— Глава 12. Отчаяние —

Мы оба находились еще в шоковом состоянии от недавней гонки на выживание и от смерти Ареса, когда дорога вывела нас к моему дому. Дэвид выглядел все хуже. Сражение, которое он вел сегодня с братом, отняло у него все силы. Он скорей держался за руль, чем вел машину.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он, — а потом поеду в гостиницу… Мне надо побыть

одному.

— Дэвид, я не отпущу тебя! Ты еле живой! — забеспокоилась я.

— Нет, — он упрямо отмахнулся, — со мной все хорошо. Я просто немного устал.

Он заехал в арку, едва не задев задним бампером угол дома. Координация движений у него была ни к черту. Дэвид остановился у входа в мой подъезд. Я вышла из машины и осмотрела ее. Выглядела она кошмарно. Левая фара была вывернута 'с мясом', а на заднем крыле виднелась огромная вмятина. Из подъезда выбежал Алекс. 'Что он здесь делает? — пронеслось у меня в голове, — Ах да, он же должен был приехать сегодня'. Со всеми этими событиями я даже забыла о нем! Лицо Алекса сейчас было серым. Наверно, он готовился к очень неприятному разговору. Но, увидев разбитую машину, он на секунду остановился.

— Что он с тобой сделал?! — его тон не предвещал ничего хорошего. — Вы что, попали в аварию?! Как ты посмел!!

Последние слова уже были адресованы Дэвиду, который сделал попытку выбраться из автомобиля.

— Алекс! — крикнула я сердито. Мне не нравилось, что он делает выводы, даже не пытаясь разобраться. — Он ни в чем не виноват! Я все тебе объясню потом. Сейчас мы должны ему помочь!

— Помочь?! — казалось, Алекс был в ярости. — Я не собираюсь ему помогать! Он увозит МОЮ девушку, и еще подвергает ее опасности.

Дэвид устало смотрел на него, слушая его упреки. Но у него совсем не было сил что-либо сказать ему в ответ. Он стоял, облокотившись о крышу автомобиля. Это помогало ему держаться на ногах.

— Она не твоя, — наконец, глухо проговорил он.

Алекса словно хлестнули по лицу. Он подался вперед. Но я встала между ними.

— Мне кажется, что вы просто выясняете, кто круче! — зло бросила я им обоим. — Давайте не будем опускаться до выяснения отношений!

Мои слова привели Алекса в чувство. Я тут же изменила тон.

— Алекс, — мягко сказала я, — сегодня так много всего случилось. Только благодаря ему я сейчас стою здесь. Мы с тобой очень многим обязаны Дэвиду, и ты это знаешь. Теперь он нуждается в нашей помощи. Его нужно отвезти в гостиницу. Пожалуйста, помоги ему!

Мой голос был грустным и серьезным, и Алекс не устоял. Он сделал движение вперед, но Дэвид его остановил.

— Я в состоянии добраться сам, — он уже готов был снова сесть за руль, но я захлопнула перед ним дверцу.

— Нет, ты не поедешь, — твердо сказала я, — Алекс, ты можешь повести машину?

— У меня нет с собой прав, и еще страховка…

— К черту страховку, — я разозлилась, — Алекс, когда-то он нес тебя на руках, спасая от обвала. Сейчас как раз тот случай, чтобы отплатить за все, что он для тебя сделал!

Я понимала, что не должна так поступать с Алексом, но меня взбесило, что в этот решающий момент, он пользуется возможностью отомстить.

— Хорошо, — он неохотно согласился, мой последний довод убедил его, — я закрою свой долг. Но тебе придется остаться. Здесь всего лишь два места.

Другого выхода у меня не было — я вообще не умела водить машину.

Алекс усадил Дэвида на пассажирское сиденье, а сам сел за руль. Он в последний раз взглянул на меня, на его лице отразилась глубокая грусть. Мотор взревел, видно, Алекс с досады сильно нажал на педаль газа. Я молча смотрела им в след.

