"Вспомни, что будет" - читать интересную книгу автора (Сойер Роберт Дж.)1Здание центра управления Большим адронным[1] коллайдером ЦЕРНа[2] было новым: его строительство начали в 2004 году и закончили в 2006-м. Внутри главного корпуса был устроен внутренний дворик, который физики, естественно, окрестили «ядром». В каждом кабинете имелось окно, выходящее либо на «ядро», либо на остальные многочисленные здания ЦЕРНа. Квадратное здание вокруг «ядра» было двухэтажным, но главные лифты делали четыре остановки: две на надземных этажах, одну — на первом подземном, где располагались котельная и склады, и еще одну — на отметке сто метров под землей. Здесь находился выход к платформе монорельсовой дороги, с помощью которой можно было проехать по двадцатисемикилометровой окружности туннеля коллайдера. Сам туннель пролегал под фермерскими полями, окраиной женевского аэропорта и подножиями гор Юра. Южная стена главного коридора центра управления была разделена на девятнадцать длинных секций, причем каждую украшали мозаичные панно, выполненные художниками стран — участниц ЦЕРНа. На греческом панно был изображен Демокрит, основоположник атомистического учения; на немецком были представлены сцены из жизни Эйнштейна, а на датском — из жизни Нильса Бора. Но не все панно были посвящены физике. На французском можно было увидеть панораму Парижа, а на итальянском — виноградник, где даже отдельные виноградинки были выложены из шлифованного аметиста. Зал управления Большим адронным коллайдером — БАК — представлял собой идеальный квадрат. Огромные раздвижные двери располагались точно в центре двух противоположных стен. Верхняя часть стен зала высотой в два этажа была специально застеклена, чтобы туристические группы могли наблюдать за деятельностью сотрудников. По понедельникам и субботам в девять часов утра и в два часа дня в ЦЕРНе устраивались трехчасовые экскурсии. Стены центра управления украшали флаги девятнадцати стран-участниц — по пять флагов на каждой стене. Двадцатое место занимал синий с золотом флаг Европейского союза. В зале было установлено несколько десятков пультов. Один из них предназначался для управления инжекторами частиц. С его помощью осуществлялся контроль за всеми экспериментами. К нему примыкал наклонный пульт с десятью встроенными мониторами для представления данных детекторов Большого ионного коллайдера и системы управления — огромных подземных систем, которые регистрировали и идентифицировали частицы, появляющиеся в ходе экспериментов на Большом адронном коллайдере. Мониторы на третьем пульте показывали части дуги туннеля коллайдера и монорельс под потолком. Ллойд Симкоу, сорокапятилетний ученый из Канады, сидел за инжекторным пультом. Высокий, подтянутый, чисто выбритый, синеглазый, с коротко стриженными волосами, почти черными, если не считать тронутых сединой висков. Специалисты в области физики элементарных частиц никогда не слыли большими модниками, и до недавнего времени Ллойд не был исключением. Но несколько месяцев назад он согласился пожертвовать весь свой гардероб женевскому филиалу Армии спасения и позволил своей невесте приобрести для него новую одежду. По правде говоря, на его вкус, купленные вещи оказались слишком уж вызывающими, но он не мог не признать, что никогда еще не выглядел так круто. Сегодня он был в бежевой рубашке, пиджаке кораллового цвета и коричневых брюках с накладными карманами. Костюм дополняли, как дань моде, итальянские черные кожаные туфли. Ллойд также приобрел пару престижных вещей, которые в то же время имели национальный колорит: авторучку «Монблан», которую носил во внутреннем кармане пиджака, и золотые швейцарские часы