верно!".

А потом были три бесконечных дня в камере. Холодно, сыро, мрачно, можно сказать, безнадежно или безысходно. Так…

Три дня, три дня умирания веры, не пошатнувшие решимости. Три дня для осознания своей правоты и… ее цены.

А потом на главной площади села, перед церковью, столб и толпа. Толпа, требующая зрелищ.

("Хлеба и зрелищ народу…" — эта формулировка пришла к ней, не так давно с одной из песен.)

А тогда ей было страшно. И противно.

"Эти люди, так требуют моей смерти, как будто я дьявол во плоти, сосредоточение грехов. В их глазах ненависть и жажда… жажда крови… моей крови!"

Она видит ненависть, немного безучастных и… Глаза полные боли и благодарности. Глаза ее сестры.

Девушку привязали к столбу. Под ее ногами уже выросла куча из хвороста. А толпа спорит, оставить дрова сухими или полить водой — что бы не сильно мучилась.

И опять возгласы. Они повсюду.

"Смерть ведьме!"

"Сжечь ведьму! Дьявольское отродье!"

Зачитывают приговор, но девушка не слышит. Она прощается с сестрой, беззвучно, одним лишь взглядом. Прощается и прощает…

Приговор зачитан. С ним закончилось время ее пребывания на земле и жизнь.

Палач подносит факел к дровам, и они весело занимаются. Им без разницы, они с радостью спасают и отнимают жизни, им все равно, что нести, как и огню.

"Они все-таки полили дрова водой…" — была последняя, не понятная даже ей самой, мысль. От дыма она потеряла сознание.

— Смотри, а эти смертные, в кои-то веки, умудрились сжечь настоящую Ведьму, — нотки ехидства, так хорошо слышались в тоне говорившего, что казалось, хрустели на зубах. Голос был приторно сладок, страстен, горяч. Заползал в уши, сворачивался змеей вокруг сознания. Духота жаркой июльской ночи, всплывала в памяти, с его первыми звуками.

— Да, но Она сама к ним пришла, так что это не их заслуга, — второй голос — полная противоположность. Он был кристально чист и холоден. Струился в воздухе, создавая ощущение трескучего холода, ледяной воды, обжигающей кожу, январского морозного дня.

"Странно видеть свое тело со стороны! Особенно, когда паришь в воздухе", — эти мысль показались ей самой забавными до абсурда. Она видела, как тело исчезает в языках пламени, невольно отметила, что раздуваемые ветром, ее волосы устроили еще один костер. В это время дух девушки все быстрее поднимался к небесам.

" В Рай?" — мысль ее очень удивила.

А потом была Серость. Ни Свет, ни Тьма, а всеобъемлющая Серость. Сумерки. Место, не принадлежащее ни Свету, ни Тьме. Нейтральная зона.

— Своей жизнью Она доказала, что принадлежит Свету, — раздался на удивление безучастный голос.

— Последний ее поступок нельзя расценивать как-то кроме самоубийства, — говоривший был явно не согласен с первым. — Она принадлежит Тьме, ведь Свет не место для самоубийц.

— Самоубийство? Зачем же так открыто лгать? Хотя такая сила весьма притягательна. Но это был шаг полного самопожертвования, даже самоотречения. Она достойна служить Свету. А раз не веришь мне, так смотри. Ты знаешь, на них невозможно повлиять.

В воздухе появились аптекарские весы. На одной из их чашечек лежали белые перья, которые заметно перевешивала такую же с черными перьями. Во время этого спора девушка заворожено наблюдала за тем, как к белым собратьям присоединялось последнее, самое большое, перо. Она плавно опускалось в белый ворох, сияя своей несказанной белизной.

— Убедился?

— Да! Она действительно, принадлежит Свету… — только сейчас девушка обратила внимание на этот голос. Пряный, терпкий, жаркий — южная ночь, южная страсть. Но приторно-сладкий он казался грязным.

А потом было пять с лишним столетий служения. Служения Свету, во имя непонятных целей. Целая вечность, в которой был только Долг.

За это время девушка успела побыть и графиней, и крестьянкой, и служанкой, да кем она только не была. Но нигде не задерживалась дольше пяти лет, нигде не чувствовала себя Дома.

Из воспоминаний ее вырвал резкий звук тормозов. Обычно она не обратила бы на него внимание, но что-то потянуло ее к окну. Картина, развернувшаяся перед ним, повергла девушку в шок.

Авария.

Машина врезалась в фонарный столб. Казалось бы, обычная авария. Но нет. Над местом трагедии металось крылатое, не видимое простым людям, существо. Совсем еще молодой ангел. Он ничего не предпринимал: его полностью подчинила себе паника.

Для нее это было совершенно не характерно, но она открыла окно и шагнула на улицу. Взмах крыльев. Еще один. И девушка приземлилась рядом с разбитым автомобилем. Внутри машины плакал ребенок.

"Жив!" — мысль обожгла разум.

"Ранен!" — эта же мысль наполнила сознание ужасом.

Девушка видела, что родителям ребенка уже не помочь, что и сам он недалеко от грани. Люди спасти его не смогут. Просто не успеют.

Но это люди, а она…

Решение к девушке пришло спустя пару мгновений. Ребенок, так или иначе, на грани. Без ее помощи он умрет. Так что она имеет право рискнуть его жизнью, тогда у него появиться шанс выжить. Почему бы и нет?

Она решилась. Осторожно положив ребенка, девушка сделала несколько шагов от машины.

Она решилась передать ребенку свою Силу.

Но передать ее не так просто, с Силой передается и часть существа, часть Души. Этот ритуал можно пропеть, станцевать, нарисовать, но простые слова, не запустят его механизм.

И девушка начала Танец. Танец спасения. Танец освобождения. Танец на острие косы Смерти. И она его закончит. Чтобы у этого плачущего комочка был шанс на жизнь.

Белоснежные крылья взметнулись вверх. Ее движения то плавные и неспешные, то стремительные и резкие. Танец на земле и в воздухе. Танец отречения от Силы.

Все ее существо было наполнено желанием спасти и предчувствием Свободы, Покоя.

А тело кружилось в Танце, открывало суть Силы, наполняло маленькое существо Силой, способной поспорить со Смертью.

Танец оборвался, так посчитал неудачливый ангел. Но нет, он не оборвался, а подошел к своему логическому концу. Последний взмах крыльев, и девушка замерла, не зная чего ждать.

Прошло мгновение, а может быть вечность. Пока она не почувствовала, как крылья начали осыпаться. Плечи теряли, ставшим уже привычным, груз.

Девушка была поражена тем, что осталась жива. Она торопливо подошла к машине и взяла на руки ребенка, успокаивая его. Оглянулась, и только тогда увидела, две дорожки из серых перьев.

"Серых?"

"Серая, я стала серой!"

Взмах руки, и в документах этой семейной пары нет упоминания о детях. О том, что у этих людей был сын, больше никто не помнит.

Но надо торопиться, пока ребенок не простудился, и девушка в сером плаще зашагала в сторону своего Дома.

А до незадачливого ангела ветер донес слова:

" Спасибо, Малыш! Ты исполнил сразу два моих желания! А ведь в одном из них я боялась признаться даже себе! Ты принес мне Свободу. И я обещаю, мы найдем способ отстоять и твою, сынок. А пока спи. Спи…"

Судьба поднялась из кресла и прошлась по комнате довольная, разминая ноги. Ей очень понравилась эта игра подарок. Но чего-то не хватало. Судьба позвала одну из снежинок — девушке захотелось увидеть свой подарок глазами поздравляемого.

Игра вторая

Догонялки со свободой

Подарок Сумеркам

За окнами дождь. Обычный городской дождь. Мы сидим за столиком у панорамного окна в небольшом кафе. В зале витает целая гамма различных запахов: легких сигарет с вишневой добавкой, тяжелый и горячий, запах крепкого свежесваренного кофе, выпечки и горячего шоколада. Мягкий, слегка приглушенный свет, полутона. Пылающий камин у дальней стены. Вся обстановка зала наполнена шармом и уютом, дышит спокойствием.

Все, кажется, источает покой и умиротворение — чувства, от которых за последние пять лет я порядком отвыкла.

