Глава 14

Я вышел из дверей здания ФБР и обнаружил кольцо из папарацци, с терпением истинных хищников дожидающихся еще больше материала для своих статей. Некоторые из них заметили меня и торопливо направились ко мне, на ходу задавая вопросы и протягивая ко мне микрофоны и всякие другие технические штучки. Я вздрогнул. И хотя я был все еще очень уставшим, с их приборами мог случиться маленький апокалипсис, если я окажусь рядом.

Я оглянулся вокруг в поисках спуска к тротуару, чтобы успеть исчезнуть до того, как испорчу чье-нибудь оборудование, и как раз в этот момент меня попытались убить.

Я уже однажды был мишенью в покушении, совершаемом из машины. Это было подготовлено значительно более профессионально, чем первое. Сейчас я не услышал ни рева двигателя, который бы меня предупредил, ни дикого визга шин. Единственный намек на предупреждение, которое я получил, было внезапное покалывание в виде мурашек вдоль шеи и отблеск опускающегося пассажирского окна у чёрного седана.

Затем что-то ударило в левую сторону груди, и меня, как кузнечным молотом, сбило на ступеньки. Ошеломленный, я понял, что кто-то стреляет в меня. Я мог скатиться вниз по ступенькам к толпе репортеров, подставив их между собой и нападавшими, но я не был уверен, что стрелок не захочет открыть огонь сквозь толпу в надежде достать меня. Таким образом, я скрутился в позе эмбриона, и почувствовал, как меня достали еще два тяжелых удара: один попал по ребрам, второй по левой руке, которую я поднял, чтобы прикрыть голову.

Чуть ниже меня раздался возглас и затем несколько человек подошли ко мне.

— Эй, приятель, — обратился ко мне пузатый фотограф в охотничьем жилете. Он протянул руку, чтобы помочь мне подняться. — Прикольное падение. Ты все еще цельный кусок?

Во мне бурлил адреналин; я с секунду смотрел на него, пока понял, что фотографы — такие падкие на сплетни — даже не заметили того, что произошло мгновенье назад.

Это было пугающее чувство. Я ничего не слышал. Убийца, должно быть, использовал глушитель. Не было никакой вспышки, значит, он сделал все правильно, целясь в меня через окно и сидя достаточно глубоко в салоне, чтобы быть уверенным, что ствол не выглянет подозрительно из машины и он не привлечет всеобщего внимания. И я невольно помог этому, не показав зрителям мертвого тела с маленькой дырочкой впереди и большой сзади. Ни звука, ни вспышки, ни жертвы. Почему кто-то должен думать, что только что совершено покушение?

— Шевелюсь! — сказал я, поднимаясь с помощью лапы фотографа. Я изо всех сил пытался стать выше, чтобы заглянуть поверх толпы и прочесть номера чёрного седана. Для этого мне потребовалось обогнуть несколько человек и, поднявшись на цыпочки, увидеть машину стрелка, спокойно отъезжающую прочь; без рева двигателя, без выскакивания на тротуар и без бегущих красных огней. Она просто исчезла в потоке машин, как акула исчезает в глубинах. Я так не разобрал номера.

— Проклятье, — прорычал я. Боль только сейчас начала ощущаться, особенно в руке. Защитные заклятия, которые я наложил на пыльник, удержали пули снаружи, но кожа плаща прилегала слишком близко к моему телу и в результате у меня было чувство, словно кто-то бейсбольной битой вмазал мне по предплечью. Пальцы левой руки покалывали и не были способны ни на что большее, чем простое судорожное подергивание. Я чувствовал похожие пульсации в местах двух других попаданий, поэтому провел руками по плащу, просто на всякий случай для уверенности, что нигде нет дырки, которую я не заметил.

Я обнаружил пулю, застрявшую в левом рукаве. Она вошла не глубже, чем на четверть дюйма, но застряла в коже и деформировалась от столкновения. Я вытащил носовой платок из кармана, завернул в него пулю и убрал его обратно, стараясь проделать это незаметно, в то время как дюжина человек смотрели на меня, как на сумасшедшего.

Со стороны дороги раздалось дребезжащие тихое биип-биип! Голубой Жучок медленно подъехал и остановился перед зданием. За рулем сидела Молли и отчаянно мне махала.

Я поспешил вниз к дороге и сел, пригнувшись в машину; прежде чем несоответствующая правилам цветовая гамма моей машины приведет одержимо-навязчивых федералов из здания позади меня в истерику. Как только Молли отъехала, я разогнулся и тут же получил мокрый поцелуй в лицо от Мыша, который сидел на заднем сиденье и отбивал хвостом бум-бум-бум по спинке водительского сиденья.

— Брр! — скривился я. — Моих губ коснулись губы собаки! Дайте мне виски прополоскать рот! Дайте мне йода!

