Мороз Александра Нечаянная хранительница

Морозец цепко хватал за нос в предрассветных сумерках, под ногами поскрипывал снег. Стоило бы поторопиться, но после ночных плясок сил не было. А ведь мне еще весь день за стойкой стоять. Ох, уж эти шабаши. Ведь пят лет уже на них бываю, а все не привыкла. Костры, северные ведьмы в своей стихии и магия. Красиво, весело упоительно. Щеки уже горят, значит, опять буду румяной-румяной. Не стоит матушке на глаза попадаться, а то задаст она мне трепку.

Хороша была ночь! Жаль только, опять была как бедный родственник. В общем хороводе прошлась, у большого костра повертелось, а вот больше… Не пускает меня Эйна, моя наставница и верховная ведьма, гулять с гостями под ручку. Они словно с говорились с моей матушкой беречь мое девичество. А на что оно мне? Вот то-то же! Не за чем! Ведьма и будущая трактирщица, ну какая из меня примерная жена-то после этого?

Трактир наш стоит немного на отшибе, а не в самом селе. Зато к бухте поближе. А ведь главный доход у нас с матерью как раз от гостящих моряков. После долгих плаваний мужчины обычно не скупятся на выпивку, еду и девок. И с каждого из этих пунктов маменька имеет свой процент. А ведь начинала она в подавальщицах…

До дома осталось всего ничего. Я тихо зашептала давно заученные слова. Поднялся ветер, стал заметать мои следы: не к чему их кому-то видеть.

Ой! У маменьки в окне горит свет. Я, не долго думая, шмыгнула в заднюю дверь, подхватила пустые ведра и тут же юркнула обратно на улицу. Мороз радостно схватил меня за щеки, но я лишь улыбнулась ему в ответ. Все-таки матушка меня не застала, значит, прорвусь! Я довольно щурясь на светлую полоску на востоке, зашагала к колодцу. Идти до него было не так уж далеко, но вот когда у нас бывает много гостей, хочешь не хочешь — набегаешься. Хотя обычно за водой бегает кто-нибудь из мальчишек. Меня же мать то на кухне прячет, то, последнее время, пускает постоять за стойку. Говорит, что надо нарабатывать правильный "взгляд". Ну, я не простив, совсем не против.

Обратно я вернулась благополучно с полными ведрами воды. Маменька поджидала меня на кухне, где разжигала печь и что-то бурчала себе под нос.

— Почему не затопила, Малка?

— Да, я думала… — начала оправдываться я.

— Ладно. Воды принесла и молодец. Иди пол подотри в зале.

— Как скажите, матушка, — поклонилась я, стягивая тулупчик.

День начался как обычно. Так и продолжился. Я, благополучно переделав матушкины уроки, почти привычно заняла место у стойки. Буду наблюдать за гостями, передавать заказы на кухню нашей поварихе дородной бабе Данике да наливать в кружки пиво. Признаться, эти дела нравились мне куда больше, чем кухонная возня.

Я смахнула челку с глаз. Отросшие русые волосы упорно лезли в глаза, мешая работать: трактирщица должна все замечать, а что увидишь, когда челка мешается. Вот то-то же! А посмотреть сегодня было на кого. Сегодня у моей матери праздник — столько народа в "Пьяном моряке"! Сам капитан Соленый со своей командой припожаловать изволили. Вот и он сам в углу сидит, не пьет ничего черт морской. Только глазами темными по залу водит — за своими людьми смотрит.

— Ты, Малка, глазами-то не стреляй. Мала еще, — напомнила мне мамань. Куда ж мне глазами-то стрелять, при живой матушке? Не совсем я еще дура, чтобы себе такие неприятности устраивать.

Матушка по залу пошла. Грудь под платьем так плавно, но при этом очень заметно подымается при шаге, да опускается обратно. Мужики в зале даже на пиво с вином не смотрят! Только на матушку. Вон мужик с проседью широченную руку на матушкин зад опустил. По-хозяйски так. Не простой моряк, сразу видно. О, точно! Он же боцман! Шустра у меня матушка, уже вот и его, я смотрю, окрутила почти. Уважаю. Ладно, пусть развлекается, а мне делом надо заняться.

Легко смахнула со стойки предполагаемую пыль, да кружки пивом наполнила. Хорошо так, эффектно, как мамань учила. Пена белой шапкой над кружкой вздымается, а потом оседает медленно, неспешно. Ровнехонька кружка полная получается. Глаз алмаз.

Вот в том, дальнем углу, якобы спрятавшись от капитанского надзора, молоденькие юнги втроем Нонку тискают. Девка она справная, да глупая. Косища длинная с кулак мужской толщиной по спине вьется, щеки румяные да глаза яркие. Хороша, спасу нет. Не то что я. Да и мамань ее ценит, а меня в зал не пускает — все стережет. А к чему не понятно! Ведь не возьмет никто путной замуж такую как я, при трактире выросшую. Не по барину шапка. Эх!

Что-то я совсем загрустила. Обвела взглядом зал — все заняты, только Соленый все не пьет, да на меня смотрит. А глаза темные, страшные. У нас такие редкость. Все сероглазые поголовно, а этот… Ой, черт морской, людское обличье принял, не иначе. Ой, спасите меня, сестры северные, спасите!

А говорят, люди говорят, что Соленого ни стрела, ни меч не берут. Словно заговоренный он. Ох, не верю я в эти росказни. Ведь все на сестер моих северных ведьм списывают, а я его на шабашах ни разу и не видела. А такого не заметить невозможно! Глаза темнющие, отсюда вижу! Волосы светлые, почти белесые, вьются до плеч. А лицо… Черты правильные, крупные. На левой скуле шрам приметный. Но не портит он капитана, наоборот, так и хочется пальчиками по нему пробежаться. Ой, мысли мои мысли! Уши не уберегу, если мамушка заметит. Надерет, как пить дать надерет!

Ой, спасите меня, сестры, спасите меня.

Черт этот морской, меня не оставляет — пальцем поманил. И ведь не спрячешься от греха-то подальше. Страшно. И мать как на грех в кухню свернула. Придется самой идти. Спасите меня, сестры мои северные!

— Чего изволите, господин? — спрашиваю тихо, чтобы лишнего внимания не привлекать. И так половина команды уставилась на нас, будто зверя какого увидали. Ой, не к добру.

— Налей-ка мне пива, красавица, — и улыбается так довольно, как кот сметану стянувший. Забавляется, гад. А ведь красивый и молодой. Даже странно. И, правда, что ль заговоренный?

Пришлось наливать. А куда я денусь. Хвала сестрам, больше капитан Соленый от меня ничего не хотел. Но счастье мое не продлилось долго. Только-только я спряталась за стойкой, старательно ее протирая, чтобы не видеть изучающих взглядов, как в трактир приперся жрец. Ну, за что сей когда-то достойный господин меня невзлюбил, я узнала от матушки. Оказывается, когда-то сразу после смерти моего отца, когда матушка носила меня под сердцем, служитель Единого Кардан не раз сватался к зажиточной вдовушке. Но матушка была непреклонна. Вот и мстит за старую обиду жрец. Меня он отказался записывать в церковные книги, да и селян подбивал не признавать меня законной дочерью. А раз так, то и матушку надо было бы сослать на рудники за распутство. Но селяне в отличие от жреца с умом дружили и ссориться с трактирщицей Лантой не стали.

Сегодня, правда, господин Кардан переплюнул самого себя. Голос у него громкий, поставленный, и когда жрец начинает хоть проповеди, хоть отповеди слышно всем. А сегодня жрец был явно в ударе. Обличительная отповедь, впрочем, минуте на шестой потонула в слаженном гуле и улюлюканьи пьяных моряков, а самого жреца взашей из трактира вытолкал капитан. И зачем это ему?! Ой, не к добру это, не к добру. Чует мое сердце что-то да будет. Впрочем, меня никто не спрашивал. Только капитан, вернувшись, приказал налить ему еще.

В остальном вечер прошел на удивление спокойно: Соленый с легкостью контролировал своих молодцов. Так что обошлось без драк, ну а пьяные песни — это же совсем не беда и не проблема. Правда, меня мать увела наверх, на чердак, и заперла, кода еще половина моряков сидела за столами. Краем глаза заметила, каким взглядом проводил нас Соленый. Ой, спасите меня, сестры!

Я уже привыкла к тому что меня запирают, когда в трактире постояльцы: мать делала так последние пять лет. Кстати, что удивительно, но открыть дверь я не могла даже с помощью магии. Не удивлюсь, если матушка предусмотрительно сговорилась с Эйной, и ведьма как следует поколдовала над моей дверью. Делать мне было решительно нечего. Я немного походила по комнате, пытаясь согреться, но это мне не удалось. Странно, в комнате моей сегодня было как на улице — морозно. Поняв, что просто так не согреюсь, Одела свой тулупчик, а под него еще и шаль повязала. Так и завалилась спать.

Разбудили меня крики, треск дерева и настойчивый запах дыма и гари. Пожар? Глупо было в этом сомневаться. Я бросилась к двери. Заперто! Храните меня, сестры! Неужели я так глупо умру? Страх сковал душу, но я постаралась взять себя в руки и расколдовать дверь. Дверь не поддалась. Окошко? Я кинулась к нему, но и оно мне не подчинилось. Спасите меня, сестры!

А дыма становилось все больше. Я уже тяжело кашляла, но все равно упрямо била дверь. Глупая масть: "А вдруг получится?" не желала меня покидать.

Тяжелые шаги? Или мне уже чудится? Нет, все-таки шаги. Только это точно не матушка… Не успела я додумать мысль, правда от двери на каком-то чутье отпрянула. Через мгновение дверь рывком влетела внутрь моей комнаты. На пороге, вглядываясь в сумрак моего чердака, на мгновение застыл Соленый. Мужчина тяжело дышал, а одежда кое-где пестрела проплешинами. Но он быстро взял себя и меня в руки. Храните нас, сестры! Так же не обращая внимание ни на что, он рывком распахнул ставни, с которыми я столько билась, и выкинул меня в окно.

Сугроб благосклонно принял меня в свои объятия. Через мгновение рядом приземлился Соленый. Спасибо, сестры!

