"Проклятье старой ведьмы" - читать интересную книгу автора (Бабкин Михаил Александрович)

Глава 7 В Столице праздник

– Вот она, Столица нашего Королевства. – Бонифаций широко повел рукой.

Отряд остановился передохнуть над обрывом, рядом с утоптанной дорогой: неподалеку темнел густой лес, из которого они только что выехали. Дорога выныривала из леса, змеясь, спускалась вдоль обрыва вниз, в красивую зеленую долину, а посреди долины раскинулся большой город, окруженный мощной зубчатой стеной. Стена была сложена из тесаных гранитных глыб, высокие острые шпили сторожевых башенок на ней весело сигналили разноцветными флажками и вымпелами.

Город с высоты обрыва напоминал палитру работяги-художника – сотни крыш Столицы оказались раскрашены, каждая по-своему, совершенно не повторяясь. Были крыши солнечно-желтые и небесно-голубые, белые в зеленую клетку и оранжевые в синюю крапинку, черные с фиолетовыми звездами и дымчато-серые. Не было только тусклых, унылых красок. Видимо, их здесь не любили.

Ветер гнал по прозрачно-стеклянному небу пушистые облака, нес их издалека, от еле видимых темных гор. Облака пролетали почти над головой Тима, и тот невольно протянул руку вверх – а вдруг поймает?

– Ха, и не пытайся, – улыбнулся Хозяйственный, – разве что сачком. На очень длинной ручке.

– Сачком неинтересно, – серьезно ответил Тимыч, – вот рукой или ртом… Как птицы мошек ловят. Только так никто не может, даже рыцари. – Тим засмеялся, представив себе Бонифация с облаком во рту.

– Я могу, – крикнул из повозки Шут: он лежал там, основательно перемотанный цепями – Тимыч все же немного перестарался, пытаясь уменьшить летучесть-прыгучесть своего нового товарища. Теперь Шут даже ходить не мог, так его нагрузил Тимка. Люпа поначалу очень возмущалась тем, что резиновый теперь едет в повозке и от скуки бренчит цепями, да и Шуту надоело трястись по кочкам. Вот он и искал повод снять с себя постылые железки и немного полетать. Все же он был воздушным существом. Почти мыльным пузырем.

– Правда? – обрадовался Тим. – Вылезай тогда, лежебока. Покажи фокус! Тебе замок расстегнуть?

– Не надо, я сам. – Шут тяжело закряхтел, зазвенел железом. Качаясь, он встал во весь рост, помахал рукой. Люпа повернула морду в сторону возка, тихонько заржала – давай, мол, давай.

– Фокус! – жутким голосом заревел Шут. Над травой промчался вихрь – это воздух вместе с криком выходил из резинового человечка.

– Покус! – с этими словами Шут стряхнул с себя цепи. Ну конечно! Воздух наполовину вышел из него, и Шут сразу сильно «похудел».

– Да ты, мил друг, просто ураган ходячий, – удивился Бонифаций. Он в это время отстегнул тяжелый меч, снял шлем и удобно сел в густую траву – вроде бы намечалось веселое представление. Как в цирке.

Шут-Шутик плавно спрыгнул с повозки, раскланялся по сторонам. На боку у него, точь-в-точь как у Бони меч, висел насос. Этот легкий насос неизвестный умелец когда-то смастерил из бамбуковых трубок, поэтому он совсем не мешал Шутику прыгать и летать: с его помощью резиновый человечек теперь мог самостоятельно накачивать себя до состояния полной летучести.

– Ловить облака – это мое призвание, – застенчиво признался Шут, – нет ничего проще, чем поймать облачко. Вот грозовую тучу сложно, она с молниями и очень колется в животе.

– Ты меньше хвались, – заметил Хозяйственный, – и так уже наполовину сдулся, оратор.

– Момент. – Шутик лихо подкачал себя, деловито осмотрел небо. Как раз над ними низко пролетало небольшое облачко: лохматое, просвеченное солнечными лучами.

– Вот это! – закричал Тим, показал пальцем. – Шутик, фас! Взять его! – Шутик погрозил Тиму кулаком: нечего собачьи команды подавать, сам все знаю – и весело прыгнул вверх. Он мухой подлетел к облачку, шустро пробежался по нему и повис рядом. Потом засунул голову внутрь облака.

– Боня, смотри, – Тим подергал Хозяйственного за ухо, – началось!

Боня только отмахнулся. Он и без того заворожено смотрел в небо: облачко таяло, словно его размывало ветром. Одновременно Шутик вдруг стал пухнуть, раздуваться пузырем. Вскоре облачко совсем исчезло, в небесной синеве теперь студенисто колыхался толстый, почти прозрачный дирижабль, здорово похожий на Шута. Дирижабль скорчил рожицу, раскатисто захохотал.