Принесли заказ. Каппучино для меня, крепкий черный кофе — моему спутнику. Он закуривает. Я беру кружку с обжигающе горячим напитком, перевожу взгляд на собеседника, который он успешно перехватывает. Глаза в глаза. Мы смотрим друг на друга. Смотрим друг в друга. Молчим. Такое теплое и завораживающее молчание. Слова… они не нужны. В его лучистых и теплых, карих глазах читалось понимание. На моей душе стало совсем легко. Первый глоток. Пьяняще-терпкий, сладкий. Молчание. Контакт и так слишком силён. В моих мыслях просыпается изречение Тютчева: " Мысль изреченная есть ложь". Приходит его понимание. Простое и ясное.

Собеседник улыбается. Он прекрасно ощущает мои эмоции, а иногда и мысли перехватывает, впрочем, я тоже этим грешу. Опять улыбка. Понимание. Игра в молчанку.

Второй глоток. Наслаждаюсь отличным вкусом. Отвожу взгляд, нет сил смотреть в ставшие такими родными глаза.

"Сколько я их знаю?"

"Вечность", — говорит душа.

"Не больше суток", — сообщает циник — мозг.

"Вечность", — решает моя суть.

Слишком хорошо. Так не бывает! Отвожу взгляд. Взор убегает на улицу. Там серо, пасмурно, хмуро. Мимо окон спешат такие же люди. Серые, хмурые, безликие, безразличные.

Взгляд выхватывает фигуру девушки. Плечи и голова опущены. Видно, что она сейчас не с людьми. Она в себе. Её сопровождает лишь музыка из плеера. Думаю, что-нибудь из русского рока, тяжелое, но такое близкое.

Девушка привлекла моё внимание не случайно. Пять долгих нудных лет назад, я так же шла по городским улицам, ничего вокруг не замечая.

Воспоминания накатили с неотвратимостью цунами, где вместо воды липкая и густая болотная жижа.

Год моего восемнадцатилетия. Мой День Рождения. День Памяти родителей. Они погибли в автокатастрофе три года назад. Я была с ними. Выжила по непонятной никому причине, даже инвалидом не стала.

Повезло? А вот это уже как посмотреть, что лучше — жить с ТАКИМ грузом или умереть. Но выбора у меня нет. А мысль о суициде кажется невероятно кощунственной. Ведь выжила. Значит должна жить достойно, хотя бы ради памяти родителей.

Я шагаю по городу. Угрюмые тучи, изредка роняющие холодные капли на вечно спешащих прохожих, как нельзя лучше отражают моё душевное состояние. Сегодня самый страшный день в моей жизни.

За этот год многое произошло. Кульминация же была оставлена на его октябрь. На день моего рождения. На этот день.

Вспоминаю, с чего начались неприятности этого года. Пытаюсь понять, в чем же я не права.

Лето. Отдых с курсом на море. Я не одна. Со мной приятельницы и лучшая подруга. Так легче вписаться в ритм незнакомого города. Радость, везде свет, солнце, позитивные энергия и настрой. Мы всей гурьбой сидим за столиком в летней кафешке. С моря тенет легкий ветерок, приносящий с собой свежесть. Пахнет морской солью и немного водорослями. Пьём местный чай. Хорошо.

К нашей группе подходит кампания молодым симпатичных ребят. Завязывается знакомство. Они заметно разбавили и прекрасно влились в нашу женскую кампанию. Интересные ребята. Студенты из Питера.

Весело проводим время вместе. Лучшая подруга обращает моё внимание на одного из них. Довольно высокий, крашенный блондин, c яркими голубыми глазами и хорошей фигурой. Душа компании и просто неординарная личность.

Не покушаюсь на его свободу, ибо моей подруге это не понравится, и она обязательно скажет, что я всегда покушаюсь на понравившихся ей парней. Смешно. Просто не хочу ругаться с ней. Да и вообще не стремлюсь ни к каким отношениям. Не сейчас, мне это не нужно.

Подруга переключает внимание на другого человека, и я без зазрений совести начинаю общаться с заинтересовавшим меня студентом. С каждым днем мне все легче в общении с ним, подруга же все более раздражительна. Мы с ней все труднее находим общий язык. Я устала от ее нежелания понять меня, услышать, просто вспомнить, что немного ласки даже кошке приятно, что говорить о человеке. Мне так не хватает её тепла, понимания. Стараюсь сохранить наши отношения. Из последних сил пытаюсь не замечать, какие обидные вещи она говорит подчас.

На ее очередную колкость. Срываюсь: "Веди себя скромней, здесь считают меня твоей подругой. Я не хочу, чтобы обо мне подумали что-нибудь не то, из-за того, как ты себя ведешь!" Её слова очень больно ранят меня. Срыв. "Солнышка, зачем я тебе здесь?? Дать денег в займы, подать- принести, сделать твои фотографии, посмотреть за вещами, когда ты будешь танцевать?? Солнце, я тоже не железная. Я не требую от тебя ничего, мне вполне хватит и простого "спасибо". Знаешь, очень неприятно, когда ты стараешься угодить человеку, сделать его жизнь проще, ярче, а он не хочет даже слова благодарности сказать в ответ!" Молчание. Она не хочет говорить, да и слушать тоже не хочет. "Знаешь, я всегда думала, старалась думать о том, что бы всем было удобно". Самое смешное, что я действительно сказала то, что думаю. Ответ же меня потряс. Ее голос холоден, как монетка, которую прикладывают к ушибам. Он обжигает. "Все люди сначала думают о себе и лишь затем — о других. И ты не исключение. Хватит читать нотации, праведница!". Мы ругаемся в номере, который делим. Не хочу больше говорить. Ей все равно. А я не вижу смысла в ругани. Зря я начала этот разговор. Надо было держать себя в руках. Разворот. Выхожу на балкон, хлопаю дверью. Ребячество. Глупость. Но сил на "взрослые" поступки не осталось.

Больно. Слезы катятся по щекам. Я смотрю на заходящее в море солнце, яркими всполохами разукрасившее небосвод. Слышу, как хлопает входная дверь номера. Минуты ползут, как улитки. Боль уходит. Остается решимость.

Захожу в номер. На ее тумбочке лежит блокнот с путевыми заметками. Не могу жить больше в неведении. Хотя могу, но не хочу! Вопрос: "За что ты так со мной?". Просто убивает. Попытаюсь узнать из "заметок", что же все-таки происходит.

Знаю, что это неправильно, но открываю блокнот.

Первые несколько дней ничего особенного не замечается.

День четвертый или пятый: "О. сказала, что будет клеить А. вот ведь сука".

Так, это, наверное, день, когда я поблагодарила ее за то, что обратила она мое внимание на А. Странно. На счет "клеить" я ничего серьезного не говорила.

День десятый: О. спросила: "Чего тебе не хватает для полного счастья. Почему грустишь? Хочешь остаться здесь еще на какое-то время? Или еще что-то… "Хм, она не попала ни разу. Дура. Мне для счастья не хватает одной из трех вещей, именно одной.

Роман с А.

Дружба с Р.

Чтобы не было О.

Боль. Человек, которому я безгранично доверяла, променял меня, на "призрачного" приятеля. На возможность быть с кем-то здесь эти две с небольшим недели. Она поставила, все это выше и приоритетней нашей дружбы. Что ж, я запомню, какие у тебя расценки на многолетнюю дружбу. Высокопарно? Нет, просто я немного романтик, хоть это и глупо. Спасибо за урок, солнце.

Смешно. Я смеюсь. Сама понимаю, что это такой тип истерики, но безудержно смеюсь. Самобичевание, по поводу, "что я сделала тебе", сменились отрешенностью и неким призрением.

Осталась мысль: "Я была о тебе лучшего мнения. Но циник, он циник и есть. Да, совсем забыла, ты же этим гордишься. Все зависит от готовности других закрывать на это глаза, а я устала это делать, когда тебе это попросту не надо".

Больно? Нет. Уже не больно. Просто разочарование и полное безразличие.

Отдых закончился. Здравствуй, родной город! Меня встречает сестра и любимый человек. Я рада их видеть. Идем к нам домой, весело переговариваемся.

Дом. Вечер. Мы с сестрой сидим за чашкой чая. Рассказываю об отдыхе. Выслушав все, она сказала: "Ты же все прекрасно о ней знала. Так чего удивляешься. Просто ты закрывала глаза на многое из — за хорошего к ней отношения. Успокойся. Просто прими как урок. Вспомни, ты ведь любишь эту фразу — все, что не убивает нас, делает нас сильнее!".

Прошло еще около двух недель. Подруга ведет себя, как ни в чем не бывало. Она уже не помнит, что злилась на меня. Я задала вопрос:

— Ты общаешься с А?

