"Ой, мамочки" - читать интересную книгу автора (Кэннелл Дороти)

Глава четырнадцатая

Сон был столь же сумбурным, как и предыдущий. Стены узкой лестницы дома в Сент-Джонс-Вуде окружали меня плотным кольцом. Откуда-то доносилось журчание воды. Пахло рыбой — маслянистый такой аромат, что остается после копченой селедки. Семейство Банди с третьего этажа очень любило рыбу. Особенно миссис Банди — старая брюзга, которая вечно стучала своей клюкой по потолку, стоило маме исполнить пируэт с прыжком. Отец мой, редкого великодушия человек, то и дело повторял: "Не обращайте на нее внимания, девочки! Разве все мы не имеем права на причуды?" Мы и не обращали — до того случая, когда маме показалось, что стук прозвучал как-то иначе. Мы дружно спустились вниз и обнаружили, что мистера Банди хватил удар, а миссис Банди в таком смятении, что не может дойти до телефона-автомата в вестибюле.

Ноги мои подкашивались. Не было сил преодолеть оставшиеся ступеньки. Но я обязательно должна добраться до пятого этажа. Почему-то я считала необходимым рассказать маме, что Теола Фейт наведалась в Менденхолл, а Бен и компания тайком увезли ее оттуда, дабы избежать столкновения родительницы с чадом. Хлопнувшая дверь оказалась ложной тревогой — это всего лишь вернулся Пипс, проверявший топливо в моторке…

Протянув руку, я коснулась двери квартиры. Мое тяжелое дыхание целиком и полностью объяснялось трудностью подъема, а вовсе не тем вопросом, который я собиралась задать маме. Если они с отцом обретут в Америке дом, славу и богатство, не забудут ли они… послать за мной?

На мой стук никто не ответил. И не удивительно. Из-за двери, подобно дыму, просачивался шум. Сперва я подумала, что там вечеринка. Но когда прислушалась, поняла, что это всего лишь будничная суматоха. Запах копченой селедки исчез, и на смену ему — оле! — пришел буйный аромат какого-то мексиканского блюда. Неужели мама забыла на один вечер о своем балете? И сейчас я застану их с отцом за ожесточенным сражением в «монополию»? А может, она напялила на голову розовый ночной горшок, на плечи набросила ворсистый коврик из ванной и расхаживает по комнате, изображая тетушку Астрид?

Дверь распахнулась. О нет! Наверняка глаза меня обманывают. Нашей квартирой завладели чужаки! Мать семейства в фартуке сновала туда-сюда с пылесосом. Отец семейства, закинув ноги на каминную решетку, читал огромную книжищу окружившим его разнокалиберным деткам с розовыми мордашками.

Один из ребятишек, рыжий и толстый, показал на меня:

— Мама! Папа! Это привидение?

— Извините, — сказала я. — Просто я знавала проживавших здесь прежде людей. — И, чопорно повернувшись, зашагала вниз по ступенькам.

Проснулась я от ощущения, будто за ночь заработала искривление позвоночника и вдобавок в глаза мне безжалостно светит фонарь в сто ватт.

— Элли… — Это был Бен, а слепящий свет исходил от солнца. — С тобой все в порядке?

— А что? — Я с трудом приподнялась на локте.

— Солнышко, уже полдень. — Он присел на кровать, отчего та угрожающе накренилась.

Внутри у меня все перевернулось, и, вцепившись в руку Бена, я осторожно улеглась обратно.

— Снова тошнит. Как и писала Мамуля: денек-другой почувствуешь себя хорошо — только чтобы не забыть, как это бывает. Дорогой, возвращайся на свои кулинарные собрания и дай мне спокойно сдохнуть… то есть отдохнуть.

Он погладил мою руку.

— У меня обеденный перерыв, а я намерен проводить с тобой каждую свободную минуту. Принести тебе что-нибудь? Яйцо-пашот, например?

— Бога ради! — взмолилась я. — Если ты меня любишь, даже не говори о еде. Расскажи лучше о Теоле Фейт.

Он перекинул ногу на ногу, заметил, как я поморщилась, и медленно опустил ногу на пол.

— Я помог посадить ее в лодку, но, едва ступив на борт, она сделалась такой… агрессивной, все предлагала показать мне местные достопримечательности…

— Грязного Ручья? — До этого я считала, что мне трудно сфокусировать взгляд на его лице, но теперь поняла, что он попросту избегал моего взгляда.

— Точнее, своей спальни. К черту, Элли! Не знаю, что уж я такое делаю, почему пробуждаю зверя в женщинах! Неужели у меня на лбу клеймо "Сопровождения на ваш вкус"? — Поднявшись, он сунул руки в карманы и печально уставился в окно, на неспокойные воды, окружавшие остров.

— Что ты, милый! — Комната вдруг затряслась, будто половик. Где-то в доме включили пылесос.

