"Фрагмент" - читать интересную книгу автора (Фейхи Уоррен)

Наши дни

22 августа

14.10

«Трезубец» разрезал глубокие воды океана острым носом и оставлял на воде три полосы пены, поскольку его корма имела конфигурацию тримарана. Судно напоминало стройную, грациозную ракету, прочерчивающую белый след на просторах Вселенной. Штормовые тучи, гнавшие корабль к югу уже три недели, ночью исчезли. В море отражался безоблачный купол ярко-синих небес.

Научно-исследовательское судно в сто восемьдесят футов длиной приближалось к центру океанского пространства площадью в тридцать шесть миллионов квадратных миль — пространства, протянувшегося от экватора до Антарктики. Обычно на глобусах и картах его предпочитают именовать Южным Тихим океаном.

На «Трезубце», зафрахтованном кабельным телевидением для реалити-шоу «Морская жизнь», могли с удобством разместиться сорок человек. В данный момент на корабле находилось десять человек, которые якобы управляли кораблем, «под объективом», четырнадцать членов экипажа, которые на самом деле управляли кораблем, шесть ученых, восемь телевизионщиков и симпатичный бультерьер по кличке Копепода.[3]

Телешоу «Морская жизнь» представляло собой хронику годичной кругосветной одиссеи экипажа «Трезубца», который должен был посетить самые экзотические и отдаленные уголки земли. За время первых четырех еженедельных выпусков программы молодые ученые-энтузиасты и столь же молодая хипповая команда обследовали Галапагосские острова и остров Пасхи, в результате чего «Морская жизнь» поднялась до второго места в рейтинге кабельных телеканалов. Однако последние три недели бушевали штормы, и успех шоу пошел на спад.

Корабельный ботаник Нелл Дакуорт, изучая свое отражение в кормовом окне на мостике «Трезубца», поправила бейсболку с эмблемой команды «Метс».[4] Как и всем остальным ученым, отобранным для шоу, Нелл было под тридцать. То есть ей исполнилось двадцать девять семь дней назад, но свой день рождения она отпраздновала в обнимку с унитазом в гальюне. Она похудела, так как уже десять дней не могла удерживать в себе пищу. Морская болезнь оставила Нелл только прошлой ночью, когда отбушевал последний из сильнейших штормов. Утром море и небо синели, как свежевымытые. До сих пор непогода, лосьон от загара и верная бейсболка «Метс» оберегали светлую кожу Нелл от каких бы то ни было сюрпризов пигментации, но Нелл разглядывала свое отражение не для того, чтобы обнаружить новые морщинки и последствия потери веса, и даже не для того, чтобы увидеть веснушки. Она смотрела в зеркало и видела только свои глаза, полные отчаяния.

Нелл была одета в серо-коричневые бриджи и серую футболку. Учитывая, какой толстый слой крема против загара был нанесен на ее обнаженные руки и лицо, его тоже можно было считать одеждой. Изрядно потрепанные белые кроссовки «Адидас» вызывали раздражение у продюсеров, поскольку фирма «Адидас» не была в числе спонсоров шоу, но менять обувь Нелл категорически отказалась.

Нелл смотрела на юг. Ею снова овладело сокрушительное чувство разочарования, которое она так старательно гнала от себя. Из-за штормов, а также из-за упавшего рейтинга программы «Трезубец» проходил мимо острова, находившегося сразу за линией горизонта на юге. Этот островок был единственной причиной, по которой Нелл в свое время и отправилась на кастинг этого шоу.

Последние несколько часов она всеми силами старалась не напоминать на капитанском мостике о том, что они подошли к острову ближе, чем когда-либо удавалось подойти людям к этому месту, сведения о котором она изучала и о котором размышляла в последние девять лет своей жизни.

Вместо того чтобы отправиться к югу и через день высадиться на острове, о котором мечтала Нелл, они направлялись к западу, к острову Питкерн, где их, наверное, уже ждали потомки мятежников с «Баунти», готовые устроить «Трезубцу» теплый прием.

Нелл скрипнула зубами и увидела в боковом иллюминаторе свое хмурое отражение. Она отвернулась и стала смотреть в кормовое окно.

На центральном понтоне под лебедкой лежала миниатюрная субмарина. В правый и левый понтоны были вмонтированы подводные иллюминаторы. Нелл любила там завтракать. Время от времени ей удавалось увидеть океанических рыб, пересекавших курс судна, — тунца, марлина, солнечную рыбу.

На «Трезубце» нашлось место для телевизионной студии, представляющей собой настоящее произведение искусства, и спутниковой студии связи, для собственной опреснительной установки, производившей три тысячи галлонов свежей воды в день, для океанографической лаборатории с микроскопами исследовательского уровня и обилием другой лабораторной аппаратуры и даже для кинотеатра. Но на взгляд Нелл, все это было, так сказать, «много шума из ничего». Научная составляющая шоу была всего лишь красивой витриной, и скептик, живущий внутри Нелл, говорил ей об этом с самого начала.

Внизу, на полуюте, Нелл заметила Эндрю Бисли, специалиста по морской биологии. Похоже, он читал лекцию уставшей после долгих штормов команде.

14.11

Эндрю Бисли, или просто Энди, был долговязым, узкоплечим пареньком с копной светлых волос. Его длинное лицо, в котором было что-то птичье, украшали очки в толстой оправе. По натуре он был улыбчивым оптимистом.

Воспитанный обожаемой тетушкой-алкоголичкой Алтеей в Новом Орлеане, этот робкий юный ученый вырос в окружении аквариумов. Он жил прямо над рестораном тети Алтеи, где подавали блюда из рыбы и морепродуктов. Отобранные им для наблюдений и исследований экземпляры автоматически избегали кастрюль и сковородок.