– Эй! – Бонифаций вытер лицо. – Да из него дождь идет, честное слово. Ты что, прохудился? – На друзей неожиданно посыпался теплый летний дождик, а под Шутом возникла маленькая радуга. Резиновый человечек то и дело окунался в разноцветные всполохи, словно купался в них.

– Хватит нас поливать! – Рыцарь вскочил на ноги. – Ты, бассейн летучий! Люпу простудишь! Немедленно спускайся вниз, насчет дождя мы вовсе не договаривались.

– Буль, – громом донеслось из неба. На Тима повеяло сырым холодком – это Шутик тяжело опустился рядом на землю. – Буль.

– Ты что, говорить разучился, да? – Тим осторожно стукнул раздутого Шута по спине, тот заколыхался, словно воздушный шарик с водой внутри. Шутик развел руками, испуганно выпучил глаза:

– Буль-буль. Тучка, буль, очень дождевая оказалась, буль. Сейчас потеть буду, погоди! – Шутик закрыл глаза, напрягся; по резиновой коже Шута струйками потек дождевой пот, будто человечек весь день много и тяжело работал. Бонифаций хмыкнул, отступил в сторону:

– Того и гляди ноги промочу. Только насморка мне не хватало!

Под Шутиком быстро натекла большая лужа, в ней сразу заквакала невесть откуда взявшаяся лягушка. Люпа осторожно подошла к воде, понюхала ее и стала пить.

– Попей, Люпа, – погладил ее по шее Тим, – хорошая водичка, чистая. Небесная! Тебя, Шутик, в безводные земли брать надо, дождеделом.

– Я такой, – закивал Шут, постучал себя в грудь, – универсальный я! Даже сам себе порой удивляюсь, до чего я умелый.

– Ох-ох, посмотрите на него, – всплеснул руками Бонифаций, – мало того, что всех нас промочил, так еще и расхвастался: умелый он, универсальный! Резиновый ты, а уж после умелый. Тучеглот!

– Ну и что, – заступился Тимка за Шута, – пускай резиновый. Зато необычный. Откуда ты знаешь, может, его умение нам очень еще пригодится! Не для фокусов, а для дела. Ты уже сухой? – Тим повернулся к человечку. – Тогда пошли в город.

– И то верно, – согласился Боня, – дело надо делать, а не водой в меня брызгаться. Пошли, Люпа.

Через полчаса возок подъехал к железным, великански огромным воротам Столицы, настежь открытым по дневному времени. В городе, верно, был какой-то праздник – стражники оделись в яркие красные мундиры с густым золотым шитьем; на красных беретах лихо качались длинные малиновые перья, воткнутые за блестящие золотые кокарды. Стражники улыбались во весь рот.

– Заезжайте, милости просим! – вежливо сказал один из них.

– Что за праздник-то нынче? – крикнул с возка Хозяйственный. – День рождения короля?

– Нет, бери выше, – подмигнул второй. Оба стражника переглянулись и, вытянувшись по стойке «смирно», хором возвестили:

– Рыцарский бильярдный турнир!

– Ой, – тихо простонал Бонифаций, – как не вовремя, – подстегнул Люпу прутиком и отряд въехал в Столицу.

Улицы пестрели яркими нарядами горожан. Было очень шумно, вокруг кричали дети, играли гармошки, звучно грохотали барабаны. Где-то хором пели, где-то играл духовой оркестр; вдалеке по улицам гуляли ряженые на длинных тонких ходулях и звонко верещали в маленькие дудки. Тим вертел головой по сторонам: таких суматошных праздников он никогда не видел! Ему на минутку показалось, что все местные жители просто немного сошли с ума и вот-вот срочно приедут штук сто «Скорых помощей», чтобы успокоить не в меру шумных горожан.

– Как не вовремя, ох как не вовремя, – бормотал Хозяйственный, – угораздило же нас во время турнира вернуться!

– Ты чего шепчешь? – крикнул Тимка, потому что говорить тихо в этом бедламе не получалось. – Ничего не слышу!

– За Шутом приглядывай! – не поворачивая головы, гаркнул Боня: он внимательно следил за тем, чтобы Люпа кому на ногу в такой давке не наступила.

– Хорошо! – Тимыч крепко прижал к груди кожаную сумку с консервами. В ней, аккуратно скрученный в трубочку, лежал Шут. Боня совсем не хотел привлекать к нему внимания, тем более что предстояло идти на прием к королю, отчитываться о своем походе. Мало ли как отнесется правитель страны к появлению Шутика! Может, вовсе не узнает его, а может, узнает и отберет себе назад. Для развлечений. Или чего еще хуже придумает… Бонифаций давно жил при дворе короля Торсуна и знал его непредсказуемый, злой нрав. Поэтому Боня категорически потребовал, чтобы Тим спрятал Шута до поры до времени и никому о нем не рассказывал, даже королю. И сам пообещал молчать.