со стрелками. Справа от него за детекторным пультом сидела его невеста, инженер Митико Комура. Она была на десять лет моложе Ллойда, очень ухоженная, с маленьким вздернутым носиком и густыми черными волосами, подстриженными по последней моде под пажа. Позади Митико стоял Тео Прокопидес, коллега Ллойда по исследованиям. Ему было двадцать семь, и своей необычайной подвижностью и вспыльчивостью он разительно отличался от консервативного Ллойда. Словом Крик и Уотсон[3] от физики. У Тео были пышные курчавые темные волосы, серые глаза и тяжелый волевой подбородок. Он предпочитал красные джинсы (что Ллойду ужасно не нравилось, но теперь никто моложе тридцати синих джинсов не носил) и майки с изображением персонажей мультфильмов. Их у него было несметное число. Сегодня он надел майку с изображением птички Твити. За остальными пультами разместились еще с десяток ученых и инженеров. За исключением негромкого жужжания кондиционеров и шелеста вентиляторов системных блоков, в зале царила абсолютная тишина. После долгого дня подготовки к эксперименту все страшно нервничали и были напряжены. Ллойд обвел зал взглядом и сделал глубокий вдох. Сердце учащенно билось, а в желудке словно порхали бабочки. На стене висели часы со стрелками, а на его рабочем месте были установлены электронные. И на тех и на других было уже почти семнадцать ноль-ноль, но Ллойд, хотя и прожил в Европе уже больше двух лет, все еще не отвык говорить «пять часов вечера». Ллойд был руководителем объединенной группы, состоявшей почти из тысячи физиков, разрабатывавших эксперименты на Большом ионном коллайдере. Они с Тео почти два года посвятили подготовке к сегодняшнему столкновению частиц. Два года они потратили на работу, на которую могли бы уйти жизни двух поколений. Они пытались воссоздать энергетические уровни, которые просуществовали только наносекунду после Большого Взрыва.[4] В процессе эксперимента они надеялись найти Священный Грааль физики высоких энергий, пресловутый бозон Хиггса[5] — частицу, взаимодействие которой с другими частицами наделяло их массой. Если бы их эксперимент увенчался успехом, им досталась бы и премия Хиггса, и Нобелевская премия. Весь эксперимент был автоматизирован и четко распланирован по времени. Не было ни рубильника, ни красной кнопки. Ллойд разработал, а Тео закодировал основные модули программы эксперимента, но теперь все управлялось компьютером. Как только электронные часы показали 16:59:55, Ллойд громко начал обратный отсчет: — Пять… Он посмотрел на Митико. — Четыре… Она ободряюще улыбнулась. Господи, как же он ее любил… — Три… Он перевел взгляд на вундеркинда Тео — восходящую звезду, которой Ллойд когда-то сам мечтал стать но так и не стал. — Два… Тео дерзко поднял вверх два больших пальца. — Один… «Пожалуйста, Господи, — подумал Ллойд. — Пожалуйста!» — Ноль. И тут… …и тут вдруг все стало иначе. Резко изменилось освещение в зале управления. Приглушенный свет сменился хлынувшим в окна солнечным светом. Но это не вызвало никакого дискомфорта не потребовалось привыкания. Ллойд не ощутил сужения зрачков. Словно его глаза уже были готовы к увеличению яркости света. И тем не менее Ллойд оказался не в состоянии управлять собственными глазами. Ему хотелось оглядеться по сторонам, посмотреть, что происходит, но его глаза двигались как бы сами по себе. Он лежал в постели. По всей видимости, обнаженный. Стоило ему немного приподняться, как он кожей почувствовал хлопчатобумажные простыни. Его голова шевельнулась, и на долю секунды он увидел окна спальни, явно находившейся на втором этаже сельского дома. За окнами виднелись деревья и… Нет, это просто невозможно! Листья были