— Чего развалилась! Вставай давай! — голос у капитана хриплый. Соленый откашливается после дыма, я тоже кашляю. Но ослышаться его не смогла. Несмотря на головокружение и тошноту, заставила себя подняться и зашагать в даль от трактира.

Наш дом горел еще пару часов. В это время капитан собрал всю свою команду, а маман отыскала почти всех слуг. На меня она демонстративно не обращала внимание. Мне было страшно. А еще, как-то так само получилось, но я почти хвостом ходила за капитаном. Благо, хоть он меня не гнал. Просто не обращал внимания. Я была ему безумно за это благодарна.

Все заканчивается, вот и эта ночь закончилась. Где-то на востоке тонкой полосочкой забрезжил холодный зимний рассвет. Капитан отыскал мою матушку и подошел к ней.

— Возьми за беспокойства, хозяюшка, — протянул ей сладко звякнувший золотом мешочек капитан.

— А и возьму, — буркнула мамушка. — Ведь из-за тебя, Соленый, беда пришла. Сколько лет со жрецом уживались, а ты его вчера-сь "уважил" вот и рещультат.

— Не я так кто-нибудь другой, — безразлично пожал мужчина плечами, приподняв левую темную бровь.

— Ой, не скажи, Соленый. И что я теперь должна делать? Дом сгорел, хозяйство тоже, — начала причитать матушка. О, я знала, играть на публику маменька всегда умела.

— Денег у тебя достаточно, трактирщица, — отрезал он.

— Достаточно. Но с дочерью мне теперь нигде жить не дадут.

— Мне-то что?

— Ты ее спас, я не просила. Вот теперь и отвечай за нее. Хочешь с собой бери, хочешь под елкой прикопай, благо, их тут много, — развела руками матушка. У меня в груди все оборвалось. Во так просто она от меня отреклась. Не верю! Не верю! Но… заглянула в глаза маменьки и поняла, что, правда, она от меня отказалась! Сердце сжалось, пропустило удар. А потом гулко застучало в ушах.

— Я тебя слышал, — ответил матушке капитан и, резко развернувшись, пошел отсюда.

Храните меня, сестры! Что же мне теперь делать? К матушке не вернешься. К Соленому бежать, как собачке? А дальше? Ой, храните меня, сестры! Я закусила губу и бросилась следом за капитаном, теперь в его власти казнить меня и миловать. Первое, кажется, не за что, так что и о втором помечтаем.

Сердце, казалось, колотилось где-то в ушах. Быстро-быстро и все равно как-то глухо. Капитан шагал быстро, размашисто. Так что мне приходилось за ним практически бежать. Как-то сразу на бегу вспомнилась и моя не шибко яркая внешность и тонкая фигура. А ведь всем известно: моряки любят справных женщин! А я что? Невысокая, тонкокостая, серенькая. Мышенька! Веселый конюх дядька Терк так меня и звал все детство. Ох! Храните меня, сестры!

— Капитан? — окликнул Соленого боцман, когда мы подошли к морякам.

— Она с нами… пока. Отвезем северным их дитя, — нехотя буркнул он.

— Ведьма?! — изумился моряк.

— Да, — кивнул Соленый. Вот и весь разговор.

Обо мне, казалось, и вовсе забыли. Очень быстро моряки организовались и отправились к бухте, где ждал их корабль. Меня никто никуда не звал, но я и так знала, что мне надо делать. Осторожно, стараясь не привлекать лишнего внимания, я брела следом за Соленым. Если капитан действительно отвезет меня к ведьмам, думала я, будет совсем хорошо. Эйна меня приютит. Она всегда называла меня самой способной своей ученицей. А это значит, я буду жить! В душе разрасталась надежда на лучшее, а под ноги легко ложился снег.

До бухты идти было не так уж далеко, но добрых полчаса мы на это потратили. Не знаю, о чем думали капитан и его моряки, но я пыталась понять, почему же матушка так легко от меня отказалась. Предположим, я могу понять, что она попросту не смогла пробиться из-за огня к чердачной лестнице (не думать о том, как это удалось Соленому!!). Но ведь она отказалась от меня живой! Да, я знаю, что у матушки были из-за меня проблемы со жрецом, но не я ведь в этом виновата! Впрочем, мамань у меня всегда была дамой расчетливой, не даром же смогла и без мужа трактир держать, а одной небедной вдовушке устроиться в этой жизни куда проще, чем вдовушке с дочерью, пусть и взрослой… Может… Думать об этом мне было просто больно и обидно.

Кругом уже совсем рассвело, и мороз как с цепи сорвался. Он упрямо кусал меня за нос, отчего я все время пыталась спрятать его в отворот тулупчика. Правда, меня это не спасало. Сосало под ложечкой, ощущение чего-то надвигающегося давило мне на плечи.

Бухта была небольшая. Она уютно пряталась в "копытце" из выступающих берегов. Ветер сюда долетал не так часто, даже когда в открытом море бушевали шторма. Жаль, что матушка последние годы меня сюда не пускала. Бухта всегда была одним из красивейших мест в нашем уезде, и я в детстве частенько здесь бывала. Темное немного неспокойное море лизало волнами подмерзшие береговые гальки, украсившиеся рисунками измороси. Красиво. Суровый пейзаж был мил моему сердцу, но в водной кромке меня тянула вовсе не красота. Так хотелось погадать по галькам и узнать, что ждет меня дальше. Но кто ж меня отпустит. Приходилось с трудом отворачиваться от темной воды и смотреть себе под ноги: не хватало еще только оступиться на узкой тропке — ведь потом сраму не оберусь!

Корабли стояли далеко от берега. Паруса были спущены, отчего мне они казались раздетыми детьми на морозе. Глупо, конечно, но ничего с собой поделать не могу. Интересно, а какими видит корабли капитан? Селенный уже давно смотрел лишь в сторону моря. На меня он не обращал внимания вообще. Ну, не больно-то и надо. А я вот на него посмотрю, пользуясь моментом. Светлые кудри, сейчас тронутые изморозью, казались жесткими. Хотелось бы знать, так ли это на самом деле. Ой, губы мужчины дрогнули в жесткой улыбке. Неужели мысли мои читает?? Нет, быть такого не может!

На корабль нас доставили лодки. И тут мне выпала честь быть рядом с капитаном. Ой, спасите меня, сестры! С каждой минутой страх во мне лишь рос, словно вот-вот случится что-то совсем уж страшное. Не накликать бы!

Корабль Соленого был большой. На таких ходили только патрули да особо ценные подданные нашей Императрицы. На патрульных команда у капитана не похожа, значит, выполняют поручения самой Императрицы. Высоко, однако. Эх, и куда я попала? Не, руки в ноги и под крыло к Эйне. Ведьма ведь меня приютит, правда?

Палуба качалась под ногами так, что даже стоять мне было трудно. А что будет в шторм, если он нас заденет? Ой, и думать не хочу об этом. Сразу сердце в пятки уходит.

— Иди в каюту, — коротко бросил капитан и вновь потерял какой-нибудь интерес ко мне. И куда мне идти?

Хвала, сестрам, не забыли они обо мне. Подошел боцман, задорно улыбнулся в наполовину седые усы и ответ меня в каюту капитана. Ой, за что мне честь-то такая? Боцмана я об этом и спросила. К моему удивлению, мужчина мне даже ответил. Оказывается, отдельных кают на корабле всего две: капитана и его старпома. Со старпомом, как я узнала от боцмана Бэрла, Соленый не ладит. Вот собственно и все. А меня с палубы убрали, оказалось, от греха подальше. От какого греха Бэрл мне не объяснил, только рассмеялся мерзко и вышел, оставив меня в святая святых капитана в одиночестве.

Каюта-кабинет. Стол, заваленный картами, посредине, рядом с ним два стеклянных светильника на стене, где горит огонь, да тахта. В углу огромный сундук, вот и все убранство помещения. Я осторожно примела на тахту: лезть куда-то, выказывая свое любопытство, было бы сейчас глупо. У меня не было выбора, поэтому я просто тихонько села и стала ждать. Ну и уснула, разумеется.

Разбудила меня девушка неожиданно появившаяся в каюте капитана. Красивая. Волосы длинные заплетены в толстенную косу, что перекинута на грудь. Фигура вообще обзавидуешься. Эх, мне бы такую! Вот только девушка не живая совсем. Дух. Интересно чей?

— Здравствуй, — поприветствовала я ее. Ой, кажется, вежливость была здесь не очень удачным выбором.

— Ты видишь меня! — воскликнула незнакомка.

— Вижу, — кивнула я в ответ. Глупо было бы отрицать.

— Вед-д-дьма, — прошелестела призрак.

— Ну, чуть-чуть, — развела я руки в стороны. Все-таки до ведьмы мне было еще очень далеко. — А ты кто?

— Карабельный хранитель.

— А…

— Отец. Он был магом на верфи, и не смог отпустить мой дух к Единому…

— Прости, — мне стало совсем неуютно.

— Что ты, давно это было. Да и нравится мне моя новая жизнь, только поговорить не с кем, — пожаловалась мне дух, пристраиваясь на краешек капитанского стола.

— Я могу поговорить с тобой. Я Малика.

— Данида, — назвала свое имя дух.

— Слушай, Дани, а ты не знаешь, куда мы плывем? — интересно же, где живет Эйна.

— На остров Кафэн. Капитан велел править туда. К закату будем на месте, — отчиталась дух, беззаботно болтая ногами. Все бы ничего, вот только ноги Даниды легко проходили сквозь стол.

Значит, до заката у нас есть время. Что ж, почему бы не поболтать? Время в компании Дани летело стремительно. Она так увлекательно рассказывала о жизни на корабле. Признаться, слушала я внимательно-внимательно. А вдруг пригодиться. От духа-хранителя я узнала, что самый добрый боцман, серьезный капитан, а вредный его первый помощник. А еще, оказывается, капитан Соленый аристократ по имени Дарриж Тьеран. Дани не знала точно, но говорит, что ходили слухи о том, что якобы брат нашего капитана крутил роман с самой Императрицей… и не только с ней. За это и был сослан суда, на север вместе с братом. В отличие от капитана, брат его ссылки не пережил. А Дарриж не только прижился здесь, так и прощение себе заработал. Дани сказала, что уже несколько лет ему приходят письма от самой Императрицы с предложением вернуться в столицу, на которое Соленый отвечает неизменным отказом. Какой, оказывается, капитан интересный человек.

