"Корона Аквилонии" - читать интересную книгу автора (Локнит Олаф Бьорн)

Часть 1 Тайные игры

Глава первая

Барон Данкварт Гленнор

«Авантюризм как образ мыслей»

Если вы покинете Тарантию через Звездные ворота, расположенные со стороны Полуденного восхода, выйдете на мощеную дорогу Шамарского тракта, а через полторы лиги свернете на проселок, ведущий мимо редких загородных домов небогатых дворян, то вскоре узрите высокую каменную ограду, обносящую весьма обширное поместье «Латерана».

Сквозь решетку кованых ворот, непременно украшенных странным гербом — перо и кинжал в обрамлении венка из переплетенных розы и чертополоха — любой желающий сможет рассмотреть спрятавшийся в глубине старинного парка двухэтажный дворец и полдесятка иных строений, включая конюшню и дом для прислуги.

Обычная вилла, ничего примечательного. Хозяин, вероятно служащий одного из государственных коллегиумов, зимой наверняка живет в столице, а в теплое время года переезжает сюда, отдохнуть от городской суеты на лоне природы, насладиться запахом сосен, ухоженными цветниками и охотой на лис в соседнем лесу. Одно странно — даже зимой в поместье много посетителей, причем часть из них облачена в форму гвардии короны, другие же могут похвалиться темно-синими колетами с вышитыми на рукавах и груди листиками чертополоха.

Всякий почтительный и добропорядочный обыватель знает, кто именно носит синие облачения, украшенные колючими золотистыми листочками и предпочитает обходить этих достойных месьоров стороной, не забывая, однако, чуть раболепно поклониться — с тайной службой Его Величества короля Аквилонии лучше не шутить. Самое закрытое и незаметное ведомство королевства со времен Сигиберта Завоевателя пользуется вполне заслуженной зловещей славой.

Поместье «Латерана» вовсе не предназначено для отдыха скучающих дворян. Там, за оградой постоянно кипит какая-то своя, обособленная жизнь, чуждая и непонятная простому смертному. И, безусловно, никто кроме особо доверенных конфидентов (или государственных преступников, привозимых сюда в черных зарешеченных повозках) никогда не проникал за мшистую стену, в буковый парк и во дворец, построенный из серо-серебристого гандерландского гранита.

Знающие люди уверяют — ничего таинственного, а уж тем более романтичного, дворец в себе не содержит. Несколько десятков комнат и кабинетов, огромный архив, занявший почти весь первый этаж и часть подвала, в самом подвале устроены вполне уютные казематы — никаких тебе пауков, мокриц или капающей с потолка ледяной воды. О столь вульгарных деталях как пыточная или карцер с крысами, предназначенный для излишне впечатлительных и буйных постояльцах можно и не упоминать, но от суровой правды жизни не отвертишься.

Давайте войдем в ворота, позволим обнюхать себя огромным сторожевым псинам кофийской бойцовой породы, оберегающим спокойствие поместья, направимся по кленовой аллее в сторону парадного входа во дворец, раскланяемся с молчаливыми верзилами из особой гвардейской сотни «Черный Кречет» и взойдем по главной лестнице на второй этаж. Если повернуть налево и пройти по коридору до следующего вооруженного караула, мы наткнемся на массивные двери мореного дуба, украшенные бронзовыми ручками в виде оскаленных львиных морд.

За высокими створками находится святая святых особняка — личные покои и кабинет его милости советника короны, барона Данкварта Гленнора. Барон Гленнор и является безраздельным хозяином «Латераны».

Войдем, познакомимся.

Давно известная истина непререкаемо утверждает: тайная служба является лучшим другом короля. Если, конечно, король достоин своей тайной службы.

Минуло шесть полных лет с того злосчастного дня, когда личным рескриптом государя Вилера ваш покорнейший слуга был назначен главой ведомства с пошлейшим названием «Департамент по охранению и поддержанию душевного согласия в делах королевств Заката, а такожде иных стран и земель».

Между прочим я немедленно приказал подчиненным впредь употреблять в бумагах и отчетах более простое наименование, а именно — Латерана.

Как изволил пошутить король, «вы, барон, стали теперь главным скорпионом в банке». Не скрою, моему самолюбию льстило то обстоятельство, что младший сын захолустного землевладельца с границы Пуантена и Таурана самостоятельно достиг эдаких высот и, благодаря своей настойчивости и стараниям, вошел в круг высоких вельмож Аквилонии. Однако тогда и предположить было нельзя, что барон Гленнор наверняка станет последним главой тайной службы королевства.

Впрочем, история моей жизни малоинтересна. Пускай она останется при мне. Побеседовать стоит о назревающей катастрофе. Говоря откровенно, к нынешнему положению дел нас привела неспособность короля Вилера своевременно подобрать себе подругу жизни.

Королевская женитьба есть не простое заключение брака, но событие политическое и символическое. Брачный договор обязывает монарха поддерживать семью избранницы, образуются новые союзы и распадаются старые, перечерчивается карта владений, товары на рынках Тарантии то дорожают, то дешевеют, офирские банкиры, как всегда, наживаются, а простецы на всякий случай предрекают великие потрясения и предвкушают бесплатную выпивку за счет казны.

Символика обретения королем законной супруги дает повод ожидать еще одного, куда более важного события — появления наследника. Династия укрепляется, дяди и тети монарха в ужасе представляют, что юному принцу (а вообразите, если принцев будет двое-трое!) король выделит ленные земли за счет любимых родственников, прежний наследник, брат или племянник правящего государя, теряет права на трон и от огорчения ударяется в запой, простецы сплетничают, привычно паникуют в ожидании новых налогов и снова жаждут непременной раздачи вина из королевских подвалов.

У нас в Аквилонии все произошло проще и страшнее.

… Я отлично знаю, почему после десятков казней и ссылок бывших фаворитов Вилера мне удалось сохранить пост начальника Латераны и свою жизнь. Дело в том, что однажды я нечаянно спас жизнь тогдашнему принцу крови — Нумедидесу.

