— Глава 3. Буря —

Когда я проснулась, уже наступил день. Сквозь щели в двери и стенах пробивался солнечный свет. Это было странно, я помнила о том, как сумрачно было вчера в лесу. Мне захотелось увидеть солнце, и я направилась к выходу. Алекс был неподвижен, он все еще лежал на самодельной кровати шамана. Я улыбнулась, сегодня он выглядел лучше, не было той болезненной бледности, которая не оставляла его все эти месяцы. В полутьме мне было трудно нащупать ручку, и я просто толкнула дверь рукой. В лицо мне тут же ударил яркий солнечный свет. Я огляделась. Дом оказался, как я и предполагала, маленькой хижиной, одним своим боком прислонившейся к скале. Каменная громадина уходила вверх, и на ее фоне домик выглядел просто крошечным. С другой стороны небольшая лужайка обрывалась отвесной стеной, где далеко внизу еле слышно гудела вода. Я не отважилась подойти к краю обрыва, мне было достаточно того, что с места, где я стояла, открывалась потрясающая панорама окрестных холмов, покрытых почти непроходимым лесом. Лишь вдалеке, где-то у самого горизонта лесная чаща уступала место лугам.

И над всем этим светило солнце. Настоящее майское солнце, и я удивилась, насколько сегодня все выглядело по-другому. Даже лес, который с обеих сторон окружал лужайку, не казался таким уж страшным и дремучим. Я уселась на огромный камень, лежащий у самого входа в хижину. Он был теплым, и я, обняв колени одной рукой, уютно устроилась на нем. Мне было хорошо. Александр поправлялся, и мы скоро сможем вернуться в Питер. Мысль о том, что я снова увижу свой родной город, привела меня в восторг. Там можно будет забыть и прошлую ночь, и все свои страхи, и волков.

От этих воспоминаний я поежилась. Плечо все еще болело, но с этим можно было мириться. Я внимательно оглядела свою одежду. Ужасное зрелище: куртка на плече была разодрана, и весь рукав моей водолазки был испачкан запекшейся кровью. Хорошо, с водолазкой что-то можно решить, у меня есть в рюкзаке еще одна, но вот что делать с ветровкой? Если я вернусь в таком виде домой, будет очень много вопросов. Ладно, решу потом.

Желудок мой настойчиво требовал еды, однако рассчитывать на это сейчас не приходилось. Я сорвала сочную травинку и принялась задумчиво ее жевать. Шамана нигде не было. Мне почему-то снова захотелось его увидеть. Каким он окажется при свете дня? Таким же загадочным или просто обычным человеком. Может, вчера мне все это померещилось? Нет, все же в нем есть что-то такое, что просто невозможно было не думать о нем.

Не знаю, сколько я просидела так на камне, но ноги мои совсем затекли. Телефон давно сел, так что время мне теперь было не доступно. Ориентироваться я могла лишь по солнцу, оно стояло высоко над головой. Для человека, прожившего всю жизнь в крупном мегаполисе, пользуясь всеми плодами цивилизации, я смогла определить только, что сейчас день, а не вечер и уж точно не ночь. Это открытие немного меня развеселило. Да, походная жизнь не по мне! Я встала, чтобы немного размять ноги. Мой взгляд упал туда, где лес уходил за горизонт. Там небо было окутано тяжелыми серыми тучами, которые быстро ползли в нашу сторону. Скоро они поглотили почти полнеба, подбираясь к самому солнцу.

Резкий порыв ветра заставил лес гулко вздохнуть. Погода быстро портилась. Вот уже солнечный свет погас где-то в клубах серой туманной пелены, накатывающейся, словно волны на голубую гладь неба. Сразу стало холодно. Ветер срывал с деревьев молодую листву и старые засохшие сучья. Все произошло так быстро, что трудно было представить, что еще десять минут назад было по-весеннему тепло и светло. Я сильней закуталась в свою легкую курточку. Ветер пробирал до костей. Снова пришел какой-то неясный страх, и мне захотелось, чтобы шаман был рядом. Он знает, что делать.

Резкий свет вдруг пополам разрезал чернильное небо. Минуту спустя до меня донесся оглушительный раскат грома. Приближалась гроза. Я успокаивала себя тем, что гроза — это обычное явление природы, тем более в конце мая, но это мало помогало. Одно дело, сидеть в теплом доме в Питере за чашкой горячего чая и смотреть через окно, как молнии рисуют на небе замысловатые линии. И совсем другое — стоять посреди леса, одной, где единственной защитой от стихии была хлипкая деревянная хижина. Первые крупные капли обожгли мне лицо. Вскоре полил дождь, и мне пришлось вернуться в дом. Здесь было еще более жутко, чем снаружи. Сквозь щели в бревнах свистел ветер, под дверью образовалась лужа. Казалось, что от каждого нового порыва ветра стены дрожат и качаются.

Алекс застонал. Ему становилось хуже. Но ведь шаман пообещал, что с ним все уже в порядке?! Неужели он обманул меня? Или ошибся? Или его сил оказалось недостаточно? И почему он снова бросил нас в такую непогоду?