Алтея мечтала о том, чтобы ее племянник стал специалистом по морской биологии. Она посылала ему электронные письма каждый день с тех пор, как он уехал из дома и поступил в колледж, до того самого дня, когда он закончил учебу и впервые приступил к научной работе.

Тетя Алтея скончалась три месяца назад. Она прожила нелегкую жизнь, побывав под торнадо «Катрина», а умерла от рака поджелудочной железы. Эндрю после ее смерти стало очень одиноко — еще более одиноко, чем он чувствовал себя всю жизнь.

За месяц до похорон тетушки Энди получил письмо с приглашением на собеседование на предмет участия в шоу «Морская жизнь». Ничего ему не сказав, Алтея отправила его резюме и фотографию продюсерам шоу, предварительно прочитав статью, в которой сообщалось о наборе специалистов по морской биологии. Энди вылетел в Нью-Йорк, прошел собеседование и, словно в том заключалась последняя воля тетушки Алтеи, получил место на борту «Трезубца», за которое шла сильнейшая конкуренция.

Энди обычно носил одежду ярких, кричащих цветов, отчего немного походил на клоуна и стал, естественно, мишенью для насмешек команды. Нелл сразу взяла шефство над пареньком. Он отличался неистребимым оптимизмом и легкой обидчивостью щенка, и это сочетание свойств его характера пробуждало в Нелл материнские чувства, удивлявшие даже ее саму.

Энди попытался поудобнее прицепить беспроводной микрофон к узкому желтому кожаному галстуку, надетому поверх сине-бело-оранжево-желто-лилово-зеленой полосатой рубашки фирмы «Лакосте», с виду весьма напоминавшую жевательную резинку «Фрут страйп». В дополнение к рубашке с вертикальными полосками вышеперечисленных цветов на Энди были надеты шорты для скейтбординга фирмы «Томми Хилфайгер» с горизонтальными синими, зелеными, красными, оранжевыми и желтыми полосками. Плюс к этому — зеленые кроссовки одиннадцатого размера.

На белоснежной палубе перед Энди были разложены наглядные пособия — несколько небольших латексных перчаточных кукол в виде морских животных.

Зеро Монро, главный оператор, менял флэш-карту в своей цифровой видеокамере. Предыдущая флэшка заполнилась посередине лекции Энди. Молодой лектор расстроился, ему казалось, что это было специально подстроено, чтобы позлить его и довести до очередного взрыва негодования.

— Теперь мы готовы? — спросил Энди, отважно пытающийся улыбаться.

Зеро поднес камеру к правому глазу, а левым воззрился на Энди.

— Угу, — сказал он.

Опытный телеоператор был по натуре человеком неразговорчивым, особенно будучи в дурном расположении духа. А работа постоянно приводила его в такое расположение.

Стройный, с широко поставленными глазами цвета морской волны, наделенный даром мрачного юмора, он смутно напоминал Бастера Китона, хотя имел рост шесть футов два дюйма и был широк в плечах. На нем была серая футболка с эмблемой Бостонского марафона, который он трижды выигрывал, и сильно поношенные синие беговые кроссовки «Нью баланс» с оранжевыми шнурками и заполненными специальным гелем подошвами. Вылинявшие коричневые штаны «Орвис» имели четырнадцать карманов, набитых флэшками, сменными объективами, салфетками для протирки линз, фильтрами для микрофонов и батарейками.

Зеро зарабатывал на жизнь и строил свою репутацию, снимая дикую природу. Он оттачивал свое мастерство в некоторых из самых негостеприимных мест в мире — от кишащих разной малоприятной живностью мангровых зарослей Панамы (там он снимал манящих крабов) до едких щелочных озер Восточно-Африканской рифтовой долины (там он снимал фламинго). К концу последних трех недель Зеро начал гадать, какая из командировок была хуже — эта или те, когда ему доводилось стоять по колено в грязи в протекающих ботинках, в то время как его кровь жадно сосали тучи черных мух.

— Поехали, Гас, — проговорил Зеро.

Ассистент щелкнул пластиковой «хлопушкой» прямо перед носом Энди. Тот вздрогнул.

— «Морская жизнь», день пятьдесят второй, камера номер три, флэш-карта номер два! — прокричал ассистент.

— И… прямой эфир! — гаркнул Джесси Джонс.

Джесси был обязательным несимпатичным «членом экипажа» для прямого эфира. Настоящие моряки носили форму и старались держаться от телекамер подальше. Ненавидимый всеми как на корабле, так и зрителями всей Америки, Джесси Джонс между тем наслаждался своей звездной ролью. Реалити-шоу нуждаются в том, чтобы в них присутствовал отрицательный персонаж, которого все дружно ненавидят, — тот, кто провоцирует конфликты и кризисы. Такого в старые добрые времена матросы прозвали бы Ионой и при первой возможности выбросили бы за борт.

Загорелый, мускулистый, с множеством татуировок на предплечьях, Джесси носил короткую стрижку ежик, и волосы у него были осветлены добела. Никто до такой степени не пользовался услугами легиона спонсоров шоу, как он. Джесси был одет в обтягивающие черные штаны «бодиформ» (до середины бедра, с завышенной талией) и не менее обтягивающую футболку с треугольным вырезом и рисунком в виде пальм и цветов. На ногах у него красовались серебристые кроссовки «Найк», а от солнца он спасался с помощью бледно-голубых очков фирмы «Матсуда» в серебряной оправе стоимостью пятьсот долларов.

— На чем мы остановились, Зеро? — спросил Энди.

— На веслоногих ракообразных, — ответил Зеро.