— Он больше не позвонит! — печально сказала я.

Подняв голову, я увидела маму. Все это время она стояла на балконе, наблюдая за нами сверху. Мама лишь покачала головой и скрылась в комнате. Наверно, она меня осуждала.

Не помню, как я дотащилась на четвертый этаж. Теперь, когда все было позади, я поняла, как сильно устала. 'С Дэвидом все будет хорошо', - успокаивала я себя. Мне хотелось быть сейчас рядом с ним, но его двухместная машина решила все за нас. Зачем Дэвид выбрал именно такую?! Меня сильно расстроило, что с Алексом получилось так нелепо. Я хотела по-человечески с ним поговорить, но теперь он, похоже, все и сам уже понял! Я видела это по его глазам.

— Ты сказала Алексу, что я уехала с Дэвидом? — спросила я маму.

— Нет, Саша, он и сам догадался, — ответила она, — похоже, Дэвид и впрямь ваш общий знакомый.

Она сделала особое ударение на слове 'знакомый'.

— Да, — грустно проговорила я, медленно разуваясь — все у нас слишком переплелось!

— И что ты будешь теперь делать? — поинтересовалась она.

— Пойду, переоденусь! — ответила я.

Конечно, я понимала, что она спрашивает вовсе не об этом, но сейчас мне не хотелось ей ничего говорить. Скажу потом.

— Вы что, правда, попали в аварию? — серьезно спросила мама.

— Нет, просто на парковке кто-то въехал в его машину и разбил фару. Когда мы вернулись, уже никого не было.

Это объяснение выглядело правдоподобным, так как мятое крыло было с той стороны, которую мама не могла видеть с балкона. Она сделала вид, что поверила мне.

Серый день за окном сменился таким же хмурым вечером. Редкие капли дождя изредка ударялись о карниз, издавая глухие звуки. Я включила телевизор, чтобы как-то отвлечься, но даже это не помогло. Еще некоторое время я безрезультатно листала каналы и в конце-концов бросила эту затею. Квартира погрузилась в тишину. Слышно было, как тикают часы в зале, и капает дождь за окном.

Неужели все кончилось? Арес погиб, и он больше не придет за мной. Но что-то мне подсказывало, что это еще не конец. Арес был лишь звеном в цепи. Порвалось одно, его тут же заменят другим. Но кто будет этим 'другим'? Арес больше не родиться, так же как и для Дэвида все это в последний раз. Я вдруг поняла, как хрупка теперь его жизнь. Если бы он был обычным человеком, у него было бы больше шансов спокойно дожить до старости. Но Дэвид теперь под ударом. Вряд ли ему простят смерть Ареса. К тому же слишком велики ставки в этой игре! Дэвид сейчас очень уязвим, нисколько не меньше, чем я сама.

Я приняла решение. Дэвид нуждается во мне, и я должна быть с ним.

Через полчаса я была уже возле гостиницы. На ресепшене я спросила, где проживает Ивен Маркос, гражданин Румынии. Девушка за стойкой любезно объяснила, как его найти. 'Сейчас он у себя', - пояснила она. С замиранием сердца я поднималась на последний этаж. В первый раз я пришла к нему сама. Лифт двигался совершенно бесшумно, только цифры на табло быстро сменяли друг друга. Наконец, звоночек тихонько звякнул, и двери открылись. Я ступила на ковровую дорожку. В коридоре было светло и тихо. Некоторое время мне понадобилось, чтобы найти нужную дверь.

На секунду я замерла перед ней, не решаясь войти. Нужно ли мне здесь быть? Рука моя сама поднялась, чтобы постучать, но я остановила ее. Вместо этого я легонько нажала на дверную ручку. К моему удивлению, она оказалась не заперта. Я осторожно толкнула ее, и неслышно ступая, словно вор, зашла внутрь. Почему я это сделала, не знаю. Наверно, до конца еще не решила, оставаться мне или уйти. Номер был большим. Я попала в просторный холл, по обеим стенам которого располагались еще две внутренние двери, ведущие в соседние комнаты.