Текли долгие минуты, а он не появлялся. Вокруг бушевала стихия. Ветер бил верхушки деревьев друг о друга, и казалось, будто весь лес трещит и ломается. Тут сквозь грохот я услышала неясный звук. Кто-то кричал. Я не могла расслышать слова, буря заглушала их, но мне показалось, что это был голос шамана. Дверь не хотела открываться, и мне пришлось приложить все свои силы, надавив на нее здоровым плечом. Вокруг было темно как ночью. С неба вода лилась сплошным потоком. В неверном свете молний я увидела впереди еле заметный силуэт. Он стоял почти на самом краю обрыва, повернувшись лицом к буре, и что-то кричал в темноту. Его руки были сжаты в кулаки, а ноги широко расставлены, чтобы противостоять каждому новому порыву ветра, который, казалось, стремился, опрокинуть его. Наверно, он услышал меня, потому что через мгновенье оглянулся и крикнул: 'Вернись в дом!'

Я повиновалась, не было нужды понапрасну раздражать этого человека. Александр стал метаться по кровати, видно буря оказывала на него свое пагубное влияние. Я схватила его за руку, стараясь удержать на импровизированной кровати. Вдруг он расслабился и со вздохом откинулся на подушку. Кризис миновал. Только сейчас я почувствовала, что дрожу всем телом. Отпустив руку Александра, я добрела до кресла и, забравшись на него с ногами, попыталась успокоиться. Что все это значило? Что делал шаман там, на краю пропасти? Что такое с Алексом? За все эти месяцы ничего подобного с ним не случалось. У меня было столько вопросов и ни одного ответа.

Через минуту дверь отворилась, и вошел шаман. Он тяжело дышал, выглядел усталым и был абсолютно мокрым. Вода ручьями стекала с его одежды. В глубокой задумчивости он опустился на низкий стул у стены и закрыл глаза. Казалось, он не замечал нашего с Алексом присутствия, а я боялась первой нарушить молчание. Потянулись долгие минуты, я даже засомневалась, не спит ли хозяин. Но внезапно он открыл глаза и проговорил:

— Ты сумеешь разжечь огонь?

Я вздрогнула от неожиданности и только кивнула головой в ответ. В очаге уже были с утра приготовлены дрова, нужны были только спички, чтобы костер загорелся. Я порылась в карманах и достала оттуда мятый и мокрый коробок, который я на всякий случай захватила с собой еще дома. В нем оказалось несколько сухих спичек, и я смогла, не ударив в грязь лицом, по-пионерски с первого раза разжечь костер. По стенам заплясали тени, и от этого в комнате стало как-то веселее.

— Ну, а теперь, — неожиданно сказал шаман, — я хотел бы услышать вашу историю. С самого начала и очень подробно.

— Какую историю? — не поняла я.

— Ну, как какую? Ты ведь пришла сюда, чтобы просить меня вылечить твоего друга. Так вот, я хочу услышать историю болезни своего пациента.

Все это он говорил так спокойно и четко, что в его словах мне послышалась какая-то еле уловимая угроза. Его глаза поблескивали совсем недобрым огоньком, и я решила, что скрывать что-то от него мне не было никакого смысла.

— Мы из Санкт-Петербурга. Александр — мой… жених, — я зачем-то соврала, но было уже поздно. — Этой зимой ему в первый раз стало плохо, и с тех пор с каждым днем становилось все хуже. Его родители объехали все лучшие клиники, наши, а потом и Европы, но везде результат был один — парень физически здоров, и никаких видимых заболеваний у него нет. Его мать настолько отчаялась, что сама слегла. А я узнала от своего знакомого о Вас, и вот мы здесь.

— И это все? — после некоторой паузы переспросил он.

— Все! Вы для нас — последняя надежда, — тихо добавила я.

— Я это уже слышал. И кстати, почему ты обращаешься ко мне во множественном числе?.. Ах, да. Это же старая русская традиция выказывать свое уважение, не так ли? — он иронично улыбнулся. — Будь добра, называй меня на 'ты'. А то у меня начнется раздвоение личности.

Я не знала, что ему ответить. Было странно слышать от него такие слова. С луны он, что ли, свалился?

Не дождавшись моего ответа, он продолжил свой допрос.

— А что послужило причиной его первого приступа?

— Я не знаю. Он никогда не говорил о том, что была какая-то причина.

— Да, похоже, помощник из тебя никакой.

Это его заявление обидело меня до глубины души.

— Как это никакой?! — воскликнула я, и в этот момент хватанула слишком много воздуха, поэтому задохнулась и закашлялась. Шаман усмехнулся и подошел ко мне, несколько раз легонько стукнув по спине.

— Ты не правильно поняла меня. Я ни в коем случае не хотел сказать, что ты плохой помощник твоему Алексу. Я лишь сказал, что мне твой рассказ почти ничего не дал. Как вообще тебя зовут, юная и такая вспыльчивая барышня?

Его глаза откровенно смеялись надо мной. Мое самолюбие было задето. Он, конечно, мог быть шаманом, но совсем не был благородным старцем с седой бородой. А я не была маленькой девочкой, с которой можно разговаривать таким назидательным тоном.

— Саша, — коротко брякнула я в ответ.

Он хмыкнул.

— Как трогательно.

Я вопросительно взглянула на него, но он ничего не стал объяснять. Не знаю, что он имел в виду. Моя мама говорила мне, что я слишком поддалась магии совпадения наших с Алексом имен, но я всегда считала, что это действительно не случайно.