Хозяйственный самолично упаковал резинового человечка в красивую жестяную банку из-под печенья и плотно закрутил крышку. Шутик утешился тем, что хотя бы слышно будет, все же не на дне повозки лежать; Тим клятвенно пообещал вызволить его при первой возможности.

– Читал я сказки про джиннов в бутылках, – приговаривал мальчик, пряча банку в сумку, – но про человечков в консервах даже слышать не приходилось! – там же, в банке, теперь лежал и драконий стаканчик. Хотелось Тимке на привале поболтать с Каней, рассказать последние новости, но Хозяйственный не разрешил, очень уж в город торопился.

А Столица так и бурлила! Люпа осторожно протискивала возок сквозь густую толпу. Народ праздновал вовсю: то тут то там взрывались петарды; с крыш домов – в дневное-то небо! – брызгал фейерверк: наверное, специальный дневной фейерверк, потому что цветные огни сияли в вышине не хуже солнца.

Люпа очень не любила грохота. Когда ей слишком уж досаждали надоедливые прохожие (кто цветок в гриву воткнет, кто из пищалки в ухо свистнет), она сердито мотала головой и, не слушая поводьев, сворачивала на улицу потише. Поэтому вместо того, чтобы прибыть ко дворцу в самое кипение праздника, друзья очутились на старой окраинной улице в противоположном конце города. Люпа остановилась возле крепкого трехэтажного дома. На доме висела деревянная резная вывеска: «Постоялый двор». Лошадь стукнула копытом по земле, печально покосилась на Боню.

– Все, приехали, – сообщил Хозяйственный, – придется остановиться здесь. Никуда Люпа больше не пойдет, совсем ее этой пальбой замучили. Что же, место вроде тихое, хозяин тут порядочный, я его знаю.

– Неужели есть и непорядочные? – поинтересовался Тим. – В таком-то городе!

– Есть, Тимыч, есть, – рассеяно ответил Бонифаций, распрягая Люпу, – все здесь есть. Поэтому я тебя на постоялом дворе оставлю, а сам схожу на разведку, узнаю, когда король нас примет. Смотри, деньгами не сори! – он подмигнул Тимычу. – А то заимел барскую привычку золотом в корчмах расшвыриваться.

– Скажешь еще, – надулся мальчик, – долго ты меня ругать будешь, а?

– Ладно, не обижайся, – Хозяйственный огляделся и незаметно сунул Тиму в руку золотую монету, – это тебе на всякий случай. Зря не трать. Эй, хозяин! Зелегном! Ба, да ты уже здесь!

На крыльце нетерпеливо топтался крепкий коротышка с черной бородой по пояс, одетый в зеленый кафтан, зеленые штаны и зеленые же ботинки. Коротышка суетливо сорвал с головы зеленую лыжную шапочку, блеснул улыбкой и слегка поклонился:

– Всегда рад видеть у себя в гостях королевского хозяйственника! Милости прошу, уважаемый Бонифаций, прошу, прошу, – с этими словами Зелегном настежь открыл двери в дом, – заходите. Я сам позабочусь о вашей лошадке и повозке. Располагайтесь! Сегодня праздник, так у нас пока никого нет, а вот к вечеру народу будет! Ох и будет!..

Тим окунулся в пряный полумрак гостиницы: после солнечной улицы ему показалось, что в зале совсем темно. Мальчик огляделся. Постоялый двор изнутри оказался очень похож на корчму, где подавали вкусный хмельной квас. Такая же стойка – над ней висела большая предупреждающая табличка с неожиданной надписью «Не курить!», – большой очаг в стене, столы из половинок винных бочек, погашенные до вечера железные факелы в закопченных крепежных кольцах. Только запах здесь был другой. Совсем не воняло табаком, сыростью – наоборот, тонко пахло странными специями, дымком от курительных палочек, немножко ладаном, как в церкви. Тимыч как-то был в церкви с бабушкой, потому знал, что такое ладан и как он пахнет. А курительные палочки он у Петьки однажды жег, когда Петькина мама их из Бухары привезла. Тимыч подумал, что это бенгальские огни, вот они с Петкой все палочки тогда и пожгли. Искр вовсе не было, но пахло здорово.

– Вкусный воздух, – Тим посмотрел на Боню, – чувствуешь?