События зимы 1284 года мне отлично запомнились. В один далеко не прекрасный вечер я был срочно вызван в замок короны на приватную аудиенцию к Вилеру. Король, обычно деятельный и решительный, выглядел слегка растерянно и долго не мог перейти от незначительных частностей к делу, помощи в котором он ожидал от своего секретного департамента. Наконец, Вилер решился:

— Барон, — понизив голос сказал король, ответьте, Латерана в состоянии тихо и безболезненно устранить моего племянника Нумедидеса, не вызвав при этом подозрений?

Я опешил. Как и для всякого аквилонца, королевская семья всегда являлась для меня чем-то святым и неприкосновенным, а тут, извольте видеть, царствующий государь предлагает мне убить наследника трона! Разумеется, мы без особых сложностей сумеем подбросить отраву в бокал Нумедидеса, затем «отыщем виновных» и снесем злодеям головы на площади Эпимитриуса под грохот барабанов и рев труб, но…

Никто не спорит, Нумедидес разумом не блещет и при «малом дворе» наследника нет достаточно серьезных людей способных в будущем занять первые посты в государстве. Но это вовсе не означает, что племянника короля необходимо бить по голове канделябром или душить подушкой! Я отлично знал, что король и наследник ненавидят друг друга — Нумедидес полагает, что дядя засиделся на троне (девятнадцать лет срок не маленький, с 1265 года!), Вилер же с легким ужасом представляет, чем может закончиться правление сына его младшего брата… И затем, в последнее время появилось еще одно, довольно пикантное обстоятельство: пятидесятидвухлетний король начал испытывать симпатию к одной из фрейлин двора. Ничего особенного в этом нет, иные и в семьдесят детьми обзаводятся. Мне, кстати, доложили, что королевская симпатия недавно переехала жить в загородный дворец, ибо выпирающий живот стал неприлично заметен.

Все ясно. Вилер решил жениться и узаконить ребенка. Дальнейшее можно легко просчитать — Нумедидес, столько лет дожидающийся короны, отодвигается на второй план, а учитывая его склонность не церемониться с противниками, жизнь вероятного наследника всегда будет под угрозой.

Простейший способ уберечь младенца — ликвидировать опасность в корне. Сиречь — отправить Нумедидеса туда, откуда можно вернуться (очень ненадолго…) только с помощью знающего некроманта.

Словом, я отказался. Казните, ссылайте на галеры или в рудники, но конфиденты Латераны не будут травить Нумедидеса черным лотосом или совать ему в спину что-нибудь острое. Неужели нет другого выхода? Латерана может состряпать липовый заговор, в котором обвинят нынешнего принца крови, а потом делайте с ним все, что заблагорассудится — ссылка за границу, пожизненное заключение в Железной Башне, лишение титулов и привилегий… Не мне вас учить, ваше величество.

Вилер пробурчал что-то невнятное и приказал мне уйти. Спустя два дня король умер. Я точно знаю, что его отравили и даже знаю чем: порошком из яда иранистанской змеи-могильницы. Средство весьма действенное, это я говорю как знаток. Вероятно, король обратился с аналогичной просьбой к ненадежным людям, те донесли Нумедидесу и любящий племянничек нанес упреждающий удар. Не уберегли мы Вилера, каюсь…

О том, что затем случилось с подругой короля, говорить бессмысленно — и так все понятно. В течение последующей седмицы Нумедидес сменил все высшее руководство страны — одни отправились на эшафот, другие были сосланы в отдаленные провинции.

Я со дня на день ожидал опалы и плахи (от тех, кто хранит опасные тайны, избавляются в первую очередь), однако обошлось. Лишь потом, один из придворных намекнул мне, что Нумедидес знает о моей беседе с предыдущим монархом и отказе принять участие в убийстве наследника. Либо Вилер проговорился, либо нас вульгарно подслушивали.

Так началось новое царствование. Раньше я и предположить не мог, что относительно благополучное государство можно развалить почти до основания всего за четыре года…

Аквилония в пределах ныне существующих границ сформировалась около трехсот лет назад, во времена бурного правления Сигиберта Завоевателя, иногда еще называемого Великим. Сигиберт присоединил к королевству Гандерланд и Боссонию, отбил у Немедии и Офира территории за рекой Тайбор и совершил еще множество выдающихся деяний, как на военном так и политическом поприще. С тех пор Аквилония составляется из пяти Великих герцогств (Пуантен, Тауран, Боссония, Гандерланд и Шамар), трех полунезависимых маркграфств и несчитанного количества мелких «благородных» ленов, дающих право на титул от барона до герцога включительно.

Одна беда: если в Немедии Великими герцогствами управляют ближайшие родственники монарха — сыновья, дяди или братья — то у нас бразды власти в крупнейших фьефах держат герцогские династии, ведущие родословную от первых королей, Алькоя и Олайета. Династии эти, по большому счету, никак меж собой не связаны и частенько враждуют промеж собой.

Пример: сто двадцать лет тому, владыки Пуантена заявили о выходе из состава Аквилонии — герцогам Гайарда не понравилась политика короля Арнульфа V. Арнульф, ничуть не чинясь, отправил на усмирение бунтовщиков три легиона, каковые быстро вразумили Великого герцога, доходчиво растолковав, что Аквилония — суть единая страна и неподчинение Трону Льва чревато крупными неприятностями.

Сигиберт завещал своим потомкам нехитрую истину: всегда поддерживай равновесие в государстве. Если канцлер у тебя из Таурана, то казначейство отдай пуантенцам, военный коллегиум — выходцу из Гандерской династии, и лишь тайную службу оставь себе. Сделай так, чтобы каждая династия получила свою долю власти и никому не было обидно.