— Мы познакомились только наполовину, — я попыталась как-то изменить направление разговора.

— Извини, я не представился. Меня зовут Дэвид Маркос, — ответил он, слегка склонив голову.

Я даже не удивилась. Было бы странно, если бы у такого не заурядного во всех отношениях человека было обычное имя. А его манера знакомиться показалась мне несколько старомодной. Но и это уже не вызывало у меня ни капли удивления.

В этот момент где-то снаружи послышался страшный грохот, и по деревянной крыше застучали камни. Мы вскочили на ноги и бросились вон из дома.

— Что случилось? — мой голос сорвался на крик, пытаясь заглушить бушующую за дверью бурю.

— Не знаю, — прокричал мне в ответ Дэвид. — Наверно, дождь вызвал оползень наверху, нам надо уходить.

Прекрасная перспектива! Вокруг — лес, дождь, и на сотню километров никакого жилья! Сверху загрохотало еще сильней, шаман бросился в дом, поднял на руки Алекса и побежал к лесу. Я — за ним. Дождь хлестал нещадно, и когда мы добрались до деревьев, моя одежда уже была насквозь мокрая.

— Поднимайся, — скомандовал Дэвид, указывая наверх.

Там я увидела еле заметные ступеньки, выдолбленные в скале. Узкая тропинка извивалась между деревьев, уходя еще выше по склону. Дэвид остановился на минуту, чтобы поудобней перехватить руки.

— За последние два дня я только и делаю, что ношу на руках твоего Алекса, — недовольно проговорил он. — Надеюсь, что когда-нибудь он отблагодарит меня тем же.

Мне показалось, что сейчас совсем не подходящее время для шуток, и холодно ответила.

— Я могу помочь.

— О, я в этом не сомневаюсь. Я даже вижу эту картину, как ты несешь его на своих мужественных плечах, выбиваясь из последних сил!

— Если понадобиться, понесу, — пробормотала я себе под нос, обиженная его насмешками. На этом наша перепалка закончилась, потому что с той стороны, где находилась хижина, донесся оглушительный треск ломающихся деревьев. Я увидела, как целый пласт земли вперемешку с водой съехал со скалы и всей свое массой обрушился на то место, где еще пять минут назад были мы.

— Боже мой! — звук моего голоса даже не достиг моих собственных ушей, он был заглушен грохотом летящих вниз огромных валунов. Я как вкопанная остановилась, глядя вниз на то, что осталось от домика. Господи, если бы мы остались там… Одна мысль об этом парализовала меня, и я не могла даже пошевелиться.

— Идем! Нельзя останавливаться! — крик шамана донесся откуда-то сверху, я обернулась. Он был уже далеко от меня, и мне пришлось догонять его по скользким ступеням. Мы поднимались вверх еще некоторое время, скорей всего не более десяти минут. Но мне показалось, что прошел час. Идти было очень трудно, сильно мешал дождь, да и ветер здесь наверху был гораздо сильнее. Наконец, Дэвид остановился на небольшой площадке. Он тяжело дышал, Алекс был для него нелегкой ношей.

— Заходи! — коротко скомандовал шаман и указал на небольшое отверстие в скале.

Сама я бы даже не заметила его, так искусно вход был замаскирован камнями. Я вошла внутрь, там было тепло и сухо. На удивление, здесь не было запаха затхлости, который я ожидала услышать. Пахло все той же душистой сухой травой, которую добавлял шаман в чай вчера вечером. Вокруг было абсолютно темно, и я остановилась в нерешительности у входа.

— Справа есть рычаг, поверни его, — сказал шаман.

Я пошарила рукой по стене. После некоторых неудачных попыток, мне действительно удалось нащупать какой-то механизм, и я повернул его. В глубине пещеры что-то загудело, и тут же глаза обжог свет. Не какой-то там костер, а настоящий электрический свет от самой настоящей лампочки. Я была потрясена. Уж чего я не ожидала здесь встретить, так это плодов цивилизации. Удивленная, я обернулась на Дэвида. Он был доволен произведенным эффектом.

— Нет, ты вовсе не шаман! — вырвалось у меня.

— Я рад, что ты изменила свое мнение, а то я уж начал испытывать желание заплясать с бубнами, — он улыбнулся и аккуратно пристроил Алекса на софе.

Я огляделась. Если бы я не знала точно, что нахожусь в непроходимом лесу, где-то в глубине пещеры, я подумала бы, что это обычное, хотя и немного эксцентричное, жилище где-нибудь в коттеджном поселке под Питером. Вокруг были самые обычные вещи. Стол, кресло, электрическая плита в углу, шкафчики на стене, ковры на полу. Я даже разулась, не решаясь испачкать грязной обувью чистый пол. От входа в пещеру комнату отделял длинный узкий коридор, который помогал сохранять тепло. Он был занавешен тяжелыми шкурами, которые были подняты, когда мы пришли. Сейчас Дэвид опустил их, и это придало его жилищу еще более уютный вид. У входа на большом камне стояло огромное зеркало, почти во весь рост. Я подошла к нему и испугалась. Из него прямо мне в глаза смотрело жуткое чудовище. Мокрое, грязное, бледное — и это была я.

