"Тайна девятки усачей" - читать интересную книгу автора (Власов Александр Ефимович, Млодик Аркадий...)НАБЕГ И ПОХОД В ОБРЕЧЬЕДавно известно: стоит дать слово не делать чего-нибудь, как моментально захочется сделать именно это. Говорят, что у людей с сильной волей так не бывает. В таком случае, у Саньки воли не было ни на грош. Шея у него сама поворачивала голову в сторону Кати. Глаза то и дело косились на нее. Санька с утра рыл силосную траншею вместе со всеми ребятами и пытался разобраться в совершенно новых для него ощущениях. Подумать только! В городе этих девчонок - табуны! И хоть бы раз он снизошел до мало-мальски дружеских отношений с одной из них! Он разговаривал с ними лишь на пионерских сборах, да и то снисходительным тоном. А в обычные дни Санька воспринимал девчонок как неизбежное, но совершенно ненужное окружение. «Это все из-за Гришки! - думал Санька. - Если бы не он, я и не взглянул бы на Катьку! Очень она мне нужна! Просто обидно! Что я - хуже Гришки?…» - Санька! Послушай-ка! Но Санька, занятый своими мыслями, не слушал. Тогда Вовка похлопал его по спине и прошептал на ухо: Может, сгоняем вечером в Обречье? Помнишь? К учительнице! Санька помолчал, хотел сказать: «Нет!» - а сказал неожиданно для себя: - Ладно! Почему он согласился? Зачем? Кто знает! Может быть, потому, что не отказался в первый раз - во время болезни. А может быть, потому, что это предложение застало его врасплох. Опасная вечерняя вылазка в Обречье отвлекла мысли. Предстоящую операцию требовалось обдумать со всех сторон. Уж если совершить набег, то красиво, без неприятных последствий! И Санька стал разрабатывать подробный план. Он постарался предусмотреть любую неожиданность. Конечно, остались неясными кое-какие мелочи, но уточнить их можно было только на месте. Например, овчарка. Вовка клялся и божился, что она и не тявкнет. - Я же две кости ей принес! - уверял он. - Она теперь что кошка - замурлычет от радости, когда меня учует! - А меня? - спросил Санька. - Ты ж со мной!… Она не дура! Поймет! Овчарки - самые умные собаки! - Посмотрим! - сказал Санька. - Если она не узнает тебя, я один приемчик применю! Живо успокоится! Вовка навострил уши, но Санька не стал объяснять. Слышал он когда-то, что надо стоять спокойно и смотреть в глаза собаке, тогда она не залает и не укусит. Но как это сделать в темноте? Глаз-то не видно! Потому Санька и решил не вдаваться в подробности. После работы усачи обычно уходили домой, а потом собирались в штабе. Но сегодня Санька заявил, что не придет в штаб. - Отец просил помочь в одном деле, - серьезно сказал он. - А мне велели печку побелить! - тотчас добавил Вовка. Мишук распустил звено до завтра. И - странное дело - как только мальчишки стали расходиться, Санька испытал что-то похожее на сожаление. Это чувство усилилось, когда он вспомнил, что так и не успел расспросить об автомате. Все некогда было: то мост, то еще что-нибудь. А ведь Гришка дал понять, что автомат починен. - Гриша-а! Подожди! - крикнул Санька. По деревенской улице они пошли вместе. - Что ты тогда подмигивал? - спросил Санька. - Починил? - Очистил от грязи, смазал - пружина и заработала! - И… стреляет? - Как пулемет! Только… Мишук зажал патроны и не дает ни штуки! Говорит: «Разорвет - отвечай за тебя!» Грозился председателю сказать, чтобы он забрал оружие! - Трус несчастный! - выпалил Санька. - Да не трус он! - возразил Гриша. - Мозги у него вывернуты, и думает он не как все мальчишки! Но меня ему не перехитрить! Я знаешь что сделал? - Что? - Перепрятал автомат! - Куда? Гриша не торопился отвечать. - Ты что - мне не веришь?! - воскликнул Санька. - Тебе скажу! Но без меня не трогай! - предупредил Гриша. - И ты тоже! - поспешно вставил Санька.- Давай договоримся: пусть автомат будет нашим - твоим и моим, моим и твоим! И больше чтоб никто! А патроны мы выудим у Мишука!