Нумедидес, в угоду своим фаворитам из Шамара, равновесие разрушил. Судите сами: нынешний канцлер Редрик приходится Великому герцогу Даргену Шамарскому родным дядюшкой, сам герцог был осыпан звездопадом совершенно незаслуженных орденов и теперь является командующим войском, его сын Альфарус назначен легатом гвардии, граф Гедрих Аларский (тоже какой-то родственник) теперь генеральный казначей… Все прочие, а особенно герцог Троцеро Пуантенский, искренне возмущены таким положением вещей, но с королем ведь не поспоришь — мигом окажешься в списке изменников и мятежников.

Но и это еще не все. Когда я получил секретный доклад от моих конфидентов в казначействе, ярко повествующий о состоянии дел за прошлый, 1287 год, то вначале глазам своим не поверил. Приказал уточнить цифирь. Уточнили никакой ошибки, ваша милость, все правда. Моя милость в тот вечер напилась в компании со своим отражением в зеркале. Я ожидал чего угодно, но не таких скверных известий…

Известно, что в статьях государственных расходов всегда отводится одна тридцатая часть на воровство чиновников — ничего не поделаешь, человеческую природу не исправишь. Воровали, воруют и будут воровать. Такое было и при Вилере, и при тяжелом на руку Сигиберте Великом.

Однако, когда я узнал из доклада о том, что из казны исчезла пятая часть всех налоговых поступлений, то сразу понял — пора лезть в петлю. Бороться с казнокрадством на государственном уровне глава тайной службы может только путем героического самоубийства. Не думайте, я не святой Эпимитриус, сам иногда клал в свой карман кое-что лишнее и неучтенное казначейством, но это были сущие гроши по сравнению с сотнями тысяч кесариев украденных фаворитами короля…

И это тоже не все. В позапрошлом году глава военного коллегиума, герцог Дарген, своим приказом распустил четыре самых боеспособных легиона, оберегавших границу с пиктами — о, великий полководец! Ихняя светлость посчитали, будто пикты угрозы не представляют и дикари никогда не решатся атаковать великую Аквилонию, а если такая дурь и заскочит в головы варваров, то с ними запросто расправится одна гвардейская сотня. Результат известен — затяжная война с Зогар Сагом, за победу в которой следует благодарить только герцога Троцеро и его легатов. Впрочем, о пиктской войне мы еще поговорим отдельно.

Еще один пример рачительного управления страной, не менее показательный. Король (читай — придворная клика) внезапно решил, что военный морской флот Аквилонии не нужен — слишком дорого его содержание, а кроме того Аквилония есть держава сугубо сухопутная и континентальная. Все военные корабли, квартировавшие по договору с Зингарой в гаванях Кордавы и Карташены, были… Верно, были проданы королю Фердруго, каковой в два раза усилил флот королевских корсаров и лихо разгромил на море соперников-аргосцев. Деньги от продажи кораблей осели в домашних сундуках известных персон, названных поименно чуть выше. У Аквилонии теперь осталось четыре десятка речных гребных галер для торговли с Полуденным побережьем по Хороту и Ширке. Не удивляюсь, что над нами втихомолку смеются все прибрежные державы.

Можно привести десятки подобных примеров, один смешнее (и страшнее) другого. Латерана по-прежнему исправно следит за происходящим в королевстве, постоянно доставляя мне новые огорчения.

Я, исполняя свой «долг» (и отлично понимая всю бесполезность этого действа) счел нужным составить пространный доклад Нумедидесу, где обрисовал тяжелейшее положение дел в стране и предложил конкретные меры по пресечению казнокрадства. Пакет, украшенный надписью «лично в руки Его величества», отправился во дворец, но король его не видел — обожаемый государь Всея на Свете изволил развлекаться охотой в Руазельском лесу. А я получил весьма тяжелый и напряженный разговор с его светлостью канцлером. Редрик обвинил меня в гнуснейшей лжи и неоправданных поклепах на вернейших слуг монарха («Понимаете, Гленнор, это попахивает государственной изменой!»), а засим настоятельно посоветовал мне заниматься своими делами — сиречь заграничной разведкой и заговорами внутри страны.

— Между прочим, «Скрытая Башня» раскрыла в этом году пять заговоров! Спрашивается, куда смотрели соглядатаи Латераны? — патетично воскликнул канцлер, а меня едва не стошнило прямиком на шитый золотом вицмундир его светлости.

Редрик упомянул еще одно наиглупейшее изобретение «друзей короля». Латераны им показалось мало, вот они и уговорили Нумедидеса создать «карманную» тайную службу. Набрали где-то отпетых палачей и немыслимых олухов, отлично умеющих выполнять самые грязные приказы. Пять заговоров за год — это вам не шуточки! Только злоумышленниками почему-то всегда оказываются недруги герцога Шамарского и компании. Схема проста — арест, пытка, признание, плаха. И, конечно, проскрипция земель и состояний заговорщиков в пользу короля и его достойнейших придворных. От наименования новой тайной службы меня откровенно мутит — «Скрытая Башня»! И кто это придумал? От кого эта самая башня скрыта? От кого угодно, только не от меня — по крайней мере Латерана отлично осведомлена о действиях и замыслах кретинов из «Башни», а я считаю своим долгом предупредить достойных людей, над которыми занесен топор, о грядущей опале — многие успели бежать за границу…

— Вот кстати, — продолжал меж тем канцлер Редрик. — Отчего Латерана берет на себя так много совершенно излишних обязанностей? Ловите шпионов, следите за соседними державами, но к чему вам надзор за казначейством, городской стражей и торговлей? Советую, господин барон, побыстрее составить рескрипт о передаче части обязанностей Латераны «Скрытой Башне». Буду ждать пергамент через две седмицы. Идите. И впредь не тревожьте Его величество столь… неточными докладами.

Это и стало последней каплей. Если вы собираетесь развалить тайную службу, то распад страны, который я предрекаю на 1290 или 1292 годы произойдет значительно раньше! Пуантен и Боссония уже ропщут, армия ослаблена, налоги подняты до беспредельных высот… Убежден, через год-два Гайард и Танасул объявят о выходе из Аквилонии на правах независимых королевств — далее терпеть выходки Нумедидеса и его дружков Великие герцоги не станут. Исход понятен — гражданская война, а на развалинахздания Аквилонии, которое строилось почти тысячу триста лет, буйно порезвятся любезные соседушки, наши заклятые союзники — Немедия и Офир. Наверняка и Зингара присоединится к каннибальскому пиршеству: новые земли, богатые рудники, леса… Такое приобретение!

