"Ой, мамочки" - читать интересную книгу автора (Кэннелл Дороти)

Глава восьмая

Мисс Задсон издала пронзительный визг, способный разбудить мертвеца, и труп уселся. Между тем дама, совсем недавно отважно бороздившая воды, дабы поспеть на свидание с судьбой, выпустила мою шею и уронила обмякшие руки. Подобрав с полу свечу, я обрела дар речи:

— Мисс Мэри Фейт, вы живы и здоровы!

Ответом мне было молчание. Действительно ли это та самая женщина, которую я видела в ток-шоу «Беседка» с Гарвардом Смитом? Те же каштановые волосы, уложенные в пучок на затылке. Те же очки-стрекозы. Впрочем, при ближайшем рассмотрении заметно, как польстила ей телекамера. Лицо Мэри было все в оспинах, а губы покрыты толстым слоем помады. Похоже, эта женщина страдает неуемным пристрастием к гриму. Да, но вот как бы поделикатнее разузнать, что она делает в гробу? И при этом не показаться чересчур любопытной…

— О господи, это просто невыносимо! — Мэри вскинула руку ко лбу, плечи ее, обтянутые мышиного цвета свитерком, затряслись. — За что мне эти муки? Какие такие грехи я совершила, помимо того что родилась на этот свет? Неужели в моем собственном доме мне нет покоя и нет ни одной крышки, под которую не заглянули бы докучливые репортеры!

От ее визгливого голоса пламя свечки заколебалось. Мебель и прочая древняя утварь вокруг заколыхались, будто придвигаясь поближе, чтобы лучше слышать. Остальная часть комнаты по-прежнему была окутана мраком. Мы видели не дальше собственных носов. К удушливому аромату плесени и цемента примешивался не менее стойкий аромат времени.

— Мы вовсе не репортеры-стервятники! Мы… в общем-то, из команды Кулинаров, — сбивчиво объяснила я.

— И мы не хотели вам мешать, боже упаси! — Мисс Задсон, которая съежилась было до размеров мыши, теперь вновь заполнила собой мой пеньюар и пиджачок Эрнестины. — Никто так свято не верует в право умереть, как Марджори Задсон! — Щеки ее раздувались как мехи. — Едва моя дорогая матушка объявит, что готова почить навсегда, я тут же достану пакетики со снотворным! Подмешаю немножко в матушкино молоко, а остальное высыплю на ее тост с корицей — и уложу милую старушку, в последний раз пожелав ей доброй ночи!

— Ах вы, злодейка! — Мэри Фейт напряглась, вцепившись в бортики гроба, будто в детскую кроватку; глаза ее метали молнии. — Да вас надо под суд отдать за жестокое обращение с родителями!

Мисс Задсон больше не напоминала Нэнни, симпатичную собачку, заботившуюся о детях в "Питере Пэне". Щеки ее гневно затряслись.

— Будь я мужчиной, я бы предложила вам выйти потолковать, мадам! — выпалила она.

Мисс Фейт вдруг прижала атласную подушечку к груди и разразилась безудержными рыданиями.

— Я вовсе не собиралась покончить с собой! Я всего лишь хотела изгнать злых духов. Мама в каждом из своих домов держала по гробу. Всегда повторяла, что лучше места для занятий любовью не найти. Когда я была маленькой и что-то не так делала — достаточно было просто не вовремя выдохнуть, — она приходила в ярость и запирала меня в буфете. Но однажды, в период обострения ее мании величия, когда она требовала, чтобы я приседала в реверансе всякий раз, оказываясь в поле ее зрения, а я споткнулась, — она запихнула меня в гроб, сверху на крышку водрузила сундук и не выпускала меня, пока я не посинела.

— Ужас! — В "Выращивании детей из семян" ничего подобного не рекомендовалось. Неужели при благоприятных обстоятельствах любая женщина может превратиться в мамочку-монстра? — Бедная мисс Фейт! — Презрев деликатность, я опустилась на колени и коснулась волос Мэри. На ощупь они были как нейлон, и я испугалась, что оставлю вмятину в лаковой корке.

— Мой муж Бен наверняка вам посочувствует. Он страдает клаустрофобией. Ваша матушка могла вас таким образом убить.

Мисс Фейт выпустила подушку из рук. Ее измученные глаза, так похожие на глаза ее прекрасной матери, остановились на мне.

— Мне все время казалось, будто я слышу ее шаги. Чтобы не уснуть, я их считала. Этот гроб и прочее барахло, — она жестом обвела комнату, — использовались при съемках "Печального дома". А потом режиссер Ричард Гринбург пошел навстречу капризу Теолы и оставил весь реквизит здесь. Он купил этот жуткий дом за бесценок.

— И после окончания съемок подарил его вашей матери? — Увлекшись этой романтической историей, мисс Задсон, похоже, забыла о своем недавнем расхождении во взглядах с Мэри Фейт.