… - Согласен! - ответил Гриша. - Ну? Где ж ты его спрятал? - Под полом в штабе… Под третьей от окна доской… Не проговорись! - Ты сам не проговорись! Особенно этой… Катьке! Гриша остановился и подозрительно посмотрел на Саньку. - При чем тут она? - Очень уж ты с ней… это… самое! - Санька повертел в воздухе пальцами. - А что ты так беспокоишься? - прищурившись, спросил Гриша. - Влопался в нее, что ли? Санька громко расхохотался. Пожалуй, слишком громко. - Нашел что сказать! Мне они надоели вот так! - Санька провел ребром ладони поперек горла. - В городе их - как травы! Так под ногами и снуют! Ходить мешают! - Тогда и вспоминать о ней нечего! - сказал Гриша. - Мне она тоже… как… дождь на сенокосе! - А про гажу узнал? - вспомнил Санька. - Ой, забыл! - Узнай! - буркнул Санька. - Это что-то деревенское. И они разошлись не очень довольные друг другом. В сумерках на чердак к Саньке забрался Вовка, одетый во все темное. - Так незаметнее! - пояснил он. - Пошли! - Подожди! - шепотом ответил Санька. - Мои заснут - тогда! Сиди тихо! Вовка устроился на полу, а Санька потушил лампу и сел на кровать. - Ты лег, Саня? - послышалось снизу. - Лег, мам! - крикнул Санька. - Спокойной ночи, сынок! - Спокночи, мам!… Спокночи, пап! - Спи, спи! - ответил отец. Санька поерзал на кровати, чтобы родители услышали скрип железной сетки, и замер. Вовка терпеливо ждал. Потом они крадучись спустились по лесенке, выбрались за околицу и растворились в темноте. До Обречья было два километра. Когда мальчишки прошли больше половины, Санька спросил: - Кость взял? - С собой… Еще минут десять они молча двигались по дороге. Нагретая за день пыль скрадывала шаги. Впереди пролаяла собака. - Это не та? - Может, и та, - сказал Вовка, - От нечего делать… Сидит, караулит и тявкает! - Что она караулит? - насмешливо спросил Санька. - Может, в огороде, кроме крапивы, ничего нет! - А вдруг там клубника! - вкрадчиво произнес Вовка.- Тебе хочется ягод? Санька подумал. Нет, ему не хотелось клубники! - Не очень! - сказал он. - И мне! - признался Вовка. - Я бы в этот огород и не полез! Из-за собаки все! Интересно, когда сторожат, а когда открыто, тогда и пачкаться не хочется! Санька не ответил. Он рассуждал. В самом деле, какая сила тащит их в огород к учительнице? Усмехнулся Санька в темноте, удивленный странностью своего и Вовкиного характера. Он даже попытался подвести под эту странность научную базу. «Так жили в доисторические времена! - подумал он. - Мужской инстинкт охотника и воина. Совершается обычный набег на соседнее племя!» Саньке стало беспричинно весело, и он быстрее зашлепал босыми ногами по мягкой пыли. Домик Марии Петровны стоял пятым слева от дороги, сразу же за колхозным клубом. Окна в доме, да и почти во всей деревне не светились. Только из клуба доносился шумок, слышалась музыка - там еще был народ. За клубом тарахтел движок. - Картину крутят! - сказал Вовка. - Давай поскорей! Проскочить надо, пока сеанс не кончился! Но проскочить не удалось. Двери клуба распахнулись, и люди стали выходить на улицу. Вовка потащил Саньку в какой-то узенький проулок. Там они и присели под забором в темном углу. По дороге к Усачам прошли два человека. - Переждем! - шепнул Вовка. Но остальные не торопились расходиться. У многих были фонарики. Веселые огоньки бегали туда и сюда по улице точно играли в пятнашки. Слышались крики ребятишек. - Мальчики! Девочки! Спать пора! - раздался у клуба властный голос. - Она! - шепнул Вовка. - Кто? - спросил Санька. - Да учительница! Не понимаешь! Мария Петровна! Теперь долго ждать придется - пока она не уляжется! Голоса притихли. Санька понял, что учительницу уважают и побаиваются. На дороге показался мальчишка с фонариком. Светлый зайчик метнулся вперед - мимо проулка, в котором прятались Санька и Вовка. Потом, описав широкую дугу, луч умчался назад - к клубу. Мальчишка остановился, похлопал себя по ноге и крикнул: - Шарик! Шарик!