"Неформат" - читать интересную книгу автора (Михайличенко Елизавета, Несис Юрий)

10. Тройка

С Санькой происходило то, что происходит с котом, которого не покормили да и оставили без присмотра у стола с курицей. На холеной апатичной морде уже блестели азартом голодные глаза. Санька перерождался. Он нервно вышагивал по тротуару и сжимал челюсти на горле уже намеченной цели.

— Боренька, — говорил он возбужденно, — главное — это успеть. У меня ведь три семьи, так? И их надо достойно содержать.

— Три?!

— Ну, три с половиной. Неважно. То есть как раз важно, но я сейчас о другом. О том, что у меня, в общем-то, денег нет. Не скопил. Жил. То одной что-то надо, то другой. Дети завелись… И знаешь, Боренька, все ведь у меня было пучком, пока вокруг не начали сгущаться израильтяне. Сначала этот гребаный Эфраим Плоткин, который кинул наших гребаных израильских суперклиентов. Потом появляешься ты. Звонишь из моего кабинета. И, скорее всего, этот один-единственный твой звонок оказывается таким громким, что наши израильские партнеры, которые меня, мля, видеть не видели, вдруг резко пожелали от меня избавиться. Так? Значит что?

— Готовишь нам предъяву?

— Да не вам, Боренька, не вам. Еще коллективных исков мне не хватает. С тебя-то и взять нечего. Эти «крупнейшие» — далеко. Поэтому расплатиться за всех вас должен со мной Эфраим Плоткин. На всю оставшуюся жизнь. У него хватит. И еще останется, так?

Я хмыкнул. Санька быстро взглянул на меня и добавил:

— Он и с тобой должен расплатиться. От него не убудет. Просто мы его должны найти раньше, чем мои бывшие сослуживцы. Так?

Санька остановился и требовательно на меня посмотрел. Мы с ним стояли посреди вечерней Мясницкой, среди спешащих с работы людей, образовывая маленькое замкнутое пространство сговора.

— Вроде так, — согласился я. А что мне оставалось?

— Ну, тогда держи! — Санька торжественно протянул мне пятерню. — Два опера — не один опер! Не уйдет!

И мы несколько секунд мерились крепостью рукопожатия и серьезностью взглядов. После чего наша маленькая банда решила, что пора снова звонить Светику.

Встречаться со мной сегодня Светик явно не жаждала. Это меня слегка обрадовало. Значит, «наш рав» еще не готов. Когда я позвонил ей в первый раз, еще из «Гоголя», Светик сказала, что говорить сейчас не может, спешит, ничего о своих планах не знает, только то, что вечером должна мелькнуть в «Билингве», и чтобы я перезвонил ей на мобильник. Теперь-то я уже знал, что «Билингва» — это последнее место, где можно поговорить со Светиком, поэтому охотно принял предложение Саньки выманить ее в находившийся неподалеку клуб, раз уж у него есть эта членская карточка.

— Неа, — зевнула Светик, — че-та ломает тащицца. А че за клубец?

— Это рядом с «Билингвой». «Петрович», — прочитал я название с Санькиной карточки.

— А, так бы и говорил. А ты как туда заполз?

— Молча.

— Ахха… Ну, тада выползай наверх через тридцать серебреников, встреть.

— Хорошо.

— Мутант!!! — вдруг заорала она так, что даже Санька подпрыгнул. — Ты еще не отключился? Ахха. Че хотела… Серебреник — это я так о минутах, а не о монетах. А то этта… меня же Фима предупреждал, что ты не метафоричен ни разу…

В клуб пришлось идти через большой двор. Мы поколотили железную дверь, и два красивых охранника, придирчиво обнюхав Санькину карточку, позволили нам спуститься в подвал. Я оказался в настоящем школьном гардеробе. Ну да, такой как был у меня в начальной школе. Санька подмигнул и повел меня на экскурсию. Советская кухня. Коридор коммунальной квартиры. Таблички, рисунки, узнаваемые вездесущие вещички, топорные бюсты… В общем, настоящие потроха покойного СССР. Большой зал, на круглых столах сухарики из черного хлеба. Вокруг — разносортица разноцветных стульев. Меню нам принесли в картонной конторской папочке. Сколько таких папок с «делами» я развязывал. Некоторые строчки меню хотелось петь на мотивы советских песен, вбитых в нас навсегда.