Увиденный образ вызвал у меня отвращение, и я со злостью отвернулась. Мне показалось, что Дэвид заметил мою реакцию, и я съежилась под его взглядом. Из большого резного сундука он достал полотенце и просто сказал:

— Если хочешь, можешь принять душ.

Нет, это было уже слишком. Душ в такой глуши, где еще десять минут назад я собиралась умереть от холода в сырой пещере?!

— Ты, наверно, смеешься? — недоверчиво произнесла я.

Он только покачал головой.

— Душ там. Да, и тебе надо переодеться. Ты вся промокла.

Он достал все из того же сундука штаны, похожие на шаровары и рубашку оливкового цвета.

— Думаю, это подойдет тебе, если ты не против?

Я была не против — оставаться в моей насквозь промокшей одежде было невозможно!

Он указал рукой в дальний конец комнаты, занавешенный изящным кожаным покрывалом. Я аккуратно прошлепала туда, стараясь не оставлять на ковре грязных следов.

За занавеской действительно был душ. Настоящий кран с горячей водой. Все оборудование находилось где-то рядом, я слышала, как за деревянной перегородкой что- то гудело. Это было чудо! Не медля ни минуты, я скинула с себя всю грязную одежду и включила воду. Теплые струи побежали по моей коже, и я ощутила себя почти счастливой. Как все же мы привыкли к благам цивилизации, если даже появление горячей воды приводит нас в такой восторг.

Я старалась себя контролировать и не тратить попусту драгоценную теплую воду, поэтому, как только все было сделано и постирано, я закрыла кран и надела на себя те вещи, которые дал мне Дэвид. Шаровары, конечно, оказались мне не по росту, однако тесьма внизу штанин легко исправила этот недостаток. Рубашка тоже была великовата, но и с этим можно было жить. Я взглянула на себя в круглое зеркало. Ну вот, уже лучше. Чудовище больше меня не преследовало. Когда я вышла в комнату, Дэвид взглянул на меня и присвистнул.

— Мои вещи на тебе смотрятся гораздо лучше. Я разочарован!

После горячего душа жизнь мне казалась просто прекрасной, и я засмеялась. Но тут мой взгляд упал на Алекса, он лежал на софе такой мокрый и беспомощный, и мне стало стыдно за то, что я чувствовала себя хорошо в тот момент, когда ему нужна была моя помощь. Его одежда тоже промокла до нитки.

— Да, его надо переодеть в сухое. Не хватало еще, чтобы он подхватил ко всему прочему и воспаление легких. Я пока найду одежду, а ты сними с него мокрую.

Это совсем не входило в мои планы. Мысль о том, что мне придется раздевать Алекса, привела меня в замешательство. Ведь он не был на самом деле моим женихом, и я почувствовала себя неловко от своего обмана.

— Ты не мог бы сделать это сам?

Дэвид перестал рыться в сундуке и с любопытством взглянул на меня.

— Это почему же? — в его глазах играла улыбка, а одна бровь иронично приподнялась. — С какой стати я должен нянчиться с вами? Ты готова была нести его на руках, а идея сменить ему одежду почему-то вводит тебя в такой ступор!

Я молчала. Не дождавшись ответа, он снова вернулся к сундуку. Наконец, найдя подходящие вещи, Дэвид приступил к процессу переодевания Александра. Я отвернулась, как будто разглядывая картины на стене. А их действительно было не мало. Большие и совсем миниатюрные, но на всех преобладала городская тематика. Все они относились к разным векам и странам. Здесь были и Венеция с его каналами, по которым в гондолах прогуливаются дамы в роскошных нарядах, и Париж начала 20 века с Эйфелевой башней на заднем плане, и какие-то полуразрушенные замки Восточной Европы и многое другое, чего я не знала. Некоторые полотна были совсем старые, краска на них сильно поблекла, но от этого они казались еще более к месту здесь, в этом пристанище отшельника, который, казалось, жил вне времени.

— Пожалуй, я тоже приму душ и переоденусь, — наконец сказал он.

Я обернулась. Александр лежал теперь в чужой одежде. Выглядел он очень необычно. Алекс всегда одевался немного чопорно, не позволяя себе никаких вольностей, а теперь он был похож на лесного разбойника из английских сказок. Я наверно улыбнулась, потому что Дэвид немного язвительно произнес:

— Ну, извини, у меня не нашлось шелковой сорочки для нашего принца.

Мне показалась забавной его злость, и я смело ответила.

— Как же так? У тебя есть электричество, но нет обычной шелковой сорочки?

Наверно, он не ожидал от меня такой наглости, поэтому ничего не сказал и скрылся за занавеской. Через секунду послышался звук льющейся воды.

— Надеюсь, ты хотя бы в состоянии приготовить самый простенький ужин? — донеслось из-за загородки.

— Конечно, если у тебя есть продукты, — парировала я и, победно вскинув голову, прошествовала в дальний угол, который, по-видимому, считался кухней.

В шкафчике я нашла несколько птичьих яиц. Они были крупнее куриных. Мое воображение тут же нарисовало мне картину, как Дэвид собирает их где-нибудь на скалах прямо из гнезд, и я улыбнулась. Нет, конечно, это были обычные, скорей всего гусиные яйца из соседней деревни. Кроме них я нашла копченое мясо, масло и немного хлеба. Из всего этого я быстро соорудила яичницу с беконом и жаренные гренки. Вернулся Дэвид. Еда пахла очень соблазнительно, и мы с жадностью накинулись на нее. Алекс все еще спал. Будить его, по словам шамана, не было смысла, и поэтому мы вдвоем расправились со своим ужином.