— Зачем, он мне был нужен там, что бы забыть Н. А зачем он мне здесь? — Простой и, как мне кажется, честный ответ.

Такое чувство, что по моей душе прошелся каток под названием "лучшая подруга" и старательно закатал её осколки в асфальт, как можно дальше друг от друга, что бы было труднее собирать.

Я сама во всем виновата.

Появилась еще одна глобальная проблема. У меня всегда были способности к целительству, сейчас же не могу и головную боль родных погасить. Меня это пугает. Так было только после аварии, в которой погибли мои родители.

Учебный год начался. Мы с моей бывшей лучшей подругой видимся каждый день, ведь учимся в одной группе, на одном курсе. Практически не разговариваем, а когда разговариваем обе чувствуем насколько это фальшиво и натянуто.

Прошло полтора месяца. За это время сильно ухудшились отношения с любимым человеком. Против наших отношений вдруг выступили все наши одногруппники, мол, для него я слишком серая, невзрачная.

День моего рождения. Простыла, скучаю дома. Он придет около пяти. Мы будем пить горячий чай с тортом. Жду его. Сижу у окна. Мимо пробегают машины. Серо, грустно. Не люблю этот день, слишком больно, ведь это день памяти родителей.

Он немного опоздал. Ерунда. Извинился. Букет белых роз. Мои любимые. Приподнимаюсь на цыпочки, он улыбается и слегка наклоняется, иначе не достану. Целую его.

Что за странное чувство? Вдруг стало холодно, промозгло. Перед внутренним взором предстает картина.

Моя подруга обнимает его. Он держит ее за талию. Они улыбаются.

" Ты идешь к ней? Зачем?" — звучит её вопрос. " Мы же теперь вместе!"

"У нее День Рождения. День памяти родителей. Ей плохо одной, а сестра в больнице… Я прекращу эти отношения через пару дней", — его ответ.

Он целует мою бывшую подругу. Жадно, страстно.

Видение заканчивается.

По щекам текут горячие ручьи.

"Уходи!" — это все, что я смогла сказать.

"Почему?" — он не понимает.

"Уходи!" — на этот раз, повышаю голос.

"Хорошо! Так даже проще, не тебе, мне. Спасибо", — он улыбается, виновато, но при этом с каким-то облегчением. Правда?!.. Зачем врать? Лучше бы сразу сказал и ушел.

Он уходит.

Я это переживу. Должна пережить!

Но сейчас плачу. Мне плохо.

Решаю навестить сестру. Зная, что нельзя её расстраивать беру себя в руки и иду в больницу.

Улица. Дождь. Спешащие люди, которым нет дела ни до кого. Моросит мерзкий, холодный дождь. Шаг за шагом, иду по этой улице и я. Иду бездумно, на автомате.

В голове, словно рой без царицы, мечутся мысли.

"У меня никогда не было этой силы. Если это замена целительства, я не согласна!"

Да, все мысли сводятся к этому. Так проще не думать о боли в сердцу, в душе. Пока размышляла, доковыляла до больницы. Поднялась к сестре.

Сестра лежит, глядя в окно. Усталый взгляд и общая бледность говорят не в пользу выбранных методов лечения. Лицо её, когда она меня увидела, озарилось улыбкой, нежной и заботливой.

— Привет. Что-то случилось? — в её голосе звучит тревога.

— Нет, с чего ты взяла? — голос не дрогну, что меня приятно удивило.

Мы разговариваем, болтаем о пустяках, стараясь не задевать темы её болезни, этого дня в истории нашей семьи и моего душевного состояния.

Время летит, и в то же время совершает прогулку неторопливым шагом. Сейчас для нас обеих лучший вариант — это ни к чему не обязывающий разговор.

Я не некоторое время потеряла нить разговора, уйдя в ненужные сейчас размышления. Это меня и сгубило. У сестры начался приступ, необычайно сильный приступ.

Я выбегаю в коридор, зову на помощь, но идет время, а никто не приходит. Возвращаюсь в палату, летят драгоценные секунды. Пытаюсь лечить сестру своей силой, не получается. Отчаяние приходит поразительно быстро. Продолжаю бороться за ее жизнь. Не получается. Не сдаюсь. Беру силы из давно ослабшего огня души.

Не жалея отдаю всю силу. Лишь бы помогло, пусть больше не смогу лечить, но я готова к такой плате за жизнь сестры.

Срываюсь на крик. Нет. Не может быть. Я не могла ошибиться. Это должно помочь сестре.

Все действия заняли не больше двух минут, но мне показалось, что прошла целая вечность. В коридоре раздался торопливый звук шагов. В распахнутую дверь ворвался врач, в сопровождении пары медсестер из реанимации.

Сестру увезли в реанимацию, а я осталась в пустой палате. Сейчас я готова была принять любую помощь. Цена? Нет, она не имеет значения. Свет, Тьма, мне без разницы какую плату вы потребуете от неоперилившеся, только помогите. Но Силы молчали.

Ведь Свет безжалостен, от сторонний наблюдатель, беспристрастный и холодный, до невозможности логичный и циничный. Зачем помогать той, кто просит сейчас, не заслужив права просить. Не выбравшая сторону, не имеет права на просьбы.

Тьма. И ей нет дела. Ей хватает собственных страстей. Зачем примешивать проблемы не сделавшей выбора?

Время — река. Но для меня сейчас время — река, прегражденная огромной плотиной, через которую по капле просачивается вода.

Неведения. Страшнее только известие о смерти.

Хотя…

Прошло еще около получаса, я спустилась в реанимацию. Сижу под дверью. Вообще ни на что не похожее состояние, состояние некого транса. Все смешалось. Трудно удерживать связь с миром.

Ожидание. Такое страшное. Такое бездеятельное. Я боюсь.

Время идет.

Прошло еще около часа. Точно не знаю, вообще потеряла ориентацию во времени.

Из реанимационной палаты вышел врач.

Весь его вид говорил об усталости и недовольстве.

Он подошел ко мне.

" Приношу свои соболезнования, ваша сестра скончалась пять минут назад".

Больно. Но слез нет. Ступор. Мир перестал двигаться, существовать. Просто замер. Что бы затем этот ступор сменился небытием.

Мир, в котором нет самых близких, далек от мира мечты, где так хотелось жить. Вообще жить больше не хотелось.

Подписав необходимые документы, я отправилась бродить по городу. В больнице, как и во всем мире меня ничего уже не держало. Так зачем же задерживаться где-либо?

Включила плеер и зашагала по городу. Надо разобраться хотя бы в себе.

Я не смогла спасти сестру. Это именно так. Не смогла. Не хватило Сил. Почему?

Сила стала уменьшаться после ссоры с теперь уже бывшей лучшей подругой. Странно, что могло повлиять на силу так? Или это так повлияло на меня? Вероятно, заниматься самокопанием сейчас не самое лучшее решение, но это даёт мне еще какое-то время не видеть потерю. Не воспринимать ее.

Я иду по серым городским улицам. Серость и пустота мои спутники сегодня. Я устала. Устала жить, творить, любить, понимать, быть собой, в конце концов. Прошла, наверное, пара часов с момента смерти сестры, а мне кажется вечность. Вечность одиночества, пустоты, бессилия и апатии.

Можно возненавидеть мир, людей, себя, но её это не вернет. Тогда зачем все это?

Безразличие — самое страшное проклятие? Возможно. Мне уже все равно.

Серость и пустота — мои спутники сегодня. Они сейчас сильнее ошметков Огня моей души. Он давно начал угасать, а это лишь логический финал. Еще чуть-чуть и в мою душу привет вакуум, абсолютная пустота.

Мама всегда говорила: "Ты — Огон, Огонь — Сила, Сила — Ты!" Мама, сердце кольнула отравленная игла, Мама…

Сейчас нет Огня — нет Силы — нет Себя. Или нет Себя — нет Огня — нет Силы?? Уже не важно.

От раздумий отвлекла мелодия гораздо громче остальных заигравшая в плеере.