— Думаете, великий Ричи обвязал Менден-холл красным бантиком и презентовал ей в знак их неувядающей страсти? — Голос Мэри вдруг сорвался на такой визг, что я невольно подскочила. — Именно так утверждала Теола! Пускай врет больше! Он предназначал этот дом для меня, как подарок на день рождения. Так сказала Бегита. Теперь наконец-то я набралась мужества сбросить путы, которыми обмотала меня мать, и заявить о своих правах. На прошлой неделе я приехала и поселилась в Менденхолле.

— Вот и умница! — с жаром воскликнула Марджори Задсон.

Тут мне вспомнилось недавнее замечание карлицы Джеффриз: "Пипс ненавидит эту женщину". Я-то подумала, что она имеет в виду Валисию Икс. Но возможно, речь шла о Мэри Фейт?

— Насчет Кулинаров… — закинула Марджори пробный шар.

— Странная компания. — Мэри встала в гробу, да так осторожно, как давеча я залезала в оранжевую лодку.

— Я тут встречалась с одной редакторшей, которая специализируется на кулинарных книгах, мы разговорились насчет продолжения «Мамочки-монстра» под названием "Пища, которую ваша мать заставляла вас есть". — Она протянула мне руку, побуждая помочь ей сойти на твердую землю, на манер королевы Елизаветы, спускающейся по трапу "Британии".

— Эта редакторша принадлежала к обществу Кулинаров? — Я кожей ощущала страх Марджори, что собрание закончится раньше, чем мы найдем эту самую потайную комнату.

— Не знаю, но вскоре после этого члены Общества связались со мной и поймали на слове, ухватившись за мое предложение — использовать Менденхолл для одного из испытаний Кандидатов. Решающую роль сыграло упоминание Пипса и Джеффриз.

— Вы хотите сказать… — несмело начала я.

— Ясное дело, они Кулинары. Оба. В детстве они меня люто ненавидели, ну и к черту! Я решила начать все сначала. Годы в услужении у моей матери, должно быть, привели их в чувство, хотя едва ли они с ней вообще встречались. Они наводили блеск в каждом из домов Теолы перед очередным ее визитом и перебирались в следующую хату. Как же я молилась, чтобы мы поладили! Последние несколько дней провела пытаясь изучить их язык.

Мимические движения Мэри грозили проломить щедрый слой грима.

— Как я старалась! Ей-богу, старалась похоронить прошлое! В детстве эта парочка помогала матери держать меня в заточении. Теоле стоило только отдать команду, и они скакали, как цирковые кролики.

Бац! — крышка гроба захлопнулась. Острые лопатки Мэри выпирали из-под мышиного свитера. Очки сползли на кончик ее носа и тут же были отброшены на место.

— Придумала! — Мэри выставила вперед подбородок; глаза ее полыхнули гневом. — Я напишу про них книгу!

— Замечательно! — Подталкиваемая Марджориным локтем, я поведала о незавидном положении своей новой подруги и спросила, не знает ли Мэри, в какой комнате проходит собрание Кулинаров.

— Перед вами женщина, — я положила руку на плечо подруги, — которая поставила свою мать выше личных интересов и нужд. Героев нынче днем с фонарем не сыщешь. Не можем же мы допустить, чтобы ее растоптали бездарности!

Марджори Задсон, кандидатка в Кулинары, стояла смиренная, но преисполненная достоинства.

Мэри взглянула на нее, раздираемая противоречивыми чувствами.

— Должно быть, ваша матушка хороший человек?

— Она лучше всех! — Окутанная нимбом из пламени свечи, Марджори выпрямилась.

Повисла пауза, грозившая продлиться остаток моей беременности. Гроб вдруг показался необычайно милым и уютным… Наконец Мэри неохотно буркнула:

— Я вам помогу.

Взмахом руки она на корню задушила наши благодарности, после чего взяла свечу.

— Пойдемте! — Мэри стала прокладывать путь, лавируя между мебелью и прочими памятниками материальной культуры; голос ее лился над нашими головами, пока мы взбирались по полутемным ступенькам. — Я из тех, кто быстро принимает решения. И я решила, что вас двоих — Элли и Марджори, верно? — некая высшая сила привела к моему гробу… и в этот дом.

Я чувствовала, что должна отплатить Мэри за доброту, попытавшись проникнуться к ней симпатией. Жалость — не лучшая основа для дружеских отношений, как я отлично знала по опыту своего жирного прошлого.

Задув свечу, Мэри шагнула в темный коридор. В молчании мы двинулись по вишнево-кремовым плиткам. Не слышно была скрипа открывающихся дверей. Никто не следил за нами — кроме унылой дамы с портрета. Мэри проворно устремилась наверх по лестнице, мы с Марджори Задсон едва поспевали за ней — в точности как я таскалась за Беном по музейным коридорам в Бостоне.

