"Стихотворения" - читать интересную книгу автора (Джойс Джеймс)




Raduga Publishers Moscow 2003





ПРЕДИСЛОВИЕ

Книга, которую вы держите в руках, представляет — в первый раз с такой полнотой — стихотворное наследие знаменитого ирландского писателя, автора величайшего модернистского романа XX века «Улисс». В нее вошли все опубликованные при жизни стихотворения Джойса, а также «стихи на случай», сохранившиеся в черновиках и письмах, и стихотворные фрагменты из его позднего романа «Поминки по Финнегану». Поэзия играла подчиненную роль в творчестве зрелого Джойса, тем не менее многие стихи в этой книге доказывают, что и поэтом он был замечательным. Причем в обоих своих главных модусах — комическом и лирическом. И хотя любовная лирика Джойса может показаться неожиданно традиционной, даже старомодной, зато она открывает нам совершенно другого, незнакомого Джойса; а это дает возможность по-новому увидеть и его новаторскую прозу.

Джойс сочинял стихи всю жизнь. Его первой опубликованной книгой был сборник «Камерная музыка» (1907), включивший стихотворения, сочиненные между 1901 и 1904 годами. По форме это — цикл песен, написанных в духе английской ренессансной лирики. Сюжет несколько размыт и условен, но основная линия прослеживается — томление, стремление, сближение, усталость, расставание и одиночество. Есть даже мотив дружбы, которой жертвуют ради любви, и мотив враждебного света, мстящего влюбленным:

Не огорчайся, что толпа тупиц Вновь о тебе подхватит лживый крик; Любимая, пусть мир твоих ресниц Не омрачится ни на миг.

Книга Джойса, характерная для утонченной и стилизованной поэзии рубежа века, была сочувственно встречена лидерами английского символизма — прежде всего Иейтсом, чье влияние на «Камерную музыку» Джойса — вплоть до прямых отзвучий — вполне очевидно. Очевидно и влияние модного тогда Верлена, потребовавшего от поэтов «la musique avant toute chose» — «музыки прежде всего».

Известно, что у Джойса был прекрасный тенор и в молодые годы он выступал с пением ирландских песен и баллад. Позднее он увлекся английской мадригальной поэзией и музыкой XVI века — Доуландом, Бёрдом и другими елизаветинцами. В 1904 году он даже намеревался предпринять гастрольную поездку по югу Англии с лютней и соответствующим старинным репертуаром. Песни Джойса возникли как подражание любимым образцам. Он исполнял их, импровизируя задумчивые аккорды на рояле или на гитаре. Он всегда желал, чтобы эти стихотворения были положены на музыку, и его желания вполне сбылись. Многие композиторы не устояли перед искушением «Камерной музыки» Джойса.

Впоследствии критики найдут в этом сборнике «пародийный аспект», покажут, что чуть ли не любую строку в ней можно вывернуть наизнанку, обнаруживая под лирикой фарс или непристойность. В частности, комментаторы отмечают, что уже само название «Камерная музыка» («Chamber Music») имело для Джойса некий второй, неприличный смысл (или, по крайней мере, оттенок смысла), связанный со словом chamber pot (ночной горшок). Здесь легко впасть в преувеличение и полностью исказить перспективу. Самое замечательное в ранней книге Джойса — не пародия, а именно стилизация, необычайно точное «попадание в тон». То есть не Джойс пародирует любовную тему, а она сама включает ритуальную пародию как составной элемент, поэтому дурак, шут — естественная маска влюбленного, начиная с Анакцеона и кончая шутом, который полюбил королеву, у Иейтса («Колпак с бубенцами») и паяцем, истекающим клюквенным соком, у Блока («Балаганчик»).

Второй (и последний) прижизненный сборник стихотворений Джойса «Пенни за штуку» (1927) кардинально отличается от первого. По сути, это листки из дневника, вехи скитальческой судьбы Джойса в форме лирических откровений — то беспощадно прямых, то символистки зашифрованных. Обозначены даты и города: Триест, Цюрих, Париж…

Большая часть стихотворений написана в Триесте в 1913–1915 годах. Их биографическая подоплека — чувство Джойса к его ученице Амалии Поппер, мучение безнадежной любви, смешанной со стыдом и виной. Эта вина ощущается в стихотворении «На берегу у Фонтана», где речь идет о сыне Джойса, а в «Цветке, подаренном моей дочери» — о встрече Амалии с его дочерью Лючией. В отличие от стилизованных и достаточно условных песен «Камерной музыки», практически все стихи «Пенни за штуку» могут быть прокомментированы фактами биографии писателя. Так, метафорическое на первый взгляд выражение в «Банхофштрассе» — «сквозь сумрак дня» — отражает реальное заболевание глаз Джойса, с которым он мучился всю жизнь, страх слепоты, преследовавший его в Цюрихе. В основе стихотворения «Плач над Рахуном» — рассказ жены Джойса, Норы, о юноше, который когда-то любил ее и умер от любви. Тот же самый сюжет, что и в самом знаменитом из «Дублинских рассказов» Джойса «Мертвые»(The Dead).

