"Два нищих студента" - читать интересную книгу автора (Миксат Кальман)

Глава VIII ВЕСТНИК С ТОГО СВЕТА

Студент все еще в нерешительности стоял перед всеми этими важными господами.

- Может быть, ты не понял вопроса? - переспросил Апафи.

- Нет, я понял вас, всемилостивейший князь!

- Ну, тогда начинай. Корниш, поднеси-ка ему еще вина для просветления мозгов.

Одетый в бархат паж наполнил и протянул бокал оборванному нищему. Ласло колебался лишь мгновение, в следующий миг ему уже пришли на ум рассказы дядюшки Добоша о загробном мире. Сказка-сказочка, плетись, калачом оборотись!

- Ваше величество, - осмелев, начал Ласло, а его собака весело завиляла хвостом. - Жили-были в двух соседних венгерских селах два попа. Один - католический, а другой - протестантский. Однако это не мешало им быть хорошими друзьями, потому что были они оба заядлыми охотниками. Если религия и разделяла их, зато охота объединяла.

Впрочем, вся-то их дружба в том только и состояла, что они вечно спорили. И самой любимой темой их споров был как раз вопрос, о котором господа дискутировали сегодня за обедом у вашего княжеского величества. Без конца допытывались они друг у друга, что же есть на том свете. И всяк доказывал свое. Оба они обладали богатой фантазией, поэтому каждый по-своему обставил загробный мир. Кальвинист священник утверждал примерно то же самое, что и вы, сударь (он кивнул на Боера), а католический патер говорил, вот как тот господин помоложе. Иной раз эти слуги господни так входили в раж, что в доказательство правоты своей кулаками по столу начинали стучать... Пятнадцать лет кряду длилось это страстное состязание умов, но, разумеется, оно не привело ни к какому результату. Однажды патер зарезал свинью и устроил по этому поводу пир. Среди гостей был и его друг-кальвинист, с которым они, разумеется, и на сей раз затеяли диспут о потустороннем мире. Однако хозяин вскоре заметил, что гости, уже наизусть знавшие все их аргументы, начинают скучать. Поэтому он решил прервать спор и предложил:

- Canis mater![28] Хватит нам с тобой спорить. Когда-нибудь ужо и я узнаю, как там дела обстоят. Вот только угожу на тот свет!

- Поклянись, - воскликнул взволнованно протестантский священник, - что если ты умрешь раньше меня, то придешь и расскажешь мне, кто из нас был прав.

- Коли и ты мне, Мишка (так звали кальвиниста), то же самое пообещаешь, я согласен.

- Клянусь моим священническим обетом, что я явлюсь к тебе после смерти.

- И я клянусь. Вот тебе моя рука. Приду и скажу тебе всю правду.

Гости улыбались, глядя, с какой серьезностью дают друг другу такое необычное обещание спорщики, и говорили:

- Эх, святые отцы, до смерти пока далеко. Поживем еще немножко на этом свете! Выпьем да повеселимся!

И гости веселились часов этак до десяти вечера. А затем навеселе, со смехом и гомоном, разошлись пешком, или - смотря кто где жил - разъехались, кто на телегах, кто в санях, по домам.

Кальвинистский поп уезжал последним. Уже усаживаясь в сани, он крикнул хозяину:

- Не забыл обещания?

- Нет, не забыл!

Патер проводил взглядом своего последнего гостя, выезжавшего за ворота, вернулся с крыльца в дом, сотворил вечернюю молитву, да и отошел ко сну.

Не успел он и часа проспать, слышит: кто-то стучит в окно. У святого отца руки-ноги захолодели. Между тем его и прежде нередко будили в ночь-полночь. Над дверью у него висели на гвозде ключи от кладбищенской калитки. В этот миг гвоздь сам по себе выпал вдруг из стены, а ключи, таинственно зазвенев, покатились прямо к окну.

- Кто там? - вскочил патер с кровати и сунул ноги в ночные туфли.

- Это я, Мишка! - послышался за окном знакомый голос.

Святой отец подошел к окну, отодвинул занавеску. За окном стоял кальвинистский поп.

- Вернулся? Что случилось-то?

- Умер я, - отвечал гость глухим, плачущим голосом, - и вот пришел тебе сказать, что на том свете все иначе: не так, как ты говорил, и не так, как я думал. Аминь!

Патер уже и рот раскрыл, чтобы сказать: "Не болтай чепуху, Мишка!" - но слова эти замерли у него на устах: стоявший под окном человек исчез вдруг, как дух бесплотный. Ни снег не захрустел у него под ногами, ни следов на снегу не было видно. Между тем на небе сияла полная луна. Петухи пропели полночь. Патер, не попадая зубом на зуб, залез под пуховое одеяло, а к утру у него началась лихорадка. Еще хуже ему стало, когда поутру экономка пришла с известием:

- Святой отец, беда стряслась...

- Что такое?