— Ах да, — Энди улыбнулся. — Верно… Джесси?

Джесси резко бросил в Энди резиновую ручную куклу. Тот не успел вовремя уклониться, и кукла попала ему в лицо.

Все расхохотались. Энди поправил очки в пластмассовой «черепаховой» оправе и криво улыбнулся в камеру. Он надел куклу на руку и пошевелил выпученным глазом на голове резинового рачка и двумя длинными усиками, после чего погладил дружелюбного бультерьера.

— Так вот, наш Копепода назван в честь этого крошечного обитателя моря.

Пес с носом, похожим на банан, отрывисто гавкнул. Он лежал у ног Энди, высунув язык, и тяжело дышал.

— Бедный Копи! — сочувственно проговорила Дона Кипке, корабельная сирена-панк. — И кому только взбрело в голову назвать собаку в честь такого уродца?

— Точно, парень, это просто издевательство над псом! — прокричал Джесси.

Энди опустил куклу и, сдвинув брови, воззрился на Зеро. Оператор взял лицо биолога крупным планом.

— Сидим, как идиоты, на этом корыте, — крикнула Дона. — Уже несколько недель нам нечего делать!

— Меня тошнит от этого дерьма! — гаркнул Джесси.

Все дружно загомонили. Копепода залаял.

Энди покраснел, выпучил глаза и бросил куклу на палубу.

— Как я могу о чем-то рассказывать, если меня никто не слушает! — возмутился он, сорвался с места, промчался по палубе и сбежал вниз по трапу.

Взоры членов команды обратились к Зеро.

— Эй! Я тут ни при чем, — отступая назад, но не выпуская из рук камеру, проговорил Зеро. — Вы у начальства лучше спросите!

Зеро взбежал по трапу на мостик. Нелл, глядя на членов команды через окно, ехидно показала им язык.

14.14

— Похоже на мятеж, капитан. Думаю, нам придется сойти на берег при первой же возможности.

Капитан Сол лукаво глянул на Нелл через плечо.

— Хитрый ход, Нелл.

— Я серьезно!

Глин Филдс, корабельный биолог, встал рядом с Нелл и посмотрел в окно.

— Она права, капитан. Думаю, команда готова к штурму Бастилии.

Нелл познакомилась с Глином, когда второй год преподавала ботанику первокурсникам в Нью-Йоркском университете. Глин преподавал первокурсникам биологию, и его консервативный внешний вид был предметом постоянного обсуждения на факультете. Именно он убедил Нелл попробовать пройти собеседование на участие в проекте «Морская жизнь».

Высокий, бледный, худой — ярко выраженный британец, Глин был наделен резкими, красивыми чертами лица, почти черными глазами и доставшейся от матери-валлийки копной курчавых черных волос. Нелл он казался несколько чересчур тщеславным, но такое впечатление у нее могло сложиться из-за того, что Глин на нее, похоже, почти совсем не обращал внимания (по крайней мере, ей так казалось). Глин носил типичную одежду английского ученого: оксфордские сорочки, коричневые или защитного цвета брюки, простые кожаные туфли, а порой даже темно-синие блейзеры. Сейчас на нем была голубая оксфордская рубашка, слаксы цвета хаки и легкие полуботинки без носков — вот так «легко» он одевался даже в тропиках. Нелл подозревала, что этого человека никто никогда не застигнет врасплох — одетым в шорты, футболку и — не дай бог! — в теннисные туфли.

Нелл помнила, как год назад спорила с Глином. Она говорила, что ей на целый год придется оторваться от своих исследований, но когда Глин упомянул о том, что экспедиция может заглянуть на тот самый таинственный маленький островок, о котором постоянно говорила Нелл, она поняла, что больше ей в жизни такого шанса может и не представиться. Она отправилась на собеседование и, к собственному изумлению, попала на борт «Трезубца» вместе с Глином.

Теперь биолог видел, что надежды Нелл разбиты в пух и прах, и чувствовал себя немного виноватым.

— Быть может, высадка на берег в ближайшее время поспособствует поднятию духа команды, капитан, — сказал он.

По трапу со стороны кормы поднялся в рубку второй помощник Самир Эль-Ашвах, одетый в белую форму в стиле «Лав боат»,[5] которую продюсеры навязали членам профессиональной команды «Трезубца». В жилах худощавого Самира текла египетская кровь, а разговаривал он с австралийским акцентом, чем поначалу всех очень удивлял.

— Мать родная, турбопарус запустили, да, капитан? Просто ради интереса, с какой скоростью мы идем?

— Четырнадцать узлов, Сэм, — ответил капитан Сол.

— А ведь это совсем даже не плохо, я бы сказал!

— Пожалуй, — рассмеялся капитан Сол и поскреб макушку, обрамленную, словно коралловым атоллом, венчиком седых волос.

Нелл посмотрела в носовое окно на девяностотрехфутовый турбопарус, возвышавшийся над мостиком научно-исследовательского судна, словно труба прогулочного парохода. Огромный парус напоминал колонну, водруженную посреди мостика, и с трудом помещался на фотоснимках. Нелл слышала, как урчат моторы внутри этой толстой белой колонны.

Турбопаруса были придуманы Жаком Ивом Кусто в восьмидесятые годы для научно-исследовательских судов, включая его собственный корабль «Калипсо-II». Принцип действия этого идеального для совершающих дальние плавания исследовательских судов устройства заключался в использовании небольших вентиляторов для втягивания воздуха в вертикальную щель на трубе с овальным сечением, обтекаемой ветром. В результате возникает гораздо большая скорость обтекания воздухом подветренной поверхности, чем для обычного паруса. Сейчас, когда шторм миновал, на «Трезубце» подняли оба турбопаруса и, включив моторы, повернули паруса так, чтобы поймать северо-восточный ветер.