Над обстановкой явно поработал дизайнер. Было видно, что руководство гостиницы на оформление не поскупилось. Стояла полная тишина, мне даже показалось, что я здесь одна. Огромный ковер с потрясающим длинным ворсом заглушал мои шаги, когда я прошла по нему, направляясь к левой двери. Мне почему-то захотелось выбрать именно левую, и мои чувства меня не обманули. Когда я заглянула внутрь, то сразу увидела Дэвида. Он лежал на кровати, аккуратно укрытый одеялом. Его одежда была сложена на стуле рядом с ним.

'Неужели Алекс позаботился о том, чтобы уложить его в постель?' — я удивилась такому подвигу с его стороны. Наверно, не стоило его упрекать. Глаза Дэвида были закрыты, и я решилась подойти к нему ближе. Он не выглядел умирающим, и это меня успокоило. 'Хорошо, что он спит, — уговаривала я сама себя, — просто мне нужно было убедиться, что с ним все нормально'. Я опустилась на ковер у его кровати и некоторое время молча смотрела на него. Потом не удержалась и провела рукой по его обнаженной груди. У меня перехватило дыхание. В ответ на мое прикосновение его ресницы еле заметно дрогнули. В забытьи он прошептал что-то на непонятном мне языке. Это был очень красивый язык. Жаль, я не знаю, что значат эти слова.

Вдруг я ощутила легкое движение позади себя и обернулась. В дверях стояла женщина. Внутри меня что-то оборвалось. Словно загипнотизированная, я смотрела на нее, не в силах оторвать взгляда. Она была совершенна. Очень светлая, почти прозрачная кожа делала ее похожей на мраморную статую греческой богини. Идеальный изгиб бровей и огромные миндалевидные глаза невозможно голубого цвета, почти бирюзового, как тропическое море. Волосы ниспадали на плечи крупными иссиня черными локонами, создавая невообразимый контраст с ее кожей и глазами. Она была одета в белый костюм: пиджак, облегающий ее изящную фигуру и брюки, слегка расклешенные книзу. На женщине не было ни одного украшения. Она в них просто не нуждалась. Трудно было определить ее возраст: она не выглядела юной, но и не казалась взрослой. Просто она была идеальна. Женщина не проронила ни слова. На ее лице не отразилось никаких эмоций, лишь в уголках глаз я заметила легкое любопытство.

Мое сердце сдавило стальным обручем. Я вспомнила слова Ареса: 'Он может позволить себе все'. Да, соперничать с ней я просто не в силах. Как я могла подумать, что Дэвид и в правду нуждается во мне? Я увидела, как ее губы дрогнули в легкой улыбке, но и только. Она была абсолютно спокойна. Ни тени смущения или упрека. Я не могла больше здесь оставаться. Бросив на Дэвида последний взгляд, полный горечи, я выскочила из комнаты. Не оборачиваясь, побежала по коридору мимо лифта, вниз по лестнице, забыв, что нахожусь на последнем этаже. Не помню даже, закрыла ли я за собой дверь номера. Люди, попадавшиеся мне навстречу, испуганно шарахались в разные стороны. Но я не замечала их. Только на улице мне удалось остановиться, чтобы отдышаться. Лишь вчера я поняла, что люблю его по-настоящему. Это понимание пришло так поздно! Всего один день мне удалось прожить с этим чувством. А теперь я узнала, что все кончено! Как несправедлива жизнь!