Его хвост продолжал барабанить, и он обслюнявил меня снова, прежде чем улегся с выражением удовлетворения на морде.

Я откинулся назад на сиденье и закрыл глаза.

Возможно, прошли пару минут.

— И тебе привет, — внезапно сказала Молли расстроенным голосом. — Без проблем, Гарри. Сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь.

— Извини, падаван, — откликнулся я. — Это был чертовски длинный день.

— Я вернулась обратно из церкви и увидела кучу парней и копов, снующих снаружи и внутри твоей квартиры. Дверь была выломана, и все выглядело так, словно там идет обыск, — она вздрогнула и вцепилась в руль. — Господи. Я была уверена, что ты мертв или в большой беде.

— Ты примерно на девяносто процентов права, — буркнул я. — Кто-то сказал агентам ФБР, что я тот, кто взорвал здание офиса. Они хотели поговорить со мной.

Взгляд Молли расширился от удивления.

— Что с Мечами? Мы должны сказать моему папе, прямо сейчас, или…

— Расслабься, — я махнул рукой — Я спрятал их. Они сейчас должны быть в безопасности.

Молли вздохнула с облегчением.

— Ты выглядишь ужасно, — сказала она минуту спустя. — Они били тебя или делали что-то в этом духе?

Я водил глазами вправо и влево, приглядываясь.

— Гигантская многоножка.

— О, вот оно что… — сказала Молли, растягивая слова, как если бы я объяснил все. — Что ты высматриваешь?

Я осматривал поток машин вокруг нас в поисках черного седана и уже нашел приблизительно тридцать таких, чувствуя себя очень крутым детективом.

— Машину с парнем, который только что стрелял в меня. — Я продемонстрировал пулю — маленький, покрытый медью заряд, более тонкий, чем мой мизинец, и длиной чуть меньше дюйма.

— Что это? — спросила Молли.

— Два-двадцать-три Ремингтон, — отчеканил я. — Я так думаю. Вероятно.

— Что это означает?

— Что это мог быть практически кто угодно. Этот калибр используется в большинстве штурмовых винтовок НАТО. И так же во множестве охотничьих ружей. — Тут мне в голову пришла мысль и я, насупившись, глянул на свою ученицу. — Эй. Откуда ты узнала, где меня искать?

— Я пустила Мыша за руль.

Бум-бум-бум.

Я устал. Моим мозгам потребовалась секунда, чтобы найти юмор в её словах.

— Это не смешно, если каждый так сумеет, Молли. К бремени хитрой бестии ты не готова.

Она широко усмехнулась, очевидно, засчитывая себе очко в этом состязании.

— Я использовала поисковое заклинание и волосы, которые ты мне дал на тот случай, если мне необходимо будет тебя найти.

Конечно она довольная.

— Ох, верно. Отличная работа.

— Ага, — улыбнулась она. — Я не уверена, куда мне ехать. Насколько я знаю, твоя квартира все еще обыскивается теми парнями.

— Приоритеты, Кузнечик. В первую очередь самое главное.

Она покосилась на меня.

— «Бургер Кинг», полагаю?

— Я умираю от голода, — заявил я. — Потом обратно в квартиру. Они уйдут к тому времени, как мы там появимся и это единственное место, где я уверен, Сьюзен и Мартин попробуют установить контакт.

Она нахмурила брови.

— Но… обереги отключены. Там ведь больше не безопасно. Не так ли?

— И никогда не было, — ответил я спокойно. — Если кто-то действительно хочет тебя убить, то его очень тяжело остановить. Все что ты в силах сделать, так это заставить дорого расплатиться за эту попытку, и надеяться, что враги решат, что цена слишком высока для риска.

— В общем-то, да, — протянула Молли. — Но… без оберегов… разве это не похоже на грандиозную распродажу?

Ребенок был прав. Любой, кто хотел нанести мне удар, сейчас имел для этого первосортную возможность. Внимание, покупатели! Специальные скидки на жизнь Гарри Дрездена! Немного подержан, не возвращается, лимит — один Дрезден в одни руки! Покупайте на аукционе! Аукцион.

Я прижался лбом к стеклу, закрыл глаза и спросил:

— Что Фортхилл сказал тебе?

— Тоже что и всегда. Что он не может ничего обещать, но что он сделает все, что в его силах. Он велел перезвонить ему через несколько часов, когда он будет знать что ему начирикают.

— Уверен, что римско-католические священники не могут зачирикать, — заявил я рассудительно. — Слишком сверхсовременно и эфемерно. Как автомобили. И печатные прессы.