Судно шло прямо на запад под десять градусов к югу от тропика Козерога.

— Капитан Сол, больше мы никогда не подойдем так близко! — воскликнула Нелл.

— Шторм снес нас довольно далеко к югу, — сказал Глин. — И хотя как биолог я должен заметить, что маленький островок Нелл выглядит довольно интригующе, еще более привлекательна сейчас мечта о том, чтобы поскорее ступить на твердую почву, капитан.

— Ну почему мы не можем отправиться туда? — жалобно проговорила Нелл.

Сол Мейерс сдвинул брови. В слишком просторной оранжевой футболке с вышитым на нагрудном кармане белым шелком логотипом «Морской жизни», он напоминал Санта-Клауса в отпуске.

— Прости, Нелл, — сказал капитан. — У нас всего два дня, чтобы добраться до Питкерна и успеть на праздник, который там устраивают в нашу честь. Ну никак не получается.

Нелл с неприкрытым сарказмом процитировала главный слоган шоу:

— «Научная экспедиция к самым далеким уголкам земли»!

— Скорее, плавучая мыльная опера, у которой закончились пузыри, — проворчал Глин.

— Мне очень жаль, Нелл, — повторил капитан. — Но это чартерный рейс с Синтией во главе. Она продюсер. Я вынужден плыть туда, куда она скажет, за исключением экстренных ситуаций.

— Похоже, теперь Синтия пытается перессорить нас, — сказал Глин. — Видимо, члены команды уже друг дружку переколотили.

Нелл рассмеялась и сжала руку Глина выше локтя.

Биолог поморщился и потер предплечье, будто опасался, что на нем могут остаться синяки.

— Ты самая непосредственная из знакомых мне женщин, Нелл, — проворчал он и расправил рукав рубашки, прикрыв место, где к нему прикоснулась Нелл.

Нелл поняла: все на корабле стали раздражительными.

— Прости, Глин, — сказала она. — Карликовые шимпанзе используют физический контакт для того, чтобы создать у других членов стаи чувство защищенности.

— А у нас, британцев, реакция на физический контакт в корне противоположная, — буркнул Глин.

— А вот я не возражаю, Нелл — встрял Карл Уарбуртон, первый помощник капитана.

Ему было под пятьдесят, он был наделен красотой и обаянием телевизионного актера: черные волнистые волосы, тронутые сединой на висках, голос диджея ночных передач и острое чувство юмора — словом, он был просто неотразим.

— Я — карликовый шимпанзе, — сказал Уарбуртон, почесал живот и, глядя на Нелл, забавно высунул язык.

Капитан Сол устремил взгляд на видеокамеру, подвешенную над носовым окном. Синтия Лидс, продюсер телешоу, наблюдала за всем происходящим на борту через такие камеры, установленные по всему судну. Каждую неделю шоу монтировалось из материала, отснятого всеми этими камерами, и из того, что удалось заснять трем операторам.

Капитан Сол прикрыл рот ладонью и прошептал:

— Кажется, Синтия хочет свести меня с корабельным хирургом Дженнингс.

— Это меня она хочет свести с ней, — возразил Уарбуртон.

Нелл очень похоже спародировала Синтию:

— Драма!

Неожиданно на мостике прозвучал громкий сигнал. Все вздрогнули.

— Капитан! Мы поймали СБРМ, сэр! — сказал Самир, глядя на приборную доску.

— Господи, а я было подумал, что это Синтия, — облегченно вздохнул капитан Сол.

— СБРМ? Здесь? — спросил Уарбуртон.

— Ты уверен, Сэм? — спросил капитан. — Проверь еще раз.

— А что такое СБРМ?

— Сигнал бедствия радиомаяка, — ответил Уарбуртон и быстро подошел к Самиру.

— Координаты определены? — осведомился капитан.

— Определятся после очередного прохождения спутника… Так-так… Сейчас…

Уарбуртон обернулся и посмотрел на Нелл.

— Что такое? — спросила она.

— Ты ни за что не поверишь.

Самир тоже обернулся.

— Судя по координатам, сигнал идет от твоего островка, Нелл.

У Нелл от волнения чуть сердце не выскочило из груди. Самир и Уарбуртон занялись проверкой сигнала.

— Так… подождите… мы его теряем, — сказал Уарбуртон.

Капитан Сол прошел мимо Самира, встал сбоку от него и посмотрел на навигационный дисплей.

— Странно…

— Ага, — кивнул Уарбуртон.

Нелл подошла ближе к ним.

— Что странно?

— Без причины СБРМ не подают, — сказал капитан Сол. — А если такое происходит, то литиевая батарейка должна продержаться не меньше сорока восьми часов. А сигнал угасает.

— Вот он, — сказал Самир в то время, как при следующем прохождении спутника сигнал возник на экране.

— Свяжись-ка ты с ближайшей станцией LUT,[6] Сэм. А ты, Карл, проверь регистрацию этого маячка в NOAA.[7]

Первый помощник уже изучал базу данных NOAA.

— Маяк зарегистрирован, — проговорил он. — О боже! Да это же тридцатифутовый парусник!

— Какого черта он тут делает? — проворчал капитан Сол.

Уарбуртон уточнил информацию.

— Судно называется «Бальбоа Бильбо». Имя владельца — Тэд Пинковский, он из Лонг-Бич, штат Калифорния. Кстати, а вот это интересно. Срок регистрации маячка истек три года назад.

— Ха! — хмыкнул капитан Сол. — Стало быть, это «Летучий голландец».