– Это потому, что здесь не курят, – объяснил Хозяйственный, – Зелегном не разрешает. Он изучает цветочную магию, а табак очень вреден при таких занятиях. Помехи создает.

– Слушай, Боня, он в самом деле гном? – Тим махнул рукой в сторону входной двери. – Хозяин этот. Зеленый который.

– Ну… не знаю, – рыцарь пожал плечами, – может быть. Но имя ему подходит, правда?

– Да, – согласился Тимыч, – даже очень.

Хлопнула дверь, за стойкой появился веселый Зелегном.

– Все хорошо, все ладненько. – Он вытер ладони о кафтан, прочесал бороду пальцами. – Вот, соломы в конюшне нахватался… Овса вашей Люпе подкинул, пусть вдоволь покушает. Издалека, видно, едете, проголодалась лошадка-то! Поднимайтесь на второй этаж, выберете себе комнату по вкусу да мне скажите, чтобы по ошибке кого к вам не подселил. Деньги есть?

– Есть, – коротко ответил Хозяйственный, – можешь не беспокоиться, заплатим. – Боня зашагал вверх по скрипучей старой лестнице, едва касаясь рукой темных полированных перил. Тим шел позади шаг в шаг и получилось это у него так ловко, что Тимыча совсем не было слышно.

– Хозяйственный! – тихо позвал Тим и присел. Бонифаций резко оглянулся, посмотрел в зал, негромко спросил:

– Тимыч, ты где?

– Здесь я! – Тимка прошмыгнул мимо. – Уже здесь. На втором этаже!

– Ишь, скороход, – улыбнулся рыцарь, – давай комнату выбирай.

Тимычу понравился маленький номер в самом углу этажа. Обстановка в нем оказалась совсем простая: две кровати, круглый столик и кресло. На полу старый серый коврик. Комната выходила чисто вымытыми окнами во двор, как раз над крышей конюшни: во дворе, возле своей будки, сидела на цепи большая собака, а вокруг лениво бродили гуси.

– Молодец, – одобрил Тимкино решение Бонифаций, – стратегически выбрал! Отступать удобно. Опять же, если кто к нам со двора полезет, собака и гуси предупредят.

– Как так отступать? – Тимка подергал окно, рама легко открылась. – От кого?

– Даже не отступать, а удирать, – пояснил Боня. – От кого? Не знаю. День сегодня такой… шумный день… Всяко может быть.

– Кстати, – встрепенулся мальчик, – что это за праздник у вас такой? Бильярдный турнир, да еще и рыцарский. Не понимаю.

Хозяйственный с явным удовольствием развалился в потертом кресле. Тимыч, поджав ноги по-турецки, пристроился на кровати.

– Это, Тим, давняя традиция. Олаф когда-то научил игре в бильярд одного из прежних королей нашей страны – волшебник сам сделал ему в подарок бильярдный стол, шары и два кия. Королю настолько понравилась новая игра, что он даже перестал заниматься государственными делами! Дошло до того, что однажды из-за бильярда чуть не началась война… Очень нам тогда досаждал правитель соседнего государства. Всякие глупые сплетни про нас болтал, дорогу перекрыл, чтобы гости к нам не ездили, торговать мешал. В общем, пакостил как мог. Вот наш король вынужденно и объявил ему войну, в целях государственной безопасности. В назначенный день наши войска построились у волшебной стены-невидимки. И тот король тоже войска собрал. Стояли они друг против друга, стояли… А наш король в это время с Олафом в бильярд резался да так заигрался, что про войну совершенно забыл. Чужой король подождал до вечера, очень обиделся такому невниманию и ушел вместе со своим войском восвояси. Больше он не пакостил. Поостыл чуток и решил, что наш король настолько мудрый и могучий, что лишь попугал его. Просто не захотел связываться. Вот так не началась последняя война. – Бонифаций хитро улыбнулся Тимке. – А, может, волшебник все это предвидел и специально увлек короля игрой? Олаф такой был, ого! Умный страшно.

Бонифаций хлопнул ладонями по коленям, бодро встал, надел шлем.

– Вот с тех пор каждый год примерно в это время устраивают королевский бильярдный турнир. В память о том случае. Чтобы определить, кто второй в королевстве мастер, так сказать, шара и кия.

– А первый кто? – поинтересовался Тимка.

– Первый, разумеется, всегда король. Так было, есть и будет. Ладно, я пошел. Жди меня здесь, на улицу не выходи. Я скоро.

Тимка козырнул – «есть!» и спиной упал на кровать, задрав ноги.

– Именно так, – кивнул Боня и, бряцая латами, ушел, крепко закрыв за собой дверь. Тим показал двери язык, немного поворочался на кровати, придумывая, чем бы заняться, и не заметил как уснул.