— Не знаю почему, но вы обе вызываете у меня симпатию, и мне хотелось бы, чтобы вы стали моими подругами. Близкими подругами. Когда все уедут, вы останетесь, и мы заживем вместе. Отправимся на экскурсию в Пеорию или же просто побродим по Грязному Ручью. Кто-нибудь из вас умеет играть в шары? — Ответ, судя по всему, не требовался. — Всю свою жизнь я страстно мечтала обрести семью, и теперь мечты сбываются. Я ведь вам нравлюсь не из-за книги, да?

— Ну что вы! — воскликнула я. Марджори только пыхтела рядом.

— Вы ведь понимаете, как важно, чтобы любили именно тебя, а не твою славу! До чего же отвратительно, что передо мной заискивают и раболепствуют потому, что я написала не просто бестселлер, а супербестселлер. «Мамочка-монстр» повествует обо мне, но моя книжка — это не я! Надеюсь, вы меня понимаете?

Я уже пыхтела не хуже Марджори. Ноги мои обгоняли меня, при этом я не сводила глаз с головы Мэри. Вдоль устланного красным ковром коридора, окаймлявшего лестницу наподобие беговой дорожки, было больше дверей, чем у меня в запасе вдохов и выдохов.

— Один обозреватель из "Новостей для нищих" написал о книге, что "она приоткрывает завесу над человеческими слабостями и позволяет под новым углом рассмотреть порочность сливок общества", постепенно подбираясь к самой сути…"

Конца фразы я не расслышала, потому что с меня слетела туфля. Марджори споткнулась об нее, я с трудом водворила обувь на место и поскакала вприпрыжку за новообретенной подругой.

— "Вестник электрического стула назвал «Мамочку» серьезной книгой на серьезную тему!

Скрестив большие пальцы ног, я заявила, что не могла выпустить книгу из рук. Что, в общем-то, близко к истине — учитывая, что я ее и в руки не брала. Однако я тут же покрылась пенистой испариной — от страха, что меня могут попросить что-нибудь процитировать.

К счастью, паника отпустила меня, когда Мэри открыла дверь, возникшую перед нами. Неужели это и есть потайная комната? Рассердится ли Бен за мое вторжение в эту святая святых?

Но это оказалась всего лишь ванная комната, в которой дуба было столько, что хватило бы на целую рощу. Чтобы дернуть за веревочку и слить воду, надо было встать ногами на унитаз, а ванна напоминала смертный одр. Неужели кандидаты в Кулинары во главе со своей сиятельной предводительницей притаились за белой занавеской? Или же втиснулись в шкафчик под раковиной с медными нашлепками? Эй-эй, поосторожнее! Мэри Фейт распахнула аптечный шкафчик.

Подманив нас с Марджори поближе, она достала со стеклянных полочек пузырек с таблетками, замусоленный тюбик зубной пасты и дезодоранты, затем нажала крохотную, не больше винтика, кнопочку над средней полкой — и задняя стенка шкафчика сделалась прозрачной.

— Ничего себе фокусы! — заметила Марджори.

Мэри качнула лакированными кренделями.

— Это было устроено специально для съемок "Печального дома".

Перед нашими глазами возникла комната без окон, с книжными полками вдоль стен. Из мебели имелась только тележка, на которой стояли кофейник и чашки, да стол, вокруг которого расположились кандидаты в Кулинары. Бен сидел к нам лицом. Волосы его растрепались, галстук съехал на сторону, а изо рта, на манер сигареты, торчал карандаш. По глупости я вскинула руку и одними губами произнесла: "Я тебя люблю". Рядом с Беном восседал пухлый Бинго Хоффман: очки сползли на кончик носа-картошки, лицо сочилось самодовольством, а гавайская рубашка ярким пятном выделялась на фоне комнаты, напоминавшей внутренности картонной коробки. Спиной к нам сидела Лоис Браун, расправив широкие плечи и гордо откинув назад завитую шевелюру «соль-с-перцем». Рядом с ней пристроился граф Венсан де Клаксон, руки его непрерывно сновали туда-сюда, возводя пирамидку из бумажных стаканчиков.

— Полюбуйтесь на состязание! — Я обняла Марджори.

— А где Пипс и Джеффриз? — спросила она.

— Они сказали мне, что не намерены сидеть на всех собраниях, — сообщила Мэри. — Женщина во главе стола и есть Кулинарша при исполнении.

Мне больше не было нужды моргать и отводить глаза каждый раз, когда Валисия Икс поворачивалась лицом в нашу сторону. Изучив ее с полнейшей беспристрастностью, я признала, что профиль ее — само совершенство, фигура сногсшибательная, а волосы — просто чудо. Какая жалость, но у этой особы не было ни единого изъяна.

Поднявшись из-за стола, она раздала всем листы бумаги. Бен, получая свой, лишь на миг поднял глаза. Великолепно! Как бы ни притягивала она его поначалу, чары рассеялись, сгорели дотла вместе с неуместными чаяниями. Эта фраза случайно не из «Мамочки-монстра», которую нам недавно читала вслух Эрнестина? Удивительно, как сильно я соскучилась по ней и графине Соланж после столь короткого знакомства.