На закате в каюту заглянул боцман, и застал интереснейшую картину. Я, нагло развалившись, на тахте капитана болтала сама с собой. Ну, это он так думал. Я же тихонько попрощалась с Дани, быстро-быстро оделась и выскользнула на палубу. Ой, удивительно, столько времени плыли по открытому морю, а я даже думать забыла про качку! Но стоило выйти на палубу, как я о ней тут же вспомнила. Ноги подкосились, и если бы не Бэрл, обязательно бы растянулась на досках.

— Терпи, немного осталось, — порадовал меня боцман.

— Хотелось бы поскорее.

Тем временем капитан что-то скомандовал и, покинув мостик, подошел к нам. На меня он опять не смотрел, ну и ладно! Сегодня буду жить уже у Эйны. Здорово! Наконец-то нормально буду обучаться. Ну, да. Верховная всегда говорила, что я талантлива. Лестно, конечно, но я не настолько глупа, чтобы не понимать, что мне надо учиться. Слишком уж мало я пока могу и знаю. Да, ветер призывать умею, с погодой могу договориться. Но это и все. Что-то сложное, типа заговоров на удачу или оберегов мне не дается. А жаль. Давно бы уже закляла трактир на совесть и ничего бы не случилось!

К острову Эйны мы отправились вдвоем с капитаном. Селенный молча налегал на весла, предоставив мне право лениться в свое удовольствие. Правда, за целый день безделье мне уже поднадоело, но не перечить же мужчине. Все равно толку не будет, вряд ли он позволит мне грести, да и не умею я. Так что приходилось вертеть головой по сторонам. Красивое место выбрала для себя верховная ведьма севера, ничего не скажешь. Особенно сейчас остров был особо хорош. Падал снег, ложась на чернеющие волны. Впереди блистали ледники горных вершин острова Кафэн. Суровое место. Прекрасное.

Я наслаждалась пением ветров. Здесь их голос был слышен, пожалуй, даже лучше, чем на поляне, где проходили шабаши. Впрочем, поляна была именно поляной. Ее со всех сторон окружали заснеженные сейчас ели, ветрам там было не разгуляться. Зато огненные духи танцевали внутри огромных костров. Красиво, опасно и очень страстно. Вот только я каждый раз была лишь наблюдателем этого праздника жизни. Но когда-нибудь, верю, все изменится!

Эйна, как оказалось, живет в небольшом домике у подножия гор. Не так уж далеко от моря, но, я была уверена, что ведьма не боится, что какой-нибудь шторм снесет ее обиталище в море. Все-таки она уже давно верховная ведьма, а значит, может утихомирить разбушевавшуюся стихию. В дом меня не взяли. Капитан приказал мне ждать и, постучавшись, вошел в дом. Мне же предоставили редкостное право померзнуть на улице.

Через полчаса, когда я основательно замерзла, из хижины показался Соленый. Капитан раздраженно хлопнул дверью и коротко скомандовал мне следовать за ним! Это еще что такое?! Перечить я не посмела, мало ли что, но все же… Что случилось-то? И почему мне ничего не сказали?! Он, так же молча, доставил нас на корабль, правда, мне казалось, у меня за это время волосы на голове встали дыбом — такой злостью исходил капитан. Что же сказала ему верховная, что Соленый так разозлился? И без того узкие губы мужчины все время были сжаты все время в полоску, а руки сжимали весла так, что не казалось, вот-вот раздастся хруст дерева.

На корабле мы появились под одобрительный (боюсь, что мне показалось!!) гул матросов. Но капитан, показалось, этого даже не заметил. Он отправил меня в каюту. А сам выцепил боцмана и куда-то его отозвал. Зачем интересно?! Хотелось знать, что происходит, но приближаться с вопросами к капитану сейчас я бы не рискнула.

— Ой, ты вернулась! — завопила мне на ухо Дани, когда я вошла в каюту. Хоть кто-то рад меня здесь видеть. Приятно.

— Дани, а ты слышишь все, что происходит на корабле?

— Ну, да. Я же Хранитель! — дух гордо выпятила грудь.

— А ты мне расскажешь, о чем говорят сейчас капитан и боцман? — подмигнула я.

— Тебе?? Мм, расскажу. Нет, лучше, слушай…

— Ох и сделали тебя бабы, прям как мальца вина не провобовашего. Но с Эйной-то ваще ты чем думал? — шепотом вопил Бэрл.

— Не знал я об этих обычаях. Не здешний ведь, — раздраженно отвечал ему Соленый.

— Ты думал, — рассмеялся боцман, — что она просто так клятву тебя охранять дала? Эйна ждала, что ты возьмешь ее под свое покровительство. Для северных ведем эта сделка что-то типа брака. А ты… мало того, что пользовался защитой ее, так ведь и верность ей хранил. Не смотри так, я все замечаю. Ведьмы, знаешь ли, не могут забирать своих клятв.

— Не могут. А Эйна смогла!

— Ты нарушил ее условие, — смеясь, пояснил Бэрл. — Что она сказала-то хоть?

— Нашел себе хранительницу, вот пусть она тебя и хранит.

— О! Значит, верховная себе другого молодца присмотреть уже успела, — паскудно хохотал боцман.

— И что мне с этой обузой делать? Может, за борт?

— Совсем из ума выжил, кэп?! Она ведь-ма! Ты понимаешь, ведьма! Где еще такую поддержку найдешь?

— Ладно, пусть остается, — безразлично ответил капитан.

— Ой, как интересно-то! — Дани взмахнула руками. — Значит, ты теперь с нами! Здорово! Мне теперь будет с кем поговорить!

— Угу, — буркнула в ответ.

Ой, и влипла же я! Что мне теперь делать? К ведьмам путь теперь заказан. Это ж надо было увести жениха у верховной… Это ж надо же было такому случиться! Ой, сестры, сестры! Как я смогла то во все это влезть? И ведь никто не ответит. Правда, во всем этом есть хотя бы один плюс — я наконец-то точно знаю, что со мной будет. Буду жить здесь, на корабле, ну и служить по мере сил. А что дальше… покажет время.

Давненько я не чувствовала себя так глупо и неуверенно. Я сидела в каюте капитана и ждала, когда же Соленый соизволит появиться. В том, что мужчина прилет, я не сомневалась: ему надо было объяснить мне мое положение на корабле — этого требовали порядок и честь. Уж кто-кто, а Соленый живет по чести, в этом я теперь не сомневалась. Ждать пришлось долго. Уже хорошо после полуночи дверь со крипом растворилась и пустила внутрь каюты капитана. Выглядел он, надо сказать, не важно. Я даже в слабом свете масляных ламп видела, какими нездоровыми кажутся его глаза. Вообще, на какой-то миг мне показалось, что за несколько часов, что прошли с нашего посещения острова Кафэн, мужчина постарел на добрый десяток лет. А может, так и есть? И довольно юный вид капитан имел лишь из-за благословения Эйны? Быть может…

— Чего изволите, капитан? — низко поклонилась я ему. Все-таки теперь этот моряк мог повелитель и господин.

— Выпрямись!.. — он замялся, силясь вспомнить мое имя.

— Малика, — услужливо подсказала я, разгибая спину.

— Так вот, Али, слушай меня внимательно, — Селенный устало опустился прямо на по, застеленный медвежьей шкурой. — Будешь помогать коку, стирать и выполнять прочие мелкие поручения.

— Как прикажите, господин, — ответствовала я. Убирать и готовить, так убирать и готовить. Все равно лучше, чем за борт!

— Во-вторых, звать меня будешь, только капитан.

— Да, капитан!

— Вот и умница, Али. Что хоть ты умеешь, прокляетье мое? — усмехнулся мужчина, начиная раздеваться.

Ой, спасите меня сестра! Охраните меня! Неужели?

— Ветер могу призвать аль утихомирить, что капитан пожелает, — начала перечислять я. — Могу тучи снежные подтянуть или наоборот небо расчистить. Да и все, — честно призналась я.

— Ну, и этого не мало. Сейчас редко кто может похвастаться, что имеет на корабле своего мага или ведьму.

— А?..

— Ходить будешь со мной на корабле, — отрезал капитан. — Сегодня ночуй здесь, а завтра переберешься в соседнюю каюту.

После этого Соленый поднялся и вышел, оставив меня в одиночестве. Вот так дела? То, что я ему теперь принадлежу, Соленый точно знает, но воспользоваться не спешит. Может, хочет кому другому передать? А впрочем, какая разница? Все равно изменить ничего не смогу, так и голову пустыми думами занимать нечего.

Переселение мое вызвало фурор. Ну, а если по-простому, то скандал. Как выяснилось, старпом совсем не желал уступать даме свою каюту, о чем и заявил капитану. Ох, спасите меня, сестры, от таких взглядов Соленого. Уж не знаю, как помощник капитана, а я б пот таким взором на месте сгорела. Этот же только сказал, что баба на корабле к беде. Не успела я задохнуться от ужаса, как меня добил капитан. "А она не баба, а ведьма!", — сказал, как отрезал, Соленый. Не баба. Здорово, куда бежать только от этого "здорово". Не отпустит капитан, да и себе не возьмет. Черт морской!

Команде Соленый меня представил после разговора со старпомом. Коротко и четко.

— Али, наша ведьма, — махнул он рукой в сою стороны. — Посмотрите и запомните. Головой отвечаете за нее, — по похабным выражениям моряяцких рож было понятно, что они подумали. Новая игрушка капитана! Вот только Соленый негромко так добавил: — а за попутный ветер.

Взгляды послушно изменились. Проснулся интерес. Хм, он специально так? ОЙ, спасите меня, сестры! Не нравится мне эти огоньки на дне глаз матросов. Не хочу! Но эти-то взгляды пока не опасны, подсказывало мне чутье. Пока… А вот старпома (надо узнать как его зовут) опасаться стоит уже сейчас: не простит он мне свою каюту. "Спасибо вам, матушка и наставница, удружили так удружили!" — мысленно буркнула я, и благоразумно спряталась в каюту, когда капитан всех отпустил.

— Дани, — тихонько позвала я, закрыв за собой дверь каюты.

— Привет, — моментально откликнулась дух. — Теперь ты совсем-совсем наша. Видишь, капитан о тебе заботиться.