багряно-красными. А ведь сегодня двадцать первое апреля — весна, а не осень. Потом в поле зрения попало что-то еще, и он вздрогнул, поняв, что не один в постели. Кто-то лежал рядом с ним. Он резко отстранился. Нет… нет, здесь явно было что-то не так. Физически он совсем не отреагировал. Его тело словно существовало отдельно от разума. Но мысленно он в ужасе отпрянул. Рядом с ним лежала женщина, но… Черт побери, что происходит?! Она была старой, с тонкой пергаментной кожей, с белым пушком волос на голове. Ее улыбающиеся губы окружала сетка мимических морщинок, затерявшихся среди более глубоких морщин в носогубных складках. Ллойд попытался откатиться подальше от старухи но тело отказывалось повиноваться. Была весна, а не осень. Если только… …если только, конечно, он не переместился в Южное полушарие. Не телепортировался каким-то образом из Швейцарии в Австралию… Но нет. Деревья за окном определенно были клены и тополя. Значит, он в Северной Америке или Европе. Он протянул руку. На женщине была темно-синяя рубашка, но не пижамная. На пуговицах, с воротником и несколькими карманами — одежда, какую практичная женщина надела бы для работы по дому или в саду. Ллойд ощутил, как его пальцы прикасаются к мягкой, податливой ткани. А потом… …а потом его пальцы нащупали пластмассовую пуговицу, согретую ее телом и прозрачную, как ее кожа. Он тут же решительно сжал пуговицу, пытаясь ее расстегнуть. Взгляд Ллойда непроизвольно упал на лицо старухи. Его глаза встретились с ее выцветшими глазами. Он улыбнулся и почувствовал, как натянулась кожа на щеках. Его рука скользнула под рубашку старухи, нащупала грудь. И снова у него возникло желание отпрянуть, отдернуть руку. Грудь оказалась мягкой, сморщенной, обвисшей, совсем как подгнивший плод. Его пальцы сжали сосок. Ллойд ощутил нечто странное. На какое-то жуткое мгновение ему показалось, что у него эрекция. Но нет, никакой эрекции не было: просто переполненный мочевой пузырь. Ему срочно нужно было помочиться. Он отдернул руку. Брови старухи вопросительно подпрыгнули вверх. Ллойд слегка пожал плечами. Старуха понимающе ему улыбнулась, словно это было самой естественной вещью на свете: захотеть в туалет в самом начале любовных игр. Зубы у нее были с желтоватым налетом, что естественно в ее возрасте. Но при этом все целые. Наконец его тело сделало то, чего ему хотелось с самого начала: он отодвинулся от старухи. И тут вдруг резко кольнуло в колене. Он явственно ощущал острую боль, но почему-то игнорировал этот факт. Он спустил ноги с кровати, почувствовав под собой прохладный дощатый пол. Встав, Ллойд сумел лучше разглядеть, что там за окном. То ли позднее утро, то ли ранний вечер. Тень, отбрасываемая одним деревом, падала на тень от соседнего дерева. Сидевшая на ветке напротив окна птица взлетела, испуганная резким движением в спальне. Это был дрозд — крупный, североамериканский, а не малый, европейский. Значит, дом определенно стоял в США или Канаде. На самом деле очень похоже на Новую Англию. Ллойду всегда нравились краски осени в Новой Англии. Медленной, почти шаркающей походкой Ллойд двинулся вперед. Он понял, что это не загородный, а скорее летний дом. Мебель была разномастной, какой обычно и обставляют летние домики. Тумбочка… Приземистая, грубо сколоченная из досок и обклеенная пленкой «под дерево». Это был первый предмет, который Ллойд узнал. Он купил эту тумбочку в студенческие годы, а потом поставил в комнате для гостей в своем доме в Иллинойсе. Но что эта тумбочка делает здесь, в чужом месте? Он пошел дальше. Боль в правом колене отдавалась при каждом шаге. Он гадал, что же такое у него с ногой. На стене висело зеркало в