Тут мои мысли со скрипом застопорились. Мэри нажала еще одну кнопочку в аптечном шкафу — и неожиданно нам стало слышно все, что говорилось в святилище. Сердце мое застучало, как кулаки по двери.

Говорил Бен.

— Мисс Икс, не считаете ли вы, что это правило, запрещающее готовить что бы то ни было до финальной трапезы, — жестокое и неоправданное наказание? — Облокотившись на спинку своего стула, он вопросительно вздернул бровь.

Бедный дурашка, его чарующие манеры наверняка вызовут неприязнь у искушенной мисс Икс. Ах, если бы я могла разбить стеклянный барьер и защитить Бена!

— Мистер Хаскелл, — начала Валисия. Голос ее был как лимонад — немножко колкий, но освежающий. — Уверяю вас, я постараюсь устроить все как можно безболезненнее.

Граф резко сорвал салфетку с бумажных стаканчиков — те послушно исчезли. Лоис Браун поинтересовалась, как будет проходить контрольный тест.

— Мой гений нуждается в подпитке, — проворчал Бинго. — Посему предлагаю заказать гигантскую пиццу со всеми прибамбасами. А сразу после этого хочу, чтобы мамочка уложила меня в постель и почитала мне перед сном статью про витамин Е.

Его детская непосредственность привела меня в чувство.

— Мисс Фейт, — зашептала я, откидывая со лба непокорную прядь волос. — Как по-вашему, следует ли нам подслушивать?

— Мудрые слова, деточка! — Марджори безуспешно пыталась свести концы тыквенного жакета на своей необъятной груди. — Как вы смотрите, если я проникну туда прежде, чем мадам Кулинарша объявит собрание закрытым? О горе мне, горе! Чем дольше я выжидаю, тем менее убедительными мне кажутся мои оправдания! — Бантик на ее шляпке, точно флюгер, колыхался в такт ее движениям. Пожалуй, лучше поскорее увести ее отсюда, пока она не расположилась лагерем в этом сортире.

— Пойдемте, девочки! — Тонкие губы Мэри надломились в улыбке. — Помните мои бессмертные слова из третьей главы?

Я изо всех сил постаралась замаскировать пустоту во взгляде.

— Мисс Фейт, я не возьму на себя смелость пересказывать.

Мэри, очевидно, сама того не желая, унаследовала от матери склонность к позерству. Скрестив руки на своей ангоровой груди, она воздела очи к небесам и произнесла: "Правда — это враг, которого надо соблазнить".

— Хорошо сказано! — Марджори промокнула глаза.

Вернув аптечный шкафчик к естественному состоянию, Мэри неожиданно обняла нас с Марджори.

— Как же здорово, что у меня появились такие чудесные подружки! В детстве единственные руки, которые меня обнимали, были моими собственными. Теперь же я верю, что больше никогда не буду одинока!

Свалившаяся на наши головы ответственность приводила меня в ужас. Неужели придется перед отъездом упаковать Мэри в чемодан и забрать с собой? Разумеется, место для нее в Мерлин-корте мы найдем. Возможно даже, под влиянием Доркас и Джонаса она расцветет и избавится от навязчивого желания заколоть кого-нибудь авторучкой? Женщина она отважная — кто бы сомневался! Она ведь предлагает проводить Марджори в потайную комнату и уведомить мисс Икс, что, если Марджори Задсон не будет допущена к заседаниям как полноправный кандидат, испытания на звание Кулинара им придется проводить где-нибудь еще.

Втроем мы проследовали обратно по главной артерии второго этажа и зашли в спальню. Кровать с четырьмя столбиками от пола до потолка, гобеленовые драпировки и чугунный камин давали понять, что комната эта предназначена для мучительной смерти или тяжкого заточения.

— Мамочкина комната, теперь она моя. — Мэри подавила вздох и, любовно погладив торшер, устремилась к массивному гардеробу, способному приютить многодетное семейство. Она открыла дверцу, сдвинула в сторону целый ворох одежды, в том числе несколько шуб и бархатный плащ, — и нашим взорам предстала внутренняя дверь, ведущая, как вы уже, наверное, догадались, в ту самую потайную комнату. Еще один «фокус» Печального дома.

Дальше я не пошла. Здесь наши пути расходились. Настала пора пожелать Марджори всего наилучшего, поправить на ней шляпку и подтолкнуть вперед. А также поблагодарить и распрощаться с мисс Фейт.

Уф, наконец-то одна! Я привалилась к закрытому гардеробу, а в мозгу моем навязчиво забренчала погребальная песнь из репертуара какой-то американской группы: "Я так одинока, до дома далёко, а на стенах злые тени, станешь чьей-нибудь мишенью…" Уж что-что, а страх нагонять на себя я умею.

А что это за странный шум доносится из-за двери — спальни, я имею в виду, а не гардероба? Я хотела было забиться под кровать, но потом решила, что бандитов лучше встречать стоя, а не лежа. Пригладив волосы, я крадучись выскользнула из комнаты и обнаружила за дверью… голубя. Обыкновенную птичку — из тех, что способны без помощи модельеров возродить моду на шляпы. Будучи выше его (или ее), я чувствовала себя более-менее уверенно и уже изготовилась представиться, как вдруг по ступеням поднялись Соланж и Эрнестина.