Саньку здесь не то, чтобы знали, но сделали вид, что вспомнили. До прихода Светика нам успели принести горку знакового «столичного» салата. Он имел тот самый вкус. И даже чуть лучший. Санька грустно оглядывался, словно прощался одновременно и с голодным детством, и с сытой зрелостью. Потом с надеждой уставился на меня:

— Ни хрена у них не выйдет, Боренька, так?

Хорошее слово «они», емкое. Мои старики абсолютно органично вписывались в этот киббуцно-социалистический интерьер прошлого века.

Я хмыкнул, представив, как разговаривали старики с Умницей. Он, насколько я понимаю, должен ошалеть от нестандартной ситуации. Конечно, Умница затеет какую-то игру. И я не знаю какую роль в этой игре он даст мне. Вполне могу оказаться пешкой, которой жертвуют. Собственно, уже оказался. Дал же он мне эту лжезадачу — добыть никому не нужный Плоткинский гет. Значит Умница, хоть и спас меня от стариков ценой своего паспорта, сразу же для равновесия морально подвинулся. Поэтому лояльность «Второму счастью» может стоить мне жизни. Даже если Светик не темнит. Значит, я уже не слуга двух господ. И на какое-то время в этой игре у меня лишь один партнер — Санька. Пока, конечно, ему не предложат за мою голову то, от чего он не сможет отказаться. Но это я постараюсь заметить. В принципе, все ясно — со Светиком я вижусь в последний раз и навсегда исчезаю из ее жизни. Мой единственный шанс когда-нибудь вернуться домой — найти вместе с Санькой этого Плоткина и, если повезет, получить возможность хоть какой-нибудь контригры против стариков.

— Смотри, не проболтайся про большую игру в казино, — предупредил Санька.

— А разве ты не подарил эту идею бывшему боссу?

Он зло сощурился:

— Мяч круглый.

Светик, конечно же, опоздала. Она плюхнулась на расшатанный венский стул, начала раскуривать трубку. И сразу же громко и недвусмысленно не полюбила Саньку:

— Значицца у нас сёдня лубоф втроем? Предуведомлять нада, Мутант.

Светик выглядела практически так же, как и накануне. Разве что в известковую бледность лица слегка подмешали синьки.

Санька начал устанавливать контакт и расплылся в приветственной улыбке:

— Александр. Мне много о вас рассказывал Боря. А почему вы его называете мутантом? Что вам заказать, Света? Вот меню.

— Мне уже задали корм, — сказала Светик неприязненно. — Тут мартини льют? Мутант — это не по жизни, это профессиональное. Вам это вредно.

Но Санька твердо решил «раздоить» Светика и был само терпение:

— Света, мартини это само собой. Но хотя бы десерт?

Светик метнула в меня дротик взгляда и страдальчески сморщила личико. Как у нее кожи на эти складочки хватило?

— Этта че за ретардация, Мутант? — вопросила она, дернув головой в сторону Саньки.

— Так как насчет десерта, Света? — Санька не отвлекался от сценария. Он почему-то считал, что в этом случае сладкое лучше развяжет язык, чем спиртное.

— Ну пусть, лана. Не сладкий тока, — Светик к Саньке так и не повернулась, явно ожидая ответа от меня.

— Не сладкий десерт? — хмыкнул Санька.

— Ахха, — она все-таки на секунду отвлеклась от меня и прошлась по Саньке печальным предгрозовым взглядом. — Этта оксюморон, Александыр.

— Саша, кстати, один из лучших московских сыщиков, — сказал я, чтобы вызвать хотя бы настороженный интерес. — И вообще, очень толковый человек.

Светик грустно свела угольные брови и вздохнула, как умирающий холодильник:

— Толковый мент — этта тож оксюморон.

Санька поднял голову от меню и бодро объявил так вовремя подошедшему официанту:

— Смешай девушке мартини. Сухой. Маслину не забудь. Так? И десерт «Артек», но чтоб не слишком сладко было. Понял? — он улыбнулся Светику абсолютно обезоруживающе. — Так?