— Знаешь, не нравится мне эта забота. Пересуды и шепотки, Единый с ними, но вот со старпомом-то зачем меня было ссорить. Ведь отомстит же!

— А… Так Соленый терпеть его не может, впрочем, Веррик отвечает ему взаимностью. Если бы Дарриж наш в столицу вернулся, тот бы капитаном заделался… сколько лет уж в старпомах ходит. На корабль-то с Соленым они одновременно попали.

— Поня-ятно, — протянула я, понимая в какую гадостную ситуацию попала. Мне-то их вражда вообще не к месту! Даже не к срамному! — Дани, а Дани, ты знаешь, почему капитана нашего Соленым все зовут?

— Знаю, конечно, — рассмеялась дух. — Он, когда на корабль попал, был весь такой манерный-манерный, но характер-то не спрячешь! Достал он как-то своими "этикетами", — словцо было сказано духом с таким выражением лица да смачно при том, Дани явно кому-то подражала, — что тот приказал "просолить" парня, чтобы наконец-то дух нормальный приобрел, а то воняет как баба.

— И? — я, кажется, начала догадываться, что было дальше.

— Хорошо, лето было. Проболтался Дарриж за бортом от рассвета до самого заката, но даже не захворал. Капитану и глянулся этим. Правда, и наука в цель попала, больше "этикетами" никого не потчевал.

— Глупо как-то. И оттуда прозвище?

— Ну, не совсем оттуда. Дарриж уже тогда был упрям, как старый мул. Каждые полчаса старый капитан его спрашивал: "Просолился?". А в ответ слышал: "Нет, ваша светлость". Достали-то его, когда ответа капитан не дождался… Дарриж от переохлаждения сознание потерял, но ведь до последнего терпел, — восхищенно заявила дух-хранитель.

— Вот, значит, как, — мне стало совсем неуютно. — Дани, а Дани…

— Что?

— А ты мне расскажешь о корабле? Что здесь как называется, я же сухопутная крыса, сама понимаешь подруга, — покаялась я.

— Конечно! — воскликнула призрачная девушка, явно польщенная тем, что я назвала ее подругой. Мне-то это на руку, да и не сложно совсем. — Слушай и запоминай, вот это…

Дни тянулись странной, но увлекательной чередой. Я оказалась на положении "В каждой бочке затычка", во всех смыслах этого слова. Сколько споров и пари вокруг меня развернулось не счесть! А, скандалов еще больше… Стоило что-то капитану и старпому не поделить, как Соленому тут же припоминали мое существование на корабле. Я знала об этом благодаря Дани, которая стала просто незаменимой для меня помощницей. С помощью духа я не путалась в сложных и не очень морских терминах, но это пустяки, по сравнению с тем, что я заранее знала, обо всех "сюрпризах" приготовленных для меня моряками.

Вот и сегодня день начался как обычно. С утра пораньше забежала к Жорлу, помогла коку с готовкой. Добродушный ко мне толстяк побаловал меня засахаренными орешками из личных запасов, чему я, признаться, была очень рада. Всегда любила сласти, а матушка не позволяла ими "злоупотреблять". То есть получала я их только по праздникам, боооольшим праздникам. А тут почти каждый день, что-нибудь да перепадает. Уже хорошо.

Как-то прибывая в отличном настроении, после очередной горсти орехов, я с дурру спросила Дани, чем ее можно угостить… Теперь знаю. Подруга у меня полезная да бесплотная, но с удовольствием, представьте, принимает кровь. Совсем немножечко ей, правда, нужно, но все же… Зато дух-хранитель теперь может много больше, чем раньше. Например, небольшие вещи перемещать. Благодаря этой способности Дани мы осуществили довольно много мелких пакостей в отместку местным "шутникам", правда, капитана трогать не стали — мы ж не самоубийцы.

Я стояла у борта корабля и смотрела на воду. Темная глубина манила, притягивала взгляд. Видно, русалки опять балуются, раз меня так тянет нырнуть.

— Кыш, хвостатые, — выдохнула я, кидая в воду заклятую медяшку. Сегодня больше нас трогать они не будут, а на других моряков мне плевать.

— Лика, на тебя старпом смотрит, — доложила мне Дани. Теперь понятно, почему так спина чешется. Впрочем, хорошо хоть не дымиться!

— Что б ему… поскользнуться, — от души пожелала я.

— Хорошо, — подмигнула мне дух и метнулась к мостику.

Через минуту послышался смачный удар и затем отборная ругань, я аж заслушалась! Все-таки не любит старпома моя подруга. Интересно, чем он ей так насолил?

Мне на лечо по-хозяйски легла чья-то рука. Да так неожиданно, что я едва не подскочила на месте. Резко развернулась и едва не влетела носом капитану в грудь. Жердина жестокая! Нельзя же так девушек невинных пугать.

— Ох, и не добрая ты, Али, настоящая… ведьма! — ой, он что мои пожелания Веррику слышал?

— К-капитан, — опять заикаюсь, дура!

— Послезавтра в порт прибудем и до весны останемся там. Даниде починка требуется.

— А зачем…

— Думай. С нами дальше ходить будешь аль замуж выйдешь в порту? Держать не стану.

— К-капитан, — только и смогла я вымолвить, а Соленый уже ушел. Вот как это понимать?

— Ревнует наш капитан? — прошелестела мне на ухо Данида.

— Сдурела?! — шепотом проорала я в ответ.

— Не-а, — подруга уселась на борт и привычно начала болтать ногами. — Ты бы видела, — дух мечтательно закатила глаза, — как он бесился…

— Когда это? — удивилась я.

— А когда узнал, что Бэрл тебя ножи метать учит.

— Э…

Ветер ударил в лицо, и я подавилась воздухом. Дух северного ветра весело шагнул на палубу Даниды. Красивый он у меня. Высокий, что капитан наш, да гибкий как прут. Вон, и у Дани глазки загорелись. По нраву ей пришелся мой побратим.

"Здравствуй, милый!" — мысленно поздоровалась я с ним. Протянула руку, погладила легковесные воздушные кудри. Мне можно. Он сам когда-то разрешил. Кажется, это было на моем втором шабаше. Как раз зимой, когда из-за мороза трещали сосны вокруг поляны. Он тогда пришел посмотреть на нашу гулянку, да так и остался… Катал меня на сосновой ветке по воздуху многим на зависть. Помню, Эйна тогда смеялась… Тогда…

"Здр-р-равствуй, и ты, малышшка", — "услышала" ответ.

"Какие новости у сестер?" — спросила я своего северного друга.

"Вер-рх-ховная замуж-ж выш-шла. А к тебе веч-чер-ром ш-штор-рм в гос-сти заглянет. Жди его, малыш-шка".

— Благодарю, Северный, — склонила я голову, ответив вслух.

"З-зови, ес-сли что…"

Взбежала на мостик. Будь что будет, но Соленый должен знать.

— Шторм к вечеру будет, — выпалила на одном дыхании. Я боялась, что капитан на меня и не взглянет. Ой, лучше б и не смотрел. Выдержать взгляд темных глаз было очень трудно. Я почти слышала, как лопаются мои натянутые нервы. А еще сердце стремилось куда-то к пяткам… Ох, и понимала же я его в этот момент. Была бы умная, промолчала бы… наверное.

— Давно знаю. Мы его обойдем.

— Не обойдем, — смотрю упрямо в темные очи. А голос-то у меня дрожит, оказывается. Холера! — Мне ветры сказали…

— Ладно, может, и не обойдем… сами. Так что твоя очередь помогать нам, ведьма.

Дождалась, называется. И зачем мне все это? А, жить хочется… порой. Дура.

— Хорошо, капитан, — поклонилась я и ушла обратно на палубу.

"Северный!" — позвала мысленно.

"Малыш-шка?".

"Поможешь?" — спрашиваю, заглядывая в призрачные глаза. Страшно! Вдруг откажется. Что тогда?!

"Помогу!" — отвечает самодовольно, а сам кому-то улыбается. Довольно так, как кот. Я даже обернулась. Дани. Все с этими духами понятно.

Паруса хлопнули, натянулись. И "Данида" полетела. Я же во все глаза смотрела на оказавшуюся в мужских объятиях подругу. Северный был ее выше на добрый локоть и сейчас, держа духа-хранителя в своих объятиях, казался просто огромным. Дани довольно нежилась в объятиях моего побратима, а я… смотрела и молча завидовала. Меня обнять было некому, а на сильном ветру я быстро замерзла.

Стоять бездельно на палубе было холодно, и я отправилась в свою каюту. Там хоть не дуло. Обернулась, прежде чем скрыться от резвящегося побратима и наткнулась на темный взгляд капитана. Сердце гулко застучало в груди. Светлые кудри холодного золота трепал ветер, бил капитана ими по лицу, но Соленому, казалось, было все равно. Тонкие губы исказила странная полуулыбка, и не поймешь, что в ней. Я бы грешным делом подумала, что нежность, но не тот капитан человек… Зато, пожалуй, горечи в ней было хоть отбавляй, да и тоски не меньше. Интересно, по кому? Не уж-то по наставнице моей скучает?

Бэрл по секрету мне сказывал, что капитан так и не стал уделять свое внимание девкам в трактирах… Правда, добавлял, боцман, никогда он этим не увлекался. Хотя девки на Соленого как кошки на сметану смотрят, а тот почти ни в какую… Говорит, что до Эйны всего паре дур и посвятил по ночи Соленый. А рассказав все это, Бэрл требовал поведать, чем я друга его приворожила. "Ни рожи, ни кожи, даже подержаться не за что! Одно слово ведьма!" — заявил мне боцман, когда я сказала, что вообще на капитана не колдовала. Бэрл, помнится, в конце разговора сплюнул на палубу и сквозь зубу прошипел: "Не уж-то блаародну какую ему напомнила…". А ведь могла. Мать-то у меня одна, а вот отец… Матушка меня до брака нагуляла от какого-то заезжего аристократа прижила, то и замуж выходила впопыхах всего-то за трактирщика. А я еще уродиться в папеньку умудрилась… Матушку это всегда злило, правда, мне-то она всего не рассказывала, так я и сама не промах — разузнала все у Эйны.

Шло время, близился вечер, качка усиливалась. Хоть в самый край, да влезем. Жаль. Придется идти наверх — надо помочь Северному.