— Ну что ж. Ты справилась с ролью кухарки. Я, возможно, оставлю тебя здесь, в лесу. Тем более что дорогу обратно ты сама не найдешь, — сказал Дэвид, доедая последний кусочек гренки.

— Это жестоко, — поморщилась я. — Кстати, тогда тебе придется мириться и с его присутствием.

Я кивнула в сторону Алекса. Дэвид в ответ скорчил гримасу. Сейчас у меня совсем не было страха перед этим странным лесным обитателем. Со стороны показалось бы, что два совершенно обычных человека мило беседуют после ужина.

— А зачем тебе была нужна та хижина внизу? — спросила я.

— Видишь ли, у меня иногда все же бывают гости, и я должен поддерживать свой имидж отшельника. Все эти достижения цивилизации, которые здесь есть, вряд ли бы способствовали этому. В некоторых деревнях в округе нет даже электричества.

— Да уж, это точно. У меня просто был шок, — я вспомнила свое удивление. — Но как все это здесь оказалось?

— Мне пришлось потрудиться, но при желании можно сделать даже невозможное! Самая большая проблема заключалась в том, чтобы найти людей, которые смогли бы все это сюда принести и которые били бы не местными. К тому же оно появилось здесь не за один год, а по мере необходимости и по мере развития технологий.

Какой он все-таки странный, и все его объяснения какие-то мудреные.

Но мои вопросы не давали мне покоя, и я решила, что наступил подходящий момент, чтобы их задать.

— Ты можешь сказать мне, что с Алексом? — я начала с главного.

— Я не уверен… — с сомнением проговорил он.

— Не уверен, что я смогу понять? Я не такая уж глупая, — возмутилась я.

— Нет, дело не в этом. Я уже говорил тебе, что ты оказалась втянутой в чужую игру, и эта игра настолько серьезна, что тебе тоже грозит опасность.

Он замолчал.

— Тем более. Тебе не кажется, что я имею право знать, если это напрямую касается меня?

— Понимаешь, твой Алекс совсем не болен. Врачи действительно говорили правду, и они ничем не могли ему помочь. В мире существуют силы, намного могущественнее, чем любой из вас может себе представить. Все знания человечества, накопленные за всю его историю ничто по сравнению с ними. На протяжении всего своего существования люди уделяли внимание только внешнему техническому прогрессу, но совсем не углублялись в развитие своего внутреннего мира, даже не подозревая, насколько он безграничен. Человека интересовало больше физическое превосходство над другими, он всю свою фантазию направил на удовлетворение лишь этой потребности. Задумайся, вся история построена на войнах и обогащениях одних народов за счет других. Вот он смысл человеческой жизни, — он горько усмехнулся, разведя руки в утвердительном жесте, и добавил. — Мы словно большой муравейник, который живет лишь сегодняшним днем. Но существуют люди, которые придерживаются других правил. Я даже не уверен, можно ли называть их людьми. Не знаю, кто они на самом деле, но я встречал некоторых из них. Вот теперь я чувствую вокруг именно эту силу, и у меня нет уверенности, что я смогу противостоять ей. Мне не известны причины, почему именно твой друг попал в их плен, и ты тоже не можешь мне в этом помочь.

— Что это за силы? — прошептала я.

— Мне трудно тебе объяснить, я живу по другим законам… — он на миг прервался, подбирая нужные слова. — Вот даже в вашем обычном мире существует множество легенд и мифов о людях, которые могут, выражаясь вашим языком, 'творить чудеса'. Каждому ребенку известны россказни о магах, экстрасенсах и прочей чепухе. Кому-то вдруг стали доступны высшие возможности, и они тут же возомнили себя чудотворцами. Но это лишь поверхностные знания, настолько ничтожные, что они скорее вредят, чем помогают другим людям. Другое дело индийские йоги или тибетские монахи, их сила намного серьезней, и они никогда не будут заниматься шарлатанством. Пойми, человеческие возможности не имеют границ, сила духа и мысли намного превосходят физическую силу. Наши чувства — тоже проявление этой силы и они тоже могут творить чудеса. Ты же слышала, наверно, о том, что в состоянии аффекта у обычного человека вдруг проявляются способности, о которых он даже не подозревал раньше. Каждый человек может развивать эти качества в себе. Но в силу своей ограниченности и уверенности в своем превосходстве над другими видами он просто не видит причины работать над собой. Так было, и так будет всегда.

Дэвид с презрением скривился.

— Но ты не такой, — задумчиво проговорила я, пораженная тем, что он мне только что сказал. — Ты тоже относишься к этой высшей расе?

— Нет, — он даже немного смутился от моего предположения, — мне очень далеко до них. Но ты не знаешь главного. Эти возможности, о которых я тебе говорю, могут использоваться не только во благо другим, но и во вред. Весь наш мир основан на равновесии. Без него невозможна жизнь. Поэтому здесь тоже, как и везде, сохраняется баланс. Если есть 'плюс', значит должен быть 'минус'. И тот, кто 'потрудился' над твоим другом, как раз относится к последней категории.