Они, оказывается, были этажом ниже — искали нас с Марджори, когда мимо просвистел голубь, пояснила Соланж, и настолько заинтриговал их, что без лишних колебаний они устремились следом. К сожалению, не будучи попугаем, птица отказалась сообщить данные о своем возрасте, поле, политических убеждениях и занимаемом положении в доме. Оставив в покое пернатое создание, я принялась рассказывать о своих недавних приключениях. Голубь вскинул перламутрово-серую головку, скосил на меня утомленный круглый глаз и упорхнул по своим делам.

— Ну же, рассказывайте! — заторопила меня Соланж. — Что было потом, после того как вы встретились с мадемуазель Мэри?

Увлеченная собственным монологом, я вдруг сообразила, что, возможно, совершаю ошибку, признаваясь, что побывала там, куда никогда прежде не ступала нога чужака, видела и слышала вещи, не предназначенные для посторонних ушей. Но ведь перед мной надежные и верные подруги, разве нет? И поверьте мне, если в школе вас дразнили жиртрестом, всю оставшуюся жизнь вы будете трепетно относиться к друзьям-приятелям и всячески их умасливать. Если понадобится, даже вареньем намазывать. Кроме того, обе дамы клялись и божились, что скорее погибнут, чем проговорятся своим кандидатам.

У Эрнестины слегка подергивался глаз — но кто из нас не устал? Соланж, напротив, выглядела великолепно — она уверяла, что усталость ей к лицу. Оставалось надеяться, что судьба не будет столь же благосклонна к мисс Икс. (Ах, как бы хотелось, чтобы под глазами у нее залегли восхитительные сиреневые круги, а щеки элегантно ввалились!)

Графиня ущипнула меня за щеку и обозвала подвявшей капусткой.

— Ma ch#233;rie, мы на пару с милочкой Эрнестиной очень душевно обошлись с Джеффриз, когда она принесла нам воды. Я сказала, что у нее такая теплая, очаровательная улыбка, что хочется погреть об нее руки. А она нам тут и говорит, что ее пригласили манекенщицей на завтрашний парад мод в баре Джимми, но она слишком занята.

— Еще бы, раз Джеффриз подрабатывает Кулинаром! Послушайте, девочки, давайте не будем к ней придираться! Они с Пипсом — двигатель прогресса в области приготовления пищи. — Эрнестина говорила очень энергично, но лицо ее выглядело так, будто бедняжка не спала целую неделю.

Я уже хотела предложить разойтись, когда кое-что вспомнила.

— Все это время, что я провела с мисс Зад-сон, я так и не спросила, в какой области кулинарии она специализируется.

Эрнестина фыркнула.

— Сразу видно, вы не читаете «Сплетницу», журнал для тех, кто падок до сенсаций! Жуткая дребедень. Между нами говоря, время от времени я заглядываю в эту пакостную бульварщину. Так вот, пару недель назад там целую страницу посвятили Марджори Задсон. Женщина зарабатывает себе на жизнь по той старой пословице, знаете, насчет пути к сердцу мужчины. Скажем, есть у вас на примете один парень, которого вы хотите подцепить, но он все время срывается с крючка; тогда вы отправляете мисс Задсон все сведения о нем: знак Зодиака, место рождения, любимый цвет, имена обоих родителей, всякое такое, словом, — а она присылает вам — за деньги, разумеется, — рецепты, которые будут вызывать у него ассоциации с вами. Таким образом, его сексуальная энергия достигает точки кипения, и он ваш на всю оставшуюся жизнь. И если вы верите в этот бред, то я — Мисс Америка.

Так Марджори Задсон — колдунья!

— А мы-то сожгли Жанну д'Арк, — вздохнула Соланж. — Думаю, пора в кровать, и надеюсь, что мой фокусник скоро придет. Элли, ваша комната третья слева от лестницы. Bonne nuit.

Я что-то рассеянно пробормотала. Мне вдруг пришло в голову, что я не видела Мэри Фейт с того момента, как она исчезла в гардеробе вместе с Марджори. С учетом всех этих разговоров о сверхсекретности, я сомневалась, что ей предложат остаться в потайной комнате. Могла ли она спуститься по другой лестнице?

Дом так и просился, чтобы его исследовали, со всеми его закоулками и сюрпризами. Но вниз меня привела необходимость забрать из Красной комнаты свою сумку. Проходя мимо столовой, я увидела, что дверь приоткрыта. Я задержалась — полюбоваться на развешенные вдоль стены ножи. Раньше их было шесть, совершенно точно. Теперь же в режущем глаз ярком свете блестели только четыре штуки. Я тут же представила, как Пипс и Джеффриз с ножами в руках затаились где-нибудь в темноте, готовые искромсать всякого, кто запятнает позором священное звание Кулинара. Да уж, ну и фантазии у беременных! Я дала себе торжественное обещание, что мой ребенок ни за какие коврижки не унаследует богатое воображение родительницы.