На улице было холодно и сыро. Мороз с радостью цапнул за нос, а налетевшая волна с радостью облила меня, захлестнув борт. Здорово!

"Ты как, Северный?" — спросила я духа ветра.

"С-сил почти не ос-сталось, малыш-шка!"

"Сейчас помогу!"

Ну, да. Я же знаю, что духам силы дает. Угу. Только вот не околею ли я на палубе-то? Впрочем, все равно в каюте не отсижусь — совесть не позволит. Соленый паруса еще не велит убирать, может прорвемся? Качка стала совсем не шуточной, и я, от греха подальше, быстренько привязалась к мачте. Девица на закланье, холера! Ну и Единый со всем этим! В стремительно сгустившихся, словно упавших с небес, сумерках, нож в моей руке тускло блеснул. Наговоренная сталь вгрызлась в плоть — с ладони на палубу полетели жирные капли крови. Но не долетали — Северный забирал свое. Корабль тряхнуло. И стремительно мы полетели прочь от сердца бури, потому что Северный — старший из всех ветров, и никто не смеет перечить ему, когда он полон сил.

В голове загудело. Глаза стали сами собой смыкаться, но я упрямо держала их открытыми, пока Дани не шепнула мне:

— Все хорошо, спи, подруга.

Не знаю, привиделось мне аль было наяву… Но капитан на меня злился. Последнее, что я видела, прежде чем потерять сознание, его гневные глаза цвета старого дерева.

Проснулась я в тепле. Запах какого-то дерева навязчиво щекотал мне нос. Кажется, когда-то у матушки была вещица с таким запахом. Интересно, где я? Открыла глаза. Упс. Я тут уже была, даже спала в этой постели. С той лишь разницей, что в одиночестве! А вот теперь я лежу под теплым боком у капитана. Замечательно. Знать бы только с чего такая радость? Хм, насколько я могу судить, я даже одета, если нижнюю рубашку можно назвать одеждой.

— Хватит возиться! — рыкнул на меня Соленый, не открывая глаз. — Либо ты сейчас собираешь вещички и идешь к себе, либо дашь мне выспаться.

— Э? — а потом я подумала, что не стоит искушать судьбу и послушно притихла.

Спать не хотелось, хотя я была не уверена в том, что если встану, то ноги меня удержат. А тут тепло и уютно. Да еще и пахнет интригующе. Плечо у капитана вполне удобное, так и хочется щекой потереться и замурлыкать. Правда, боюсь, Соленый этого не оценит. С другой стороны, может, будет что-то интересное после…

— Шуруй отсюда! — не открывая глаз и не отрывая голову от постели заявил мужчина, выставив меня из-под одеяла и наподдав для ускорения по заду.

Вот так. Выспалась в тепле и уюте называется, ага. Ну и ладно, всегда успею. А пока правильнее всего будет все же одеться и уйти к себе. Мало ли что.

В моей собственно постели мне вдруг стало холодно и пусто. Я старательно закрывала глаза, чтобы вновь провалиться в пучину сна, но он как на зло не шел. Что мне делать?

— Лика!

— Дани? Как ты, подруга? — тут же нашлась я, чем заняться. Надо знать, как она перенесла шторм.

— Лучше, чем было бы без тебя, — беззаботно и довольно ответила дух. — Спасибо, Лика!

— Не за что, — деля слова, ответила я. — Расскажешь мне, почему я проснулась под боком у Соленого? — внимательно глядя в призрачные глаза подруги, спросила, настраиваясь на долгий разговор.

— Ну… — подруга замялась и опустила смеющиеся глаза. — Я знаешь, была немного занята. Кстати, спасибо за Северного, — рассмеялась она.

— Все равно ведь что-то знаешь? — прищурившись, спросила я.

— Чуть-чуть, — она смеялась.

— И? Я слушаю, Дани!

— Он так ругался! О! Давно я такого не слышала. А все ты. Провела по самому краю, ой, такого еще не было. Ты нас спасла! А Соленый умеет ценить удобное и полезное.

— Так я удобное или полезное?

— И то, и другое. Но главное, ты его!

— Правда? — изумилась я.

— Иначе он бы не стал отогревать тебя собственным телом.

— Упс, — опустила я глаза. — Что так все плохо было?

— Ага, — часто-часто закивала подруга. — Знаешь, как ты меня напугала. И Северного тоже, кстати. Ну, и капитана с командой.

— Я не хотела, — как-то сами собой навернулись на глаза слезы. Все-таки страшно знать о том, что "чуть было не"…

— Тихо, не плачь! Я даже обнять тебя не смогу, — на глазах подруги навернулись призрачные слезы.

Стало еще грустнее. Плакать я стала еще сильнее, просто не смогла успокоиться. Сестры, спасите меня, сестры!

Зима в порту мне быстро наскучила: надоело маяться бездельем да отшивать навязчивых моряков. А единственный, кому, возможно, я бы и сказала "да", на меня вообще не смотрел. Скучно и страшно. Поэтому я быстренько нашла живущую неподалеку от порта северную ведьму и напросилась к ней на обучение, договорившись с Соленым, что он меня заберет, когда будет отправляться снова в море. Капитан смотрел на меня как на дуру, но мне было все равно. Я хотела жить и быть сильной, а не чьей-то подстилкой. А еще… я знала, чуяла, Соленый за мной вернется.

Прошли морозы, дни становились все длиннее и длиннее. А я с каждым часом становилась все сильнее, все острее чуяла мир вокруг. Было так упоительно понимать то, что говорит кровь, что шепчут волны, что кричат чайки поутру. Я пила эту сладкую жизнь, это острое спокойствие. Моя новая наставница жила на отшибе и не часто былава на шабашах, так что не знала о моем разладе с Эйной. Да и вообще женщиной оказалась на удивление мягкой и доброй. В этих местах ее частенько называли матушка Доира. Почти всем селянам она была второй матерью: принимала при родах, лечила в детстве.

Еще не сошли снега, а в дом Доиры пришел человек от капитана. Он забрал меня из дома наставницы. Мы шли по темнеющим тропкам, и я ловила запахи приближающейся весны. Слабый отблеск запаха талого снега, соленой воды и вытаявших водорослей. Хорошо-то как!

Предвкушение. Вот, пожалуй, самое точное слово, чтобы описать мое состояние. За зиму я так соскучилась по Дани, хотя прошло-то всего два месяца. Да и по капитану, если быть совсем уж честной. Он мне снился не раз. Растрепанные волосы, темные глаза и поджатые тонкие обветренные губы. А еще теплое-теплое плечо. И запах дерева.

Корабль под парусами. Прекрасная белая жемчужина на темном бархате вод. Сестры, как же я по всему этому соскучилась! По четкому профилю Соленого на грани видимости.

"Привет, малышка" — услышала я голос побратима, — "я скучал".

— Почему не приходил тогда? — рассеяно буркнула я в ответ.

"Не мог оставить свою Дани", — я видела, как он улыбается. Ну, пожалуй, я счастлива за подругу. Все-таки одиночество никому не в радость, даже бесплотному духу.

Команда встретила меня на удивление радушно. Было приятно. Я была так рада вновь оказаться на борту Даниды, что даже вид хмурого Варрика не испортил мне настроения. Я улыбалась. Пожалуй, мне было просто хорошо. Странное ощущение. Ничего подобно не было, когда я возвращалась в трактир к матушке. Там я жила, но "дома" не чувствовала. Наверное, поэтому так легко и получилось уйти, забыть. А здесь… Я уже никогда не забуду вид подымающегося над морем солнца, звезд на темном бархате зимней воды и ветер в лицо. Все-таки я влюбилась в… море и в свободу, которую оно мне подарило.

Весна дурманила голову. Теплый ветер так и подстегивал скинуть на палубу куртку и пуститься в пляс — я-то слышу радостное пение земли и моря. Вот только не поймут меня, да и простудиться так не долго. А мне нужно быть здоровой, чтобы помогать по мере своих сил. Помощь, к моему удивлению, капитан принимал без каких-то проблем. Собственно, Бэрл по секрету мне поведал, что с моей помощью в призвании ветра задания выполняться стали куда быстрее, чем раньше. На мой встречный вопрос о том, какие, собственно, задания, ответ я получила весьма и весьма неожиданный. Оказывается, команда Даниды занималась тем, что доставляла важных персон и корреспонденцию из одного морского города в другой, а когда выдавалась свободная "минутка", то и партурилованием Имперских вод не гнушалась. Ну, второго во время моего пребывания на корабле не было, а вот как я могла первое не заметить — вопрос.

Дни шли своим чередом, один за другим. Я с радостью встречала на палубе рассветы и провожала солнце на короткий покой на закатах, купаясь в порывах ветров. Мы несколько раз приставали к берегу в портах, и капитан обычно на несколько часов отлучался в город, а когда возвращался мы тут же отплывали. Команда недовольно шушукалась, а мне было все равно — на берег я не стремилась. Мне было хорошо и на корабле. Правда, даже мне хотелось бы встретить талиг1 на суше, чтобы вдоволь потанцевать на празднике.

Мы как раз причалили в порту Берранд, и Соленый опять ушел в город, а нам остались дела насущные. Кто-то таскал на борт провизию, кто-то занимался доставкой пресной воды. Собственно, скучала только я, хотя и не так долго. Сначала поболтала с Дани, а потом отправилась в гости к коку. Он как всегда угостил меня сладостями, отчего настроение мое настроение тут же пришло в норму. К тому времени и капитан вернулся. Правда, Соленый был необычайно хмур. Интересно, с чего бы это? Я не стала мешаться и юркнула в свою каюту. Если буду нужна, кликнут.

— Тебе, что не интересно, подруга? — спросила меня появившаяся Дани.

— Любопытно до ужаса! — кивнула я в ответ. — Но я жить хочу, а к Соленому сейчас приближаться самоубийственно, — призналась я духу-хранителю.

— Только для тебя, — подмигнула мне подруга.

— Что случилось-то. Не получилось? — спрашивал кого-то боцман.

— Да, нет. Все прошло слишком легко. Это-то мне и не нравится, — ответил ему капитан.

— Может, обойдется? — с надеждой в голосе проговорил Бэрл.

— Хотелось бы мне в это верить…

М-да. Здорово. И куда влез наш драгоценный капитан? Последнее я произнесла вслух и тут же, к своему огромному удивлению, получила ответ.