… Домой! Откуда- то из придорожной канавы выкатился темный клубок и побежал следом за хозяином. Был пес обычной дворняжкой, но все же уловил косматым ухом подозрительный шорох и, повернув голову к проулку, повел носом. - Никак заметил! - шепнул Вовка. - Молчи! - тоже шепотом произнес Санька. - У тебя же… приемчик! - ответил Вовка. - Попробуй! А?… - Тихо! - Санька зажал ему рот. - Приемчик! Понимать надо! Он на таких собак не рассчитан! Это же дворняга! Глупая как пробка! Ты ей смотришь в глаза, а она тебя - за ногу! Шарик ощетинил шерсть на загривке и с лаем бросился в проулок. За ним заскользил по земле светлый зайчик фонарика. Когда он коснулся Вовкиных ног, Санька понял, что им не отсидеться. Он вскочил и пнул подбежавшую собаку. Лучик фонарика переметнулся с Вовки на Саньку и на мгновение ослепил его. - Усачи! - удивленно воскликнул обреченский мальчишка. Санька по голосу признал в нем одного из тех, с кем подрался у силосной ямы. - Ребята-а-а! - заорал мальчишка. - Я усачей поймал! Сюда! Ко мне!… - Где? Держи-и-и! - долетело от клуба. - Бежим! Не отставай! - крикнул Санька и кинулся прямо на мальчишку. Шарик, заливавшийся лаем, шарахнулся в сторону. Его хозяин отчаянно завопил: - Скорей! Скорей! Уходят! Но Санька был уже рядом. Он ударил кулаком по выставленному вперед фонарику, вышиб его из рук мальчишки. - Направо! - крикнул Вовка. Санька повернул направо и помчался по дороге к Усачам. Пронзительно орали мальчишки. Кто-то свистел, Саньке показалось, что проснулась и высыпала на улицу вся деревня. Потом прозвучал уже знакомый властный голос учительницы: - Что происходит? Что за свист? Свистеть и кричать перестали. - Жми! Жми! - сдавленно шептал сзади Вовка.- У них велосипеды есть! Могут догнать! Довод был веский, и Санька быстрей заработал ногами. Больше мальчишки не услышали ничего - в Обречье стало тихо. Но они продолжали бежать, пока из-под дуба, одиноко росшего на обочине дороги, их не окликнули: - Вы куда бежите, мальчики? Санька и Вовка испуганными зайцами перемахнули через канаву на противоположную обочину. И только здесь, поскользнувшись и свалившись в густую траву, Санька осознал, что ничего страшного не произошло, что спрашивала женщина. - Г-г-гнались за нами! - ответил Вовка и добавил, обращаясь к Саньке: - Вставай! Это не они! Возле дуба раздался веселый задорный смех. Саньку обдало жаром: смеялась Катя. - Я думала, вы смелые! - долетело до Саньки. - Ну, хватит! - произнесла Катина мама. - Посмеялась и довольно! Но Катя успокоилась не сразу. - Идите к нам, трусишки! - сквозь смех сказала она.- Мы вас проводим до дому! - Сама, смотри, не заблудись! - зло выкрикнул Санька и, перескочив через канаву, побежал по дороге. Его гнал уже не страх. Стыд и обида несли его вперед. «Подожди! - думал он. - Я покажу тебе трусишку! Ты еще увидишь! Узнаешь!…» - Отдохнем! - взмолился Вовка. - Ты как с цепи сорвался! Плевать на них!… Эта косастая смеется, а сама небось испугалась! Знаешь зачем они под дуб забрались? Услышали, как мы бежим, и струсили! Санька перешел на шаг, но до самых Усачей оглядывался и ворчал какие-то угрозы. Показалась силосная траншея. - Дома! - произнес Вовка, словно вернулся в деревню после кругосветного путешествия. - Повезло нам: не попались! Обреченских учительница задержала! Слышал, как ее боятся? Ее и взрослые слушаются! - Почему? - спросил Санька. - По привычке! Они ведь тоже у нее учились! Говорят, она еще до войны сюда приехала. В колхозе полно ее учеников! Старая, а злющая! Минус вместо плюса поставишь - все: пара обеспечена! Санька повернулся к Вовке. - До войны? - Чего? - не понял Вовка. - До войны она приехала? - Говорят… Я