— Может быть, данные NOAA устарели? — спросил Глин.

— Вряд ли.

Самир прижал к уху трубку спутникового телефона.

— LUT сообщает, что мы — ближайшее к этому месту судно, капитан. Самолет-разведчик туда послать невозможно — слишком далеко от ближайшей авиабазы, поэтому они просят нас по возможности ответить на этот сигнал бедствия.

— Как скоро мы сумеем туда добраться, Карл?

— Примерно к четырнадцати ноль-ноль завтра.

— Развернуть корабль строго на юг, Карл. Передай на станцию LUT, Сэм, что мы отвечаем на сигнал.

— Есть, сэр!

— И постарайся связаться с этим парусником по радио на коротких волнах.

— Есть!

Капитан Сол нажал кнопку на пульте и проговорил в микрофон корабельного интеркома:

— Внимание! Как видите, мы меняем курс. Высадку совершим раньше, чем планировали. Завтра после полудня, на неисследованном острове.

С палубы донеслось приглушенное «ура».

Капитан Сол обернулся и посмотрел на Глина.

— Мятеж предотвращен. Это их на какое-то время успокоит. Нелл, похоже, это твой попутный ветер.

В широких окнах капитанского мостика возникла линия южного горизонта. «Трезубец» совершал разворот. Капитан указал на левый угол навигационного дисплея, где к верхнему краю поднимался маленький белый кружок поверх дуги.

— Вот он, Нелл, — с улыбкой проговорил Уарбуртон.

— Если у тебя была мечта обнаружить девственную экосистему, то она вот-вот сбудется, — добавил Глин.

— Этот остров находится не менее чем в тысяче двухстах милях от ближайшей суши, — сказал Самир.

— В тысяче четырехстах милях, — поправила его Нелл; сердце у нее билось так громко, что она боялась, как бы это не услышали другие. — Любое растение, опыляемое насекомыми на этом острове, по идее, должно быть новым видом, — проговорила она.

Глин кивнул.

— Если твоя теория верна, конечно.

Заурчали моторы. Над мостиком заработал турбопарус.

Глаза Нелл сияли. Остальные, глядя на нее, гадали, не мечтает ли она найти на острове Хендерс что-то еще, а не только какой-нибудь новый, неизвестный науке цветок.

Но тут из динамика телекамеры, подвешенной над носовым иллюминатором, раздался знакомый голос, и все поморщились.

— Пожалуйста, скажите мне, что это не шутка!

— Это не шутка, Синтия, — ответил капитан Сол.

— Вы имеете в виду, что мы действительно получили сигнал бедствия?

— Да.

— Капитан Сол, вы мой герой! Насколько все серьезно?

Сол устало взглянул на Уарбуртона.

— Вполне возможно, что это брошенный парусник. Но радиомаяк был активирован, поэтому мы обязаны проверить сигнал.

— Боже, это просто блеск! Нелл, скажи мне, что ты в восторге!

Нелл немного удивленно посмотрела в сторону камеры.

— Да, будет просто здорово хоть немного заняться научной работой.

— Расскажи мне побольше об этом острове, Глин! — проскрежетал электронный голос продюсера.

— Судя по сведениям Нелл, он был открыт капитаном британского флота в тысяча семьсот девяносто первом году. Была совершена высадка, но в глубь острова проникнуть не удалось. Больше данных о каких-либо высадках на этот остров нет, и существует всего три упоминания о том, что этот остров кому-либо попался на глаза за последние двести двадцать…

Открылся кормовой люк, и на мостик величественно взошла Синтия Лидс в облегающем черном комбинезоне с белыми лампасами.

Все замерли.

— Мне это нравится. Мне это очень нравится, — громогласно возвестила Синтия. — Ребята, вы понимаете? Великолепно! Джентльмены… и леди, поздравляю!

Широко улыбаясь, Синтия продемонстрировала все свои дорогущие зубы и весело откинула челку со лба. Ее черные волосы были подстрижены коротко, под мальчика. Как обычно, на голове у Синтии красовались радионаушники с тоненьким ободком.

Синтия шикарно сохранилась для своих пятидесяти лет и выглядела весьма сексуально. Когда ей исполнилось пять, мать отдала ее в балетную школу — только за это Синтия до сих пор и была благодарна матери. При росте пять футов и два дюйма даже без каблуков она до сих пор держала балетную осанку, хотя ее внушительная комплекция могла служить наглядным пособием «Высокий уровень тестостерона».

Словно вынутый из раковины рак-отшельник, Синтия выглядела на море до смешного не своей стихии, да и не только на море — просто за пределами большого города. Но что делать — ей приходилось делить пастбище с молодняком.

В свое время Синтия продюсировала два суперуспешных реалити-шоу для MTV. Но при этом она обитала в окружении таких головорезов, что непозволителен был один-единственный неверный шаг. Последней работой Синтии было весьма ублюдочное реалити-шоу под названием «Лавка мясника», и оно успеха не имело. Предложить ей могли единственную работу, от которой отказались все остальные продюсеры в городе, — кругосветное морское путешествие без привычного домашнего комфорта.

Почувствовав, что если она не примет это предложение, то можно будет поставить жирный крест на своей карьере, Синтия запаниковала и велела своему менеджеру согласиться.

Она знала, что ей поручили «Морскую жизнь» из-за ее умения «подперчить» содержание шоу, поскольку продюсеры не без оснований опасались, что один научный материал может быть слишком скучным. В последние три недели все попытки Синтии приободрить страдающих от морской болезни ученых были катастрофически безуспешными.