Будьте уверены, месьоры — разгромить Латерану я вам не позволю. Только через мой труп, в самом прямом смысле данных слов!

Нумедидеса надо убирать, это понятно. Каким способом — неважно. Увы, достойного наследника я не вижу, а сажать на трон кого-нибудь из Великих герцогов нельзя — история повторится. Пригласить одного из заграничных принцев, например второго сына короля Нимеда? Тоже нельзя — дворянство не примет короля из династии Эльсдорфов, никак не связанных с Аквилонией. Что же делать?

Дожили — король и канцлер довели начальника собственной тайной службы до того, что он готов самолично организовать заговор! И плевать мне на святость и неприкосновенность монаршей особы — короли уходят, Аквилония остается! Пока я жив, никто не сможет безнаказанно уничтожать мою страну!

— Какие новости, граф?

— Как обычно, скверные. Кажется, мы все-таки дождались мятежа.

Мой первейший помощник, начальник «стола безопасности королевства», граф Кертис уселся в кресло напротив и передал мне кипу пергаментов с последними донесениями. Кертис сравнительно молод — ему нет и тридцати — однако я уверен, что однажды он сменит меня на посту главы Латераны. Граф изощренно умен, обладает великолепной памятью, а про его работоспособность в нашем ведомстве ходят легенды. Кроме того, он великолепный актер: во дворце граф может изображать никчемного паркетного шаркуна и обольщать фрейлин, а во время напряженных разговоров с постояльцами подвальных казематов Латераны он превращается в сущего монстра — немигающий змеиный взгляд блекло-голубых глаз вгоняет в трепетную дрожь самых хладнокровных и уверенных в себе личностей.

— Мятеж? — у меня под грудиной сжался противный склизкий ком. Вот оно, началось! — Где? Боссония?

— Почти. Если ваша милость помнит, седмицу назад военный коллегиум предписал герцогу Троцеро Пуантенскому увести с Черной реки гвардию Гайарда и распустить наемников, поскольку опасность нападения пиктов миновала. По совершенно точным сведениям, герцог не дал аудиенции королевскому гонцу и передал в столицу письмо, в котором утверждает, будто пикты готовят новое вторжение, а посему приказ коллегиума выполнен не будет.

— Бред, — я покачал головой. — Троцеро разбил пиктов наголову, Зогар Саг уничтожен. Варвары не решатся перейти границу еще лет десять! Тебе не кажется, что Троцеро намеренно идет на ссору с королевским двором?

— Справедливое замечание, ваша милость, кивнул граф. — После того, как Нумедидес и Дарген Шамарский буквально украли у Троцеро победу, он не будет спускать оскорблений. Полагаю, план герцога таков: за неисполнение приказа короля наши дальновидные повелители из замка короны от большого ума объявят Троцеро и его легатов злодеями короны, а пуантенцы на вполне законных основаниях начнут Рокод против Нумедидеса. Последствия предсказать?

Я непроизвольно присвистнул. Рокод — освященная временем традиционная дворянская вольность, узаконенный мятеж против монарха или любого другого сюзерена, ущемившего права дворянина. Рокоды в Аквилонии случались, тем более, что главу и участников такого мятежа нельзя казнить — обычно бунтовщики отделываются заключением в собственном поместье лет на пять-десять. Но если прежде знамя Рокода поднимали мелкие бароны и их малочисленные дружины, то теперь ситуация прямо противоположная.

Под рукой Троцеро Пуантенского и его молодого племянника Просперо ходит двенадцатитысячная, отлично обученная и прошедшая войну с пиктами армия головорезов, частью составленная из гвардии Гайарда, частью — из наемников. Это уже не просто мятеж — это многократно предсказанная мною гражданская война.

— Конные тысячи прорубят пуантенцам дорогу к Тарантии, потом подойдет пехота, — продолжал говорить граф Кертис. — Почти уверен — они сметут верные королю войска и начнут осаду… Это, конечно, в случае, если Троцеро действительно намерен объявить Рокод. Боссонцы его поддержат — все-таки именно владыка Гайарда спас Боссонию от нашествия пиктов. Что будем делать?

Этот вопрос я задаю себе уже четыре года, со времени коронации Нумедидеса, — проворчал я, рассеянно просматривая бумаги. — Есть повод призадуматься, граф.

— Только думать придется быстро…

Сначала надо рассказать о подоплеке этих событий.

Боюсь, во всей истории Заката нельзя отыскать прецедента, когда один из высших Дворян королевства по собственной инициативе спасает страну от нападения варваров, не требуя при этом поддержки со стороны короля и денег из казны. Собственно, вся кампания против пиктов была организована на деньги Троцеро Пуантенского, а король и двор просто наблюдали из безопасной Тарантии, как один из Великих герцогов при помощи своей «частной» армии уничтожает опасного и коварного врага.

Если вкратце, то первые донесения о неспокойствии в Пуще Пиктов начали приходить три с половиной года назад. Да-да, не удивляйтесь, Латерана запустила свои щупальца в и Пущу даже среди некоторых вождей племен пиктов найдутся люди, которые любят золото, красивые украшения или тонкие ткани из Турана или Шема. А в обмен за эти чудесные вещи мы просили одно: следить за событиями в глубинах лесов, своевременно осведомлять о том, кто из вождей возвысился, сколько у него военной силы, планируется ли большой набег и не желает ли кто создать межплеменной союз… Тогда-то я впервые услышал имя Зогар Сага.

Талантлив был мерзавец, ничего не скажу. Если мне будет позволено охарактеризовать этого вождя варваров с цивилизованной точки зрения, то Зогар Саг являлся как выдающимся политиком, сумевшим за краткое время объединить враждующие племена пиктов, так и редкостно талантливым магом. А поскольку в Пуще последние десятилетия стоял мягкий климат, даровавший ее обитателям изобильные урожаи, женщины стали рожать больше детей и в итоге леса за Черной рекой оказались перенаселены.