— В итоге Джеффриз решила, что от меня больше мороки, чем проку. Объявила, что сама поведет моторку, Пипс отправится следом в лодке мисс Фейт, — а мне велела возвращаться. Так что правила Кулинаров нарушены не были. Когда я вернулся, ты крепко спала. — Низко склонив голову, Бен направился к камину. — Дорогая, я должен кое о чем тебе сказать…

— Да? — Неужели мы наконец добрались до кульминации? И сейчас он объяснит, почему отводит взгляд?

— Граф и Соланж исчезли. На утреннее заседание граф не явился. Их комната пуста. Можно понять, почему они решили уехать без фанфар, — неясно одно: кто же отвез их на материк? Пипс и Джеффриз отрицают свою причастность. Валисия Икс недоумевает наравне с остальными, и… что действительно явилось потрясением… — Он присел рядом со мной и, плотно сжав губы, взял меня за руку.

— Что же? — Я вцепилась в изголовье, но кровать все равно зашаталась.

— Лоис и Хендерсон тоже дали тягу.

Кровать неожиданно перестала раскачиваться. Значит, в соперниках у Бена остались только Бинго и Марджори Задсон, подумала я — и тут же устыдилась. Это кулинарное состязание пробуждает во мне худшие инстинкты.

— Непонятно как-то… Графа отстранили за то, что он подверг опасности жизнь голубки, но ведь Лоис Браун по-прежнему оставалась в игре, разве нет?

— Главная претендентка, я бы сказал.

— Они оставили записку?

Бен повернул мою руку ладонью вверх.

— Нацарапали какие-то слова губной помадой на зеркале туалетного столика. Что-то насчет плена, но все размазано.

— А может… кровью?

— Элли, умерь свои фантазии. Все это наверняка очень просто объясняется.

— И никто не признался, что отвез их на берег?

— Нет. — Он по-прежнему упорно не смотрел мне в глаза. Ужасная мысль закралась в мою голову. А что, если кто-то — только не Бен! — каким-то образом помог упростить состязание за вожделенное звание Кулинара! Нет-нет! Это слишком жутко, в это невозможно поверить! Но ведь поверили же люди в те жуткие вещи, которые Мэри поведала о своей матери в «Мамочке-монстре». Конечно…

— Может, это Бинго подшутил?.. Хотя как бы ему удалось заставить исчезнуть двоих людей… — Я покачала головой, которая тут же закружилась. — Вот у графа, возможно, получилось бы. Извини, дорогой, я понимаю, что сейчас не время для шуток.

Бен снова провел рукой по лицу.

— Кто-то здесь развлекается. Джеффриз сказала, что со стены в столовой исчезли все ножи. И один из них она нашла в самом неподходящем месте.

Я вздрогнула: внизу кто-то ударил в гонг. Бену пора покидать меня. Он сказал, что отыщет Эрнестину и попросит ее принести мне поднос с едой, но я заверила любимого, что предпочитаю еще немножко отдохнуть, а если проголодаюсь, спущусь в столовую.

Поглаживая меня по волосам, он спросил:

— Как насчет пикника на природе? Не забудь, в пять часов.

— Постараюсь прийти. — Слабой рукой я помахала ему на прощание. Мысль о еде — пролитых соках и капающем с рашпера жире — вновь вызвала рецидив болезни, и именно тогда, когда я уже подумывала, что, возможно, буду жить.

Я провалилась в сон, но Лоис и Хендерсон Браун отправились следом за мной. Она была в своем корсаже, а он — с неизменно мрачной миной на лице. "Предупреждал же я тебя насчет этого чертова дома, но ты не слушала… слушала… слушала... — Голос его звучал все глуше, превращаясь в печальное эхо. Бесплотные руки схватили меня, закружили в вихре, а когда я снова открыла глаза, то стояла под люстрой у подножия лестницы, по которой навстречу мне спускался дворецкий с напомаженными волосами и подрисованными усиками. "Все гости мертвы, и умерли они не своей смертью!" Тотчас налетел порыв ветра, и я увидела, как за дворецким вереницей тянутся — все в белых саванах и с лицами цвета маринованных огурчиков — чета Хендерсонов, Джим Грогг с Дивонн и граф Венсан с Соланж.

"Ну что, перенесемся в Красную комнату?" — Граф достал из рукава две большие старинные монетки, приложил их к глазам, воспарил между полом и потолком и улетел ногами вперед в коридор.

"Постойте! — закричала я, когда остальные тоже поднялись в воздух. — Должна же я узнать, кто виноват во всей этой… кровавой бойне!"

"Ma fleur, — Соланж, пролетая мимо, ущипнула меня за щеку, — вы правильно догадались вчера вечером, когда подумали, что мадам Теола Фейт не просто монстр. Она убийца! Теола проскользнула в дом — вжиг-вжиг ножиками и бух-бух наши бедные трупы в колодец…" — Последний мимолетный всплеск белого савана, и француженка исчезла.