У меня кружилась голова от всех этих непонятных мне суждений, но единственное, что я точно усвоила — все было очень серьезно. Ни на минуту я не усомнилась в его словах. Наверно, если бы мне это рассказал кто-то другой, я решила бы, что он сильно не в себе, но после всех этих событий, которым сама была свидетелем, я поверила ему.

— Это страх, который ты почувствовал в лесу, тоже проявление ЕГО силы? — с ужасом проговорила я.

— Да, и не только он, даже твои волки оказались здесь не без его участия.

Он заметил мои округлившиеся глаза и пояснил.

— Понимаешь, человеческие страхи-это благодатная почва для манипуляций. Если правильно использовать человеческие чувства, то им очень легко управлять. Твоя память хранит в себе все, что нужно ЕМУ для его темных дел. А управлять животными еще проще, чем человеком. Ты когда-нибудь замечала, что собаки, например, легко угадывают настроения хозяина. Грустят вместе с ним, радуются, когда ему хорошо. Животные намного более чувствительны в отличие от толстокожего человека, который не может иногда понять желаний близкого человека. Люди слишком привязываются к словам, животные умеют обходиться без них.

— ОН что же может читать мысли? — воскликнула я, — И ты тоже умеешь?!!

Это было для меня почему-то очень важно. Мысль о том, что у меня больше нет моего личного мира, который принадлежал бы только мне одной, и куда я никого не хотела бы впускать, была для меня невыносима.

— Нет, успокойся. Это мне недоступно — я вижу лишь твои чувства.

Я облегченно вздохнула. Чувствами еще можно было пожертвовать.

— Но ОН, скорей всего, умеет. Никогда еще за всю свою жизнь я не встречал никого могущественнее его. ОН может очень многое. Ваши воспоминания для него как открытая книга. Твой Алекс испытал на себе эту его жажду знаний. Кто-то просто выпотрошили всю его память, и сделал это очень грубо, не заботясь о том, к чему это может привести.

— К чему? — прошептала я.

— К смерти. Человек без воспоминаний — это лишь пустая оболочка, которая даже не имеет воли к продолжению своего существования. Именно это я и имел в виду, когда говорил, что просто помог ему вернуть себе жизнь. Теперь ему нужно будет снова 'разложить все по полочкам', но на это нужно время. При условии, что ОН оставит его в покое. Сегодня я говорил с НИМ. Я понял две вещи: он не знает, кто ты, и что он не нашел в голове Алекса того, что искал.

— Но ведь я все эти месяцы была рядом с Алексом? Почему он не знает меня?

Дэвид улыбнулся.

— Тебе не дает покоя, что кто-то не заметил твоей самоотверженности? — спросил он.

Ну почему он всегда попадал в точку, как будто знал обо мне все? Это очень задевало меня и даже немного пугало. От его глаз невозможно было скрыться. Ощущение, что он видел меня насквозь не оставляло ни на минуту.

— Тебе трудно представить, но ЕМУ вовсе не нужно присутствовать лично, чтобы делать то, что он делал. Я сомневаюсь, что он вообще знает кого-то в лицо. ОН может находиться где угодно, даже на другом континенте. Для этой силы не существует границ и расстояний. К тому же, я увидел, что ему кто-то помогает. Он многое делает чужими руками. Возможно даже, что над Алексом 'поработал' как раз этот другой. И ОН прекрасно понял, кто я такой. Так что теперь я тоже невольно вступил в эту войну.

Он замолчал, а я почувствовала, что дрожу. До меня вдруг дошло, что это значит. У нас не будет ни единого шанса, если того захочет этот неведомый человек. Наверно, на моем лице отразилось отчаяние и страх за себя, за Алекса и за всех, кто был мне дорог, потому что Дэвид подошел ко мне и, осторожно взяв меня за руки, заглянул в глаза. Его ладони были теплыми. Они согрели мои ледяные пальцы, и дрожь понемногу начала проходить.

— Саша… — проговорил он так, как будто пробовал на вкус это слово.

Он произнес его таким образом, как не делал никто другой, смягчая согласную. И мое собственное имя показалось мне каким-то незнакомым. Он словно открыл новую сторону меня самой, неведомую, но очень привлекательную и заманчивую.

— Ты очень необычная девушка, Саша. Твои волосы цвета шоколада, и глаза, словно теплая карамель. Ты готова все отдать за человека, о котором почти ничего не знаешь. Я повидал много людей, но такой как ты еще не встречал…

— Кто ты, Дэвид? Ты выглядишь молодым, но говоришь такие вещи, как будто прожил целую жизнь? — мои руки машинально сжали его теплые пальцы. — Кто же ты на самом деле?