Мы чересчур увеличили дозу

Вспомнили все что хотели забыть

Или на рельсы легли слишком поздно

Бог устал нас любить

Бог устал нас любить

Бог просто устал нас любить

Бог просто устал

Вот она, гильза от пули навылет

Карта, которую нечем покрыть

Мы остаемся одни в этом мире

Бог устал нас любить

Бог устал нас любить

Бог просто устал нас любить

Бог просто устал

Я рассказал бы тебе все что знаю

Только об этом нельзя говорить

Выпавший снег никогда не растает

Бог устал нас любить

Бог устал нас любить

Бог просто устал нас любить

Бог просто устал 2

Как просто. Как точно. Как больно: " Вспомнили все, что хотели забыть…"

" Бог просто устал…"

Да, я, наверное, тоже просто устала. Устала склеивать осколки собственно души. Я отдала миру на пользу или во вред, но отдала слишком много огня. Я устала и хочу лишь покоя.

Шагнуть за край — единственное желание души. Так просто и так сложно. Права или нет, я подумаю потом, а сейчас один шаг до покоя.

Шестнадцать этажей. Много ли это? " Слишком мало" — пришла я к неутешительному выводу, очнувшись. Ничего даже не болит, хотя вру, болит. Болит душа. А в ушах звенят голоса один хрустальным колокольчиком, чистый и звонкий, другой — патокой разливается по сознанию.

" Самоубийством ты сравняла чаши весов. Ни Свет и ни Тьма не имеют прав на тебя. Ты вольна выбрать сторону, сделать выбор между добром и злом".

"Я хочу покоя. Не хочу быть ни на чьей стороне, вам одинаково безразличны судьбы людей. Вы ведете борьбу не добра со злом, вы ведете борьбу между собой, пытаетесь выяснить, кто же сильнее!"

Смех. Смеются двое. Так непохоже и так одинаково. Чистый и холодный, другой вязкий и душный, но оба такие безразличные к миру, ко мне.

"Покой. А ты его достойна? Покой надо заслужить. Но раз ты хочешь покоя, значит, оказалась здесь слишком рано. Мы даруем тебе жизнь!"

Бывают моменты, когда считаешь, что жизнь — проклятие, гораздо более страшное, чем смерть.

Жить с таким грузом, такой болью невозможно. Это не жизнь — это лишь существование, которое не несет радости ни мне, ни окружающим.

Зачем?

Думать, о какая, это все-таки мука, мыслить, осознавать. Жить, дышать и понимать невозможность это изменить. Невозможность забыться. Боль настигает везде, где бы ни прятался, о чем бы ни думал.

Прошло пять бесконечных, безликих лет. В них не было ничего, кроме рутины и ритуала, которым стал краткий миг надежды на забвения во время полета с шестнадцатого этажа в день моего рождения, в день краха моей жизни.

Крыша шеснадцатиэтажки ставшая уже родной, понятно и даже немного близкой. Шаг, и пара мгновений счастья. Пара мгновений забытья.

Но кто-то уже занял мою крышу. Человек, на пару лет старше меня. Карие глаза наполнены такой болью. Заглянула в них, старая привычка, и душу обожгло понимание. Он такой же, ему тоже больно жить. Надежда и обреченность, по палам, такое новое ощущение, он то же это почувствовал. Протянул руку, а я ее приняла, с какой — то остервенелой радостью.

Шаг, один на двоих.

Полет, один на двоих.

Смерть, одна на двоих.

Мы падаем, а, может, летим?

Я вижу картины прошлой жизни, ее боль. Но эти картины принадлежат не моей жизни, а его.

Удар. Пара мгновений забвения. Пара мгновений и открываю глаза, что бы встретиться с такими грустными карими глазами, в которых океанской волной плещется понимание.

Он встает. Помогает мне подняться. Я беру протянутую мне руку. Какое странное ощущение не пустоты. И почему сердце вдруг стало биться ровно и четко, откуда это ощущение покоя?

Уже давно совсем стемнело, а мы гуляем по городу, взявшись за руки. Ночь стремглав пронеслась мимо нас. Мне так давно не было так легко, что бы я не вспоминала о боли утраты и потери.

— Малыш, что с тобой? — его теплая ладонь накрывает мои пальцы, и я вырываюсь из плена воспоминаний.

— Прости… — шепчу я, ведь невольно заставила пережить со мной все боль, накопившуюся в душе. Странно, но боль притупилась, как будто он не пускает ее к моей душе.

— Ничего, ты ведь тоже пережила мою боль тогда. Взгляд таких теплых глаз, такой ласковый, такой понимающий.

Молча допиваем кофе. По залу летают ноты знакомой, но забытой песни.

Лестница здесь, девять шагов до заветной двери

А за дверями в русской печи трещит сухостой

Двое не спят, двое глотают колеса любви

Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой?3

Нет, это не любовь. Это то, что мне нужно гораздо больше, — это понимание, доверие и покой. Вот он, мой покой — теплые карие глаза напротив, которые не дадут сделать мне больно и не дадут совершить очередную глупость. Он будет рядом со мной, а я буду рядом с ним, ибо никто не может получить покой в посмертии, не познав его в жизни.

Он улыбается, мы выходим на улицу, где средь серых туч проглядывает солнце. Я все еще серая, но Мир снова обрел краски.

Судьба тряхнула головой. Не ожидала она, что подарок так зацепит ее. "Нет! Больше я такие эксперименты над собой не ставлю!" — решила Судьба, и занялась обычными делами. Оставшиеся подарки еще подождут своего часа.

Никто не знает, сколько прошло времени, когда Судьба вспомнила о своей игре в подарки. Она взяла чашечку какао и с ногами забралась в кресло. По мановению руки перед девушкой появилось зеркало — Судьба приготовилась наблюдать за следующей игрой.

Игра третья

Догонялки с ненавистью

Подарок Тьме

Нет ни света, ни тьмы. Они лишь оттенки серого. Так было всегда и так будет. "Свет" имеет право на душу людей обладавших силой и более — менее праведных, "Тьма" же на "грешников" с силой. Лишь те, кто застыл в середине серости, свободен. Обычные же люди никому не интересны. Вот он: Закон мирозданья. Жестокий. Негуманный. Закон.

С последними аккордами песни человек вернулся в кресло. В комнате повисла тишина, разбавляемая лишь шумом ночного города из-за окна. Он устало прикурил. Комната медленно заполнялась запахом дорогих сигарет. Докурив, встал и перемотал последнюю песню на начало. Включил. И пространство опять захватила мелодия. Мужчина вернулся в кресло и снова закурил.

Светла как печаль, безмятежна как сон…

Строчки захватили его сознание, взгляд бесцельно убежал на оконное стекло, на улицу.

Ты влетаешь как птица, садишься на пальцы…

Он не заметил, как с тихим скрипом открылась дверь, как маленькие ножки, беззвучно ступая по густому и глубокому ковру, внесли свою хозяйку в комнату. Она, не останавливаясь, прошла к креслу у окна. Девушка знала в этой комнате каждую мелочь, давно измерила расстояние от двери до кресла. Пока шла, магнитофон воспроизвел еще пару фраз.

И я снова спасен

Безупречная лень, безымянная тень

ты накроешь мой дом туманным крылом

и закончится день

Девушка дошла до кресла. Обняла сидевшего к ней спиной человека, уткнулась носом в темные волосы. Они как всегда пахли каким-то одеколоном и дорогими сигаретами. Этот запах раньше, да и сейчас, сводил ее с ума. Такой пьянящий, почти настолько же сильный, как и голос этого человека. Человека, которого она полюбила.

— Зачем ты пришла? Что изменилось? — его голос бил. Бил, так же как когда-то ласкал.

— Ты все еще любишь, — она не спрашивает, просто утверждает, — иначе, почему слушаешь?

Он не ответил.

— Зачем ты пришла? — повторил мужчина, после паузы.

— Рассказать, — просто ответила девушка. Ты ведь выслушаешь, или сейчас занят? — спросила она, убирая руки с его плеч, отстраняясь.

— Выслушаю, — сказал он, поймав ее ладошки, вернул их обратно на плечи. Но даже попытки не сделал обернуться или подняться. Посмотреть на нее. Слишком свежа рана, слишком больно.

Она замолчала, подбирая слова. А музыка лилась дальше, ей было все равно. Ее не интересовали люди с их проблемами.

Но в безлунную ночь, как бездомная дочь,

Не выдержав счастья по зову ненастья,

Ты уносишься прочь.

Оставляя мне пыль, оставляя мне прах,

Унося мою душу мерцающим камнем

В бессильных когтях

— Зачем ты ушла? — голос тих, каждый звук пропитан болью. — Я ждал твоего возвращения, верил, что вернешься! Но почему…

И опять молчание. Лишь музыка услужливо произносит, все несказанное.