Светик, качаясь на хлипком стуле, грустно пробасила каким-то своим высшим силам:

— Это уже ваще… Артек! Это просто падеццки… Александыр, признайтесь, вы — педофил?

Санька самодовольно хмыкнул:

— Это зависит лишь от того, сколько вам лет, Света!

— Смайл, — тускло констатировала Светик.

Я понял, что надо направить лошадь разговора в нужном направлении, а то может понести. А кое-кому еще хорошо бы и плеткой вмазать. Только как это сделать? Светик была настроена слишком уж негативно и никакого расслабленно-светского разговора не предвиделось. Я не нашел ничего лучшего, чем пойти ва-банк и, осклабившись, сообщил:

— Светик, в нашей стае прибавление. Нам с тобой очень повезло. А Эфраиму Плоткину наоборот, сильно не повезло. Потому что он оказался должен не только гет своей жене, но и много денег лучшему сыщику Москвы — Саше Муравьеву.

— Апостолу, — кивнула Светик.

— Что «по столу»? — переспросил Санька.

— А по инжиру, — пожала плечами Светик. — Проверка связи. Не дворянин, значицца. Ну да тождественно… А че это нам так свезло, Мутант?

— Кто-то из нас счастливчик? — предположил я.

— Ахха… Ты! — заржала Светик так, что вилки встрепенулись. Я тоже грустно усмехнулся. Кстати, а отчего это Светику так в этом месте стало смешно? Для нее я действительно вполне успешен — живу и работаю в лишь слегка недоразвитой стране, практически в частном интерполе, приехал в Москву в командировку… Умница все-таки редкостная сука, такса с ногой. Кажется, девица знала многовато…

Санька наконец-то решил слегка приобидеться. Он побарабанил по столу пальцами, устремил на Светика честный-честный взгляд и продолжил начатую мной игру:

— Света. Давайте начистоту. Вы ищете Плоткина. Я тоже. Мы, конечно, можем устроить соревнование «кто первым найдет Эфраима». Но тогда второму ничего не достанется. Или можем объединить наши возможности, тем более, что мне и вам нужны от него совершенно разные бумажки. Так?

Санька поставил вопрос ребром и теперь вцепился в Светика взглядом, явно вообразив себя детектором лжи. Малейшее изменение давления, пульса, мимики, кислотности кожи… Я подыграл:

— Действительно, стоит ли ссориться из-за апельсина, если один хочет его съесть, а второй — настоять на корочке водку?

Светик и Санька одобрительно хмыкнули. Светик подергала плечиком, отчего вся ее черная драпировка заходила, как оживший занавес. И усомнилась:

— А не перегрыземся?

Мы с Санькой переглянулись. Похоже, что Светика тоже использовали втемную. Она, вроде, честно собиралась вырвать из Эфраима Плоткина заказанный гет.

— Я? — изумился Санька. — Я привык работать в коллективе, Боренька, так?

— У нас не коллектив, — с отвращением к каждому слову произнесла Светик. — У нас — прайд.

И тут Санька произвел впечатление даже на меня. Он как-то привычно изящно подхватил лапку Светика, поднес ее к губам и со значением, глядя ей в глаза, произнес:

— Я знаю, что главой прайда может быть только львица.

Смесь сериала про сицилийскую мафию с передачей «В мире животных». Светика передернуло. Но Санька руку ее не выпустил, а тем же тоном спокойно добил:

— Do ut des.

Светик этой фразой практически подавилась. Она задышала, как астматическая лошадь, потом заржала в голос:

— Этта… этта… Лана… пусть! Утрамбовал! Мутант, у нас приплод!

Санька победно на меня посмотрел. Вряд ли он в последние годы зубрил мертвые языки, а значит это по-прежнему было единственное латинское выражение в его лексиконе. В общем-то «даю, чтобы и ты мне дал» было Санькиным жизненным принципом, который его практически никогда не подводил.

Взгляд Саньки становился все победоноснее, и мне это нравилось все меньше. Наконец, я не утерпел:

— А какая будет агентурная кличка у второго младшего детектива?