— Мне очень много лет… — он продолжал смотреть мне прямо в глаза. Для него это было так просто, ни тени смущения за то, что он нарушает этим все мыслимые нормы приличия. Но и я тоже не могла отвести взгляд, он словно удав перед нападением поглотил всю мою волю. — Первый раз я родился в 1337 году. И с тех пор, умирая, я каждый раз вновь рождаюсь в теле другого младенца. Тема реинкарнации — не новость в человеческой истории. Буддисты, например, свято верят в это уже многие тысячелетия. И не исключено, что каждый человек продолжает жить в новом облике, но я отличаюсь от них. Я ПОМНЮ все свои прошлые жизни. Моя память ничего не теряет: ни единого мгновения, ни одного лица из прошлого. И если что-то было в моей жизни, что мне хотелось бы забыть, время нисколько не лечит меня. Я человек вне времени. У меня нет родины, каждый раз мне приходится рождаться в другом месте, в другой стране, на другом материке. Я перестал заводить друзей в высоком понимании этого слова. Их жизнь так коротка по сравнению с моей. Я знаю все основные языки планеты, изучил все главные религии мира. Уже давно я стараюсь избегать людей, мне просто не интересно с ними — они проживают свою жизнь, постигая те знания, которые я давно уже получил. О чем они могут мне рассказать?! Мне скучно с ними, и я уединяюсь в глухих лесах, чтобы не видеть их. Но они продолжают преследовать меня со своими часто мелочными проблемами, которые в большинстве своем имеют одну причину — их собственное неумение понять себя!

Я постаралась высвободить руки из его ладоней.

— Извини, что потревожили тебя…

— Нет, ты совсем не такая, как они, — он крепко держал мои пальцы, не давая мне вырваться. — Ты пришла сюда просить не за себя. Я вижу твои чувства, но и вижу сомнения. Он ничего не обещал тебе, ведь так? Но это нисколько не остановило тебя. И в тот момент, когда я рассказывал о том, что в действительности произошло с ним, ты была полна решимости помочь ему, даже сознавая, что это не в твоих силах. Я рад, что ты пришла ко мне. У меня снова появился интерес к людям. Оказывается, они еще способны преподносить мне сюрпризы.

Дэвид ласково улыбнулся и отпустил, наконец, мои руки.

— Кажется, гроза закончилась, — сказал он.

Я машинально прислушалась. Снаружи стало тихо, и мне показалось, что сквозь загораживавшие вход шкуры пробивается солнце.

— Пойдем, я покажу тебе свои сокровища, — Дэвид приподнял занавеску и сделал приглашающий жест.

Я сделала шаг к двери скорее на автомате, чем осознано. Моя голова была занята сейчас тем, что я только что услышала. Что это: бред сумасшедшего или, действительно, правда?! Его история была настолько нереальна, но в то же время она объясняла все загадки, которые таил в себе этот человек. Если бы мы находились сейчас в привычной для меня обстановке, где-нибудь в Питере, я, конечно же, не поверила бы ни единому его слову. Но именно здесь, в этом затерянном вдали от цивилизации мире, все казалось как нельзя более реальным.

Я поспешила за Дэвидом, который ждал меня у входа. Солнце действительно проглядывало сквозь мокрую листву деревьев, которые скрывали наше убежище от посторонних глаз, если таковые вообще могли быть в этом глухом месте. Теперь я смогла лучше рассмотреть ступеньки, по которым мы сюда взобрались. Даже не представляю, как мы могли вообще по ним пройти. Полустертые и поросшие мхом, они были почти незаметны на фоне скалы. К счастью, Дэвид не стал спускаться вниз, а пошел дальше по еле видной тропинке вдоль каменного склона. Я последовала за ним.

Через десяток шагов до меня донесся неясный шум — где-то внизу бежала вода. Вскоре мы завернули за угол выступа скалы, и перед нами предстала потрясающая картина: деревья расступились, и внизу, насколько хватало глаз, раскинулся зеленый океан умытого дождем леса. Он сверкал в лучах заходящего солнца, и с высоты птичьего полета казался нарисованным. Внизу, в нескольких метрах под нами из скалы вырывался водный поток и водопадом обрушивался со стометровой высоты вниз, разбиваясь в пыль о камни. Это было незабываемое зрелище, никогда за всю свою жизнь я не видела такой дикой, не обузданной руками человека красоты. У меня было впечатление, что я парю над землей. Это было настолько реальное ощущение, что я даже покачнулась, и мне пришлось ухватиться за камень, чтобы не упасть вниз. Дэвид рассмеялся.

— Тебе тоже показалось, что ты летишь? Со мной такое иногда случается. Однажды, это было две жизни назад, мне настолько захотелось испытать чувство полета, что я прыгнул вниз, надеясь, что у меня вот-вот появятся крылья.

— И что, ты полетел?! — с изумлением спросила я.

— Нет, — просто ответил он. — Я упал вниз. Где-то там еще лежат мои бренные останки.

И он указал вниз, туда, где водопад с шумом разбивался о скалы.

Я вздрогнула. Теперь было понятно, почему шаман так неожиданно исчез отсюда много лет назад. Он сейчас так легко говорил о смерти, как будто это была самая заурядная на свете вещь.

— Ты что, настолько не дорожишь своей жизнью? — с некоторым напором спросила я. — Неужели она совсем ничего для тебя не значит?!