Зогар Саг нашел выход из трудностей — по его мнению, следовало внезапно захватить порубежные форты Аквилонии на нашей стороне Черной реки, разгромить немногочисленные аквилонские сотни в Боссонии и продвинуться вплоть до реки Громовой, по которой и должна будет пройти новая граница. Удайся Зогар Сагу его план — мы потеряли бы Боссонское герцогство.

И обязательно потеряли бы! Как я уже говорил, благодаря главе военного коллегиума оберегавшие пиктское порубежье легионы были распущены. На мои панические донесения об усилении пиктов Нумедидес и герцог Шамарский внимания не обращали — полагали, что Латерана, как всегда, паникует и преувеличивает. По мнению короля и приближенных, один аквилонец стоил десяти варваров. Они не учли главного: пускай пикты почти незнакомы с военным искусством, но дикарей слишком много… И на каждого нашего воина как раз и приходилось по десятку варваров. В итоге Зогар Саг захватил около дюжины фортов, за исключением Велитриума и Тусцелана, отряды пиктов проникли в Боссонию, даже в Тауран. Лишь тогда канцлер проникся всей опасностью положения — великая Аквилония неожиданно (полноте! Вполне «ожиданно!») терпела поражение от диких обитателей Пущи!

Думаете, Нумедидес и Редрик отправили на Закат гвардию и сняли с немедийской и офирской границ несколько легионов, обязанных спасти страну от нашествия? Да ничего подобного! Полководческий талант герцога Шамарского, никогда не участвовавшего в маломальски серьезной войне и не державшего в руках ничего опаснее придворного эспадона с бриллиантами на рукояти, проявился здесь во всей красе и самобытной мощи. Все лучшие гвардейские отряды остались рядом с Тарантией — оберегать священную особу государя и благополучие двора. Вдруг пикты нападут? Вместо активной обороны военный коллегиум разослал по всем Великим герцогствам панические призывы — спасите Аквилонию! Выделите столько войск, сколько сможете! Казна даже отпустит… э… немного золота ради святого дела избавления государства от напасти!

Вот тогда на сцену и вышли пуантенцы. Меня немало удивило странное послание, пришедшее в Тарантию из Гайарда — герцог Троцеро и его прямой наследник Просперо всеподданнейше уверяли Нумедидеса в преданности и лояльности, и просили высочайшего дозволения действовать на пиктской границе самостоятельно, то есть ввести в Боссонию пуантенскую гвардию. Причем Троцеро согласен оплатить все расходы на войну из собственного кармана.

Надо ли говорить, с каким восторгом было принято в замке короны предложение Великого герцога! Главное — никаких казенных трат и требований помочь подкреплениями!

Я сразу понял, что дело это очень нечисто, однако мер не принял. Уже тогда я начал понимать, что правление Нумедидеса окончится очень и очень плохо.

Латерана спокойно наблюдала за тем, как воинство Пуантена отбило у пиктов несколько фортов и освободило часть Боссонии, затем установилось шаткое перемирие, которое было использовано герцогом для создания наемной армии (Нумедидес, великий политический гений, разрешил…). Мы даже помогали Троцеро распространить по странам Заката воззвание, обещавшее каждому наемному мечу три золотых кесария за четыре седмицы службы и продовольствие за счет казны Гайарда. К осени 1286 года Троцеро набрал семь с лишним тысяч отборных людей войны, способных заработать на хлеб, вино и женщин только своими клинками. Меня успокаивало одно: герцог и его племянник твердо пообещали распустить армию, как только Аквилония вернет утраченные земли и опасность со стороны Пущи будет устранена.

При этом я был отлично осведомлен о том, что пуантенцы выложили на организацию похода против Зогар Сага сумму, составлявшую две трети состояния династии. Рассчитывать на деньги королевского двора им не приходилось.

Очень подозрительно. Я не верю в идеалистов и бессеребренников, трудящихся лишь ради торжества правого дела. Нет, конечно Троцеро спас Аквилонию, но… За его вполне искренним патриотизмом наверняка стоят и другие соображения, куда более серьезные и менее возвышенные. Но какие?

Впрочем, это пока неважно.

Военная кампания 1286 и 1287 годов принесла пуантенцам вполне заслуженную блестящую победу. Войско пиктов частично уничтожено, частично отброшено за Черную реку. Зогар Саг погиб. Боссония полностью освобождена, форты на границе восстановлены. Триумф! Да такой триумф, что многие вначале не поверили в сообщения с Черной реки. Разве может нечто подобное произойти при короле, который за столь малыйсрок правления заслужил репутацию едва ли не слабоумного? Оказалось, что может. И последствия сего триумфа могут быть невероятны печальны для самого монарха, да вот только знают об этом немногие…

Фантастическое, просто не укладывающееся в голове и немыслимое при любом ином положении дел самолюбие и тщеславие правящего двора толкнуло Нумедидеса и королевских фаворитов на самоубийственный шаг — пуантенские герцоги даже не были приглашены в Тарантию для того, чтобы отметить «большое коронное торжество», посвященное завершению войны.

Герцогов Гайарда в столице представлял один из тысячников пуантенского войска — некий Конан Канах из Киммерии, сравнительно молодой полководец, за время войны просквозивший из десятников аж в легаты. Собственно, этот человек стал для горожан Тарантии чем-то вроде знамени победы — каждый знал, что Конан сыграл первейшую роль в уничтожении Зогар Сага и совершил множество подвигов во время рейдов нашей конницы за Черную реку, когда Троцеро решил добить воинство пиктов на их же земле.