Войдя в спальню, которую мне предстояло разделить с моим единственным и неповторимым, я остолбенела. Ну и теснотища! А я-то считала, что в Америке все больше и лучше, чем у нас в Европе! Отведенная нам комната была размером с кладовку, а углов в ней было больше, чем в учебнике геометрии. Стены оклеены серебристыми обоями в тонкую бордовую полоску. Абажур лампы напоминал шляпу старьевщицы, а занавески выглядели как нижнее белье, вывешенное для сушки. Проклятье! Попытавшись подобраться к кровати, я застряла между пластиковым туалетным столиком и тумбочкой с отслаивающимся резным орнаментом. Это и называется эклектикой?

Сбросив одну туфлю, я забила гол между ножек кровати и взялась за сумку с пожитками. При всех моих претензиях к Пипсу, очень мило с его стороны было отнести ее наверх. Сознание того, что моя зубная щетка и ночная рубашка рядом, помогало чувствовать себя не так одиноко. Пора приготовиться ко сну и возвращению кандидата Хаскелла. Ревность к Валисии Икс отошла на задний план. Бен не был бы мужчиной, если бы не сделал стойку при виде ее. Бедная женщина, она была, грубо выражаясь, красоткой. Из тех, на кого светское общество взирает с нескрываемым неодобрением. Расчесывая волосы, я думала: как же мне повезло, что нет нужды каждый день разглядывать себя в зеркале и мучительно размышлять, что бы такое сделать, чем бы подпортить свою внешность, чтобы меня воспринимали всерьез. Я взяла в руки пинцет — и сочувствие к мисс Икс вмиг испарилось. По-вашему, ей хоть раз в жизни приходилось выщипывать брови?

Распустив волосы и облачившись в белую батистовую ночнушку, подаренную матушкой Бена на мой последний день рождения, я выглядела как откормленный призрак. Зеркало никогда не было моим лучшим другом. Обиженно втянув голову в плечи, я бочком подобралась к кровати и улеглась на покрывало, притворявшееся маковым полем. Велико было искушение забраться в постель, но я вспомнила слова тетушки Астрид: "Женщина всегда должна быть готова исполнить свой долг". Возможно, именно этим объяснялись неизменные темные круги под глазами покойного дядюшки Горация. Ворочаясь с боку на бок, я пыталась отыскать наиболее неудобное положение. Без толку. Сон нависал надо мной, готовый наброситься, едва я смежала веки. Почему бы не достать из сумки "Беременность для начинающих" и не посмотреть картинки, демонстрирующие, как положено выглядеть ребенку на этой стадии развития. Нет, лучше не стоит. Я предпочитала считать, что вынашиваю маленького эльфа. Шелковистые кудряшки, носик пуговкой, коленочки в ямочках, белые ползунки и чепчик. Потянувшись, я едва не сшибла с тумбочки бутылку с водой. Решив, что стаканчик живительной влаги взбодрит меня, я сделала большой глоток… как вдруг поняла, что сонливость сказалась на моем зрении. Рядом с ночником лежала книга. "Мамочка-монстр".

Я всегда предпочитала в книгах телесное обнажение душевному, но Мэри Фейт была так мила, хоть и по-своему. Я чувствовала себя обязанной открыть книгу и, откинувшись на подушки, попытаться насладиться ужасами из жизни малютки. Итак, глава первая.

Здравствуй, мамочка, это говорит твоя дочь. Ты слышишь? Для меня жизненно важно, чтобы ты поняла: эта книга продиктована любовью. Я предлагаю тебе возможность повзрослеть — и измениться. Хочу, чтобы ты знала: я не испытываю к тебе ненависти за все, что ты для меня сделала — начиная с того дня, когда ты произвела меня на свет. Я должна была родиться 23 ноября, но ты вздумала карабкаться по горам и посему родила меня в старой хижине 15 ноября. Не удивительно, что всю мою жизнь я чувствовала себя раздираемой на две части. Я ощущаю себя Стрельцом, но по документам я — Скорпион.

Сердце мое обливалось кровью. Как же я ошиблась с выбором профессии! Из меня выйдет такая же мамаша, как хирург, специализирующийся на операциях по изменению пола. Я ведь в жизни не поменяла ни одного подгузника, не сказала ребенку больше двух слов — если «гу-гу» можно считать двумя словами. Как я пойму, достаточно ли он получает пищи? Не переедает ли? Действительно ли кошки высасывают у младенцев жизненную энергию? Следует ли мне серьезно поговорить с Тобиасом — по возвращении домой — и объяснить, что пришло время устраивать ему свою жизнь вне стен нашего дома?

"Мамочка-монстр" произвольно раскрылась в моих руках, и я заинтересованно уткнулась в книгу.