Ведьма или ангел, птица или зверь.

Вернись, я оставлю открытым окно

И незапертой дверь.

Смерть или спасенье, свет ты или тьма.

Если не вернешься, я впервые узнаю,

Как сходят с ума…

Она молчит. Лишь руки немного подрагивают на его плечах. Не сейчас. Невозможно говорить, пока играет эта песня — их песня.

Мое отраженье — лицо мертвеца —

Плывет без движенья в глубинах зеркал

В ожиданье конца.

Но, если ты принесешь назад талисман,

Иней на стеклах без дыма сгорит

И разгонит туман.

Ведьма или ангел, птица или зверь.

Вернись, я оставлю открытым окно

И незапертой дверь.

Смерть или спасенье, свет ты или тьма.

Если не вернешься, я впервые узнаю,

как сходят с ума…

Но, если ты опоздаешь хотя бы на миг,

Они треснут как лед и на пол упадет

Снежно-белый старик.

И камень в когтях станет серым свинцом,

И ты рухнешь бессильно, разбив свои крылья,

Рядом с мертвым лицом.

Ведьма или ангел, птица или зверь.

Вернись, я оставлю открытым окно

И незапертой дверь.

Смерть или спасенье, свет ты или тьма.

Если не вернешься, я впервые узнаю,

как сходят с ума…

— Ведьма, — ее шепот бьет по барабанным перепонкам. Она нехотя убирает руки с его плеч и усаживается перед ним на подоконник, чтобы видеть лицо.

— Я расскажу тебе, почему ушла. Рассказ будет долгим. Потерпи, я бы не хотела делать паузы. Знаешь, мне хочется, чтобы ты меня выслушал. Верить или нет — решать тебе. А я просто расскажу. Мир не таков, каким ты привык его видеть. Прости за избитость фразы, но по-другому сформулировать у меня просто не получилось, — она чуть качнула головой, признавая свою несостоятельность, как рассказчика.

— В мире есть люди, обладающие Силой. Они пополняют ряды служителей Света либо Тьмы, есть, правда, те, кто сумел сохранить свободу. Они не подчиняются никому. Они — серые, нейтральные. Вижу, ты мне не веришь, — проговорила девушка, внимательно всматриваясь в глаза напротив. Она тонула в океане неверия, которым они стали.

Движение руки. И окно открыто. Миг, и девушка стоит в проеме окна. Еще секунда и она решительно делает шаг в пустоту. Он даже не успевает вскочить с кресла, лишь сердце болезненно обрывается в груди. "Опять потерял! И теперь навсегда! На-всег-да!" — вспышкой молнии проносится мысль.

А через секунду приходит понимание. Вот она. Стоит в метре от окна. Стоит, ни на что не опираясь.

— Как такое возможно? — недоумение переполняет его голос.

— "Воздух выдержит только тех, только тех, кто верит в себя…4" Ты же любишь эту песню, эту фразу. Я говорила, есть люди обладающие Силой. В мире примерно так и есть: "… только тот, кто верит в себя…". То, что я сделала — не предел. Теперь ты веришь?

Мужчина лишь слабо кивнул.

Девушка возвратилась на подоконник, уселась по-турецки. Еще один взмах руки и окно опять закрылось, отделив комнату от мира. Она провела рукой по волосам, решая, что же рассказать в первую очередь. Мужчина не торопил ее, ему самому необходимо время — обдумать случившееся.

— Я родилась еще при Сталине. Да не удивляйся ты так. Жила, никого не трогала. Была замужем. Я любила его. Но в один день моего мужа объявили "врагом народа" и расстреляли, а меня сослали в лагеря. Знаешь, я ведь до этого верила в светлый мир, который мы непременно построим. Равноправный социалистический мир… А потом были вагоны… Бесконечный путь в никуда, из лагерей ведь не возвращались… Бесконечный холод… А потом был лагерь… День — труд, ночь — невыносимый холод и безысходность… Я не хочу делиться этими подробностями. Не думаю, что тебе это стоит знать, да и вспоминать не хочется… Совсем… У меня должен был быть сын… или дочь… Но я потеряла своего ребенка! Потеряла! Они отняли его у меня — в ее глазах стояли слезы, но голос был сух, безразличен. Это еще и поражало мужчину. Как будто Арина была не здесь, точнее, как будто она рассказывала не о себе, а о ком-то другом, разделяя его боль.

— Мой ребенок ушел вслед за своим отцом, оставив меня одну… Знаешь, тогда я научилась ненавидеть. Возненавидела этот жестокий мир, лишивший меня любимых, — она запнулась, посмотрела в его глаза, что-то вновь решая для себя. Мужчина встал из кресла и молча пересел к ней на подоконник. Так же без слов притянул ее к себе, обнял, закрывая от боли прошедшей и предстоящей.

— … я помню, как кричала, билась в истерике, проклинала все и всех, Сталина и коммунизм…Я многое говорила-кричала, сейчас уже и не помню, что именно. Это и привело меня к "стенке". Как и полагается при расстреле… Мне завязали глаза… несколько человек, исполняющих приговор… Во время которого у меня и проснулась Сила. "Пли!" — и пули летят, причиняя боль, неся смерть… Но смерть они принесли не только мне, на телах палачей отразились нанесенные мне раны… — она замолчала, мужчина крепче обнял девушку, чувствуя ее горячие слезы сквозь ткань рубашки.

— А потом было странное место, — она продолжила рассказывать. — Там не было ничего, только всепоглощающая Серость и два голоса, единых в своей противоположности. Тогда я и узнала, что свое посмертие проведу во Тьме. Точнее в рядах ее служителей, ведь моя Сила принесла смерть, ненависть, родившаяся во мне, толкнула на сторону Тьмы. Я не буду рассказывать тебе подробности, иначе мы никогда не доберемся до событий этого лета.

Мужчина все еще крепко ее обнимал, даруя поддержку и силы для продолжения рассказа. Девушка прекрасно понимала, закончив рассказ, их уже не будет ничего связывать. Они разбредутся по этому миру. Но сейчас, пока рассказ еще не закончен, она будет наслаждаться его объятиями. Этим странным, непонятным чувством защищенности.

— А потом были годы служения. Задания, которые ничего не несли душе, кроме боли. Знаешь, структура Тьмы была очень созвучна структуре Советской России. Там тоже наказание получают даже за отличные от "идеологии" мысли, хотя кому-то, несомненно, нравиться выполнять задания того рода, что получают от "начальства". Самое страшное — это осознание, что ничего не исправить и такое "служение" — навсегда.

Она замолчала, вспоминая, что теперь свободна, но об этом пока рано. Девушка хотела рассказать ему все по порядку, чтобы он понял…

— А потом мне дали задание: "Научить тебя ненавидеть". Не смотри на меня так. Прошу. Я сейчас расскажу предысторию, и ты поймешь. Один из пророков сделал предсказание.

"В роду исцелившего Тьму в сердце, появится обладающий Силой. Силой малой, но душой чистой. И породит он Мессию".

— Мессию! — повторила девушка. — С этого все и началось! В пророчестве не сказано Мессию Света или Тьмы, так вокруг тебя и завертелась эта карусель. Тьма пыталась переманить тебя на свою сторону, научив ненавидеть. Свет же выжидал, — горько усмехнулась она. — Я должна была научить тебя ненавидеть, так мне сказали, научить любым способом. "От любви до ненависти один шаг" — подумала я тогда. Как выяснилось, — хмыкнула девушка, — не только в эту сторону один шаг. От ненависти до любви тоже лишь один шаг, но сделать его куда труднее. План был прост, я должна была влюбить тебя в себя, а потом бросить. Сделать жизнь невыносимой. Но… Знаешь, это такое короткое и такое веское слово! Но я влюбилась в тебя, сама этого по началу не понимая. А когда поняла, просто исчезла. Рано или поздно в тебя бы проникла моя ненависть. Знаешь, никогда не думала, пока была человеком, что можно заразиться любовью или ненавистью. Хотя это так. Я исчезла из твоей жизнь — а это равно провалу задания. Я не пыталась скрываться, а прямо отправилась к начальству, стараясь не думать о наказании. Я давно поставила крест на своей жизни, поэтому не боялась. Тьма наказывает в своей собственной манере, повседневной безысходности, так просто и так невыносимо.

В приемной было холодно и я куталась в свои полночно черные крылья. Шаг — переход и я стою перед таином, дрожа под натиском его светлых глаз.