- Кальвинистский-то священник, как вчера вечером от вас домой поехали, в горах вместе с санями в пропасть сорвались. И он и кучер - оба насмерть убились, ой, как страшно померли...

- Так вот я думаю, ваше княжеское величество, - закончил свой рассказ студент, - что ежели правду сказал вестник с того света, так ни один из спорящих господ не прав.

- Твоя правда, - воскликнул Апафи. - История очень хороша и поучительна. Я доволен!

Понравился рассказ и прочим важным господам.

- Умный малый, - заметил со смехом Криштоф Боер. - Победил нас. Я сдаюсь.

- Одним словом, не видать вам, господа, сабли.

- Да, в самом деле! Кто же получит княжеский подарок?

- Бог мой! Да кто же еще, как не юноша? - воскликнул князь.

- Как видно, не столько сказка понравилась Апафи, - иронизировал вполголоса Бельди, - сколько титул "ваше величество", которым молодой человек пощекотал его слух.

- Нет, не скажи, сказка была хороша и к месту, - возразил его сосед Инцеди.

- Вот-вот, - вмешался в их разговор придворный шут. - Мальчишка сказал то же самое, что и ученый. Ученого высмеяли, а невежду похвалили. Таков уж свет!

- Будьте свидетелями, господа! - поднял голос Апафи. - Я пообещал саблю тому из спорщиков, кто окажется прав. Ни один из вас не был прав, как доказал этот юноша. А поскольку его правда, пусть и сабля его будет. Бери, парень!

- Ваше величество, - скромно заметил студент, - как же посмею я повязать такую саблю на эти вот тряпки?

Апафи рассмеялся. В самом деле, на парня жалко было смотреть. Князь подозвал своего секретаря.

- Возьмите его с собой и оденьте как следует.

Словом, когда студент вернулся в зал, узнать его было нелегко: на нем был красивый серый доломан, зеленые шаровары, на ногах - сафьяновые сапоги, в руке - серая барашковая папаха с синим околышем. Комендант дворца собрал этот костюм из одеяний княжеской свиты разных времен. Новое платье было к лицу юноше.

- Ну, а теперь держи и саблю, - сказал ему княжеский паж Корниш.

- Все равно и теперь я не смогу носить вашу саблю, ваше величество.

- Это почему же? - спросил Апафи, заметно сердясь.

- Да потому, что сабля положена только дворянам. А я - простолюдин.

В зале поднялся невообразимый хохот, и сам князь смеялся до слез.

- Ей-богу, в жизни не доводилось мне иметь дело с таким хитрецом. Ты, наверное, армянин? Нет, ты уж лучше не отрицай, уж пусть я умру в уверенности, что ты армянин. Этот, господа, не растеряется! А где господин Налаци? Поди-ка, сударь, в канцелярию и, так уж и быть, выпиши ему дворянскую грамоту. Художник сейчас на половине княгинюшки, расписывает какой-то буфет. Позовите и его, я велю намалевать для парня дворянский герб.

Художника и в самом деле разыскали у княгини. Звали его Габор Габча. Это был долговязый малый с такой плутовской рожей, что из него наверняка получился бы мастер по подделке бумажных денег, будь в то время бумажные деньги уже в ходу.

- Звать изволили, ваша милость?

- Над чем работаешь?

- Цветы амаранта рисовал для ее высочества.

- Прервись на часок...

- Не смею, потому как великая княгиня...

- Княгиня, княгиня... Государственные дела прежде всего. Герб будешь сейчас рисовать.

- И что же мне изобразить на этом самом гербе?

- По зеленому полю фигуру усталого путника.

- Великий князь, усталость нарисовать невозможно.

- Невозможно? Гм! И в самом деле - невозможно. Просто человек получится. А усталый - нет. Ну, хорошо, тогда пусть выполняет эту задачу не герб, а фамилия... Как тебя зовут, юноша?

- Ласло Вереш.

- Ну так вот, отныне твое имя будет Ласло Вереш Фаради[29]. Ступай, Габча, и нарисуй ему такой герб: белая собака на зеленом поле.

Добрый час миновал - и вот наконец перед князем лежали готовенькая жалованная грамота и герб.

Князь подписал грамоту, а затем принялся пристально разглядывать герб.

- Твоя собака, Габча, ей-богу больше на козу смахивает. Так и хочется ее подоить. Право же, что за пса намалевал ты, дурень? Ну ничего, коза тоже тварь полезная. Отдайте все это пройдохе парню и выгоните его поскорей из дворца, не то он скоро и голову мою выпросит.

- Ну, он не такой дурак!.. - невольно вырвалось у Дёрдя Бельди.

- Что вы хотите этим сказать? - обернулся на реплику известный доносчик Янош Кендефи.

- А то, что утомленному путнику было бы не под силу носить на плечах такую тяжесть, - смело отвечал Бельди, а затем, наклонившись к Инцеди, добавил: - Она и для целой Трансильвании-то обременительна.