Вцепившись в рукав дворецкого, я с ужасом обнаружила, что это вовсе не дворецкий, а Марджори Задсон. "Время не ждет, душечка! — Она сунула мне под нос горящую свечку. — Мне нужно до чаепития вырыть в садике несколько могилок. Хорошая петрушка вырастает только на хорошо удобренной почве".

"Но это же чушь! — вскричала я. — Вчера вечером Теола Фейт была слишком пьяна, чтобы кого-нибудь убить; не могла же она вернуться сюда глубокой ночью, если только она не…"

"Вот именно, дорогуша! Если только я не ломала комедию. — Вместо Марджори передо мной возникла Теола, все с той же свечкой в руках и с задорной улыбкой на устах, столь же яркой, как пламя свечи. — Вы только вдумайтесь. В самом ли деле я покинула остров вчера вечером, когда ваш галантный супруг вернулся в дом? Или же я сказала Пипсу и Джеффриз, что передумала возвращаться в Грязный Ручей? Мать не остановится перед любыми жертвами…"

"Нет! — завопила я. — Вы не можете быть таким чудовищем! Не стали бы вы мстить своей дочери таким способом!.."

Я попятилась от свечи, но глаза Теолы полыхали огнем, прожигая меня, точно две паяльные лампы. Спрятаться было некуда; у меня не было иного выбора, кроме как проснуться.

Оказывается, я скрутила маковое покрывало в жгут и привязала себя к изголовью. Комната была залита солнцем. Но мне послышался отдаленный раскат грома, а оцепеневшие ветви мертвого дерева за окном подтвердили: надвигается буря. Когда в воздухе витает напряжение, а пустой желудок сводит судорогой, немудрено, что мне снятся кошмары. Спустив ноги с кровати, я с облегчением обнаружила внизу твердую почву. Возможно, мой недавний приступ тошноты был вовсе не токсикозом, а следствием перебора имбирного эля накануне вечером.

Святые небеса! Уже почти четыре часа! Впрочем, что толку переживать и изводить себя угрызениями совести? Надо принять ванну, одеться и отправиться с Беном на пикник. Вместо того чтобы терзаться сомнениями относительно покинувших нас членов группы, стоит поразмышлять о том, как мне повезло в этой стране экспресс-разводов: я вернусь домой в прежнем качестве, а вовсе не в роли экс-миссис Бентли Т. Хаскелл. А кстати, любопытно, — подумала я, бесстыдно оголяя плечо и кокетничая перед зеркалом, — что же надевает на ночь несравненная Валисия Икс?

Бен как раз поднимался по лестнице, когда я собралась начать спуск.

— Любимая, ты выглядишь просто потрясающе! — В своем порыве он едва не отправил нас обоих прямиком через перила вниз.

— О, Ретт Батлер, ты и сам прекрасен! — выдохнула я, когда он положил руки мне на талию (точнее, на то место, где она когда-то была) и потащил меня по ступеням.

В холле никого не было, за исключением голубей: один сидел на бабушкиных часах, а другой — на рамке портрета Унылой Дамы.

— Шпионят, видать, мерзавцы, прямо не терпится им сдать тебя за поведение, недостойное потенциального Кулинара, — шепнула я.

Бен придержал для меня дверь.

— Определенно не завидую этой паре пташек, если Бинго проиграет. Идем, любимая? — Он галантно выставил локоть, и мы торжественно спустились по кирпичным ступеням, а далее — по зигзагообразной тропинке к стоящему под сенью двух деревьев длинному и узкому (наподобие монастырского) столу, застеленному белой дамастовой скатертью.

Остатки Кулинаров — Валисия Икс, мать и сын Хоффманы, Марджори Задсон — стояли у входа в сад камней, держа высокие бокалы из мутноватого стекла. Пипс с Джеффриз хозяйничали у бокового столика: расставив серебряные блюда, они принялись выкладывать на одно из них какую-то штуку, смахивавшую на съедобный американский флаг.

— Пикантный пирог с сыром. — Бен ускорил шаг. — Я краем глаза видел, как Пипс над ним колдовал. Полосочки выполнены из красного перца, а…

Остального я не услышала — меня отвлекла упавшая на мою руку капля дождя, за которой последовала вторая и негромкий раскат грома. Как жаль, что пикник придется перенести в дом. Увернувшись от осы, я столкнулась с Мэри Фейт. Бен бросился к ней. Мэри, балансируя на скользких камнях, упала прямо ему в руки.

— Прошу прощения. — Она невольно отпрянула.

— Что вы, что вы! — успокоил ее Бен.