— Ты рассуждаешь, как нормальный человек, Саша. Но не забывай, что я не совсем такой, как вы все. Я прожил 29 жизней. Вот уже почти 700 лет я живу на земле. Мне пришлось повидать мир во всем его извращенном 'великолепии'. Первый раз я родился в Индии в семье, принадлежавшей к самому бедному сословию. У меня не было никаких шансов что-то изменить. Вся моя жизнь прошла в постоянном противостоянии с голодом, нищетой и болезнями. Ты даже не можешь представить себе всего, что я видел. Мой отец рано умер, и мы остались втроем с матерью и братом. С тех пор я стараюсь не вспоминать о том времени. Это была самая ужасная из моих жизней, потому что тогда я был уверен, что она у меня единственная. Я старался прожить ее 'на бело', как и все вы, но в ней не было ничего, кроме унижений и бедности. Умер я от лихорадки, когда мне едва исполнилось 20 лет. С тех пор со мной многое случалось. Я рождался каждый раз в другом месте. В те времена еще не было тех названий материков и стран, которые тебе сейчас известны. Я был свидетелем взятия Бастилии, казни Людовика ХVI, даже открытия Америки. Мне пришлось поучаствовать во многих войнах, без которых нельзя вообразить само существование человека. Я мог бы переписать заново историю тех государств, где жил, но у меня просто не поднимется рука, чтобы описать все эти ужасы. Мне редко удавалось умереть собственной смертью. Поначалу я еще дорожил своей жизнью, но потом все потекло само собой. Можно было бы собрать целую коллекцию оружия, убившего меня: сабли, мушкеты, ножи, топоры, шпаги, пистолеты и даже один раз виселица, когда меня вздернули за пиратство. Я сменил множество лиц, имен и фамилий, мне даже начало казаться, что я просто теряю себя самого…

Мне вдруг стало понятно, что это бессмертное существование было для него скорее мукой, чем наградой. Он сменил множество родственников и знакомых, быть может, даже друзей по всему свету, но, в сущности, он был одинок. Везде и со всеми.

— Дэвид — это твое имя в последней жизни? — спросила я. Мне почему-то захотелось отогнать от него воспоминания, которые причиняли ему боль.

— Нет. Его я не меняю уже давно. Так назвала меня одна женщина, которая была моей матерью. В тот раз я родился в Израиле, и она дала мне имя Давид. Никогда больше я не встречал такой любящей женщины. Она была для меня всем. Ей удалось изменить мои взгляды на жизнь. Ее уверенность в том, что все мы живем на земле не просто так, заронила в мою душу сомнения. Я стал задумываться о своем существовании, почему именно мне была дана эта возможность продолжать жить. После нее я начал искать ответы, которые и привели меня обратно в Индию, на свою первую родину, откуда все началось. Но это уже потом. Сначала была она. Иногда я рассказывал ей о своем прошлом, но это ее пугало. Она говорила, что дьявол диктует мне эти мысли, и часто молилась у моей кровати, когда я засыпал. Потом она умерла, и с тех пор я ношу данное ею имя. Со временем, правда, пришлось его немного изменить. Были причины. Но в целом оставил для себя память о ней.

Дэвид замолчал, глядя вниз на водопад. Я вдруг подумала, что только он один может рассказать, что чувствует человек, падая с такой огромной высоты в бушующий поток. Что скрывается в его памяти? Я даже не могла предположить, какие чувства он может испытывать, если даже смерть для него представляется обычным делом.

— Я, кажется, напугал тебя, — сказал он, внимательно глядя на меня. — Я не должен был этого говорить.

На его лице сквозили сомнение и разочарование.

— Мне, почему-то, показалось, что ты сможешь меня понять. Я уже давно не разговаривал об этом ни с кем. Прости, ты наверно думаешь, что я сумасшедший!

— Нет, Дэвид. Я вовсе не сомневаюсь в твоих словах, — поспешила я его успокоить, — просто твоя история такая… необычная. Пойми, мне трудно так сразу принять все это.

— Да, я знаю, — он усмехнулся. — Я бы на твоем месте поспешил, как можно скорее, отсюда убраться.

Я засмеялась.

— Ну, тогда мне точно пришлось бы нести Алекса на своих мужественных плечах, — я вспомнила его насмешливые слова.

— Ах да, Алекс! — он как-то небрежно произнес его имя. — Что вообще так привлекает тебя в нем?

Я насторожилась. Мне было почему-то неприятно, что он так говорил о человеке, которого я готова была назвать своим женихом.

— Я люблю его, — мой ответ прозвучал как-то неуверенно, и за это я еще больше разозлилась на Дэвида.

Почему вообще мне нужно оправдываться перед ним?! Скоро Алекс придет в себя. Мы вернемся в Питер, и все будет, как и раньше. И я забуду весь этот кошмар и самого Дэвида.

При этой мысли мое сердце сжалось. Но я не хочу его ЗАБЫВАТЬ! Что-то изменилось за эти два дня. Может, все мои переживания так сильно сказались на мне, но я уже ничего не знала наверняка. Мне не хотелось сейчас об этом думать. Я знала, что он прекрасно видит все мои чувства, и отвернулась. Догорал закат, и от воды стало совсем холодно. Я поежилась. Дэвид накрыл мои плечи своей курткой, не говоря ни слова. Рядом с ним слова вообще не имели значения.

— Пойдем. Тебе нужно выспаться. Завтра тебя ждет длинный путь.

Но у меня эта перспектива почему-то не вызвала оптимизма. Я в последний раз оглянулась на водопад.

— Мне понравились твои сокровища, — сказала я, чтобы как-то заполнить эту паузу.

— Я рад, — только и ответил он.