А сама победа была попросту украдена. Высочайшим рескриптом было объявлено, что «славнейшая аквилонская армия и отряды гвардии, руководимые Великим герцогом Даргеном из Шамара…» одержала верх над злокозненными пиктами, тут же упоминалась роль самого Нумедидеса и всех прочих хозяев коронного замка, не предпринявших ни единого шага, чтобы защитить Боссонию от нападения войска Зогар Сага. Короче говоря, Троцеро, Просперо и их полководцы в рескрипте не упоминались вовсе. Таковых будто и не существовало. Конану Канах навесили ничем не примечательный орден Короны (его обычно дают сотникам гвардии за многолетнюю безупречную службу), и тем ограничились. На «большом торжестве», устроенном в столице, восхваляли короля и иже с ним.

Тогда-то Конан Канах всерьез обратил на себя внимание тайной службы. Как человек простой, чуть ли даже не из народа, он позволил себе несколько откровенных выпадов в сторону двора — насколько я смог понять, Конан был искренне оскорблен лицемерием клевретов Нумедидеса, позволивших себе позабыть о дворянской чести (и вообще о понятии «честь») и нагло присвоивших чужие заслуги. Замечу, между прочим, что бездельные чины военного коллегиума получили массу наград, от самых высоких орденов, до поместий и титулов — Троцеро же не дали ничего. Понимаете? Ничего! Конан, ясное дело, возмутился и откровенно высказался в обществе…

Последствия не заставили себя долго ждать.

(… Я видел Конана Канах в замке, на приеме у канцлера. Оценок несколько. Бесспорно, он низкого происхождения — длинная череда предков Конана оставила за спиной столетия беспросветного варварства. Однако, при всем этом, месьор Канах очень умен, опытен, на нем прекрасно сидит как темно-синяя с серебром форма личной гвардии Троцеро Пуантенского, так и кожаный наряд примитивного наемника, он обходителен с дамами высшего света и способен обаять самую утонченную аристократку чуть грубоватой непосредственностью человека из низов, который благодаря природному таланту достиг определенных высот… Одновременно с этим Конан по своему честен, обладает здоровой долей как благородства, так и довольно злого цинизма. Вывод у меня один: Троцеро нашел себе верного помощника, который будет готов разорвать глотку любому недоброжелателю своего господина).

Вернемся, однако, к событиям последовавшим вслед за «коронным торжеством». Я получил с полдесятка доносов на Конана — увы, работа у нас грязная, и я обязан был принять их к сведению. Суть всех рукописных творений (как моих осведомителей на жаловании Латераны, так и «доброжелателей») сводилась к одному: легат пуантенской гвардии Конан Канах — опасный бунтовщик, неприкрыто высказывающий свое недовольство действиями Его королевского величества.

Как и всегда, у меня было три выхода. Первые два стары как мир: или закрыть глаза на выходки победителя пиктов, или отправить его в подвалы Латераны для задушевной беседы с графом Кертисом. Обычно такие беседы, когда тебя буквально берут за душу и лезут в нее с сапогами, заканчиваются полным признанием в измене и всем отсюда вытекающим, включая топор палача.

Выход третий — аккуратно предупредить Конана о грозящей опасности и настоятельно посоветовать ему немедля покинуть Тарантию.

Именно это я и собирался сделать.

В кои-то веки Латерану в моем лице опередило бездарное сообщество костоломов под названием «Скрытая Башня». Личная тайная служба канцлера Редрика и Нумедидеса не долго думая арестовала неблагонадежного легата. Конан оказался в Железной Башне.

И тут произошло непредвиденное. Бунт черни в Тарантии.

Напомню, что Три Высоких Сословия нашего богоспасаемого королевства составляют дворяне, купцы и горожане, а последние являются нешуточной силой, контролировать которую иногда не в состоянии даже Латерана. Имели место прискорбные прецеденты, когда жители Тарантии держали в осаде замок короля, добиваясь отмены неугодных ремесленникам указов, а злосчастного Гийома II (этот «монарх» был даже похуже Нумедидеса, но правил всего полгода, от коронации до тихого переворота) они даже заставили подписать отречение!

В отличие от погрязших в фантазиях и самоувещеваниях в собственной значимости высших дворян, простецы отлично знали, кто победил в войне не Черной реке.

Как только по городу прошел слух об аресте легата Конана Канах, жители столицы вышли на улицы.

«Да как так можно! Героя, защитника Аквилонии, и вдруг бросать в тюрьму? Не позволим! Отпустить его! Невиновен!»

Нумедидес, никогда не отличавшийся решительностью и смелостью, как обычно испугался. Во-первых — глас народа есть глас богов. Во-вторых, усмирение бунта гвардией чревато скверными последствиями.

Гвардия предназначена для войны с настоящим врагом, а не с простецами, вооруженными дубинами и вилами! Гвардия не станет исполнять обязанности городской стражи (которая показательно бездействовала, ибо стража набирается из тех же горожан). Мнение гвардии стало решающим.

Уверен, что канцлер и король думали таким вот незамысловатым образом: «Да кто он такой, этот подзаборный- пес? Будет лучше его отпустить, чем ссориться с Тарантией! Спустя полгода простецы даже имя его забудут!»

На том и порешили.

Конану устроили изящный (даже я не могу этого отрицать) побег. Беглец, путь которого соглядатаи Латераны по моему приказу проследили от Железной башни до Боссонии, вернулся в форт Велитриум, под крыло герцога Троцеро. И пока что Конан находится там, на порубежье. Бунт утихомирился сам собой. Все остались довольны.

Кроме меня. Что-то беспокоило. Наверное, то самое пресловутое шестое чувство, которое барона Гленнора пока не подводило.

На следующее утро я приказал начальнику канцелярии отыскать в архиве Латераны бумаги, где упоминается имя Конана Канах. Имя киммерийца, как кажется, мне мимолетно знакомо по прошлым временам в связи с каким-то громким скандалом не то в Немедии, не то в Кофе.

К полудню мне принесли «экстракт» из донесений многолетней давности. И я понял, что столкнулся с весьма необычным делом.

Кто же он, этот Конан из Киммерии?