Однако после полутора страниц описания сексуальных доспехов я, Элли Хаскелл, воскликнула: "Кошмар!" — и с отвращением отбросила книгу подальше. "Какая несправедливость!" — вскричал призрак минувшего детства. Возможно, Мэри видела мир сквозь искривленные линзы переходного возраста, но ее ужас был неподдельным. Теола Фейт — натуральная скотина. Натянув простыни до самого подбородка и покрывшись мурашками, я боролась с необъяснимым страхом. Дверь медленно открылась, но мне было не до нее.

— Элли! — Одним прыжком перелетев комнату, Бен бросился на постель и стиснул меня в своих объятиях. — Собрание длилось так долго, что я уже опасался, как бы ты не объявила меня погибшим. Иди ко мне, мой ангел! — Он пробежался пальцами по моим волосам, покрыл поцелуями мои глаза, нос, губы. — Я никогда не говорил, что ты моя душа, моя сила, смысл моего существования?

— Ты пьян? — Я подняла мужа за волосы и пристально вгляделась в его глаза. Спиртным от него не тянуло, но я не сомневалась, что Кулинарам раз плюнуть изобрести напиток без запаха.

Бен просунул палец в узел своего галстука.

— Солнышко, ты бы лучше не задавала вопросы о том, что происходило на нашем тайном собрании. Но могу сказать одно: ничто так не кружит голову, как ты…

— М-м-м. — Похоже, Валисии Икс надеяться не на что. Я занялась развязыванием галстука Бена и велела любимому убрать башмаки с макового покрывала. — Милый, а ты не нарушишь кодекс Кулинаров, если расскажешь мне, что думаешь о других кандидатах?

— В смысле, как о представителях рода человеческого? — Он сел и сбросил туфли на пол. — Элли, если бы я знал о существовании других кандидатов, все равно был бы сражен ими наповал. Венсан де Клаксон, маг и волшебник! Вундеркинд по имени Бинго! Лоис Браун, домохозяйка. И Маргарет Задсон, современная ведьма.

— Марджори, — поправила я.

Бен даже не спросил, откуда я знаю. Он расстегивал рубашку. Задумчивость плескалась в его глазах изумрудным морем.

— Бен, — встав на колени, я принялась массировать его плечи. — Непонятно только, почему в этой компании ты единственный шеф-повар в традиционном смысле слова.

— Родная, — он потянулся к моей руке, — мои уста запечатаны.

— Потому что ты не знаешь? Или же боишься, что в этой комнате понатыкано "жучков"?

Его смех был малоинформативен. Но я все же надеялась, что если буду правильно поглаживать его волосы и вот так покусывать его ушки, то он станет мягким как воск в моих руках. Если такое случается даже с закаленными шпионами вроде Джеймса Бонда, почему не может произойти с жениным мужем? Я определенно заслужила какую-нибудь награду за неупоминание Валисии Икс. Внутренний голос шепнул: "Трусиха!" — но я не попалась на его удочку.

Попробуем зайти с черного хода.

— Знаешь, мне очень понравились Соланж де Клаксон и Эрнестина Хоффман. — Я потерла плечи любимого.

— Отлично.

— Мистер Хендерсон Браун просто обожает свою жену. — Кус-кус в шейку. — Милый, я знаю, что ты не обманешь мое доверие, так же как я не обману твое. Браун в ужасе от того, что его жена связалась с эксцентричным миром кулинарии. Боится, что она, к примеру, начнет попивать доходящий до кондиции шерри.

На сей раз я добилась реакции. Бен выскользнул из моих рук и принялся мерить комнату шагами — точнее, учитывая ограниченность пространства, маршировать на месте.

— Лоис Браун — прелесть, настоящий клад. Добрая, скромная, благожелательная. К черту ее! Почему только она оказалась в нашей команде? Я без малейших сожалений обставил бы всех остальных, в том числе и мисс Задсон. Уж она-то не упадет духом. Но что касается миссис Браун…

— Так ты боишься Лоис Браун, дорогой муженек!

— Черт побери, Элли, — он отшвырнул туфлю к двери, — тебе обязательно надо видеть меня насквозь? Да, мои чувства далеки от рыцарских. Ее требуется вышибить из седла. Я запросто могу состязаться с мужчиной, который вытаскивает из шляпы жареных кроликов. Я не боюсь наглого сопляка, который трижды за время собрания просился пи-пи. Превзойду я и Мадам Ворожею. Но женщина, которая трижды за день кормит семью из восьми человек, день за днем, год за годом — и ни разу не привлекалась к суду за отравление, — вот она меня действительно беспокоит.

— Милый, ты будешь сражаться в честной битве, — утешила я. Заговорить ли мне о сходстве Валисии с Ванессой, чтобы он смог объяснить, почему так откровенно пялился на нее? Слишком поздно! Мир нашего будуара вдали от дома был нарушен пронзительным воплем. — Не волнуйся, — успокоила я своего героя, когда он вцепился в меня. — Старые дома всегда издают такие странные звуки. Мы с девочками уже слышали этот крик. Но никаких трупов не нашли. И решили, что это Джимми Грогг и его дама Дивонн просто устроили себе медовый месяц.