Молли ничего не возразила против моих комментариев, хотя я сделал их слегка пренебрежительным тоном. Она была не согласна с целым сводом церковных догматов что, наверное, говорило о хорошем состоянии её ума. Люди, которые задают вопросы и думают о вере, меньше всего расположены принимать догмы — и в последнюю очередь отказываются от того пути, который выбрали. Я всецело уверен, что Всевышний, каким бы именем его не называли на данный момент, мог бы ответить на несколько вопросов людей, ищущих ответы. Черт, ему бы могло это даже понравиться.

— Гарри, — произнесла она. — Мы можем поговорить с моим отцом.

— Нет, — сказал я спокойным и решительным голосом. — Это даже не обсуждается.

— А возможно стоило бы. Может быть, он мог бы помочь тебе найти Мегги.

Я почувствовал, как резкий разряд ярости и боли прошел через меня — отчетливое воспоминание. Майкл Карпентер, Рыцарь Меча и надежный друг, стал инвалидом и заработал уйму шрамов, когда помогал мне в одном их моих дел. Носитель Меча, содержащего в себе один из гвоздей Распятья, врученного ему архангелом — он был борцом против очень реальных, очень буквальных сил зла. Это было невероятно успокаивающе иметь такого человека на своей стороне. Мы вместе прошли через множество смертельных ситуаций и выбирались из них.

Кроме последнего испытания.

Сейчас он был в отставке; счастлив безо всякой борьбы со злыми силами; проводя время строя дома и общаясь с семьей, как он всегда и мечтал. И пока он остаётся в отставке, я абсолютно точно знаю, у него иммунитет против сил сверхъестественного зла. Меня бы не удивило, если бы у него за плечом (в прямом смысле) стоял ангел, готовый защитить его и его семью. Как секретная служба, но с мечами, крыльями и нимбами.

— Нет, — повторил я снова. — Он вне игры. Он заслужил это. Если я попрошу его о помощи, он окажет ее, включая все последствия. Тогда он больше не сможет защитить себя или вашу семью от них.

Молли глубоко вздохнула и затем кивнула, её встревоженные глаза сосредоточились на дороге.

— Ты прав, — признала она. — Хорошо. Просто…

— Да?

— Полагаю, что я просто привыкла к нему прежнему. Знать что… если мне нужно будет, он поможет. Я думаю, у меня всегда крутилось в голове, если все станет плохо, действительно плохо, он придет на помощь, — сказала она, выделяя ласковым произношением последние слова.

Я не ответил ей. Мой отец умер, когда я был ребенком; прежде чем я выяснил что есть кто-то сильнее, чем был он. И я прожил всю свою жизнь без этой поддержки. Молли только сейчас начала понимать, что в какой-то мере она должна полагаться только на себя.

Я задался вопросом, знала ли моя дочь, что у неё вообще есть отец? Если бы она только знала что есть кто-то, кто отчаянно хочет НАЙТИСЬ.

— Когда ты вернешься домой со слезами на глазах — он будет там, — сказал я тихо. — Если какой-то парень разобьет тебе сердце — он поднимется к тебе с мороженным. У множества людей нет отцов, которые так сделают. И большую часть времени это значит гораздо больше.

Она несколько раз моргнула и кивнула.

— Да. Но…

Я понял, что она не сказала. Но… когда ты нуждаешься в ком-то чтобы выбить дверь и надрать задницы, тебе действительно это надо. И Майкл не сможет больше этого сделать для своей дочери.

— Вот что я тебе скажу, Молли, — заявил я серьезно. — Если тебя когда-либо надо будет спасать, я буду тот, кто уладит эту проблему. Договорились?

Молли глянула на меня блестящими от слез глазами и несколько раз кивнула. Она взяла меня за руку и легонько сжала. Затем снова сосредоточилась на дороге и надавила на газ.

Мы перекусили в машине и вернулись обратно в мою квартиру.

Наверху лестницы, которая вела вниз к моей квартире, я почувствовал, как начинаю злиться. Они выбили дверную коробку. На двери было несколько следов от ног, но не очень много. Крепкая дверь. Но деревянная стена вокруг была разбита вдребезги. Не было никакого способа снова установить дверь без обширного ремонта, который вероятнее всего был далеко за пределами моей квалификации.

Я стоял там, дрожа от злости. Ведь я не жил в Башне из слоновой кости или в Торбе-на-Круче. Это была просто тусклая маленькая дыра в подвале. В ней не было много места, но это был мой единственный дом, который я имел, и мне было в нем уютно.

Это был мой дом.

А Рудольф и компания разгромили его. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Молли прикоснулась к моему плечу.

— Все не так плохо. Я знаю хорошего Плотника. (игра слов: Карпентер переводится как плотник).

Я вздыхал и кивал. Я точно знал, что когда это все закончится, Майкл появится у меня.