— Ты меня разочаровала! Дважды! Мало того, что не справилась с простейшим заданием, посмотри во что ты превратилась! — взмах изящной кисти, и перед мной появилось зеркало в рост. Я неохотно глянула в него и застыла! Мои черные крылья стали серыми! " Не может быть!.." — подумала я, за секунду до того как тиан подтвердил мою мысль.

— Серая, деточка! Теперь ты Серая! Сама по себе и за себя, — усмехнулся он, — ступай отсюда и не попадайся на пути Тьмы.

— Серая? И что это значит? — спросил он.

— Свободная. Сама по себе. Вот собственно и вся история. Я бы не пришла к тебе, потому что это больно и для меня, но… Свет сделал свой ход, представляешь, эта борьба Сил так похожа на шахматы: противники поочередно делают ходы-удары. Свет потребовал, что бы я все тебе рассказала. Кроме его участия в твоей судьбе.

— Я рассказала тебе все, — тихо выдохнула девушка. — А теперь мне пора…

Она попыталась встать, выскользнуть из кольца его рук, нужного ей как воздух. Но решение было принято заранее.

— Я никуда тебя не отпущу, — жестко сказал он. — Твой таин погорячился, — холодная усмешка обожгла его губы, — ты справилась с заданием. Хотя, это скорее просчет Света, родная. Знаешь, ненависть такое странное чувство. Оно так близко к презрению, но намного ярче. Я ненавижу… — он посмотрел в глаза собеседнице, — и Свет, и Тьму. Я хочу быть свободным от Них. Мне не нужно ничего кроме тебя и свободы.

Жаркое, но короткое касание губ. Так есть, так было. Ее взмах рукой, и окно опять открыто.

Он шагнул, как шагала она.

И взлетел, как взлетала она…5

Этой ночью город слышал признание двух серых крылатых теней. Слышал и запоминал. Он радовался за обретших и пил их свободу, густо разлитую кругом.

Ведьма или ангел, птица или зверь.

Вернись, я оставлю открытым окно

И незапертой дверь.

Смерть или спасенье, свет ты или тьма.

Если не вернешься, я впервые узнаю,

как сходят с ума… 6

Судьба поставила на журнальный столик пустую чашечку. Она задумчиво прошлась по комнате. Остался один подарок — подарок для нее самой. Она еще не знала, решится ли подарить его себе или нет. Каким будет этот подарок. Девушка еще раз прошлась по комнате, но так и не нашла решения. Вместо этого она решила погулять в мире.

Игра четверная

Догонялки со смертью

Подарок Судьбе

Гостиная старинного поместья был заполнена треском поленьев в камине и звучанием скрипки. Вошедшая в него девушка устроилась в кресле напротив камина. Пока она шла к креслу, звук ее шагов гасил густой ворс ковра. За время этого пути хозяйка очень изменилась. Войдя, она была девушкой лет двадцати, в кресте же сидел подросток лет пятнадцати. Сменилась одежда, лицо стало более молодым и светлым, не изменились только глаза. Хотя они и не согласовались с образом вошедшей. Слишком мудрыми и уставшими казались эти глаза. Очи Судьбы.

Девушка забралась в кресло с ногами и взяла книгу. Вот уже пару вечеров, когда выдавалась свободная минутка, она читала ее. Привлекло девушку название: "Линия Огня". Типичное фэнтези, но ей нравилось. Красивая история.

Судьба открыла книгу и вчиталась. Строчки замелькали перед глазами, рождая видение картин.

— Потому что я должна быть уверена, что ты сможешь меня удержать, — Таисс закусила губу. — Потому что нельзя любить слабых, их можно жалеть, можно беречь, можно учить, но любить нельзя. По крайней мере не так, как я люблю тебя.

Прочитав это, девушка на время замерла в кресле. Она никогда не влюблялась, точнее не позволяла себе этого. Но кому не хочется любви?

"Потому что я должна быть уверена, но ты сможешь меня удержать…" — Судьба невольно улыбнулась, этой мысли. Как порой угадывают смертные настроения… Даже настроения самой Судьбы.

Она поднялась с кресла. Взмах кисти, и рядом появилось зеркало в старинной оправе из бронзы, от него веяло древностью, даже вечностью. Судьба прикоснулась к холодной глади, и поверхность занялась рябью. Ее волны дошли до краев зеркала — и застыли, и появилось изображение. Идущего молодого человека. Высокий брюнет. Лица было не видно. Поэтому девушка погладила краешек рамы, словно прося показать лицо мужчины. Зеркало выполнило ее желание. Весьма аристократичные черты, как оказалось. Прямой нос, высокий лоб, четко очерченные губы и карие глаза.

— Велен, — сорвалось с губ Судьбы, и она улыбнулась. Уж больно похож этот человек на главного героя книги, которая привольно разлеглась в кресле.

Девушка еще раз взглянула на изображение и отвернулась. Вздох. И к зеркалу обернулась женщина, вся фигура которой излучала цинизм вперемешку с холодным расчетом.

— Прости, но я должна… должна знать, что ты сможешь меня удержать….

Знаешь, не прошу меня слушать, но я расскажу свою историю, вне зависимости от того услышит кто-нибудь меня или нет.

Рукописи не горят. Я в это верю. А, может, верил? Так вот, я верю, что и рассказы, которые никто не слышит, тоже не напрасны, ведь слышит Мир. Слышит и помнит. Он не сочувствует и не сопереживает. Да и не прошу я этого. Просто хочу рассказать свою историю.

Я был обычным счастливым человеком, то есть у меня были родители, друзья, любимая… Были… Тяжелое слово. "Были" срывается с губ, и все существо ощущает его тяжесть, как будто к камню на душе прибавили еще один, размером с Эверест.

Так вот, у меня было все: любовь, понимание, поддержка и вера. Но судьба — дама капризная и избалованная, она любит баловать людей, но как только ты расслабишься и начнешь наслаждаться жизнью, эта вечно юная особа преподнесет тебе свой сюрприз. И не стоит обольщаться и думать, что этот сюрприз придется по душе кому-то кроме дарительницы.

Так же она поступила и со мной.

Любишь? По настоящему? Как мило!!

Так пусть любимая от тебя отвернется. Нет, не уйдет к другому, которого сочла достойнее. Она просто уйдет от тебя, скажет, что "нам не по пути" и уйдет.

Моя возлюбленная ушла. Просто ушла. Не объясняя, не доказывая, без скандалов и ссор. Ушла…

Конец этой любовной истории, казалось бы, все очевидно. Вместе с ней должна уйти и любовь.

Ну, нет. Какой ты прыткий. Любовь значит должна уйти вместе с ней?

Как у тебя все просто! Нет, так дело не пойдет. Любовь твоя никуда не денется и останется… с тобой. До конца? Не знаю, еще не решила. Посмотрю…

Шло время. Но как ни пытался, она не забылась, любовь не уходила. Возлюбленная — теперь наваждение. Я повсюду видел ее, слышал голос, ощущал запах духов.

Так не правильно!

И я нашел выход. Взял отпуск. Уехал к родителям. В другой город, как в другой мир. Ощущение ее присутствия притупилось, но не исчезло. Что ж, хотя бы это.

Как это замечательно, быть в кругу людей близких и родных для тебя. Душа отдыхает, набирается сил. Мир понимания и доверия, так уютен, что время летит незаметно.

Хорошо. Я рада, что не ошиблась в тебе. Ты не сломался на первом испытании. Пережил первую боль, первую рану, обильно посыпанную солью. Тем интереснее будет моя игра… с тобой. В кошки-мышки. Прости, но роль кошки уже занята.

Посмотри, что ты на это скажешь…

Я чувствовал себя снова живым, вновь поверил в возможность счастья, когда призрак ее глаз покинул меня.

Да, а ведь когда-то в начале этой беспробудной депрессии писал что-то. Кажется, начиналось как-то так:

Твои глаза как наваждение,

Они преследуют меня…

Отпуск пролетел. Хочется сказать незаметно, но это будет чистейшей неправдой. Очень многое он дал мне тогда.

Я вернулся в город, к работе, к друзьям. А как бы хотел вернуться к ней. Но не судьба.

А ведь ты и сам не представляешь насколько прав. Да, расслабился ты… А зря. Пора, наверное, простимулировать твою дальнейшую жизнь…

В круговороте дней я даже сначала не мог сказать, сколько дней прошло, когда в очередном выпуске новостей наткнулся на небольшой репортаж.