С чувством легкого изумления я читал доставленные канцеляристами пергаменты и попутно размышлял о том, что на фаворита Троцеро Пуантенского следовало бы взглянуть попристальнее гораздо раньше. Эх, барон, похоже вы теряете с возрастом хватку бывалого цепного пса… Я ожидал узнать о Конане нечто необычное, однако не предполагал, что скрупулезно зафиксированные заграничными конфидентами Латераны факты окажутся настолько ошеломляющими.

В разные годы этот прохвост был замечен при многих королевских дворах Заката и Восхода, служил в гвардии императора Илдиза Туранского, являлся личным телохранителем королевы Тарамис Аскаур, совсем недавно владел патентом королевского корсара Зингары и входил в число друзей наследницы трона Кордавы принцессы Чабелы.

Так-так, интересно… Ого! Попытка мятежа в Кофе в 1272 году, мятеж подавлен Страбонусом, Конан Канах был приговорен к смерти, бежал. Вскоре после этого — довольно странная история с похищением сына короля Нимеда I, участие в крупных шайках контрабандистов. 1285 год вообще уникален — сразу два переворота, в Пограничье и Бритунии. На престолах этих государств теперь восседают, соответственно, короли Эрхард и Альбиорикс, а сам Конан принимал в судьбе этих месьоров самое живое участие. М-да, странно.

Это, смею заметить, лишь самые выдающиеся события, бесстрастно учтенные нашими соглядатаями из коллегиума, отвечающего за иностранные дела.

Впрочем, и вышеперечисленных сведений вполне достаточно для того, чтобы сделать важный вывод — Конан Канах или редкостный авантюрист, которому покровительствует богиня удачи, или… Или столь же удачливый конфидент одной из могучих тайных служб, вероятнее всего — немедийского Пятого департамента, чаще именуемого Вертрауэном. В бумагах подозрительно часто мелькает имя графа Мораддина Эрде, моего визави в Бельверусе и весьма опасного человека. Конан как-то связан с месьором графом, это ясно из донесений.

Если мои выводы верны, то что же у нас получается? Неужели я случайно наткнулся на самый настоящий, невыдуманный заговор, провоцируемый немедийцами? Глядя с политической точки зрения, ничего особо сложного тут нет: Аквилония слаба как никогда, король — ничтожество, придворные — воры и интриганы, армия, торговля и казна в упадке… Вот и придумала некая умная голова из Бельверуса, как подтолкнуть любезных соседей к гражданской войне, чтобы под шумок вернуть отобранные Сигибертом Завоевателем территории и рудники в Немедийских горах. А то и выше бери — хапнуть все земли до Тайбора! Мне доносили, что в войске Троцеро замечены немедийские лазутчики, а уж если Конан — доверенное лицо графа Мораддина, то он просто обязан в соответствии с данным планом склонить пуантенцев к смуте тогда Аквилония вспыхнет, как связка сухого хвороста и нам будет не до обороны границ на Восходе!

Нет, кажется я перемудрил. Немедийцы отнюдь не дураки, они прекрасно понимают, что большой мятеж у соседей ударит по ним же: нарушение устоявшихся столетиями торговых связей, разгул контрабанды, разбой на дорогах, закрытие старинных путей для купеческих караванов и прочие прелести смутного времени Бельверусу не нужны. Я знаю в точности, что король Нимед и его секретная служба во главе с графом Эрде рьяно стоят за равновесие на Закате, а у Немедии хватает своих трудностей с управлением империей — протектораты Коринфия и Замора жаждут выйти из под сени Трона Дракона, а приобретение новых земель только добавит головной боли королю Нимеду и его наместникам.

Однако, это никому не интересная высокая политика, вернемся к нашим делам.

Итак, что же мы имеем? Готовый к мятежу Пуантен, этот загадочный Конан, неким странным образом связанный с Немедией… Постойте! А если все обстоит несколько проще? Да, немедийцы могут подталкивать Троцеро к мятежу, но делают это ради общего спокойствия и пресловутого равновесия? Бельверусу будет приятнее видеть на Троне Льва сильного и жесткого человека, чем нашего драгоценного Нумедидеса, успевшего и в межгосударственной политике дров наломать — один указ о новых налогах с речных судов, проходящих по Хороту чего стоит! Договор может звучать примерно так: месьор Троцеро, мы помогаем пуантенской династии взять власть, а новый король в благодарность уступает нам часть территорий, дает послабления немедийским купцам и все такое прочее… Звучит? Вполне звучит! Однако немедийцы не могут не знать, что узурпация Трона Льва одной из династий Великих герцогов вызовет открытое недовольство со стороны остальных, а это опять же гражданская война. Или у них и на этот случай план имеется?

Так или иначе, я лучше поддержу наших заклятых друзей из Бельверуса, чем буду и дальше терпеть Нумедидеса сотоварищи, которые за неполные четыре года нанесли государству ущерба больше, чем все чужеземные тайные службы вместе взятые за целое столетие! Главное обернуть дело так, чтобы не причинить Аквилонии еще больших бедствий.

Троцеро Пуантенский — король Трона Льва? Возможно. А возможно и нет. Если владыки Гайарда действительно решились на мятеж, то это открывает простор для самых разных комбинаций. С помощью пуантенцев я попросту усажу на престол человека, который устроит всех.

Только где бы его найти? Причем найти безотлагательно — время играет против нас. И против Аквилонии.

Самому, что ли, предъявить претензии на корону? О нет, не беспокойтесь, это просто шутка — я предпочитаю теневой престол Латераны обычному престолу Тарантии.

Ведь если смотреть непредвзято, мы вполне способны управлять государством без всяких королей.

Сейчас настало самое время применить незаметную власть тайной службы в полной мере, без остатка.

Кертис, терпеливо дожидаясь результатов моих размышлений, с вальяжной ленцой перелистывал том «Стигийской иероглифики» завалявшийся на моем столе. Полезная книга — я ее использую для составления зашифрованных посланий, благо иероглифы Стикса уму обычного человека неподвластны. Чересчур уж запутана система стигийской тайнописи — я потратил лет десять на ее постижение.