Город тонул в серой дымке. Или это пелена, которая застилала мои глаза? Пошел дождь, холодный и безжалостный. Так мне и надо! Я поверила тому, что не могло сбыться. Это не Алекс уложил Дэвида в постель, это сделала она. Женщина была так спокойна: ни капли удивления или сомнения. Потому что она чувствовала себя там полновластной хозяйкой и просто смеялась надо мной, увидев меня рядом с ним! До поздней ночи я бродила в тот день по городу. Где меня носило, я и сама точно не понимала. Я просто шла, куда глядели мои глаза, вдоль домов, дорог, мостов и каналов, мимо других людей. В их жизни было место любви, счастью и веселью. В моей была лишь пустота, даже слез больше не осталось.

Как добралась до дома, я не помнила. В памяти лишь осталось испуганное лицо мамы, когда она открыла мне дверь. Наверно, было уже очень поздно. Помню, что в городе развели мосты.

— Где ты была? Ты отключила телефон? Что с тобой происходит? Сашенька, ну посмотри на меня.

Она засыпала меня вопросами, пока я медленно стягивала с себя насквозь промокшую куртку, не отвечая ей ни слова. Я, наверно, вообще не слышала того, что она мне говорила. Раздевшись, я упала на кровать, зарылась головой в подушку и затихла. Мама еще долго сидела возле меня, что-то приговаривая, но я не видела ее. Отчаявшись добиться хотя бы слова, она, наконец, оставила меня одну. Конечно, ей было сейчас тяжело, но я ничем не могла ей помочь. Мне было очень холодно!

В ту ночь мне не удалось ни на минуту сомкнуть глаз. Я лежала на кровати неподвижно, не в силах даже пошевелиться. Только одна мысль билась у меня в висках. 'Он меня обманул!' Так цинично и так больно! А я сказала ему сегодня, что люблю его! Да, это была правда, но разве имел он теперь право знать? Чего хотел Дэвид на самом деле? Я терялась в догадках. Может, он собирался сделать меня одной из своих наложниц? Ведь я ничего о нем не знаю. Он долго жил на Ближнем Востоке, Дэвид сам мне это говорил. Там принято иметь не одну женщину, а целый гарем. Но он говорил мне, что я для него единственная! Как подло! Я еще глубже зарылась головой в подушку в надежде, что это поможет заглушить мои горькие мысли, но боль не отступала. Меня все сильней бил озноб. Этот холодный дождь доконал меня, но сейчас мне было все равно. Хотелось просто лежать и никогда не выходить из своей комнаты, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы, не видеть чьих-то обеспокоенных лиц. Моя жизнь вчера как будто оборвалась, и впереди было лишь хмурое утро за моим окном.

А Алекс! Я до глубины души обидела его вчера. Он, конечно, все понял. Поэтому он был так печален, когда уезжал. Как я могла его предать?! И ради кого? Ради человека, который даже не заслуживает, чтобы я о нем вспоминала. Он просто разбил мне сердце. А ведь все могло быть иначе. Мы с Алексом прекрасная пара, и он меня любит. А я неблагодарная, так разбрасывалась его чувством. Мне понадобились красивые слова, и я повелась на сладкие речи Дэвида. А Алекс, он такой серьезный. Ведь он прав, слова ничего не значат! Теперь я поняла это очень хорошо. Но было уже слишком поздно! Мама говорила мне: 'Не ошибись'. Но я все равно все разрушила. 'Мама, прости! — мысленно обратилась к ней я. — Ты одна по настоящему желаешь мне добра!'

Наверно на некоторое время я провалилась в сон, потому что, снова открыв глаза, я поняла, что уже утро. С трудом мне удалось сесть на кровати. Голова гудела, горло просто раскалывалось на кусочки. Вчерашняя прогулка под дождем была последней каплей, добившей мой обессиленный за последнее время организм. В основном это была заслуга Ареса, но и Дэвид приложил к этому свою руку. Я опять вспомнила о нем, и боль обрушилась на меня с новой силой. Со всей силы я сжала виски руками, как будто это могло помочь!

— Мама, — прохрипела я.