… произошел взрыв в городе…, по непроверенным пока данным… считается, что он произошел в результате утечки газа…

Мы, люди, живем среди миллиардов фраз, слов, пословиц… Не задумываясь над их значением.

И сам этим же грешу. В первый момент, как услышал сообщение, вообще выпал из реальности. Родители… погибли…

Не верю!

Обзвонил все больницы, знакомых, друзей оставшихся в том городе.

Погибли!

Погибли…

А мысли, странные упорядоченные, и в тоже время бесконечно хаотичные существа.

Они уже стройными рядами шли в сторону, выработки плана дальнейших действий.

Взять отпуск, отгулы, да что угодно, приехать домой. Домой? Место без них уже не дом — так помещение, знакомое, возможно, уютное, но пустое и чуждое теперь. Устроить похороны, разобрать все дела…

И вдруг, в стройном ряду, этих безликих существ, появился бунтарь — мысль, несущая понимание недавно услышанному изречению.

"Смерть тысячи — статистика, смерть одного — трагедия".

Смерть моих родителей — трагедия для меня, и ничего конкретно не значащая статистика, для большинства людей. Да, им жаль, что погибли люди, но жалость их до неприличия абстрактна. Я их не осуждаю.

Опять круговорот дней, забот, хлопот, в котором я пытался найти что-то, что смогло бы согреть мою душу. Не удавалось, но я не cдавался.

Похороны близких — тяжелое испытание.

Погребение.

Панихида.

Все это время я был как во сне. Нудном и тяжком кошмаре, ощущение нереальности происходящего при полном осознании его действительности — сводило с ума. Люди — скорбные лица-маски, ранящее пустое сочувствие. Механические действия, которые я совершал, как ни странно, были верными, то есть нужными в тот момент.

"Проснулся" я лишь вернувшись в свою квартирку, к работе. Начал заново мылить, видеть мир вокруг. Но что-то во мне сломалось. Смерть… я ее никогда не боялся, но сейчас она не вызывала ничего, только пустое равнодушие. Я не искал и не прятался от нее.

Размеренная череда трудовых дней неожиданно взорвалась.

И это тебя не сломало. Что ж я рада. С тобой интересно играть. Играть…Заинтригованный блеск глаз, немного порозовевшие щеки — весь Ее вид говорит об интересе и предвкушения от результата Игры.

Да, надо отметить, в то время я работал в правоохранительных органах. При очередном задержании, беглецы открыли огонь. Явление не рядовое, но и не сверхъестественное. Которое закончилось для меня парой царапин, а для моего лучшего друга и по совместительству напарника — пулевым ранением. Затем кома. И после недели на грани — той стороной.

Очередные похороны, которые как ни старался бы не вспомню, хотя одна мысль все же осталась в памяти.

"Я что-то стал слишком часто бывать в церкви… на отпеваниях".

Возвращение к себе тоже помню весьма смутно. То ли автобус, то ли троллейбус, да и какая разница? Люди вокруг. Веселые и грустные, счастливые и в трауре. Но безразличные к окружающим.

Приходилось слышать: "Ненавижу людей". Мне всегда было смешно, когда я это слышал. "Будучи человеком ненавидеть людей? Странно? Непонятно. Я никогда не ненавидел людей. А последнее время мне все равно".

Сел у окна. Вечереет. Среди гула голосов и шума мотора можно было расслышать какую-то песню, передаваемую по радио. Я даже ее слышал в тот момент, хотя точно могу сказать, что "не слышал", вообще окружающий мир воспринимался с трудом. Такое бывает, что после крупной встряски человек отгораживается от мира, дабы разобраться в себе. Именно это я и сделал тогда. Под звуки странно знакомой, но не узнаваемой песни.

Тишина не оставит надежды

Скажешь только, сколько успеешь

Это просто такая игра

Один говорит, другой ему верит

Я могу умереть один, если скажешь

Что тебе еще рано

Если твой ненадежный инстинкт

Подсказал тебе, что так надо

Пока это кажется важным

Каждый может не спать

Но каждый проснется однажды

Очнется однажды

Очнется однажды

Не расписаны, заняты

Как хотелось тихого счастья

И где-то в обрывках памяти

Девушка в белом платье

Знаешь, в чем наша разница

Я чувствую боль острее

Все, о чем ты молчишь, сбывается

Это страшно, но я тебе верю

Пока это кажется важным

Каждый может не спать

Но каждый проснется однажды

Очнется однажды

Пока это кажется важным

Каждый может не спать

Но каждый проснется однажды

Очнется однажды

Очнется однажды

Достал из кармана телефон. Не задумываясь набрал номер. Длинные гудки.

Пока это кажется важным

Каждый может не спать

Но каждый проснется однажды

Очнется однажды

Пока это кажется важным

Каждый может не спать

Но каждый проснется однажды

Очнется однажды

Абонент не отвечает или умер,

Попробуйте сюда больше не звонить. 7

В тот момент я очнулся, не до конца осознавая, где же прозвучала последняя пара фраз, по радио или в трубке. Ведь умудрился позвонить другу с похорон, которого возвращаюсь. Сумасшествие или банальная усталость? Да, какая разница? Результат все равно один.

Как близко ты к краю. Но еще держишься. Если сумеешь выдержать еще пару ударов, я открою тебе карты.

Шло время, а я узнавал на собственной шкуре, что значит одиночество. Когда вокруг люди, а поговорить не с кем. Зато мыслей хоть отбавляй. Таких, что заставляют просыпаться по ночам в крике.

А мимо летят дни пустые, безразличные.

Так, что-то ты совсем скис. Мне это не нравиться. Думать, конечно, хорошо, а иногда даже полезно, но действовать-то тоже надо. Пора подкинуть тебе дел…

В нашем отделении набирали группу добровольцев для отправки в Чечню, и я решил ехать. Там где жизнь и смерть разделяет миг и девять граммов, трудно сходить с ума от одиночества и боли-скорби. Там принято действовать, а чувствовать будешь потом.

Наша командировка подходила к концу, когда нашу группу отправили проверять посты. Именно эта проверка и оказалась фатальной. Колонна попала в засаду. Завязалась перестрелка. Взрывались машины, свистели пули и гибли. Гибли люди, товарищи и враги. Гибли. А вокруг разгорался ад. Среди сотен остервеневших кусочков свинца был мой. Боль обожгла висок, и сознание покинуло тело.

Да неужели ты решил умереть? Ну, дорогой, это совсем неинтересно. Да и недостоин тебя Свет, а ведь если ты сейчас погибнешь, именно Он будет иметь все права на твою душу. Нет, так дело не пойдет. Женщина на миг оторвала взгляд от зеркала, взмах руки. И ранение перестало быть смертельным.

Очнулся я в госпитале. Белые стены и настойчивый запах хлорки с отдушиной кварца. Вереницы врачей и медицинских сестер с сочувствующим выражением на лицах наполняли дни моего выздоровления.

После госпиталя вернулся в свою квартиру. Пусто. На душе пусто.

Очередное утро. Наконец-то трудового дня. Пора на работу, где так же пусто. Там я больше не увижу тех, кто отправлялся со мной в последнюю командировку. Тоска. Но со всем нужно бороться, если ты сдался боли — потерял себя — значит слабак.

Щелчок клавишей магнитофона — и Цой пропел: " Доброе утро, последний — герой…". Я ушел в ванную умываться, бриться — на работу пора. За шумом воды почти не слышно мелодии, звучащей в комнате. Но вдруг из-за ровного гула воды отчетливо прозвучала фраза.

Покажи мне того, кто выжил один из полка…

Что-то переключила в моей голове эта фраза. Может быть, это не я "выжил один из полка", а они погибли, потому что были рядом. Родители погибли, за ними — лучший друг, теперь — сослуживцы. Может быть, дело во мне?

Похоже, ты начал делать успехи. Ну и к чему приведут эти мысли?

Собрался. Вышел из дома. Сел в машину, но заставить себя ехать на работу не смог. Выехал на трассу ведущую за город. Нажал педаль газа, заставляя машину набрать максимальную скорость, а затем отпустил руль.

Как банально! Я ждала от тебя большего. Легкий едва уловимый жест, и навстречу его машине летит малолитражка.

Едва руки покинули баранку, как на моей полосе появилась машина на бешенной скорости. "Какого черта эта делает на встречке с такой скоростью!" — только эта мысль успела посетить мою голову за миг до удара. А потом темнота.