ПЛАЧ НАД РАХУНОМ

Далекий дождь бормочет над Рахуном,          Где мой любимый спит. Печальный голос в тусклом свете лунном           Сквозь ночь звучит. Ты слышишь, милый,          Как он зовет меня сквозь монотонный Шорох дождя — тот мальчик мой влюбленный          Из ночи стылой? В такой же стылый час во мраке черном          И мы с тобой уснем — Под тусклою крапивой, мокрым дерном          И сеющим дождем.

Название сборника заслуживает отдельного обсуждения. В оригинале здесь обычная для Джойса словесная игра, — как обычно, игра на понижение. Первое слово в сочетании Pomes penyeach есть компромисс, среднее арифметическое между английским poems и французским pommes. То есть название можно перевести как «Стихотворения по пенни за штуку» или «Яблоки по пенни за штуку». Первоначально Джойс хотел составить свой сборник из двенадцати стихотворений и назначить цену книжки в один шиллинг — по пенни за каждое. Но впоследствии он решил включить в сборник еще одно стихотворение, написанное значительно раньше остальных, в 1904 году, и даже открыл им сборник. Поэтому он и назвал его «Tilly» — довесок, прибавок. По мнению критиков, оно связано со смертью матери Джойса в августе 1903 года и с тем чувством вины перед ней, которое не оставляло Джойса никогда (см., например, первую главу «Улисса»),

К сборнику «Пенни за штуку» биографически примыкает одно из лучших стихотворений Джойса «Ессе puer», что значит: «Се, дитя» (лат.). Это аллюзия на слова Пилата, выведшего Иисуса к толпе в терновом венце и багрянице: «Ессе homo!» — «Се, Человек!». «Ессе puer» написано в феврале 1932 года на рождение внука, названного в честь своего деда Стивеном Джеймсом Джойсом. Беременность Элен, невестки Джойса, была тяжелой. В довершение всего, за семь дней до рождения внука умер отец писателя, Джон Джойс. Радость и скорбь смешались в эти дни. Неудивительно, что и в самом названии, и в содержании стихотворения сочетаются мотивы Распятия и Рождества.

В стихах Джойса много перекличек с его прозой, много важных комментариев к характеру и судьбе автора (и его литературного двойника Стивена). Уже в «Камерной музыке» мы замечаем то, что так характерно для Джойса, — особый недуг души, когда потребность натуры любить и страстность сочетаются с недоверием к любви и с глумлением над ней. В стихотворении «Хоть я уже, как Мидридат…» («Камерная музыка», XXVII) в строках про «писклявых певцов», воспевающих до небес своих возлюбленных, и про фальшь, неотделимую от любви, мы замечаем явные переклички с Джоном Донном, с такими его стихами, как «Тройной дурак», «Растущая любовь», «Твикнамский сад». Но, даже осознавая, что он «перерос» ложные приманки любви, автор все же хочет быть вновь захваченным ею в плен:

Чтоб в бедный, пресный мой язык Яд нежности твоей проник.

Эта двойственность и авторефлексия ощущаются и в покаянных стихах «Пенни за штуку». Многое в этом цикле недосказано и зашифровано: «Пенни за штуку» — поздний плод того же символистского древа, что и (к примеру) ахматовская «Поэма без героя». Загадочна «сломанная ветвь» в первом стихотворении цикла «Довесок», загадочна «золотая лоза» в стихотворении «Прилив», про которую у Джойса говорится:

Uplift and sway, О golden vine, — Your clustered fruits to love's full flood, Lambent and vast and ruthless as is thine Incertitude!

В прозаическом переводе: «Ты вздымаешь и качаешь, о золотая лоза, свои грозди под высоким приливом любви, ускользающим, огромным и безжалостным, как твоя неопределенность (или неуверенность)».

Эта строфа останется загадкой, пока мы не сопоставим ее со «сломанной ветвью» из другого стихотворения цикла и с библейским источником обоих этих образов. И лоза, и сломанная ветвь отсылают к словам Христа: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой — виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. lt;…gt; Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне… lt;…gt; такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Иоанн, 15: 1–6).

Важнейшее слово в стихотворении Джойса — последнее — incertitude (неопределенность) — невозможность поверить, заново обрести духовную цельность, которой он обладал в детстве. Такова была мука, преследовавшая его всю жизнь.

Кроме «Камерной музыки» и «Пенни за штуку», Джойсом написано еще много стихов на случай, поэтических шуток и пародий. Известны две едкие сатиры, которые он опубликовал в молодости. Одна из них, «Святая миссия» (1904), начинается так:

Я — катарсис. Я — очищенье. Сие — мое предназначенье. Я не магическая призма, Но очистительная клизма.

(Пер. Б. Казарновского)


Многие шуточные стихи Джойса примечательны тем, что отмечают важнейшие вехи его жизни — такие, как борьба за опубликование «Дублинцев» или выход из печати «Улисса». Но и эти стихотворения имеют отнюдь не только биографическое значение. Практически в каждом опусе, написанном на случай, Джойс демонстрирует высочайшую стихотворную технику, оригинальность и изящество своего комического дара. Перфекционист, он просто не умел писать не блестяще.

Г. Кружков