— Вот что, граф, — я побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику кресла. Кертис взглянул на меня своими холодными голубоватыми глазами спокойного убийцы. — Скажи, тебе нравится наш король?

— Король не может нравиться или нет — он король, — верноподданно ответил Кертис, подумал и хладнокровно добавил: — Своими руками бы прирезал, без всяких оглядок на дворянскую честь. Никаких поединков, дуэлей… Как свинью на бойне, мясницким ножом по его священному горлышку. И чтобы кровь фонтаном.

— Как ты, однако… — тихо сказал я с мимолетной улыбкой. Иногда мы с графом позволяли себе (за толстыми стенами моего кабинета) высказываться напрямую и большинство наших речей непосредственно подпадало под уложения о наказаниях за государственную измену и оскорбление величества. — В нашем ремесле нельзя быть таким кровожадным, друг мой.

— А разве есть другой выход? — картинно поднял бровь Кертис. — Мы катимся в пропасть. Я готов видеть на троне кого угодно, только не Нумедидеса. Очень надеюсь, что Троцеро поднимет знамя Рокода, а дальше… Гори оно все синим пламенем. Уеду в Аргос или Офир, куплю ферму, буду выращивать капусту и издалека наблюдать, как земля моих предков превращается в выжженную пустыню.

— Очень патриотично, — недовольно фыркнул я. — Могу предложить более изящный выход — забудь про капусту и помоги мне устроить небольшой заговор против короля. Маленький. Я бы даже сказал — крохотный.

— Наконец-то, — усмехнулся Кертис. — Последние полгода я только и жду этих слов, сам уже хотел предложить. Есть конкретный план? Насколько я вас, господин барон, знаю, вы никогда не приступаете к действию, не обдумав все детали.

— Беда в том, что плана никакого нет, — я развел руками.

— Забавно… — кивнул Кертис и немедленно начал развивать мысль: — Убийством одного Нумедидеса здесь не обойдешься, надо убирать всех. До единого. Это самое сложное — конфидентов Латераны во дворце мало, а нашего королька оберегает сонмище гадюк из «Скрытой Башни», добавим сюда шамарские отряды гвардии, верные герцогу Даргену и его проклятущему сыночку, ликторы… Втихомолку мы не управимся, даже если привлечем все силы Латераны. И кого прикажете сажать на трон? Единственный из потомков Эпимитриуса, граф Дион, ничтожество почище Нумедидеса, лотосом балуется. Придется устранять и его тоже. Что тогда? Созывается дворянское собрание, обязанное выбрать нового короля. А это кончится сварой все герцогские и маркграфские династии в теории происходят от Первых Королей, каждый захочет получить венец! Результат прежний: смута. Лично я никакого выхода не вижу — как ни крути, мы в тупике.

— Оставь, зачем так мрачно! — приободрил я графа. — Уверен, мы подыщем подходящего короля. Не знаю, кто это будет, но явно не один из Великих герцогов. Латерана обязана восстановить завещанное Сигибертом Великим равновесие. Кстати, чтоб не возникало сомнений и лишних вопросов: после переворота я собираюсь прибрать к рукам состояние канцлера Редрика. Денег из казны мы получаем мизерно мало, а тайная служба без золота — это воитель без меча. Ну, и себе немножко. Мы с тобой люди небогатые.

— Сколько оптимизма в этих словах, — насмешливо отозвался Кертис. — «Прибрать к рукам»… После переворота? Чьими руками переворот-то делать будем? По старой традиции возмущать армию? Долго и сложно, обязательно провалимся, кто-нибудь да донесет.

— Зачем нам армия и тем более гвардия? У нас наготове отлично вооруженное войско Троцеро.

— Поддержать пуантенцев? — вяло спросил Кертис. — Согласен, Тарантию они могут взять штурмом, но когда подойдут верные Нумедидесу и шамарской клике войска, случится бойня. И все прочие ввяжутся. Я же говорю — это тупик.

— Никакого тупика, — решительно сказал я.

— Кертис, ты сегодня же отправишься в форт Велитриум, ко двору герцога Троцеро. Покажешь ему мой перстень, он его узнает, мы с Троцеро знакомы. На словах передашь следующее: Латерана готова поддержать мятеж против Нумедидеса всеми доступными нам средствами, если будут выполнены два условия. Первое: начать мятеж можно только по моему личному сигналу, когда я проведу кое-какую подготовку в столице. А лучше бы вообще обойтись без Рокода, шума в стране будет поменьше. Второе: если Троцеро будет действовать вместе с нами, я твердо обещаю ему любой титул, вплоть до канцлера и вице-короля, но только не трон. Это же относится к его племяннику Просперо. Полагаю, герцог догадается, почему. Спроси, кого из незнатных и честных дворян Троцеро хотел бы видеть на престоле — многие дворянские династии могут похвалиться королевской кровью. И это должен быть достаточно известный в стране человек, никак не запятнавший себя в царствование Нумедидеса.

— В таком случае мы ищем призрака, фыркнул граф. — Что ж, если это все поручения — я выезжаю немедленно.

Кертис встал, подошел к двери кабинета и вдруг обернулся, хитро глянув на меня. Сказал шепотом: Какие же мы мерзавцы, барон. Заговор, переворот, убиение короля… Если наша авантюра выгорит, могу я надеяться на орден Большого Льва или мелких исполнителей как всегда обойдут милостями?

— Обойдешься «Золотым пером», — я хмыкнул, назвав самый мелкий орденок, предназначенный для скромных чиновников. — Езжай, буду ждать тебя через пять дней.

Кертис отбыл, а я позвонил в колокольчик и приказал явившемуся на зов секретарю принести мне все до единой бумаги, где хоть раз упоминается Конан Канах. Заодно попросил устроить мне встречу с графом Лорасом — немедийцем, представляющем в Тарантии Вертрауэн. Назрел интересный разговор с вечными соперниками.

Итак, Большая Игра начата. Остается достойно оную завершить.