Мне удалось встать на ноги. Кажется, меня немного штормило, но в целом идти я могла. В квартире было тихо и пустынно. Взглянув на часы, я поняла, почему — было без пяти пять. Мама еще спала. Ночью она не сомкнула глаз, дожидаясь меня. Мне стало стыдно. Моя глупость заставляет страдать даже моих близких. Я зашла в ее комнату и некоторое время стояла у двери, глядя на нее.

Вчера я размышляла о том, сумею ли покинуть ее навсегда, уехав с Дэвидом? Наверно, не смогу, ведь как оставить ее одну? Кроме меня у нее совсем никого нет. Но теперь все сложится иначе. Я буду с ней, необходимость выбора отпала сама собой! Мне захотелось ее обнять, и я подошла ближе. Почувствовав мое присутствие, она проснулась. Некоторое время мама смотрела на меня непонимающими глазами, потом резко села на постели.

— Что случилось?!

— Ничего, просто захотелось тебя увидеть, — прохрипела я ей в ответ.

Она вскочила с кровати.

— Да ты больна! — она поднесла руку к моему лбу и добавила. — Ты вся горишь!

— Ерунда, просто немного простыла вчера.

Я почувствовала, как все мое тело начал бить озноб. Мама увидела это и уложила меня в свою кровать, укрыв одеялом до самого подбородка.

— Я принесу лекарство, — сказала она и скрылась за дверью.

В памяти всплыли слова Светланы. Однажды она, шутя, сказала: 'Саша, парни могут приходить и уходить, но мама — остается'. Да, сейчас это выражение приобрело для меня смысл.

— Ты одна меня никогда не обманешь, — прошептала я, когда она снова вернулась ко мне с ворохом микстур и таблеток.

Она удивленно подняла брови.

— Может, ты все же расскажешь мне, что случилось? Тебя бросил Алекс или, как его, Дэвид?

— Кажется, это я бросила всех. Вчера я порвала с Дэвидом, а Алекс, наверно, больше не придет.

Я грустно улыбнулась, стараясь показать, что мне все это безразлично.

— Дэвид слишком взрослый для тебя, Саша. Я сразу увидела это. Сколько ему лет?

— Тридцать, — просипела я. Это была правда, по крайней мере, судя по его паспорту.

— Тридцать? — мама с сомнением посмотрела на меня. — Когда я его увидела, мне показалось, что он старше. У него какие-то странные глаза. Словно, он видит что-то большее, чем я.

— Да, это так, — ответила я, вспомнив нашу первую встречу.

Именно этот его взгляд поразил меня тогда больше всего. Я почувствовала, как к горлу подступает ком. Даже сейчас я не могла запретить себе любить его, не смотря ни на что.

Мама видела, что происходит со мной.

— Бедная девочка, ты совсем запуталась, — с нежностью проговорила она.

— Нет, к сожалению, все уже совсем ясно! — ответила я горько.

Температура зашкаливала, и я впала в полу бредовое состояние. Я то засыпала, то снова возвращалась к действительности. Сны сменяли один другой. Все в них перемешалось, словно в калейдоскопе, каждый раз складываясь в новые картинки. Я видела то Алекса, то Дэвида, мы от кого-то бежали, но в итоге мне казалось, что я бегу от самой себя.

Сколько прошло времени, я не знаю. Помню, приходил доктор, слушал меня, кажется, смотрел мне горло, но потом все снова слилось в туман. Вдруг я услышала чей-то знакомый голос. Он был где-то рядом. Кто-то держал меня за руку и гладил по волосам. 'Дэвид!' — пронеслось у меня в голове, он пришел, чтобы все мне объяснить. И я опять поверю ему, потому что мне так хочется верить! Но нет, это не его голос. Снова захотелось кричать.

— Саша, — услышала я сквозь пелену.

Это Алекс. Он здесь, не смотря на то, что я так жестоко поступила с ним вчера. Неужели такое можно простить?!

— Алекс, — прошептала я. — Прости меня…

Мне так много хотелось ему сказать, но не было сил. Он перебил меня.