— Надеюсь, Мистер скоро вернётся. Может, стоит передать его кому-нибудь, пока не починят дверь. — Я направился вниз по лестнице. — Я надеюсь, что…

Мыш внезапно глубоко и низко зарычал.

Я выхватил жезл и поднял щиты меньше чем за две секунды. Мыш не паникер. Я никогда не слышал его рычания без уважительной на то причины. Я покосился вправо и не увидел Молли, стоявшей там. Кузнечик исчезла из поля зрения даже быстрее, чем я приготовился к обороне.

Я сглотнул. Я слышал множество вариантов рычания своего пса. Этот не был таким угрожающим, как мог быть — как это уже было — в присутствие темной угрозы. Положение его тела находилось в балансе между напряжением и расслабленностью; просто осмотрительность, а не боевая стойка, в которую он становился прежде. Он унюхал что-то, что как он думал, было крайне опасным, но не обязательным для немедленной атаки и уничтожения.

Медленно я направился вниз по лестнице, держа щиты наготове; левая рука вытянута вперед; ладонь в защитном жесте — большой, указательный палец и мизинец выпрямлены и широко расставлены, средние согнуты. Я сжимал жезл, правой рукой направив его вперед. Бурлящая алая сила прорывалась из вырезанных рун и блестела усиками яркого пламени на его конце, одинаково готовая как разрушать, так и освещать мне путь. Мыш спускался вместе со мной, его плечо терлось о моё правое бедро, а рычание держалось на одной частоте, как двигатель у хорошо отлаженной машины.

Я спустился вниз по лестнице и остановился, увидев огонь, потрескивающий в камине. Света от камина, моего боевого жезла и нескольких заблудившихся лучиков послеобеденного солнца было достаточно, чтобы я смог рассмотреть все очень хорошо.

Я полагаю, ФБР могло обойтись с моей квартирой хуже. Книги были сброшены с полок, но по крайне мере они были свалены в кучи, более или менее, что все же лучше, чем разбросанные по полу. Они передвигали мебель и снимали сиденья и подушки, но сложили их обратно. Неправильно, но сложили. С такой же небрежной любезностью обошлись с моей кухней, но ничего не разломали.

Всё это было отмечено моим умом как второстепенное по сравнению с парой похожих на гробы коконов, которые, казалось, были сделаны из зеленого шелка. Один кокон был прикреплен к моему потолку, второй к стене возле камина. Застывшее, в чем-то близком к бессознательному состоянию, лицо Сьюзен проглядывало из потолочного кокона, её темные волосы безжизненно свисали. Сквозь второй кокон я мог видеть только мужской рот и часть подбородка, но я был уверен, что это Мартин. Они вернулись в мою квартиру, вероятно, после того как ушли федералы и были схвачены.

— Мыш, — прошептал я. — Ты унюхал кордит?

Пес потряс головой, словно вытряхивал попавшую в уши воду.

— Я тоже, — пробормотал я. Итак, чтобы не произошло с ними, это случилось быстро, прежде чем чрезвычайно быстрая Сьюзен и чрезвычайно параноидальный Мартин смогли применить оружие.

Одно из моих старых глубоких кресел стояло далеко от двери. Когда я переступил через порог, оно повернулось (абсолютно игнорируя тот факт, что оно не было приспособлено для вращения и на нем не были установлено никакого механизма, который бы сделал такие вещи возможными), показав в игре каминного света и тени незваную гостью и моего кота.

Она была высока и нереально прекрасна — как большинство сидхе. Её кожа была гладкой и безупречной; огромные, слегка раскосые изумрудно-зеленые глаза. Фактически, они повторяли глаза Мистера, который чопорно сидел на коленях женщины-сидхе. У неё были полные и очень яркие губы, а её длинные красные волосы, оттененные прядями чистого белого цвета, струились вниз шелковыми кольцами и волнами спадали по её изумрудно-зеленому платью.

Она широко улыбнулась, увидев меня, обнажив аккуратные острые клыки и изящные, и хищные одновременно.

— Ах, — тепло сказала она. — Гарри. Прошло так много времени с тех пор, как мы разговаривали.

Я задрожал, продолжая держать жезл нацеленным на женщину-сидхе. Она была фейри, а я выучил из долгого опыта, что волшебный народ, независимо представители они Зимних или Летних фейри нельзя недооценивать. Только дурак может доверять им — но с другой стороны, только сумасшедший может оскорбить их. Они придают огромное значение вежливости, этикету и взаимоотношениям гостя и хозяина. Каждый из них презирает опасности, соблюдая условности — вполне нормальная реакция для сидхе — лордов среди фейри.

Итак, вместо того чтобы открыть огонь в надежде на то, что я нанесу роковой удар, я опустил жезл и, не отводя от Леанансидхе взгляда, выверенным движением слегка поклонился.

— Действительно. Это было давно, Крестная.