— Соленому приказали доставить бриллианты из Берранда в Жиордаль, а ему подобное не нравится.

— Много?

— Ага, — беззаботно накручивая прядку на палец, ответила Данида. Поражаюсь я порой безответственности и легкости духа-хранителя. Она о таких серьезных вещах говорит просто до ужаса безалаберно.

— Пойду-ка я на палубу, подруга. Попробую оберег повесить.

— Удачи! — отмахнулась от меня дух. Здорово живем! Ничего не скажешь.

Суматоха на корабле несколько меня успокоила. Раз суетятся, значит, капитан еще не перешел на рык-командование. На моей памяти происходило это всего пару раз, но вспоминалось с легкостью и небольшой дрожью пережитого страха. Охраните, сестры! Я занялась делом: обереги — это серьезно. Переборщишь с заговором или духами и все — получишь проклятье, а оно мне вовсе ни к чему. Сосредоточилась, ловя порывы ветра, и начала шептать заговор.

— Али! — хвала сестрам, капитан окликнул меня уже после того, как я закончила оберег, так что испортить я ничего не смогла.

— Да, капитан! — привычно откликнулась я, поворачиваясь к Соленому.

Спрашивать больше ни о чем не понадобилось, я и сама все поняла. Все-таки пара кораблей под пиратскими флагами вблизи патрулируемых территорий — это не шутка в деле. Значит, они тут не просто "погулять зашли", а по наводке. И наводили их именно на наш корабль…

— Ветер поднимешь?

— Да, капитан.

"Северный!"

"Привет, малыш-шка. Звала?"

"Да, брат. Поможешь нам?"

"Конеш-шно, малыш-шка", — ответил мне дух. Я прекрасно знала, что помогать побратим будет лишь Дани и мне, а остальным просто повезло быть с нами. Но от этого то результат не изменится. Так что все довольны.

Хлопнули паруса, расправляясь. Данида теперь просто летела по волнам. Вот только расстояние между нами и каперами не увеличивалось.

"Северный?" — позвала я побратима, надеясь у него узнать, что происходит.

"У них маги", — объяснил мне дух ветра. Интересно, сколько же Соленый должен доставить бриллиантов, что кто-то, предвкушая большой куш, смог нанять магов. Удовольствие это очень не дешевое, даже я это понимаю.

"Тебе сил не хватает?" — уже все поняв, спросила я.

"Да, малыш-шка", — грустно признался Северный.

Кажется, я уже привыкла к "покорму" духов, и мне это совсем не по нутру. Все-таки добровольно резать собственную руку — это как-то не правильно. Совсем не правильно. Но других-то выходов у меня нет. Вот и теперь, я взрезала вены на левом запястье и тонкие кровавые ручейки устремились вниз по ладони. К боли я быстро притерпелась, а вот то, с какой скоростью утекала из меня сила, меня пугало. Я не так давно толком научилась ее в себе чувствовать, и после этого старалась не очень-то усердствовать, когда помогаю духам. А то в прошлый раз, когда я "немного перестаралась", несколько дней пластом пролежала. Хорошо хоть случилось это в доме у Доиры, а не на корабле Соленого. Боюсь, после такой демонстрации моей "силы", оказалась бы я за бортом…

Мы начали отрываться от пиратов, а вот в глазах моих стало темнеть. Так, что-то нужно срочно решать, а то ведь свалюсь прямо тут в обморок!

"Северный?" — позвала я, чувствуя, что сознание начало ускользать от меня.

"Мы отор-рвалис-сь, малыш-шка. Спасибо!"

Я расслабилась и тут же скатилась в блаженную тьму.

Все-таки я надорвалась и, конечно же, пластом провалялась в постели. Чувствовала я себя совсем-совсем не важно. И не только физически! Я ведь весь талиг провалялась в четырех стенах своей каюты. Скучно и глупо, а весна уже пришла…

Дани рассказала мне, что капитан, пока я "отдыхала", закончил все дела. И потом отпустил команду отдыхать на берег. Только сам остался на корабле, да пару провинившихся матросов заставил составить себе компанию. Значит, Соленый тоже остался без праздника. Впрочем, он сам так решил, а меня вот никто не спрашивал…

— Дани, а ты как талиг провела?

— Хорошо провела, — довольно, словно греющаяся на солнце кошка, промурлыкала подруга. Настроение, судя по всему, у нее было радужное.

— Северный в гости заходил? — усмехнулась я.

— Угу, — довольно часто-часто закивала дух.

— Все с тобой понятно, — рассмеялась я. — Дани, а теперь-то мы куда плывем? Ведь точно знаю, плывем.

— Дела, все дела, — пропела призрак.

— А поподробнее?

— Соленый должен какую-то депешу доставить в Карланс. Вот туда и плывем.

— Спасибо, Дани, — поблагодарила я подругу, люблю быть заранее в курсе происходящего. — Пойду, пожалуй, покажусь команде на глаза…

— Иди-иди. А то Соленый совсем зверствует…

— Стоп! Что ты сказала?! — прищурила я глаза.

— Ни-че-го.

— Дани! — возмутилась я, но призрака уже не было в каюте.

Соленый как всегда был на мостике. Красив, черт морской. Суровое обветренное лицо, темные глаза, казалось, смотрят прямо в душу, выворачивают ее на изнанку. Ой, спасите меня, сестры! Как-то неуютно мне стало под взглядом нашего капитана, все-таки я тут не на общих правах, а пока держат… Вот рассердится Соленый да отправит в свободное плаванье за борт. А, может, и не отправит. Вон улыбается, смотрю. Приятно, что уж и говорить. Вот только, ладно уж признаюсь себе, мало мне этого. Так хочется тепла человеческого. Вон даже Дани себе кавалера нашла, а я… мне между прочим восемнадцатый год, а я матушкиными да наставницы первой стараниями до сих пор в девках хожу!

Но в этом плане капитан на меня и не смотрел вовсе, как впрочем и остальные члены команды… Первое еще объяснимо хоть как-то, то второе я решительно не понимаю. Я все-таки девка, пусть и не самая красивая. А первого уже достаточно для многого. Но тут ничего. Может, проклял меня кто? Да, не должно бы быть, иначе бы матушка Доира сказала. Хотя… да нет, не может такого быть, не должна бы меня проклясть верховная. Пусть я ей пакость сделала, но не нарочно же!!

У всех свои дела, и я не стала никому мешаться под ногами, а скромно отошла к борту. Море было сине-зеленое, оно мерно вздымало небольшие казавшиеся на свету сделанными драгоценных камней волны. Слабо пахло водорослями, мокрым деревом и веревками. Где-то высоко над моей головой кричали чайки, то взлетая, то камнем падая в воду. Они ловили рыбу, которая тут же исчезала в их клювах. Я смотрела на все это и отчаянно улыбалась. На душе было легко. Верилось в то, что когда-нибудь все будет хорошо. Когда-нибудь…

Через семь дней после моего выздоровления мы пристали в порту города Зэрахта. Соленый как обычно ушел один, оставив всю команду на борту. Сегодня он был чем-то озабочен и долго перед уходом разговаривал с Бэрлом. Единственное, что я успела разузнать благодаря Дани, это строжайший приказ Соленого о том, что если что-то произойдет, то на третий день отправляться в Жиордаль без него. Мне совсем не понравилось услышанное, и я поспешила навесить на капитана пару оберегов. Поспешила… вот и пропустила тот момент, когда Соленый покинул борт. А когда смогла посмотреть кругом, капитан уже ступал на берег. Сердце отчаянно зашлось в груди, закричало. Я едва не бросилась с борта в воду, чтобы догнать, не пустить… Меня изловил Бэрл. Крепко схватил боцман меня за плечо, дернул обратно.

— Сдурела?! — шикнул он на меня.

— Беда, — хотелось закричать, а получился шепот тишайший.

— Тихо ты, не буди ее, авось пронесет, — так же шепотом приказал мне боцман.

Вот только чуяло мое сердце беду неизбывную. Случится что-то — знала я в этот миг так же отчетливо, как то что солнце садится в западной сторонке. Вот и сейчас оно, кровью окрашенное, как раз заходило, садилось прямо в темную воду там, на грани горизонта. Что было мне не ведомо, что будет еще скрыто, да чувствуется уж сейчас. Сейчас сердцу больно, а что потом будет?

— Отпусти меня на брег, Бэрл, — взмолилась я. — Отпусти.

— Не велено! Соленый с меня за вольности голову снимет. Жди утра, коль не вернется — отпущу, — пообещал мне боцман. Я чувствовала, была б его воля — сейчас же я на берег отправилась бы за капитаном, но тот приказал… Тоже беду скорую чуял не иначе.

Ночь я спала плохо, ужасно просто. Постоянно ворочалась, а когда засыпала, виделось мне страшное: то повешенный Соленый, то я горящая на костре. Страшно. Просыпалась в холодном поту, зажимая себе рот, чтобы не перебудить всех криком своим. Кто я, чтоб другим мешать?

Соленый не вернулся.

Едва ночь собралась уходить, как я была уже на палубе, жадно вглядываясь в небо на востоке. Оно медленно, словно нехотя светлело. Я слышала, тревогу в криках чаек, страх в порывах ветра и тоску в шепоте моря, словно готово оно было проститься с кем-то. А ведь я знала с кем…

"Северный!" — мысленно истерично заорала я.

"С-слуш-шая, малыш-шка", — откликнулся дух. Он давно уже почти не удалялся от "Даниды", чтобы надолго не прощаться с Дани. Я радовалась за них, но сейчас… он мне был нужен, очень нужен.

"Найди в городе Соленого, братец. Найди, молю!"

"Найду, малыш-шка, обещ-щаю!" — бросил мне в лицо дух ветра.

Рассвело меж тем. Кровавое солнце вылезло из-за тверди земной, начало разгонять остатки ночной мглы. Я, почему-то почувствовав себя совсем уж опустошенной, сползла по борту и уселась прямо на палубу. Сил подняться у меня не было. Сердце глухо, но ровно билось в груди, отсчитывая время. Я боялась услышать то, что разузнает мой побратим. Боялась и в то же время жаждала страстно, ведь его слова решат все. Если я не смогла уберечь капитана от смерти, значит, как ведьма я не имею право на жизнь, а как не ведьма… Уж лучше сразу в петлю: не хочу быть шлюхою портовой.