не видел! А в войну она на Урале жила, сама рассказывала… - И больше в колхозе школ нет? - А куда их? Одной хватает. - Поздравляю! - насмешливо произнес Санька. - Лопухи вы все до одного! И не простые, а развесистые! И ты - лопух! Вовка остановился, пораженный тем, что произошло с Санькой: то молчал всю дорогу и ничего не слушал, то вдруг ругаться начал! А Санька возбужденно сказал: - Завтра же пойдем к учительнице! Все пойдем! Вместе! - Так тебе Мишук и пойдет! Скажи спасибо, если он про нас не узнает! - усмехнулся Вовка. - Да и глупо! Такую ораву любой заметит! А овчарка лопнет от злости и всю деревню переполошит! - Иди ты со своей овчаркой! - добродушно ругнулся Санька. - Дела есть поважнее! Если она приехала еще до войны, то должна знать Димку Большакова! Дошло? А про огород забудь! Нашел к кому лазать! Санька, посвистывая, пошел к дому. Вовка как стоял, так и остался посреди дороги напротив силосной траншеи. На следующее утро Вовка и Санька выкинули фокус. Мальчишки ничего не понимали, когда увидели смешную пару. Взявшись под руки, Санька и Вовка торжественно подошли к траншее. - Внимание! - важно произнес Санька. - Когда будете качать, не поломайте нам ноги: они пригодятся. Вчера мы выяснили, что в колхозе есть еще один человек, который хорошо знает Диму Большакова! - Затем Санька небрежно добавил:- А теперь можете качать. - Кто? Кто? - закричали ребята. - Кто? - заинтересованно спросила Катя и подошла поближе. Но Санька игнорировал слова Кати полностью. Он и бровью не повел в ее сторону. Он обращался только к мальчишкам: - Ваша учительница - Мария Петровна! - В войну ее тут не было! - после короткого замешательства возразил Гриша. - А перед войной? - спросил Санька. - Ах, вот зачем вы в Обречье ходили! - воскликнула Катя. - Неужели учительница так вас напугала? Бежали, как от волков! Санька предвидел этот коварный вопрос и по дороге к траншее научил Вовку, как ответить на него. Вовка, подражая Саньке, тоже не взглянул на Катю и сказал мальчишкам; - На нас все обреченцы навалились! Собак даже натравили! А мы чуть их клуб не разворотили! Дрались н-на смерть! Я двоих… Видя, что Вовка увлекается и, завравшись, может испортить все, Санька прервал его: - В общем, есть такое предложение: сегодня после работы пойдем всем звеном в Обречье - к учительнице! Как, Мишук, поведешь? - Конечно! Это по-моему! - ответил Мишук. Выполнив дневную норму, усачи выступили в поход. Шли той же дорогой, по которой бежали вчера Вовка и Санька. Сегодня ночные происшествия казались не столько страшными, сколько смешными. «Хорошо, что нам помешали забраться в огород! - мелькнуло у Саньки в голове. - А что Катька трусом обозвала - ничего! Я ей покажу, какой я трус!» Слева от дороги зеленел лужок. От него шел пряный медовый аромат. Пчелы деда Евсея густо летали над цветами. В воздухе висел легкий гул, словно высоко-высоко в безоблачном небе летел невидимый самолет. Катя шла по обочине впереди мальчишек и собирала цветы. Она остановилась у дуба, окунула лицо в душистый букет, большой, как сноп, и крикнула, прислонившись к стволу дерева: - Мальчики! Как жаль, что у вас нет фотоаппарата! - Очень жаль! - насмешливо сказал Вовка, подделываясь под ее восторженный тон. - Я просто плачу! Волосы на себе рву! Такая картина - и не снять… Ужас… Вспомнил Вовка, что как раз около этого дуба ночью произошла неприятная история, потому и нагрубил Кате. Но та не осталась в долгу. - Конечно, жаль! - повторила она. - Фотоаппарат и вчера бы пригодился! Отличная была картинка! Катя рассмеялась, стрельнув глазами в сторону Саньки. Вовка не нашел, что сказать. Но Санька не мог оставить без ответа этот выпад. - Помолчала бы лучше, глупая! - холодно произнес он. - Не понимаешь! Заваруха была серьезная! Догнали б нас, так и тебе заодно всыпали! Катя