Она не сомневалась: если это шоу провалится, ее восхождению по лестнице успеха придет конец. Ни семьи, ни карьеры — вот-вот могли сбыться пророчества ее матери. С ними легче было бы смириться, будь мать Синтии на том свете. Но она была жива и умирать пока не собиралась.

Синтия молитвенно соединила ладони.

— Как вовремя это случилось, ребята, как вовремя! Я уж думала, мы все перережем и съедим друг дружку, не добравшись до Питкерна. Расскажи мне побольше об этом острове, Глин!

— На самом деле его ни разу по-настоящему не обследовали. И это в нем, пожалуй, самое интересное. Судя по теории Нелл…

— Когда мы сможем там высадиться?

— Завтра, вскоре после полудня, — ответил Глин. — Если найдем место для высадки и если капитан даст нам разрешение сойти на берег, конечно…

— Ты хочешь сказать, что мы сможем отснять нашу высадку на неисследованный остров для фрагмента «Случиться может всякое» нашей завтрашней передачи в семнадцать пятьдесят? Если скажешь «да», станешь моим супергероем, Глин!

— Если капитан согласится, это, пожалуй, возможно. — Англичанин пожал плечами. — Да.

— Глин! Глин! Глин! — Синтия едва не подпрыгивала на месте от радости. — А что ты там такое говорил насчет капитана британского флота?

— Этот остров был открыт в тысяча семьсот девяносто первом году капитаном Амброузом Спенсером Хендерсом…

Нелл позабавило то, как быстро взыграло тщеславие Глина — стоило только Синтии, так сказать, «направить на него софит».

Глин посмотрел на Нелл.

— Правда, это Нелл первая…

— Это просто супер, Глин! Сделай мне одолжение, оповести команду, хорошо? — попросила Синтия. — На закате… сразу после ужина… и постарайся, чтобы твоя речь была классной. Ну пожалуйста, пожалуйста, сделай это для меня!

Глин бросил извиняющийся взгляд на Нелл. Та кивнула в знак того, что уступает ему эту честь и нисколечко не переживает.

— Ну хорошо.

— Знаете Дону? Эту загорелую длинноногую брюнетку с татуировкой? — Синтия показала на то место, где у Доны была татуировка. — Знаете? Она только что сказала мне, что британские ученые — самые сексуальные мужики на свете. — Синтия наклонилась ближе к Глину и прошептала ему на ухо: — Думаю, она говорила о вас!

Глин изумленно вытаращил глаза, а Синтия обратилась к капитану:

— Капитан Сол, мы сможем высадиться? — Она стала подпрыгивать на месте, совсем как маленькая девочка, уговаривающая своего отца. — Ну скажите, сможем? Правда-правда?

— Да, мы сможем высадиться, Синтия. После того как проверим сигнал радиомаяка.

— Спасибо вам, капитан Сол! Кстати, вы знаете, что наша красотка хирург Дженнингс просто без ума от вас?

Уарбуртон покачал головой.

Синтия повернулась к Нелл.

— Нам бы найти кого-нибудь для Нелл. Что скажешь, Нелл? Мужчины какого типа тебе нравятся?

Нелл заметила, что Глин смотрит через окно на Дону, занимающуюся йогой на верхней палубе. Крепкая, спортивная, загорелая, с курчавыми черными волосами, Дона была одета в топ горчичного цвета и черные бикини. Чуть выше резинки бикини выглядывал краешек татуировки, изображавшей лилово-желтое солнце.

— Я не знаю, что такое «тип», Синтия. И не хочу, чтобы меня рассматривали как «тип».

— Собираешься всегда оставаться одна, Нелл? — хмыкнула Синтия. — Чтобы найти того, кого ищешь, надо себе его представлять, милая.

Нелл посмотрела Синтии прямо в глаза.

— Когда я его увижу, сразу узнаю, — сказала она.

— Ну, тогда, может быть, завтра ты найдешь какой-нибудь новый цветочек и дашь ему название, а? Дай нам хоть какой-нибудь сюжет, Нелл! Пожалуйста!

Синтия развернулась, поспешила к люку и сбежала вниз по трапу.

Нелл вернулась взглядом к навигационному дисплею. Крошечная точка, обозначавшая остров, постепенно опускалась вниз от края экрана. Это зрелище так зачаровало Нелл, что она затаила дыхание.

Капитан Сол по-отцовски любовно посмотрел на Нелл и положил руку ей на плечо.

— Я бы сказал, что это судьба, Нелл. Если бы верил в такие штуки.

Нелл взглянула на него сияющими от счастья глазами и сжала его большую загорелую руку.

— На УКВ ответа по-прежнему нет, капитан, — сообщил Уарбуртон.

Нелл провела по экрану пальцем от точки местонахождения корабля к маленькому белому кружочку, под которым было написано:

19.05

В тесной из-за огромного количества аппаратуры каюте, служившей мозговым центром «Морской жизни» и размещенной в правом понтоне «Трезубца», сидела Синтия и следила за мониторами, передававшими изображение с трех камер. Капитан Сол и Глин после ужина сообщали команде последние новости.

Персик Макклауд сидел рядом с Синтией и занимался редактированием съемки и связью с операторами. То аудиовизуальное «оборудование», с которым Персик родился на свет, пряталось под его густыми волосами и бородой. Его глазами и ушами были микрофоны, наушники и УК-очки — устройство для создания эффекта виртуальной реальности.

Синтия работала с Персиком на живых шоу MTV в форте Лаудердейл и на острове Санторин. Единственным утешением в теперешней работе для Синтии было то, что в качестве телеинженера с ней отправился именно Макклауд. Без него этот проект был бы просто немыслим.