Северный вернулся, когда рассвело окончательно, а на корабле закрутилась обычная жизнь. Только вот капитана не было, зато Варрик был дюже доволен… Вот кто радовался несчастью капитана. Впрочем, оно и понятно, никогда меж собой Соленый и старпом его не ладили. Но так радоваться чужой беде, я б на его месте не стала — команда любит Соленого в отличие от Варрика.

"В баш-шне твой капитан, малыш-шка. В баш-шне заточ-чен".

"Спасибо, брат!" — поклонилась я духу низехонько.

Быстро сыскался Бэрл. Боцман был хмур и выглядел усталым. Думается мне, вряд ли он сомкнул этой ночью глаза, все ждал возвращения капитана, да не дождался. И я ведь ждала. А, может, не стоило? Вдруг вернулся бы тогда Соленый?

— Отпусти меня на берег, ты обещал! — потребовала я у боцмана.

— Отпущу, Али. Только не вернешь ты его, не сможешь…

— Попробую. Кому, коль не мне, хранить Соленого? — спросила я, нагло, с вызовом смотря в глаза Бэрлу.

— Ты ему клятв не давала, — замотал он головой, вот только глаза его выдали. Винит он меня в беде Соленого, винит, что не уберегла я капитана нашего.

— Не давала, — кивнула коротко, подтверждая правду его. — Коль верну, так и дам.

— Опоздала ты, Али. Но раз решила идти — иди. На берег я сам тебя доставлю.

— Спасибо, — тихо шепнула я.

Город мне не понравился. Шумно очень, многолюдно. И страшно. Могла ли я что-то сделать? Не знаю, могла ли, но должна была! Не иначе, как сестры хранили меня. Потому что благополучно добралась я до башни, где держали Соленого. Страшно мне было безумно. Но я все равно, сотворив оберег тихонько, пробралась в башню, переодевшись служанкой. Повезло мне, что местный правитель не стал в темницу кидать Соленого, видно, решив, что под боком он будет полезнее. Ну, полезнее не полезнее, мне не ведомо.

Два дня я исправно служила: приносила, уносила, убирала и мыла. Словом работала не покладая рук. И вновь сестры хранили меня — никто внимания на меня не обращал: ни хозяева, ни слуги. Зато сколько я всего узнать успела! Оказывается, Бажен, местный градоправитель, желает дочь свою за нашего капитана выдать желает. Ради этого и аферу какую-то провернул. Шепчутся, будто Бажен даже не побоялся обвинить в заговоре Соленого, лишь бы повод был его задержать. Подробностей никто не ведал, а я не рискнула выспрашивать.

К вечеру второго дня мне сказочно повезло, отправили меня еду относить пленнику. Еды-то чуть-чуть совсем: воды кувшин, да хлеба черного краюха. Не густо, да не я им судья. Поднималась я долго, под самый потолок моего капитана упекли — подальше от моря, ему покровительствующего. Но я и туда доберусь!

У двери стояла охрана — два дюжих парня при алебардах. Они на меня пристально посмотрели, силясь узнать, но все же пропустили. Вот и славно, больше-то мне ничего и не нужно. Вот увижу капитана, парой слов перемолвлюсь, и решение найдется. Раз жив Соленый, значит, жить будет — не отдам я его жизнь уж никому или я не ведьма!

— Не нужны мне твои подачки! — проорал капитан, стоило открыться двери. В мою сторону он даже не взглянул.

— Господин Бажен велел вам еду снести, — начала я, закрывая за собой дверь. Окон здесь не было, только тлела в углу небольшая лучина. Из-за потемок, я не сразу обратила внимание на бледность и вообще какую-то его серость.

— Иди отсюда, девка. Не буду я пить ваши зелья! И есть тоже не буду!

Ага, вот и ответ. Он думает, что его отравой какой накормить хотят. Впрочем, учитывая, что у Бажена есть деньги на мага, то, может, и не напрасно опасается. Мы, ведьмы, вполне опоить можем заговоренной водой, авось и маги на такое способны. Стоп! Получается, он два дня уже ничего не пил, не ел?

— Капитан, это я, Малика, — прошептала я, подходя к нему.

— Али?! — ой, сколько возмущения.

— Да, капитан. Держите вот, здесь вода простая, сама набирала!

Не помогло! Соленый так на меня посмотрел, что впору было уходить под воду, вот только мы были на суше… Короче, отступать мне было некуда. Ой, а чего он такой бойкий-то? Мало того, что поднос отобрал, еще и меня успел за руку изловить. Не успела я оглянуться, как оказалась у капитана на коленях. Мужчина еще и успел на пол спровадить поднос.

— Ничего объяснить не хочешь, Али? — выдохнул он мне в лицо.

— Э… нет, пожалуй. Мне это… идти надо, пока не спохватились.

— Али?!

— Я вечером вернусь, — затараторила в ответ, пытаясь вырваться. — Вы б поели, капитан. Вам силы нужны будут, я охрану-то заморочу, но вас точно не дотащу…

— Иди! — отпустил меня мужчина.

Вышла из башни да отошла недалеко, но от глаз любопытных спряталась. Отличное место, тихое да ветрами продуваемое! Самое оно.

"Северный!" — позвала мысленно.

"Чего хоч-чешь, малыш-шка?"

"Дани еще в порту? Не уплыли они?"

"В порту. Ждут. Ещ-ще пару дней ж-ждать будут".

" Спасибо, Северный!" — поклонилась я побратиму.

"Береги с-себя, малыш-шка!" — услышала я в ответ.

Значит, карабль на месте. Отлично! Уж до корабля-то мы как нибудь разберемся, а дальше ловите ветра в море…

Но это все потом, а пока надо подготовиться к вечеру, да не выдать себя раньше времени. А раз так… то нечего лениться, работать и еще раз работать!

Храните меня, сестры!

Как я же колдовала, когда стемнело и люд башенный разошелся по спальням (кто в свою, а кто в чужую)! Ой, кто бы знал как! Никогда раньше ничего такого не делала, а тут… как заморочил кто. Была б в своем уме вряд ли бы полезла в такие дебри, а тут и не заметила. Словом, часа за два до рассвета у меня уже все было готово. Осталось только последнюю чашку подать.

Осторожно крадясь, залезла под самый верх башни, где держали капитана. С собой у меня был специальный кувшин вина для охранников, куда я подмешала кой-каких травок, чтобы господам стражникам спалось лучше.

— Не скучно ль вам стоять-то здесь, добры молодцы? — поклонилась я стражникам. — Небось совсем проголодались? Вам Звена вина да мяса велела отнести, — протягивая корзинку, проговорила я.

— Ну, уважила нас старая. А ты, красавица, может, постоишь с нами? — сально подмигнул мне конопатый стражник да растянул рот в щербатой улыбке.

— Что вы?! — вспыхнула я, — Коли матушка Звена узнает… Не сдобровать мне, так что пойду я, добры молодцы.

— Ну иди, работница! — и по заду меня хлопнул, подгоняя меня в сторону лестницы. Нахал! Ну, завтра за все получишь, когда перед Баженом отчитываться будешь!

Скоро сверху послышался дружный храп, и я наконец-то задействовала и другие заклятья, чтобы погрузить всю башню в сон. Сразу стало тише, и я осторожно поднялась наверх. Доблестные стражники отважно храпели перед запертой дверь. Ох, и тяжелые же они оказались! Кое-как отодвинуть смогла боровов этих. Подхватила ключи, что висели у клеившегося ко мне рыжика да отперла ими дверь.

Соленый не спал, видно, что ждал меня.

— Долго ж ты, Али, — улыбнулся он мне.

— Зато верно. Бежим быстрее!

— Погоди секунду, нам еще в кабинет Бажена надо.

— Зачем? — искренне удивилась я, следуя за капитаном.

— Бумаги его мне нужны. Чтобы доказательства были, что он с пиратами сговорился да контрабандистам потворствует.

— А…

— Это приказ!

Ну и как с ним разговаривать? Чуть что, так сразу "приказ". Замечательно, ничего не скажешь. Ну, раз ему надо, пусть сам и ищет, а я пойду!

— И куда ты, Али? — изловил меня за плечо Соленый, когда я намеревалась спускаться дальше, а не сворачивать с ним на господский этаж.

— Не полезу я в его кабинет! Он магами затворен. Всю башню перебудите.

— Али! — строго и между тем просительно посмотрел на меня Соленый. Карие глаза были так близко…

— Да, капитан, — кивнула я, понимая, что все равно полезу и в это, потому что он… попросил?

Слабоосвещенные коридоры. Я стараюсь ступать как можно тише, только вот не получается. То что-то тихонько хрустнет под ногой, то запнусь обо что-нибудь. А вот Соленому хоть бы хны, идет себе абсолютно бесшумно! Уверенно так идет впереди, словно знает, куда нам надо.

— Вот эта дверь, — ой, точно знает! Капитан остановился перед тяжелой дверью темного резного дерева. А еще от нее несло силой. Ну, мой выход, только вот не хочется во все это влезать совсем!

— Отойдите, — шепчу настойчиво. И мужчина послушно отошел в сторону.

Мои пальчики кололо чужой и чуждой силой. Я долго вслушивалась в ее плетение, прежде чем на что-то решиться. Опасливо приласкала пальчиком оставленный кончик нити чужой силы, она откликнулась доверчивым котенок. Вот и славненько. Чужие заклятья, коль они не упираются, распутывать не сложнее, чем рыбу из сетей вынимать, а уж в этом опыт у меня имеется!

Заклятия поддались. Я уже выдохнула, с радостью переводя дыхание. Всего ничего осталось. Я самоуверенно толкнула тяжелую дверь, и едва не закричала от боли. Обманку маг сделал на славу, на мою беду. В глазах потемнело. А потом и сознание смылось.

Очнулась я в весьма подходящий момент, когда Соленый закидывая меня в лодку, нечаянно, а может и специально, облил меня морской водой. Профыркавшись, я разлепила глаза и уставилась сначала на капитана, а потом на берег. Уп-с, кажется, нас преследуют.

— Все успел? — зло спросила я.

— Ага, — довольно откликнулся капитан, и мотнул головой, отбрасывая с глаз светлые пряди волос. — Ты с лучниками что-то сделать можешь?