сосновой раме, покрытой прозрачным лаком. По цвету рама не сочеталась с тумбочкой, но… Господи Иисусе! Его взгляд невольно устремился в зеркало, и он увидел себя. В первую секунду он решил, что это его отец. Но это был он сам. Редкие волосы на голове поседели, а на груди стали совсем белыми. Кожа вся в морщинах, дряблая, спина сгорбленная. Не радиация ли тому виной? Не мог ли он пострадать в результате эксперимента? Или… Нет. Нет, дело было не в этом. Он это кожей чувствовал. Своими пораженными артритом костями. Дело было вовсе не в этом. Он был Он точно постарел на двадцать лет или больше, словно… Два десятка лет исчезли, их будто вырезали из его памяти. Ему хотелось кричать, вопить, протестовать против этой несправедливости, оспаривать эту потерю, требовать к ответу Вселенную. Но ничего этого он сделать не мог. Он не владел ситуацией. Его тело продолжало медленно, с болью, отдающейся во всем теле при каждом шаге, двигаться по направлению к ванной комнате. На пороге он обернулся и посмотрел на лежавшую на кровати старуху. Она повернулась на бок, подперев голову рукой. Ее улыбка была лукавой, призывной. Зрение у него осталось все таким же острым, и он заметил блеск обручального кольца на безымянном пальце ее левой руки. Мало того что он спал со старухой, он был на ней женат… Дощатая дверь была приоткрыта, но Ллойд открыл ее нараспашку и, когда его рука легла на дверь, увидел обручальное кольцо у себя на левой руке. И тут ему стало не по себе. Эта женщина, которую он видел первый раз в жизни и у которой не было абсолютно ничего общего с его любимой Митико, была его женой. Ллойду хотелось обернуться, посмотреть на нее, попытаться представить, как она могла выглядеть несколько десятков лет назад, реконструировать ее былую красоту, но… …но он продолжал свой путь к ванной. Войдя туда, он повернулся к унитазу, наклонился, чтобы поднять крышку, и… …и вдруг — о радость! Невероятно, немыслимо, непостижимо — но Ллойд Симкоу снова был в ЦЕРНе, в центре управления. Правда, почему-то он сидел на стуле не прямо, а сгорбившись. Он выпрямился и поправил рубашку. Откуда все эти галлюцинации?! И действительно, как странно: в принципе здесь они должны были быть полностью защищены. От кольца коллайдера их отделял стометровый слой земли. Но Ллойд слышал о том, что разряды высокой мощности способны вызывать галлюцинации. Наверняка именно это и произошло. Ллойд собрался с мыслями. Никакого переноса он не ощутил. Ни вспышки света, ни головокружения, ни заложенности в ушах. В первое мгновение он был в ЦЕРНе, а во второе оказался где-то еще и пробыл там… минуты две, наверное. А потом так же легко и плавно вернулся обратно, в центр управления. Но конечно же, он никуда не перемещался. Все это было иллюзией. Он огляделся по сторонам, пытаясь по лицам сотрудников понять, не случилось ли и с ними чего-то подобного. Митико выглядела потрясенной. Может быть, она наблюдала за Ллойдом, пока он галлюцинировал? Что он мог делать в этом состоянии? Трясся, как эпилептик? Водил рукой по воздуху, гладя невидимую грудь? Или просто отключился и сидел, обмякнув, на стуле? Если так, то это продолжалось недолго, не более двух минут, которые он пробыл в другом времени, иначе Митико и все остальные сбежались бы к нему, начали бы щупать пульс, расстегнули бы воротник. Ллойд посмотрел на часы на стене. Они показывали две минуты шестого. Он перевел взгляд на Тео Прокопидеса. Юный грек был не таким взволнованным, как Митико, но и он тоже явно был чем-то напуган. Тео скользил взглядом по лицам коллег, но стоило кому-то взглянуть на него, сразу отводил глаза. Ллойд разжал губы, готовый что-то сказать, но все слова