Персик с этим соглашался. Он всегда во всем соглашался с Синтией. Он готов был жить где угодно, лишь бы существовала беспроводная связь. Ему в самом деле было все равно, где находиться: на корабле, бороздящем пятидесятифутовые волны, или в своей квартирке в Сохо. Когда Персик был окружен цифровой средой обитания, он был счастлив.

Синтия взволнованно вела переговоры с продюсерами «Морской жизни» в Нью-Йорке. Персик двигал рычажки эквалайзера, управлял уровнем звука и переключал изображение с одного монитора на другой, следя за указаниями Синтии, тыкавшей в разные мониторы карандашом.

— Нам как воздух нужно происшествие, Джек. И мы его имеем прямо сейчас и через десять минут можем начать передавать вам. Завтра под рубрикой «Случиться может все» мы высаживаемся на неисследованном острове, Фред… ну перестань, это же прекрасная приманка! И вдобавок речь идет о спасательной операции — мы получили сигнал бедствия!

Синтия знаком попросила у Персика подтверждения своим словам. Макклауд дважды показал поднятые руки с растопыренными пальцами.

— Персик сможет отправить вам запись через пятнадцать минут. Дайте нам спутниковую связь, Фред. Да, Джек, ты уже несколько раз говорил мне… нет тут у нас никакого секса. В первые четыре недели все в команде перетрахались друг с другом, а теперь мне приходится иметь дело с учеными, Джек, поэтому избавь меня от таких вопросов! Откуда мне знать, каким образом члены команды протащили на борт экстези? Как бы то ни было, это уже случилось, и нам еще сильно повезло, что нас с этим не засекли. Ясно? Ты что, шутишь? Нет, ты точно надо мной смеешься. Вот пусть тогда Барри попробует сделать шоу с учеными так, чтобы еще и секс был. Пусть, мать его так, он попробует сделать это сам, долбаный осел! Да еще при том, что они друг с другом грызутся! Клянусь, если бы на корабле еще осталось хоть несколько таблеток экстези, я бы им эту отраву завтра же в зеленый чай подмешала, Джек! Я предлагаю, чтобы мы вернулись к первоначальному уклону — к научному. Верно, Фред, приключение, вот именно! Спасибо тебе! А что происходит во время приключений, как не романы, Джек? Клянусь, если такой поворот не спасет это шоу, то можешь всенародно объявить о моей казни. Надеюсь, тебе не придется думать слишком долго, Фред? Отлично, мальчики, я очень рада, что нашла путь к вашему сердцу. И не волнуйтесь — завтра мы внесем свой вклад в историю телевидения!

— Есть контакт!

Синтия схватила Персика за руку и крепко сжала.

— Отличная новость, босс. — Он усмехнулся, кивнул и в очередной раз отрегулировал уровень звука, когда капитан Сол обратился к команде.

19.05

Поворачивая камеру от правого борта вдоль верхней палубы, Зеро снимал красивейший закат — оранжевые, сиреневые и багровые облака.

На верхней палубе к ужину были расставлены столики с горящими свечами. «Трезубец» шел строго на юг. Над столиками веял теплый ветерок. Ученые и члены команды заканчивали ужин, на который им были поданы морской окунь, рисовый плов и зеленая фасоль. Трое операторов кружили с камерами вокруг столиков. Вся команда с нетерпением ждала новостей.

Капитан Сол наконец поднял бокал. За его спиной багровел тихоокеанский закат. Сол обратился к членам команды:

— Не сомневаюсь, вы все успели заметить, что в данный момент мы направляемся на юг, — сказал капитан и театральным жестом указал на нос корабля.

Синтия велела Персику переключиться на камеру, установленную на мостике, чтобы показать «Трезубец», идущий к линии южного горизонта, затем на другую камеру, демонстрирующую нос корабля, рассекающий море, после чего снова был показан капитан.

— Несколько часов назад мы получили сигнал с радиомаяка парусника, терпящего бедствие.

Члены команды стали взволнованно переговариваться.

— Нам известно, что владелец этого судна был спасен Береговой охраной США вблизи от Кауаи во время шторма пять лет назад. Следовательно, либо этот парусник уже пять лет дрейфует сам по себе, либо его выбросило на остров, лежащий к югу от нас, либо теперь на его борту находится кто-то другой. Мы безуспешно пытались связаться с судном на всех стандартных частотах. В связи с тем, что поисково-спасательные самолеты не могут взять на борт достаточное количество горючего, чтобы добраться до места бедствия от ближайшей авиабазы, разобраться с этим сигналом попросили нас.

Ответом капитану был дружный гомон.

Глин откашлялся. Софиты освещали его, на него были направлены объективы камер, и биолог заметно нервничал.

— Хорошая новость, — объявил он, — состоит в том, что сигнал поступил с одного из последних неисследованных островов в мире…

Команда пережила двадцать один день штормов и полного уныния, поэтому сигнал бедствия в любом случае внес бы в жизнь команды приятное разнообразие. А уж весть о возможности высадки на неисследованный остров была встречена громкими аплодисментами.

— Ширина острова всего около двух миль, — воодушевленно продолжал Глин, время от времени он заглядывал в блокнот, подготовленный для него Нелл. — Поскольку остров находится ниже сороковой параллели, опаснейшей зоны, называемой моряками «ревущими сороковыми», в этом районе более двух столетий не проходят маршруты кораблей. Сейчас мы направляемся к месту, которое смело можно назвать самым отдаленным в географическом отношении клочком суши на земле. Остров окружен пространством океана площадью с территорию Соединенных Штатов, но об этом регионе земли известно примерно столько же, сколько мы могли бы узнать о США, если бы увидели только то, что видно из окна автомобиля, когда проезжаешь шоссе из одного штата в другой.[8] А дно океана в этих краях картировано не лучше поверхности Марса!