— Ок… Ок… Оксюморон, конечно, — наконец-то смогла продавить сквозь смех Светик.

— Не так уж это оригинально, — буркнул Санька. — Мормоном меня каждый третий называет.

За сим глава прайда удалилась в туалет. Я проследил за ее походкой, подпрыгивающей, словно шла она по углям и еле удержался от комментария. Санька тоже смотрел вслед и от реплики не удержался:

— Какая женщина! Вибрирует… Так вот, Боренька, не знает она, что охота идет за деньгами, а не за бумажкой. Используют девочку, так? Они ее используют, и мы ее используем. Посмотрим, у кого лучше получится.

— Санька, — попробовал притормозить я его инициативу, — а зачем она нам нужна? Не нужна она нам! Я бы предпочел держаться от нее подальше. Риска больше, чем толку.

— А я бы предпочел держаться к ней поближе! — он расхохотался в полном восторге от этой, как он считал, шутки. — Все опасно, Боренька… Кстати, я вот подумал, что мне домой… ни в один из домов возвращаться нельзя. В банке меня хорошо знают, поэтому могут просчитать, что я захочу найти Плоткина раньше них, для собственного вспомо…щас…ществления, так? А, что хотел сказать… Я бы на их месте слежку за собой организовал.

Волна страха отмыла уже сильно нетрезвую голову от алкоголя, и я понял, что откровенно боюсь. Конечно, за Санькой следят! Да и Светик не случайно так внезапно исчезла. Я почувствовал себя на мушке и начал озираться. Санька, ничего не замечая, развивал тему:

— Так вот, шеф у меня, к счастью, тормозной. Банкир, настоящий, не уголовник. То есть, он все правильно понимает и в разборках, но медленно поворачивается. А я — быстро, х-ха. В общем, я слинял пока он еще даже не начал думать о том, что за мной надо бы понаблюдать. Но сейчас уже наверняка он заказал кому-нибудь эту работку, чтобы моим бывшим ребятам не поручать. Вот и получается, что идти мне некуда. Все мои точки они найдут, я из личной жизни большого секрета не делал.

— Жаль, — сказал я, испытывая огромное облегчение, — а я думал у тебя где-нибудь перекантоваться.

Санька засмеялся:

— А я — у тебя. Ну да придумаем что-нибудь, так? При охоте за большим баблом надо быть чистым от всех связей, — решительно объявил он.

— Ахха! Безупречным воином, — подхватила подошедшая Светик.

Санька радостно улыбнулся ей навстречу, задумался на секунду и кивнул, — Да, Света! Именно — безупречным, это вы хорошо придумали. Потому что если есть большое бабло, всегда есть много претендентов на него. И побеждает самый достойный. То есть, я хотел сказать — самые достойные. Так?

Так нас стало трое. И прайд принялся поедать добычу. Себе Санька заказал «нет расизму!», мне «генсека», а к водочке велел подать соленья, названные здесь «посол Советского Союза». В результате Санька ел блины с черной икрой, я — язык с хреном, а «Артек» оказался клубникой со взбитыми сливками.

Вот за поеданием этого десерта, макая красногалстучные ягоды в белоснежную пионерскую блузу сливок, Светик и сообщила, что вообще-то появилась у нее одна зацепочка. Оказалось, Умница как-то пронюхал (а скорее всего узнал от Наума), что пару месяцев назад Эфраим долго уговаривал знакомого эмиссара Сохнута подписать какое-то липовое ходатайство о регистрации в Москве некой особы. Имя и фамилию особы эмиссар, естественно, не запомнил, но отказать бывшему коллеге не смог. Хуже всего то, что никаких следов этой бумаги в московском Сохнуте не нашли. Излишне говорить, что дама там не только не работала, но и вообще не появлялась. Но раз Эфраим так упорно уговаривал эмиссара, то выходит, что есть у него в Москве женщина, ради которой он готов суетиться.

— Отличная информация! — похвалил я и наконец-то нашел повод задать мучивший меня вопрос. — Это когда Фима все нам передал? Вместе с заданием, или отдельно расстарался?

— Сёдня, — сказала Светик. — А задание вчера заслал. Этта, надо тетку нарыть.