вылетели из головы. И вдруг из-за ближайшей открытой двери донесся стон. Митико, видимо, тоже услышала стон. Они с Ллойдом вскочили одновременно, но Митико сидела ближе к двери, и, когда он выбежал в коридор, она уже была там. — Боже! — ахнула Митико. — Вы в порядке? — Свен, один из техников, пытался подняться на ноги. Правой рукой он зажимал нос, из которого струилась кровь. Ллойд бросился обратно в центр управления, снял со стены аптечку и вернулся в коридор. Набор для оказания первой помощи был уложен в белый пластиковый ящичек. Ллойд открыл крышку, взял бинт и отмотал большой кусок. Свен заговорил по-норвежски, но оборвал себя и перешел на французский: — Я… Похоже, я потерял сознание. Пол в коридоре был покрыт керамической плиткой. Ллойд заметил пятно крови в том месте, где норвежец ударился головой. Он протянул Свену бинт. Тот благодарно кивнул, сложил бинт в несколько раз и прижал к носу. — Ума не приложу, что это было, — признался Свен. — Я точно уснул на ходу. — Он сдавленно хихикнул. — Мне даже сон приснился. Ллойд удивленно поднял брови. — Сон? — переспросил он по-французски. — Чертовски яркий сон, — кивнул Свен. — Я был в Женеве, недалеко от «Ле Розель». — (Ллойд хорошо знал эту кондитерскую в бретонском стиле на Гран-рю.) — Но все было как в каком-нибудь научно-фантастическом фильме. Машины летали над землей, и… — Да, да! — послышался женский голос из центра управления. — То же самое случилось со мной! Ллойд вернулся в тускло освещенный зал. — Что случилось, Антония? Полная итальянка разговаривала с двумя сотрудниками. Она обернулась к Ллойду: — Я словно бы внезапно куда-то переместилась. Парри говорит, что с ним произошло то же самое. — И со мной, — отозвалась вернувшаяся вместе со Свеном Митико и облегченно вздохнула. Она явно радовалась тому, что такое произошло не только с ней. Тео, стоявший рядом с Антонией, нахмурился. Ллойд перевел взгляд на него: — Тео? А ты что скажешь? — Ничего. — Ничего? Тео молча покачал головой. — Наверняка мы все отключились на какое-то время, — заметил Ллойд. — Уж я-то точно, — сказал Свен и отвел руку с бинтом от носа, чтобы посмотреть, не прекратилось ли кровотечение. Кровь продолжала течь. — На какое время мы потеряли сознание? — спросила Митико. — И… Господи!.. Что с экспериментом? — спросил Ллойд. Он бросился к своему пульту и нажал на несколько клавиш. — Ничего, — пробормотал он. — Проклятье! Митико издала вздох разочарования. — А должно было получиться, — сказал Ллойд, сердито хлопнув по пульту ладонью. — Мы должны были получить бозон Хиггса! — Ну… — Ничегошеньки, — покачал головой Тео. — То есть… Отключиться-то я, похоже, отключился. Но это как бы было… Я смотрел на Ллойда, когда тот начал отсчет: пять, четыре, три, два, один, ноль. А потом получилось что-то вроде монтажа. Как будто из кинопленки вырезали несколько кадров. Бац — и Ллойд уже сидит, сгорбившись, на стуле. — Ты видел, как я сгорбился? — Нет-нет. Все было именно так, как я сказал: только что ты сидел прямо, а в следующий миг обмяк. Никаких движений в промежутке не было. Наверное… Наверное, я все-таки вырубился. Только я успел заметить, что ты сидишь с повисшей головой, как ты уже выпрямился и… Неожиданно пронзительно завыла сирена. Мимо проехала не то пожарная машина, не то «скорая». Ллойд опрометью бросился из центра управления. Остальные поспешили за ним. В комнате напротив имелось окно. Митико, добравшаяся первой, уже стояла у подоконника, прикрывая жалюзи: послеполуденное солнце светило слишком ярко. Сигналила пожарная машина ЦЕРНа — одна из трех, приписанных к комплексу. Она мчалась по территории центра в сторону главного административного