Глин заработал одобрительный гомон слушателей и бодро продолжал:

— Сообщений от очевидцев, видевших этот остров, крайне мало, а единственное известие о высадке на нем датировано тысяча семьсот девяносто первым годом. Его оставил капитан Амброуз Спенсер Хендерс, капитан британского военного корабля «Ретрибьюшн».

Глин развернул листок с ксерокопией записи в судовом журнале капитана Хендерса — записи, поразившей воображение старшекурсницы Нелл девять лет назад. Не слишком сильно спотыкаясь на архаизмах и морских сокращениях, Глин прочел следующее:

Глин сложил потрепанный листок с распечаткой вчетверо.

— Вот это и есть единственное сообщение о высадке. Если мы сумеем найти путь в глубь острова, мы станем первыми в людьми в истории, кто обследует всеми забытый остров капитана Хендерса.

Эти слова были встречены дружными аплодисментами. Копепода затявкал.

— Так что шторма в итоге сослужили нам неплохую службу, — сказал капитан Сол. — Посейдон вывел нас на курс, чтобы мы помогли собрату-моряку, терпящему бедствие. И к тому же у нас будет шанс посетить один из последних форпостов суши на земле, куда прежде не ступала нога человека!

Капитан Сол прижал к сердцу кулак величиной с небольшой окорок.

19.07

— Господи, благослови капитана Сола, — пробормотала Синтия, сидя в студии и тыкая ластиком на конце карандаша то в один, то в другой монитор.

Члены команды и ученые радовались и произносили тосты.

— Нужно подложить какую-нибудь музычку под выступление Глина и немножко его отредактировать.

— Да, речь была еще та, — кивнул Персик.

— Поищи что-нибудь такое… морское. Вроде той музыки, которая звучит в «Челюстях», когда Роберт Шоу[9] говорит насчет акул и военных кораблей. Подложи под слова Глина — и будет просто прелесть. А потом запечатай и передай, Персик. Передай этим ублюдкам в Лос-Анджелес, пока они не успели сказать нам «нет».

Синтия поправила наушники с микрофоном и обратилась к операторам:

— Отлично, ребятки. Конец съемки. Поужинайте. Классная работа, милашки вы мои!

19.08

После того как команда узнала новости, все продолжали радоваться, а особенно весело стало, когда были выключены софиты и камеры.

Нелл бросила взгляд в сторону соседнего столика.

Глин, еще не успевший отдышаться после своего звездного дебюта, сидел напротив Доны и с неподдельным интересом слушал ее.

Нелл с трудом удерживалась от смеха. Парочка была абсолютно несовместимая. Вид у Доны был такой, будто она готова заживо сожрать Глина.

Напротив Нелл сидел Зеро. Он поглощал вторую порцию ужина — на столике оказалась лишняя тарелка. Проглотив кусок филе морского окуня, Зеро посмотрел на Нелл.

— Интересно, что заставило такую девушку, как ты, стать ботаником? — осведомился он, взял с тарелки кусок рыбы и бросил Копеподе.

Нелл сделала глоток воды со льдом и ненадолго задумалась над ответом оператору.

— Понимаешь… Моя мама умерла после того, как в Индонезии ее обожгла медуза. Вот я и решила, что буду изучать растения.

Зеро не донес до рта вилку с нацепленным на нее куском рыбы.

— Что, правда?

— Конечно правда! — воскликнул Энди, который сидел рядом с Нелл и как бы оберегал ее, хотя на самом деле обычно было наоборот.

Нелл уговорила Энди, забаррикадировавшегося в своей каюте, выйти на палубу к ужину. Энди оделся более сдержанно — в синюю клетчатую фланелевую рубашку поверх желтой футболки с рисунком в виде улыбающейся девичьей мордашки на груди и надписью «Приятного дня!». Нет-нет, во лбу девушки не чернела дырка от пули, все с ней было в полном порядке — просто веселое личико, ожидающее, что мир ответит улыбками на ее улыбку.

Нелл сжала запястье Энди и погладила руку Зеро, стараясь их примирить.

— Моя мать была океанографом, — объяснила Нелл оператору. — Она умерла, когда я была совсем маленькая. И в детстве я ее видела очень редко, чаще по телевизору. Большую часть времени она проводила за границей, снимала документальные фильмы в таких местах, где детям находиться слишком опасно.

— Неужели ты — дочь Джанет Плэнет? — ахнул Зеро.

— Так и есть.

— «Доктор Джанет изучает дикую природу!» — произнес Зеро, с точностью воспроизведя голос и манеру ведущего, анонсировавшего шоу. — Да?

Губы Зеро разъехались в широченной улыбке. Он вспомнил один из первых цветных документальных телесериалов, который обожал в детстве.

Нелл кивнула.

— Да. Ты помнишь это шоу?

— Еще бы! Конечно помню! Ведь в нем впервые на телевидении появились цветные подводные съемки! Среди операторов эти передачи стали просто легендарными. Но почему тебя зовут не Нелл Плэнет?

Нелл рассмеялась.

— Наша фамилия не слишком хорошо выглядела на телевидении.[10]

— Стало быть, ты идешь по ее стопам, — заключил Зеро.

— Если не считать, что я избрала ботанику, — покачав вилкой, отозвалась Нелл. — Растения не едят людей.

— Что верно, то верно. — Зеро взял стакан чая со льдом с подноса проходившего мимо их столика официанта.

Приветственно подняв стакан, он спросил:

— Значит, ты побеждаешь свои страхи?

Нелл в ответ подняла стакан с водой и устремила взгляд в сторону темной линии горизонта.

— Что-то вроде того, — сказала она.