выскочила из-под дуба, подбежала к мальчишкам и с поклоном протянула букет Саньке. - Герою-защитнику! От меня и моей мамы! Санька отшвырнул букет в канаву. Катя взглянула на рассыпавшиеся цветы. Глаза у нее потемнели, но потом в них снова забегали озорные огоньки. Она опустила голову и посмотрела на Санькины ноги. Лицо стало озабоченным и немного испуганным. - Ой! Что это у тебя? - произнесла она и указала пальцем вниз. Все посмотрели туда же. Санька невольно переступил с ноги на ногу. - На левой! На левой! - тревожно сказала Катя. Санька растерянно приподнял левую ногу. - А-а-а! - разочарованно воскликнула Катя. - Да это душа! Она у тебя так и сидит со вчерашнего дня в пятке! Мальчишки рассмеялись. Санька сначала похолодел, а в следующую секунду сжал кулаки. Сема на всякий случай вышел вперед и заслонил Катю, а Мишук строго сказал ей: - Еще такую штуку выкинешь - исключим из звена! Это тебе - первое предупреждение! - Не буду! - тотчас согласилась Катя. Она уже поняла, что ее шутка получилась очень злой и обидной. Озорные огоньки в ее глазах превратились в теплые искорки. - Давай мириться! - предложила она Саньке и протянула руку. Санька обжег Катю презрительным взглядом и пошел вперед. - У-у! Косастая! - прошипел Вовка и зашагал за Санькой. За ними потянулись и другие ребята. Гриша и Катя остались на дороге вдвоем. - Ты не обижайся! - сказал Гриша. - Он парень ничего, только гордый больно и задавала! У самого въезда в деревню Обречье стоял председательский газик. Около машины Павел Николаевич разговаривал с Санькиной мамой. Увидев ребят, он дал пронзительный гудок и строго спросил: - Почему не на работе? - Норма выполнена! - ответил Мишук. - А сюда мы по своим делам! - Проверю! - пригрозил председатель и сказал Дарье Петровне: - Видала, свои дела завелись! Мост без спроса разломали! - Мост?… - Она взглянула на сына. - Ну да… Гнилой, старый… На телегах опасались ездить! - пояснил председатель. - А построили - хоть на танке кати! - Чем же ты недоволен! - спросила она. - А кто недоволен? - удивился председатель и засмеялся. Они сели в машину и помчались по дороге на ферму. Дарья Петровна приветливо помахала ребятам рукой. Миновав клуб, пионеры подошли к светлому нарядному домику с невысоким редким забором. Между реек высунулась большая собачья голова с умными глазами. - Плюс! - крикнул Вовка. Пес присел, без разбега перескочил через забор и с достоинством подошел к Вовке. - Видал? - спросил тот у Саньки. - По-омнит! Он днем шелковый, а ночью - не знаю! - А ты узнай! - предложил Мишук. Вовка замолчал, сообразив, что сболтнул лишнее. Плюс обнюхал ребят и затрусил к калитке. Там он тявкнул пару раз. Открылось окно. Выглянула старая, седая, но еще крепкая женщина. - Здравствуйте, Мария Петровна! - нестройным хором произнесли ребята. - Здравствуйте, дети! Если ко мне, - заходите! - К вам! - ответил Мишук. - Заходите! - повторила учительница и отошла от окна. - Дети! - проворчал Санька. Ребята поднялись на крыльцо и по одному прошли в дом. Мария Петровна усадила их за стол. Наступила неловкая тишина. Комната чем-то неуловимым напоминала класс, и Санька поежился, как перед контрольной работой. - У вас новенькие? - спросила учительница. - Да! - ответил Мишук. - Один насовсем. С нами учиться будет. А другая - на лето только… К осени уедет. Мария Петровна повернулась к Саньке. - Как тебя звать? - Санька! - Такого имени не знаю! - Александр Крыльев! - поправился Санька и встал, как на уроке. - Класс? - Шестой окончил! - Математику любишь? - Люблю! - соврал Санька. - Сколько будет, если разделить единицу на ноль? - Ничего! - выпалил Санька, и уточнил: - Ничего - в смысле ноль! - Не любишь! - определила учительница. - Но полюбишь! Это я обещаю твердо! Садись! Мария Петровна посмотрела на Катю. Не ожидая, когда ее