— Что, Мистер Сода? Этот хиляк? — Бен улыбнулся моей доверчивости. — Нет уж! С этим криком стоит разобраться. Милая, спрячься под кроватью, если хотя бы капельку боишься. Не забывай о своем деликатном состоянии. — И с этими словами он выскочил из комнаты.

Интересно, так и пройдет мое пребывание в Менденхолле? И спокойный сон останется несбывшейся надеждой? Погоди-погоди, воскликнул мой внутренний голос. Что ты за брюзга! Бен ведь не на свиданку от тебя сбежал, он… Шаги за моей дверью, голоса в коридоре… У меня засосало под ложечкой. Я боялась выглянуть в коридор, чтобы выяснить, что за несчастье стряслось, но и здесь оставаться не могла. Оглядевшись по сторонам в поисках пеньюара, я вспомнила, что теперь он принадлежит мисс Задсон. Ничего страшного. За неимением оного, возьмем пример со Скарлетт О'Хара. Сдернув с кровати маковое покрывало, я обмоталась им. А этот комок в горле, наверное, мое сердце?

Насколько хватало глаз, коридор был пуст. Затем открылась дверь ванной комнаты и оттуда вышел Бинго Хоффман. С полотенцем под мышкой и в ярко-красном халате — вылитый подмастерье Деда Мороза.

— Ну и прикид на вас! — Мальчишка поправил очки. — В индейцев играете?

Отказавшись давать пояснения по поводу своего одеяния, я стала расспрашивать его насчет крика.

— А, это! — Он сердито надул и без того пухлые щеки. — Я уже сказал хозяйке, что я тут ни при чем, но всегда проще обвинить беззащитного ребенка. Я шел к маме в комнату, что-то ей рассказать хотел, как вдруг глянул вниз через перила и увидал призрак. Старая карга в длинном платье и черном чепчике с белыми кружавчиками. А самое странное, — Бинго облизнул губы, — заметив меня, она подняла вверх палец.

— Унылая дама, — прошептала я.

— Что-что?

— Женщина на портрете внизу. — Крайне осторожно (я всегда обращаюсь с детьми так, будто они бродячие собаки) я коснулась его плеча. — Ах ты, бедняжка! Кто-то, наверное, пошутил, а ты испугался.

Мальчишка покрепче прижал к себе полотенце.

— Ну вот, я и вскрикнул. Скорее даже, охнул. Уж конечно, не завизжал, как в кино по Стивену Кингу. Думаю, что визжала-то мисс Фейт — когда ей страшный сон привиделся.

— Ты просто гений! — Не сомневаясь, что Бинго не чает как от меня отделаться, я извинилась и шагнула в ванную комнату.

Прислонившись спиной к двери, сделала парочку тонизирующих вдохов, один из которых попал не в то горло. А что это за скребущий звук доносится из-за пластиковой занавески? Неужто сейчас, разрывая ткань, оттуда вынырнет нож? Я уже взялась за дверную ручку, когда раздалось жужжание — будто заработал электромиксер. Занавеска шевельнулась и… на край ванны вспрыгнул чертов голубь.

— Ах ты!.. — Отдернув занавеску, дабы убедиться, что голубок один, я уставилась на надпись. Огромные ядовито-зеленые буквы приветствовали меня с кафельной стенки:

ЭТОТ ДОМ ТЕБЯ ПОГУБИТ!

Ага, вот, значит, почему Бинго тащил под мышкой полотенце? Чтобы спрятать свои маркеры. Неужели чудо-ребенок в душе подлый и злобный? Несколько секунд мы с голубком глазели друг на друга, затем я решительно отвернулась и открыла аптечный шкафчик. Сейчас, как никогда, мне необходимо было принять таблетку от тошноты. Я видела тут нужный пузырек, когда Мэри Фейт демонстрировала нам с Марджори Задсон дополнительные возможности аптечки.

Не знаю, зачем я это сделала. Может, хотела покрасоваться перед голубем? Вытащив дезодоранты и иже с ними, я нажала мини-кнопку над третьей полкой. Абракадабра! Да я волшебница хоть куда, не хуже графа! Итак, моим глазам предстал потайной зал заседаний. Тележка с кофейником и бумажными стаканчиками. Стол… а также деморализующе прекрасная Валисия Икс, увлеченно беседующая с Беном!

Сердце мое сжалось, но у меня хватило сил нажать левую кнопку — голос ненаглядного зазвучал так близко, будто он разговаривал со мной.

— Я узнал тебя, едва ты вошла в комнату, — сказал Бен.

— Серьезно? — Она отбросила со лба прядь тициановских волос. — И наверное, считал минуты до того момента, когда мы сможем поговорить наедине? — От ее заливистого смеха у меня в жилах застыла кровь. — Скажи-ка, Бен, а твоя жена ничего не подозревает?