Толи ирония судьбы, толи еще что. Но очнулся я в больнице. Пахло хлоркой, и голова раскалывалась от боли. Ноги в гипсе, левая рука тоже. Расклад не радостный. "Даже со смертью нормально встретиться не дадут!"

Как выяснилось, въехала в меня накачавшаяся наркотиков студентка. Погибла, хотя это меня не удивило, но расстроило. Минус еще одна жизнь. "К боевикам что ли податься? Вот наши рады то будут резкому повышению смертности в их рядах", — ирония кривая, но уж какая получается.

Да тебя им только не хватает. Восстанавливайся пока, а у меня дела…

Очередное выздоровление до тошноты скучное и муторно медленное. Зато куча времени подумать. Мысль о суициде уже не кажется ни страшной ни странной. Не хочу что бы погиб еще кто-то! Слышишь, смерть, я тебя догоню! И ты больше не закроешься от меня ни кем!

К моменту выписки наступил октябрь. Самое то для моего плана. В моем городе есть отличный железнодорожный мост над рекой. Высокий такой. А вода сейчас холодная. Удар о нее будет что надо. Главное что бы никого на мост не принесло, а то опять будет труп. Не мой. Ведь обязательно полезут спасать!

Никак не могу понять сдался ты или нет. Но упорства тебе не занимать, да и мужества тоже. Трудно сделать такие выводы! Но, пожалуй, с тебя хватит. Эта игра в кошки мышки слишком затянулась.

Ночной мост был красив. И безлюден, что понравилось мне гораздо больше. Честно отшагал до его середины — что бы наверняка. Перелез через перила и шагнул в темную пустоту. Удар был намного слабее, чем я ожидал. Он только выбил дух, но сознание не лишил. Я погрузился в темный лед воды, которая сразу же проникла сквозь набрякшую одежду, обжигая тело.

Мокрая ткань потянула на дно, но я еще держался на поверхности. Прекрасно понимая, что надолго меня не хватит. Как ни странно, это понимание принесло моей душе изрядную толику спокойствия.

Я в очередной раз наблюдала за ним через зеркало. Решила — пора вмешаться.

Стоило мне на секунду зажмуриться, как окружающая меня действительность резко изменилась, и я оказался в ярко освещенном холле какого-то особняка. Не успел толком оглядеться, как ко мне подошла высокая женщина.

— Переоденься — она протянула мне свернутую одежду — и проходи в гостиную — я напою тебя горячим чаем, и поговорим, — холоду ее голоса позавидовала бы даже снежная королева, существую она на самом деле. Женщина покинула холл.

Я переоделся, не стоять же как идиот в мокрой и холодной одежде. Футболка, свитер, джинсы, носки и белье — предусмотрительно. Принесенное оказалось точно по мне. Пришлось пройти в гостиную, тут холодно, а других дверей здесь не было. За резными дверями пряталось огромное, но тем не менее уютное помещение. Густой ковер скрадывал звук шагов, два кресла, одно из которых заняла хозяйка, журнальный столик с горячим чаем.

Я занял свободное кресло и взял наполненную чашку, пальцы сомкнулись на живительном тепле. Стал рассматривать сидящую напротив. Тонкие даже точеные черты. Огромные и холодные серые глаза в богатом уборе темных ресниц, плотно сжатые губы. Надменный аристократизм.

— Не желаешь назваться? — холодно, лишь с тенью иронии, блеснули глаза собеседницы.

— Антон. А как обращаться к вам, сударыня?

— Судьба, — просто представилась она. Я невольно усмехнулся.

— Ну, и шутки у вас!

— А никто не шутит. Почему-то перемещение не вызвало у тебя ни вопросов, ни удивления? А мое имя вызвало такую реакцию. "Судьба" — так зовут меня люди, другого имени у меня нет.

— Хорошо, Судьба. Тогда зачем я здесь? — решил, что ответ на этот вопрос может отмести сразу весьма значительную часть из накопившихся у меня вопросов.

— Знаешь, сейчас эта затея мне тоже кажется весьма абсурдной. Но раз начала, значит должна довести дело до конца. Начну с начала. Сколько себя помню, я всегда была одна, с момента самосознания. И все было привычно. Не холодно, не пусто, обыденно. Никак. Но недавно мне в руки попалась книга, — легкий пас рукой, и на моих коленях лежит, судя по всему вышеупомянутая, — мне надоело быть одной. Но кто захочет, да и сможет быть рядом с мной? И я решила провести эксперимент, — глаза возбужденно засияли, в сочетании с многовековой мудростью плескавшейся в них, зрелище получилось еще то.

— Какой эксперимент? — необходимо узнать подробности.

— Я закляла зеркало, чтобы оно показало человека, который смог бы быть со мной. Оно показало тебя. И я решила тебя испытать, потому что нельзя любить слабых. А на меньшее я не согласна.

Молчание надолго заняло все окружающее пространство. Я думал о том, что все "счастливые" случаи — дело ее рук. О чем думала Судьба мне неизвестно.

— Эксперимент говоришь, — решил я нарушить затянувшуюся паузу, — это не для тебя. Такое мог устроить подросток, ну или совсем юная девушка, но никак не взрослая женщина.

— А ты догадливый! — улыбнулась Судьба, — будь я человеком, когда-нибудь я бы так выглядела.

Она говорила и менялась на моих глазах. Черты лица стали мягче, а идеальная фигура приобрела некоторую угловатость. Перед мной предстала еще не девушка, но уже не девочка — подросток застывший на изломе. Ей было не больше шестнадцати.

— Ну, как? — лукаво сверкнули ее глаза.

— Не ожидал. Тебя называют вечно юной, но не настолько же! — ответил я, и ее смех звоном колокольчиков залил гостиную. Но она быстро его оборвала.

— Пора приступить к делу, — ее голос стал сух.

— Делу?

— Да. После всего что было, ты не сможешь быть просто человеком — придется сделать выбор. Только твой выбор.

Опять не заметил, как мир вокруг изменился, и я оказался на перекрестке.

— Не двигайся. Это перекрестье и тут ты должен будешь сделать выбор. Хватит одного шага — не торопись. Я прочитаю активирующее заклинание, протяни руку поочередно в каждом направлении, а затем сделай свой выбор.

Я хотел задать массу вопросов, но она поднесла палец к губам — вопросы потом.

— Твое Право! Твоя Сила! Твой Выбор! Твой Шаг! — произнеся это девушка мужественно зажмурилась.

Пространство зазвенело.

Путь вперед — путь Света. Протянул руку. Холод, одиночество и щепетильный цинизм. Все это полито идеалами, которые кричат: "Мы лучшие!"

За спиной — путь Тьмы. Протянул руку. Нарочитая порочность и страсть… к самому себе. Тоже малоинтересно.

По правую руки — путь Сумерек. Свобода и безразличие, даже Судьба более живая и деятельная.

По левую руку — стоит зажмурившись Судьба. "Как маленькая!" — невольно улыбнулся я. Протянул руку и увидел. Ее создали высшие силы. Зачем? Ну, это мне не показали. Ее создали сразу взрослой, свалили на нее ответственность ничего не объяснив и исчезли. Изначально самостоятельная, лишенная не только имени, но и детства. Глубоко несчастная и одинокая.

— Тот, кто не был ребенком, никогда не станет по-настоящему взрослым, — произнес я, шагнув к ней. Хватило одного шага, чтобы Судьба оказалась в моих объятиях. Она тихо уткнулась носом мне в плечо, а я выдохнул ей в макушку: " Я буду звать тебя Александра. Сандра".

Мы учимся быть вместе. Любим ли мы друг друга? Не знаю.

В гостиную ворвался оживленный вихрь. Я только успел встать из удобного кресла в гостиной, а Сандра уже висела на моей шее. "Вот уж поговорил… сам с собой. Может полечиться?" — подумалось мне.

— Уже забыл, — обиженно надула губки Сандра. — Ты обещал показать мне Париж и сводить в Диснейленд! — ее глаза радостно сверкнули.

Я подарю тебе детство.

1 Смысловые галлюцинации "Разум когда-нибудь победит"

2 Сплин "Бог устал нас любить"

3 Сплин "Двое не спят"

4 Наутилус Пампилиус "Воздух"

5 Машина времени "Он был старше ее"

6 Наутилус Пампилиус "Летучая мышь"

7 Смысловые галлюцинации "Пока это кажется важным"