спросят, девочка встала и сказала: - Катя Иванова. Ей повезло: Мария Петровна не задала ни одного вопроса. Она велела ей сесть и вызвала Гришу Лещука. - Может быть, ты разделишь единицу на ноль? - Будет бесконечно большое число! - уверенно ответил Гриша. - Докажи! - Один разделим на одну десятую - будет десять, на одну тысячную - будет тысяча… Чем меньше делитель, тем больше частное. Если делить на ноль, частное будет бесконечно большим. Мария Петровна удовлетворенно кивнула головой. - Сейчас меня! - шепнул Вовка. - Владимир Груздев! Вовка вскочил. - Как твои задачи, которые ты обещал решить летом? - Решаю, Мария Петровна! Честное слово, решаю! - Покажи правую руку. Вовка растопырил пальцы. На среднем сбоку, в том месте, куда ложится перо, виднелось чернильное пятно. - У меня больше вопросов нет, - произнесла Мария Петровна,- Я готова ответить на ваши. Ребята облегченно вздохнули. Теперь можно было приступить к самому главному. И Мишук прямо спросил учительницу, знает ли она что-нибудь о Диме. Мария Петровна помнила всех своих учеников, где бы они ни находились. - Славный был мальчик! - сказала она. - А в отношении слухов, я уверена - ложь! Кто знал Дмитрия, тот не поверит этой клевете!… Учительница надела на нос старомодное пенсне и посмотрела в окно, припоминая далекие довоенные годы. - Дмитрий был не в ладах с математикой… Мы не раз с ним ссорились, прежде чем он оценил ее по достоинству. И с вами мира не будет, пока вы не почувствуете вкус к математике! В наше время… Мария Петровна села на своего конька и могла бы говорить о математике до самого утра, но, заметив, как поникли ребята, она понимающе улыбнулась. - Ладно, не буду. Каникулы еще не кончились… Только один пример - с тем же Большаковым. Это вполне устраивало ребят. И перед ними раскрылась маленькая страничка из биографии Димы. Большаков был из тех мальчишек, которые с ранних лет определяют свою будущую профессию. Он хорошо играл на гармошке, потом на баяне, но стать музыкантом не собирался. Дима твердо верил, что будет мелиоратором. В колхозе до войны не многие знали, что скрывается за этим словом. А из всех возможных мелиоративных сооружений в деревнях встречалось одно - канава. Почему у Большакова появилась тяга к этой профессии, никто не мог объяснить. Дима строил запруды на Болотнянке, делал стоки у коровников, установил на чердаке бак для дождевой воды и провел трубу к умывальнику. И еще он любил географию, а математику и физику учил кое-как: думал по-наивности, что эти науки мелиоратору не нужны. Мария Петровна не прощала пренебрежения к своему предмету и упорно воевала с Димой. Он постоянно носился с какими-то картами, а в седьмом классе удивил учителя географии подробным планом болота за Усачами. Географ похвалил Диму и поинтересовался, почему тот выбрал именно болото. Разговор происходил после уроков рядом с учительской комнатой. Подошла Мария Петровна, а Большаков горячо, убежденно доказывал, что болото можно осушить. Для этого он и чертил карту. - Как ты думаешь, сколько в болоте воды? - спросила Мария Петровна. - А это неважно! - ответил Дима. - Надо расширить и углубить русло Болотнянки - и вода сама вытечет постепенно! - На сколько углубить и расширить? - Чем больше, тем лучше! Скорее осушится! - Значит, ты хочешь работать вслепую! Как крот! - жестко сказала Мария Петровна. - Я предполагала, что ты задумал серьезное дело! Можно было бы в правлении поговорить - земли колхозам очень нужны!