— Тише. Мы поговорим об этом потом. Сначала тебе нужно выздороветь.

Александр еще долго был со мной. Я то засыпала, то снова открывала глаза, но он оставался рядом. И от его присутствия мне было немного теплей…

Лишь на следующее утро я смогла немного прийти в себя. Температура уже спала до 37 с половиной, и мне стало легче. Оказывается, вчера меня успели перенести в мою комнату. Наверно, это сделал Алекс. Я вспомнила его успокаивающий голос. Мое сердце наполнилось благодарностью к нему. Он не бросил меня в трудный момент, а отплатил добром за мои долгие сидения у его постели, когда он болел. Что будет дальше, я не знала, может он тоже 'закрывал свой долг', как это случилось с Дэвидом. Его имя вызвало у меня приступ отчаяния. Как я буду жить дальше?! Я просто не могу без него. Но боль от его предательства была так сильна, что я ни за что не признаюсь ему в этом!

Мама очень обрадовалась, что мне стало лучше. У меня даже появился аппетит, и она с удовольствием принялась готовить завтрак.

— Когда у тебя экзамен? — спросила она.

— В пятницу, — ответила я хрипло.

Горло все еще болело.

— Ты на него не пойдешь, — строго сказала она.

— Посмотрим, — упрямо ответила я.

Сейчас учеба было единственным, за что я могла зацепиться, чтобы совсем не сойти с ума. Я должна обязательно чем-то занять себя. Мама посмотрела на меня, собираясь возразить, но я сменила тему.

— А как получилось, что Алекс был вчера здесь? — спросила я.

— Он позвонил вечером, уже около семи. Я сказала, что ты не можешь с ним говорить, что у тебя высокая температура. И он приехал. Вот и все. Еще звонила Света, очень беспокоилась.

— А больше… больше никто не приходил? — я задала этот вопрос, не поднимая глаз от тарелки, чтобы мама не смогла заметить, с каким трепетом я ждала ответа.

— Нет, — она покачала головой, — твой отец снова в командировке. Но ты ведь не о нем спросила?

— Не о нем…

Я задумчиво возила вилкой по пустой тарелке. Наконец, мама не выдержала и отобрала ее у меня.

Он не приходил! Эти слова жгли меня огнем. Значит, все кончено. Она с ним, и я больше не нужна ему. Как больно!

День прошел в полном одиночестве. Мама, взяв с меня обещание никуда не выходить, ушла на работу. Она и так пропустила вчерашний день из-за моей болезни. Алекс не звонил, а у меня не поднималась рука набрать его номер. Я не знала, что ему сказать. Пришла Светлана, чтобы меня проведать. В воскресенье мама, безуспешно пытаясь меня разыскать, звонила ей. Поэтому она знала в общих чертах, что что-то произошло. Мне так нужно было с ней поделиться своим горем. Разделив его на двоих, эта ноша станет легче. По крайней мере, мне так казалось. Поэтому я была очень рада, что она пришла.

— Ну и вид у тебя! — присвистнула она, разглядывая меня с порога.

Горло у меня было закутано в теплый шарф, а на ногах красовались огромные на два размера больше шерстяные носки. Я попыталась засмеяться, но из горла вырвались лишь какие-то булькающие звуки.

— Ой, лучше не смейся, — проговорила Светлана, — а то у меня мурашки по коже забегали.

Я в шутку пнула ее по ноге, и она в ответ шлепнула меня по заднему месту. Как хорошо, что она была здесь! Ее присутствие возвращало меня к жизни.

Мы пили чай и ели малиновое варенье, которое мама невесть откуда умудрилась достать для меня сегодня утром. Наверно, обошла всех соседей.

— Лечись, лечись, — приговаривала Света, — тебе полезно больше пить горячего.