— Нароем, — кивнул Санька. — Раз у вас в Сохнуте не осталось копий, найду подлинник. Связей хватит. Не факт, конечно, что разыскиваемая выведет нас на разыскиваемого, но попытаться надо. Так?

— О, — оценила Светик. — Александыр, вы начинаете зажигать.

Санька смотрел, ожидая разъяснений, не дождался и заявил:

— Мы его так или иначе найдем. У меня другого выхода нет. Но это полдела. Нам еще с ним долго говорить придется. А вот с этим хуже. У меня все занято. Где мы его изолировать будем?

— Какие вы тождественные, — вздохнула Светик. — Я Мутанту уже вкликивала. Наш раввин с Плоткиным буддет разговаривать. Ваше дело его пасти, чтоб был доступен, када нада.

Санька долго и искренне смеялся. А я так, криво и формально склабился. Надо же, до последней минуты надеялся, что Умница — мудак, а не предатель. Зато Светик у нас чиста. Иначе не выболтала бы, что задание — свежак.

— Света, Света… — похохатывал Санька. — Вы представляете себе человека, который украл много денег и все время боится, что его найдут и деньги отберут? И здоровье попортят? Сколько, по-вашему, такой человек может не замечать, что его пасут?

— Действительно, Светик, — сказал я. — Надо вносить корректировки в план. Теперь, когда мы знаем, что он прячется не только от несчастной безобидной жены, но и от несчастных небезобидных кредиторов, надо его поймать и изолировать.

— Оксюморон прав, — в унисон со скрипом венского стула признала Светик. — Ну… есть у меня логово.

— Что за логово?

— Дача.

— С подвалом?

— Сы.

Санька заволновался:

— Света, а вы одна там живете?

Сы кобелем.

Санька беспомощно на меня посмотрел. А я развел руками. Тогда он сконцентрировался, явно произнося что-то про себя. Наверное, «омммммм».

— В смысле? — наконец проговорил Санька ласково-ласково, спокойно-спокойно.

— Бесссмысла. Просто. С кобелем. Ник О'Лай. А чё вы меня так мониторите, Александыр?

Санька явно на что-то решался. Он метал в меня какие-то странные призывные взгляды, прося то ли о поддержке, то ли о пинке. Наконец, выпалил:

— Света! Подвал ваш все равно нужно оборудовать, чтобы правильно содержать в нем Плоткина. Не мог бы ваш Николай недельку пожить в другом месте?

Светик уставилась на Саньку, как тигр на соевую котлету:

— Не-е… Сдохнет от тоски. А чё, он нам не помеха. Он тихий.

— Извините, Света. Я все-таки спрошу напрямую. Николай — это мужчина или пёс? — не выдержал Санька.

— Шарпей. А чё?

Вот и собачка появилась. Надо держать ухо востро. Санька мне тоже нравился все меньше — в нем вдруг появилась какая-то суетливость, словно он вихлял задом.

— Значит, я перебираюсь к вам. Лучше прямо сейчас, времени у нас немного.

Светик пожала плечами:

— А дома не заругают? Гы. Мутант, ты с нами хостишься?

Санька состроил мне страшную рожу. Знал я, что это обозначает, помнил. Но не оставаться же в гостинице без денег и документов. Кроме того, у Саньки это явно было острое временное помутнение рассудка от пережитого днем стресса. Светик не только не подходила под Санькин стандарт, она вообще близко под этой стрелой не стояла. Поэтому я со спокойной совестью твердо заявил, что конечно же выезжаю вместе с оперативной группой на место будущего преступления, причем с заездом за вещами и выписыванием из гостиницы…

… Может быть, эту ночь мне все-таки нужно было провести в «Белграде», даже с риском для жизни. Потому что в нашей мальчиковой спальне до рассвета горел свет. Санька метался, курил, смотрел на звезды, приманивал О'Лая, планировал новую сказочную жизнь на Плоткинские деньги и объяснял мне, дураку, что наконец-то встретил женщину, которая ему по-настоящему интересна, а значит — нужна. А все, что было до сих пор — жалкий ширпотреб для потребителей глянцевых журналов. А вот Света…

Неформат, — простонал я, пытаясь ухватиться за подножку уходящего сна.