здания. Видимо, у Свена уже перестала идти носом кровь, так как он больше не прижимал к лицу окровавленный бинт. — Может быть, еще кто-нибудь упал? — спросил Свен и, поймав удивленный взгляд Ллойда, добавил: — Тут пожарные не только пожары тушат, но и первую помощь оказывают. — Нужно проверить все помещения и убедиться, не нужна ли кому-нибудь помощь, — отозвалась Митико, понявшая намек Свена. Ллойд кивнул и вышел в коридор. — Антония, осмотри всех в центре управления. Митико, возьми Джейка и Свена и отправляйтесь в ту сторону. А мы с Тео пойдем в другую, — распорядился он. Конечно, нехорошо получилось, что он отослал от себя Митико, но ему просто необходимо было осмыслить собственные видения и переживания. В первой же комнате, куда вошли Ллойд и Тео, они обнаружили женщину в глубоком обмороке. Ллойд не мог вспомнить ее имени, но знал, что она работает в отделе по связям с общественностью. На мониторе перед ней светилась знакомая трехмерная картинка Windows 2009. Судя по большому синяку на лбу, ее качнуло вперед и она ударилась головой о металлический бортик стола. Ллойд сделал то, что видел в бесчисленных кинофильмах. Он сжал правой рукой запястье левой руки женщины, а другой рукой легонько похлопал ее по плечу, пытаясь привести в чувство. Наконец она очнулась. — Доктор Симкоу, — пробормотала она, уставившись на Ллойда. — Что случилось? — Не знаю. — У меня был… сон, — произнесла женщина. — Я находилась в какой-то картинной галерее и рассматривала картину. — Вы сейчас нормально себя чувствуете? — Я… я не знаю. Голова болит. — Возможно, у вас сотрясение мозга. Вам нужно к врачу. — А что это за вой? — Сирены пожарных машин. Послушайте, мне нужно идти. Возможно, другие сотрудники тоже пострадали. — Со мной все будет в порядке, — кивнула женщина. Тео уже прошел дальше по коридору. Ллойд поспешил за ним. Тео вошел в соседнюю комнату и, как заметил Ллойд, помогал кому-то подняться. Тогда Ллойд свернул по коридору направо и подошел к двери офиса. Створки бесшумно отворились. Здесь, похоже, все были целы и невредимы. Сотрудники оживленно обсуждали свои видения. Их было трое: две женщины и мужчина. Одна из женщин поймала взгляд Ллойда. — Ллойд, что стряслось? — спросила она по-французски. — Пока непонятно, — ответил он. — Вы в порядке? — Да. — Извините, что подслушал. У всех вас что, тоже были видения? — поинтересовался Ллойд и, когда все дружно кивнули, уточнил: — Яркие, реалистичные? — У Рауля нет. Он видел что-то психоделическое, — ответила вторая женщина, указав на мужчину, причем говорила она таким тоном, словно ничего другого от Рауля и ожидать было нельзя. — Я бы не назвал то, что я видел, «психоделическим», — возразил, точно защищаясь, Рауль, парень со светлыми густыми волосами, стянутыми в пышный хвост. — Но реалистичным это тоже не назовешь. Понимаете, я видел человека с тремя головами… Ллойд кивнул и мысленно взял эти сведения на заметку. — Если вы все в полном порядке, присоединяйтесь к нам. У некоторых случились обмороки, когда это произошло — знать бы только что. Нужно осмотреть все помещения — может, есть раненые. — А почему бы не включить интерком и не сказать, чтобы все, кто цел и невредим, собрались в холле? — предложил Рауль. — Тогда сосчитаем по головам и поймем, кого не хватает. Ллойд решил, что это отличное предложение. — Пойду дам объявление, — бросил он. — А вы продолжайте поиски. Он вышел в коридор. Остальные последовали за ним. Ллойд пошел самым коротким путем в главный офис, не обращая внимания на мозаичные панно. Войдя в офис, он увидел, что часть сотрудников администрации оказывали первую помощь своему коллеге, очевидно сломавшему руку при падении. Еще