Мы говорили обо всем, что только приходило в голову, кроме одного. Что же на самом деле случилось со мной в воскресенье? Мне так не хотелось вспоминать все это, поэтому я оттягивала, как могла, этот момент. Наконец, все темы были исчерпаны, и Светлана задала свой главный вопрос.

— Саша, что все-таки произошло? Конечно, если ты не хочешь, то можешь не говорить…

— Нет, — я прервала ее на полуслове, — это не секрет. Просто, мне не легко рассказать.

Найти нужные слова было, действительно, очень трудно.

— Понимаешь, я не люблю Алекса! Ты, наверно, подумаешь, что я ненормальная, но это так.

— Ты любишь Дэвида, — сказала она утвердительно, как будто это было само собой разумеющимся.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— Я сразу поняла. Когда он появился в первый раз около университета. Ты так от него шарахнулась. Было видно, что он что-то значит для тебя.

— Неужели это так заметно? — ахнула я. — А я еще долго не могла себе в этом признаться.

— Наверно, так всегда бывает, когда находишь того, кто тебе по настоящему нужен.

Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, которые готовы были уже брызнуть. 'Не надо! — уговаривала я себя — это уже не поможет' Немного успокоившись, я ответила ей.

— Но между нами теперь все кончено! Я больше никогда не увижу его!

Светлана была ошарашена.

— Ну почему? — спросила она. — Мне показалось, что ты для него — все!

— Тебе показалось, — с горечью ответила я.

И я рассказала ей обо всех событиях, которые произошли в эти выходные после того, как мы с ней простились в университете. Она слушала буквально с открытым ртом обо всех моих приключениях, если их так можно было назвать. И когда я дошла до эпизода встречи с женщиной с голубыми глазами, она не выдержала и проговорила.

— Вот мерзавец! Как он мог так поступить с тобой? — она была расстроена. — Ну почему все красивые парни обязательно оказываются обманщиками! И что ты сделала?

— Ничего, — ответила я устало, — я бродила по городу под дождем, а потом на утро заболела. Ну, об этом ты уже знаешь.

— И ты не потребовала у него объяснений?

— Зачем, Света. Какой толк в объяснениях, если и так все понятно! Устраивать скандалы не по моей части.

— Да уж, точно! Ты бы не смогла, — Светлана подсела ко мне ближе и вытерла скатившуюся по моей щеке слезинку, — ты слишком добрая, и этим все пользуются.

Мы еще долго сидели с ней на кухне, обсуждая случившееся. Действительно, мне стало намного спокойнее рядом с ней. Светлана всегда умела подобрать нужные слова.

— И к черту всех парней, — сказала она, рассмеявшись, — давай устроим с тобой холостяцкую вечеринку.

— Легко, оставайся у меня сегодня с ночевкой.

Мне очень этого хотелось, потому что я знала, что как только она уйдет, я снова

впаду в депрессию.

— Извини, сегодня не могу. Давай завтра. Обещаю! — Светлана заметила, как я сразу сникла и добавила. — Просто сегодня приезжает мой брат из Москвы. Он уже сдал все экзамены, представляешь?

— Счастливчик, — уныло ответила я.

— Прости, но мне действительно нужно быть дома. Родители придут поздно, а у него нет ключей. Надо его обязательно дождаться, поезд приходит через час.

Я грустно взглянула на часы. Значит, я снова останусь одна. Но я не имела права обижаться на подругу. Она и так старается мне помочь.

— Ничего, завтра, так завтра! — бодро проговорила я.

Уже обуваясь, Светлана спросила:

— А Алекс? Ты и с ним хочешь порвать отношения?

— Наверно, так будет честно.

— Не глупи, — ответила она серьезно, — ты нравишься ему. Зачем хоронить себя заживо?!

— Но я не люблю его!

— Стерпится — слюбится, — ответила она, усмехнувшись.

— Ты невыносима! — улыбнулась я ей в ответ, закрывая за ней дверь.

И я снова очутилась в полной пустоте, лишь часы гулко отсчитывали секунды моего одиночества.