— Чудесно выглядите, Мэри! — солгала я. — На ней было желтое — под цвет лица! — платье с застежкой спереди. Помада на губах слишком фиолетовая, серьги в ушах — слишком массивные, а эти идиотские очки стоило бы выбросить в реку.

— Элли, знаю, вы ужасно на меня рассердитесь, — но я должна это сделать!

— Сделать что? — И снова увесистая капля, на сей раз доставшаяся моему носу. Легкий ветерок относил голоса остальных в нашу сторону, отвлекая мое внимание. Бинго рассуждал о необходимости использования различных отдушек в приготовлении кетчупа. По его мнению, аромат авокадо станет хитом сезона.

— Пообедаете вместе с нами? — Бен одарил Мэри улыбкой, которую, надеюсь, она не истолковала превратно.

— Весьма сожалею, но не смогу. Отправляюсь в Грязный Ручей на встречу с матерью. Она передала сегодня с Пипсом — когда он плавал за продуктами, — что если я не прибуду к пяти часам, то пожалею об этом.

— Но уже больше пяти, — возразила я.

Вздернув подбородок, Мэри дерзко сверкнула очками.

— Вот именно. Я хочу подчеркнуть, что меня не запугаешь, — но повидаться с ней все же придется. — Губы ее изогнулись в напряженной улыбке. — Меня тут посетила приятная мысль: может, она хочет попросить денег? В конце концов, я вдруг сделалась очень даже завидной дочерью. Благодаря «Мамочке-монстру» превратилась в мультимиллионершу. Пожалуй, раскошелюсь для матушки на пять баксов — нынче на чай меньше не дают.

Меня вдруг захлестнула волна жалости.

— Мэри, не ходите!

— Жаль, что вы пропустите такую занятную вечеринку. — Лично мне мимолетная улыбка Бена показалась просто неотразимой.

Мэри глянула на часы, сжала меня в торопливых объятиях, шепнула: "Навек вместе!" — и поспешила по замшелым камням к пристани. Я же замешкалась, размышляя о том, к сколь грустным последствиям могут привести несложившиеся отношения матери с дочерью.

Из задумчивости меня вывели ароматы. Я встрепенулась.

— В чем дело? — прищурился в нашу сторону Бинго. — Решили опоздать для понту?

— Ну полно, полно, деточка! — встряла Эрнестина — ни дать ни взять Кенга, увещевающая шкодливого крошку Ру. — Наверное, мистер Хаскелл потерял счет времени, готовясь к зачету по калориям.

Марджори Задсон громко фыркнула из-под вуали пчеловода. И — черт побери! — тут на сцене появилась Валисия Икс в ярко-красном платье, перетянутом на талии широким и блестящим черным ремнем. Ха-ха! А я-то думала, эта мода закончилась вместе с Гражданской войной.

— Как поживаете? — осведомилась Валисия, будто я была выставленным для созревания сыром, и не успела я разлепить губы, как она, взмахнув широкими рукавами, потянула Бена к столу. — Мистер Хаскелл, мне очень хотелось бы узнать ваше мнение по поводу приготовленных Джеффриз крема из смородины и искусственных земляных груш.

Ну ясное дело, какие у меня основания чувствовать себя обделенной вниманием?! Эрнестина жалостливо улыбнулась в мою сторону, рядом возник Пипс и сунул мне под нос блюдо с гофрированными блинчиками собственного изобретения. Я размышляла, прилично ли взять больше шести штук, когда появилась Джеффриз с крабами, источающими дивный аромат.

— С напитками каждый разбирается самостоятельно! — провозгласила карлица.

— Спасибо. — Удовлетворенно чавкая, я получила еще одной каплей дождя по подбородку. Неужели в этой стране не считается дурным тоном позволять погоде расстраивать социально значимые мероприятия? А если ливень зарядит — нам что, полагается отважно улыбаться? Задумчиво глядя на реку, я позволила себе немножко пофантазировать: мы с Беном вдвоем на этом островке и переживаем волшебные приключения; он — главарь шайки контрабандистов, а я — его дама, похищенная из замка на Корнуэльских утесах. А вечерами — такими, как этот, — мы отправляемся покататься на нашей старой доброй лодке, я слушаю плеск весел, погружаю ладонь в пену, белую и мягкую, как лучшие французские кружева. А на закате солнца мы возвращаемся обратно в Менденхолл, возвышающийся, точно украшение на носу огромного пиратского судна…

И вдруг фантазии мои разбились вдребезги: небо пронзила ослепительная вспышка. Первой моей мыслью было: фейерверк — в конце концов, сегодня ведь четвертое июля, День независимости. Но вспышка была слишком сильной и сверкнула слишком близко, а следом за ней раздался взрыв, который не имел ничего общего с празднеством.

Рядом с лодочным ангаром, прямо на воде, заполыхало яркое пламя.

— Боже мой! — вскричал Бен. — Моторка взорвалась!