… А у тебя - пустая фантазия! Маниловщина! Цифры, цифры давай! И Мария Петровна отошла. - Ничего не скажешь - правильное требование! - произнес учитель географии. - Дело серьезное, и подход серьезный должен быть! Дима обиделся, но обида не заслонила главное. А оно заключалось в том, чтобы подкрепить свою мысль математическими расчетами. Задача непосильная для самого блестящего ученика седьмого класса, а тем более для Димы. Но он был настойчив и засел за учебники по геометрии и алгебре. В восьмом классе Большаков догнал ребят и даже ушел вперед - стал заглядывать в программу девятого и десятого классов. А на весенних экзаменах Дима второпях вместо квадратного корня написал на листке контрольной работы знак интеграла. Мария Петровна поняла, что ее ученик добрался до высшей математики, и в порыве радости вывела жирную пятерку с плюсом… - Верю, - сказала учительница усачам, - если бы не война, Дмитрий сделал бы расчеты по осушению болота! - А той карты… не сохранилось? - спросил Санька. - Иль, может, тетради какие? - Карты у меня не могло быть, а тетради… - Мария Петровна посмотрела куда-то вверх. - Возможно… На чердаке. Там архив всякий… Давно надо бы разобраться! Ребята повскакали со скамеек. - Разрешите, мы вам поможем! - воскликнула Катя. - Тихо, дети! Тихо! Я понимаю ваше нетерпение! Сейчас подымусь наверх и посмотрю, а вы пока идите в сад - погуляйте. - А Плюс? - спросил Вовка. - Плюс верит людям и никогда на них не набрасывается. - И ночью? - Ночью он спит у моей кровати. Вовка и Санька смущенно переглянулись. Весь приусадебный участок Мария Петровна заняла под цветы. Особенно много было роз: красных, белых, черных - всяких. Ребята разбрелись по саду. А Плюс, как радушный хозяин, расхаживал между клумбами и будто показывал, где растут самые редкие сорта роз. Но цветы сейчас не привлекали ребят. Найдет учительница что-нибудь или не найдет - эта мысль волновала каждого. Ждать пришлось недолго. Архив у Марии Петровны был в порядке. Тетради учеников, устаревшие учебники, письма - все это хранилось в большом сундуке, который стоял на чердаке с довоенного времени. Слой за слоем из года в год накапливались здесь всякие бумаги. На дне, среди пожелтевших тетрадей, Мария Петровна нашла контрольную работу Димы с жирной пятеркой и пару его тетрадок с домашними заданиями. Не трудно понять, с каким чувством прикоснулись ребята к этим тетрадям. На одной из них было написано: «Дмитрий Большаков, ученик 7-го класса Обреченской школы» Надпись на другой отличалась только классом - Дима перешел в восьмой класс. Но внутри это были совершенно разные тетради. Первая пестрела поправками, сделанными твердой рукой Марии Петровны. Отметки не превышали тройки. Вторая отличалась чистотой. Помарки встречались редко, а к концу они совсем исчезли. Ребята больше рассматривали тетрадь восьмого класса. Она переходила из рук в руки. А вторая тетрадь, с двойками и тройками, осталась у Саньки. Он перелистал ее до конца и на последней странице увидел странные знаки. В нижнем углу была нарисована ладонь с пятью пальцами, чуть выше - крутая горка с елками, еще выше - что-то вроде дерева с большим кольцевым наростом на стволе. Все три значка соединялись пунктирной линией, которая тянулась до верхнего обреза страницы. Вдоль пунктира выше дерева было написано незнакомое слово: «белоус». У Саньки захватило дух. Кто-кто, а уж он-то в таких делах ошибиться не мог! Он сразу догадался, что это не простые рисунки. Пунктир - это тропа, а пальцы, горка и дерево с наростом - ориентиры. Санька захлопнул тетрадь и присоединился к остальным ребятам, которые рассматривали контрольную работу с жирной пятеркой. - Это и есть интеграл? - спросил Гриша, указав на завитушку, отдаленно напоминающую знак параграфа. Учительница что-то ответила, но Санька не слышал. Он думал о своем открытии. Убедившись, что никто на него не смотрит, Санька вырвал страницу с рисунками и спрятал в карман. Он решил пока никому не рассказывать о находке. Случайно рядом с Санькой очутилась Катя. Он с вызовом посмотрел на ее косы, отошел в сторону и подумал: «Ты узнаешь, где у меня душа: в пятках или… где ей положено!» |
||
|