И как он о них узнал, сидя спиной к берегу, чтобы грести было удобнее?

— Смогу, — кивнула. Видимо, мои чары не очень сработали, раз нас все-таки преследуют. Или я многое пропустила, пока была без сознания.

"Северный", — мысленно позвала я.

"Да, малыш-шка!"

"Поможешь, брат?" — спрашиваю, кивая головой в сторону столпившихся на берегу лучников.

"Да", — последовал короткий ответ духа ветра.

Резкий порыв вестра испортил лучникам первый выстрел. А за ним и второй, и третий. Короче, в этом плане мы были в безопасности. Но погоню это бы не остановило, хотя Северный не мало мешал преследующим нас на лодках людям. Значит, придется, договариваться и с другими.

"Здравствуйте, морские жительница" — мысленно поприветствовала я русалок, надеясь, что они не держат на меня зла за прошлые шалости.

"Чего надо, ведьма?" — услышала я неприветливое бульканье в ответ.

"Помогите поскорее до "Даниды" добраться", — попросила я.

"Заплатишь?" — булькнуло вопросительно в ответ.

Я выхватила из-за голенища сапога небольшой ножичек и провела по левой ладони. Руку обожгло болью, и тут же неприятно защипало, когда я сунула кровоточащую ладонь в воду. Зато плыть мы стали намного быстрее. Вот и славно, а боль я уж как-нибудь переживу. Оглянулась, выискивая взглядом корабль. Данида стояла во всем своем великолепии: паруса были подняты, и казалось, корабль вот-вот сорвется в "полет".

На корабле нас уже заметили и готовились к отплытию. Вся команда была на палубе и слаженно работала. Все-таки моряки любят Соленого, несмотря на его строгость. Впрочем, я, пожалуй, их понимаю. До корабля осталось всего ничего. И как говориться, беда пришла, откуда не ждали. То есть стрела прилетела откуда-то с корабля. И, черти бы побрали все это, точно Соленому в правое плечо! А я ее ни отвести не сумела, ни остановить. Дура я, а не ведьма! Я бросилась к капитану, но он остановил меня строгим взглядом. Я отчаянно кусала губы, смотря на Соленого, ведь ничем помочь я ему не могла.

Русалки не подвели, доставили нас к кораблю, несмотря на то, что Соленый грести почти перестал. Нам скинули веревочную лестницу, и капитан заставил меня лезть на борт первой. Слышать никакие уговоры он не желал, да и я понимала, что споры сейчас бесполезны. Впрочем, на борт меня откровенно втащили, особо старался злющий Бэрл. Капитан и с одной рукой забрался на борт очень скоро, правда, мне совсем не понравилось, как он спал с лица.

— Кто? — коротко выдохнул Соленый.

— Варрик, — откликнулся боцман.

И тут капитан пошатнулся и потерял созанине.

— Бэрл, в каюту капитана. Живо! — приказала я, понимая, что надо срочно что-то делать. Если стрела смазана ядом… а ведь я в этом почти не сомневаюсь! Что же не делать-то с этим?!

Психуй не психуй, а руками работай, как говорила мне Доира. Вот я и работала. Обломила древко стрелы, вытолкнула застрявшее в плече древко. А потом присосалась к ране, стараясь затянуть из раны зараженную кровь. Сплюнула на пол, не заботясь о чистоте. Вновь приложилась к ране. И так пока, губы не начало сводить. Промыла рану. Прижечь бы ее. Только чем? И вновь выручил Бэрл, сунул мне в руки какой-то мешочек. Я щедро посыпала из него на рану капитана. Надеюсь, поможет. Сделала все, что от меня зависело, и словно кто из меня всю силу вытянул. Я изломанной куклой осела на пол, сил чтобы подняться уже не было. Сон стремительно сморил меня. И я забылась в тяжелой горячке.

Проснулась с пугающей мыслью: "Проспала?!" Но в каюте слышалось тяжелое, но уверенно дыхание. Жив Соленый, а больше мне и не надо. Поднялась, посмотрела на капитана. Сероватая кожа выдавала явное нездоровье, но это не беда. Не я, так Доира поднимет Соленого на ноги, можно быть уверенной. Я довольно растянула губы в улыбке и вышла из каюты.

— Как он? — стоило мне появиться на палубе, как боцман потребовал у меня ответ.

— Жив, и жить будет, — пообещала я. — А как…

— Не думай больше о нем, Али, — строго потребовал у меня Бэрл.

— Хорошо, — кивнула я. Мне было не важно, что стало с первым помощником моего капитана. То, что он уже мертв, я не сомневалась, а остальное и не важно.

Вернулась к капитану, принеся с собой ведро холодной воды. У Соленого была сильная горячка, и я еще долго сидела подле него, меня холодные компрессы. Мужчина бредил, называл неизвестные мне женские имена. Но ревность во мне не подымала головы, я откуда-то знала, что все они остались в далеком-далеком прошлом. Зато я нагло, пользуясь возможностью, рассматривала своего капитана. Суровое мужественное лицо, совсем не испорченное тонким шрамом. Светлые спутанные волосы на ощупь оказались все же мягкими, приятными.

Он очнулся к вечеру.

— Али? — голос у капитана был хриплый.

— Да, капитан? — тут же подобралась я.

— Спасибо, — слабо кивнул он мне.

— Я должна была…

Он не дал мне договорить, поднял здоровую руку, прижал пальцы к моим губам, словно ему было неприятно слышать о моем долге перед ним, как капитаном. Щеки мои вспыхнули, и я не зная, что делать, поспешила побыстрее покинуть Соленого и привести к нему боцмана, чтобы капитан дал ему задание.

— Бэрл, — позвала я, выйдя на палубу.

— Что, Али?

— Капитан очнулся.

— И? — прищурился боцман.

— Э… ну, ты к нему сходи… — замямлила я.

— Али, а ты помнишь, что обещала? — как-то веселясь, спросил меня моряк.

— Э… — протянула я в ответ.

— Ты клятву, Соленому обещала, — довольно напомнил мне Бэрл. Ой, черт морской, чего я еще тогда наобещала?! И сама не помню, а только… никуда я теперь не денусь. Только… надо ли оно Соленому-то?

Я еще долго стояла на палубе, думая, что теперь делать. Обещала клятву, ага. И куда я потом? С корабля не уйти… правда, мне тут нравилось. Все опять сводится к тому, надо ли оно Соленому… Ох, кто бы мне сказал, что делать!

— Привет, подруга, — улыбнулась мне Дани. После знакомства с Северным дух почти всегда прибывала в отличном настроении.

— Привет, — буркнула я.

— Ты чего не радостная-то такая? Все ведь обошлось! — победно улыбнулась призрак.

— Угу, обошлось. Только я теперь не знаю, что делать! — признала я, шепотом. А то вон моряки прислушиваться начали: давно не видели, чтобы я сама с собой беседы вела.

— Подробности! — потребовала подруга, устраиваясь на борту.

— Какие подробности-то? Я с дурру обещала Бэрлу, что клятву дам Соленому. Ой, бредово все это. Но вот…

— И в чем проблема? — удивилась Дани.

— Так она ему не нужна! — шепотом выкрикнула я.

— Угу, не нужна. Лика, глаза раскрой. Капитан тебя не гонит, бережет как может, ну пусть ни к чему не подталкивает, так он же у нас благо-ородный. Тебе дает право выбора, а ты тут дурью маешься!

— Э?..

— Глупая ты. Иди, поговори с ним… на чистоту, — подмигнула мне Дани.

— Али! — тяжелая рука Бэрла легла мне на плечо. — Ты помнишь…

— Все помню! — огрызнулась я.

Было страшно, но я все равно отправилась к капитану. Все-таки, так дальше нельзя. Надо уже что-то с моим положением "отбросов" в проруби решать!

Капитан, к моему удивлению, не спал. Значит, неудобный разговор отложить не получится. Жаль, а я так надеялась…

— Капитан? — тихонько позвала я.

— Что, Али?

— Я это… поговорить хотела, — промямлила я.

— Иди сюда, — мужчина взглядом обозначил место рядом с собой на тахте.

Я осторожно примостилась на самом краешке тахты. В животе все начало сворачиваться узлом от страха. Ой, боюсь я капитана.

— Что ты хотела, Али? — вкрадчиво спросил он.

— Я хотела с-спросить…

— О чем, Али? — спросил он лукаво.

— Что вы от меня хотите, капитан? — выпалила я и задохнулась от собственной смелости. Что он ответит? Отошлет? Выгонит?

Соленый хрипло, но довольно рассмеялся. У меня вскипели слезы на глазах, и я закусила губу, чтобы не разреветься раньше времени.

— Али, моя Али, — все еще смеясь, проговорил он. Обнял меня за плечи здоровой рукой, потянул к себе. — Моя Али.

Губы у него были жесткие и властные. Сердце зашлось у меня в груди. Я никогда не думала, что мой первый настоящий поцелуй будет таким… как холодное зимнее море, властным и соленым. Слезы бежали по моим щекам, а капитан ловил их губами своими. Было страшно, холодно, и в то же время меня даже сквозь одежду обжигало тепло обнимающей меня руки капитана.

— Капитан, — выдохнула я, страшась.

— Зови меня по имени! — и вновь приказ, но какой приятный.

— Дарриж. Дар! — поправилась я. — Я задолжала тебе клятву.

— Али? — вскинул он брови. — Ты все-таки выбрала… море.

Я признаться, думала, он скажет "меня". Ведь я действительно выбрала его, а не море. Зачем мне оно без капитана?

— Нет, — мотнула головой я.

— Тогда что? — зло спросил он меня.

— Я… я выбрала тебя, тебя, а не море! Дар! — выкрикнула я, заглянула в темные глаза капитана. Он мне не верит? — Я буду хранить тебя, пока дышу.

Вот так. У моей клятвы нет обратного хода, и уже не будет. Соленый непонимающе смотрел на меня. Он не ожидал от ведьмы такой клятвы, или не ожидал от меня.

— Али, Али, глупая моя Али, — прошептал он, притягивая меня к себе. — Никому я тебя не отдам, моя ведьмочка, — услышала я, прежде чем все мысли из головы словно ветром выдуло, когда Соленый меня вновь поцеловал.

1. Талиг — первый весенний праздник.