одна сотрудница получила ожог, опрокинув на себя чашку с горячим кофе. — Доктор Симкоу, что случилось? — услышал он уже до смерти надоевший ему вопрос. — Не знаю. Вы умеете пользоваться селектором? Администратор непонимающе посмотрел на него. Видимо, слово «селектор» было американизмом. — Селектор, — повторил Ллойд. — Система конференц-связи. — И, заметив, что мужчина продолжает непонимающе на него смотреть, добавил: — Интерком! — Да, конечно! — воскликнул по-английски, но с сильным немецким акцентом администратор. — Вот здесь. Он подвел Ллойда к пульту и нажал несколько кнопок. Ллойд взял тонкую пластиковую трубку с микрофоном на конце. — Говорит Ллойд Симкоу. — Собственный голос донесся до него из динамиков, висевших в коридоре, но система, снабженная фильтрами, работала чисто, не «фонила». — Нет сомнений в том, что произошло нечто чрезвычайное. Несколько человек получили травмы. Если ваше состояние можно назвать «амбулаторным»… — Он оборвал начатую фразу. (Для большинства сотрудников английский был вторым языком.) — Если вы в состоянии передвигаться самостоятельно и если те, кто находится рядом с вами, также в удовлетворительном состоянии или не нуждается в вашей помощи, пожалуйста, срочно соберитесь в главном холле. Возможно, кто-то потерял сознание там, где его трудно обнаружить. Нам необходимо установить, кто из сотрудников отсутствует. — Он передал микрофон администратору: — Можете сказать то же самое по-немецки и по-французски? — Jawohl,[6] — ответил мужчина, уже явно переключившийся на родную речь, и заговорил в микрофон. Ллойд отошел от пульта конференц-связи и знаками поторопил всех остальных к выходу в холл, украшенный бронзовой доской, когда-то висевшей на одном из зданий, снесенных, чтобы построить центр управления БАК. На доске было выбито самое первое название ЦЕРНа: «Европейский совет по ядерным исследованиям». Теперь это название фактически ничего не означало, но здесь чтили традиции. Среди сотрудников, собравшихся в вестибюле, было только несколько афроамериканцев, как теперь принято называть в США чернокожих. Питер Картер, правда, приехал сюда из Стэнфорда, а остальные в основном прибыли прямо из Африки. Было и несколько азиатов, включая Митико. Она тоже пришла в вестибюль вместе со всеми после объявления по интеркому. Ллойд подошел и обнял ее. Слава богу, хоть она не получила никаких травм. — Есть тяжелораненые? — Несколько синяков, еще один разбитый нос, — ответила Митико. — Но ничего серьезного. А у тебя как? Ллойд поискал глазами женщину, ударившуюся головой о стол. Ее пока что-то не было видно. — Возможно, одно сотрясение мозга, сломанная рука, сильный ожог. — Он немного помедлил. — Придется вызывать «скорую», чтобы она забрала пострадавших в больницу. — Я об этом позабочусь, — отозвалась Митико и исчезла в главном офисе. Людей в холле становилось все больше. Собралось уже около двухсот человек. — Внимание, внимание! — прокричал Ллойд. — Прошу внимания! Votre attention, s'il vous plait![7] — Он дождался момента, когда все взгляды устремились на него. — Посмотрите по сторонам. Все ли ваши коллеги — те, с кем вы работаете в одном помещении, находятся здесь? Если кто-то, кого вы видели раньше, отсутствует, сообщите мне. Сообщите также о том, не нуждается ли кто-нибудь из присутствующих здесь в срочной медицинской помощи. Мы вызвали несколько машин «скорой помощи». Не успел он закончить фразу, как из кабинета вышла Митико. — «Скорой» не будет, — заявила она. — Если и подъедет, то не скоро. Диспетчер сказала, что все машины заняты в Женеве. Похоже, все водители на дорогах отключились. Пока даже непонятно, сколько человек погибло. |
||
|