"Похоронный марш марионеток" - читать интересную книгу автора (Фелитта Фрэнк Де)

19

Внутри огромного полого тела статуи было холодно, и невозможно было определить, на какой высоте они находятся в данный момент. Витая лестница вела наверх, в густые сумерки головы монумента. Сквозь верхние окна струился слабый дневной свет, по стенам тянулись ряды электрических ламп. Туристы, тяжело дыша, поднимались по лестнице, их нервный смех и покашливание эхом отдавались в пустоте. Кей подняла голову и увидела полосы ржавчины, спускавшиеся по стенам вниз с вершины монумента. Вереница туристов неумолимо тянулась к свету, лившемуся из окон на площадке тиары.

— Вы в порядке, профессор? — спросил Крис.

— В порядке. Хотелось бы быть в лучшей форме, но…

— Вы в прекрасной форме.

Кей казалось, что она попала в сырой, пахнущий плесенью склеп, оказалась в лимбе Дантова «Ада», полном шорохов, неясных голосов и непрерывного движения.¹⁹⁵ Гулкое эхо оживило в ее памяти звук бьющихся над головой крыльев большой хищной птицы.

— Возьмите меня за руку, — предложил Крис.

Кей поблагодарила и ухватилась за протянутую руку, оказавшуюся сухой, теплой и сильной. Они поднялись на небольшую площадку и разняли руки. Кей тяжело дышала. Крис внимательно наблюдал за ней. Кей казалось, что на нее смотрят все — и туристы, и экскурсовод. «Какая-то паранойя, — подумала она. — Это, наверное, от усталости и недосыпания».

Что она делает здесь, когда ее нервы на пределе и голова плохо соображает? Ведет экскурсию? Семинар?

— Остался последний пролет, профессор, — подбодрил ее Крис.

— Иди вперед, Крис, я следом.

Чем выше они поднимались, тем сильнее Кей ощущала себя загнанной в ловушку. Впереди и позади нее шли люди, за перилами, закручивавшимися спиралью, открывалась глубокая пропасть. Она явственно услышала хлопанье крыльев сокола.

— Господи, осторожно, кого-то вырвало прямо на ступеньки, — сказал Крис, указывая на скользкую лужицу.

Кей, сжав зубы, продолжала подъем. Она видела впереди пожилую пару, остановившуюся перевести дух. Самые обычные американцы, подумала она. Чуть погрузневшие к старости, в одинаковых свитерах бирюзового цвета и белых панамах, заботливо помогающие друг другу. Защищены ли они от тайных страхов, живущих в их подсознании? Оставил ли в нем Хичкок свой незримый след?

А в ее подсознании? Она ведь в течение десяти лет по кадрам анализировала его извращенные фильмы.

Передохнув, пара двинулась дальше. Кей и Крис последовали за ней, все выше и выше поднимаясь по узкой металлической лестнице.

— Не отставайте, профессор, — весело подбадривал ее Крис.

Гонимый каким-то непонятным нетерпением, он неумолимо стремился вверх по сужавшимся ступеням. Он все время оглядывался по сторонам, будто примерялся к чему-то. Добравшись до смотровой площадки внутри тиары, Крис обернулся и подал Кей руку. Она отвергла его помощь и сама поднялась на площадку.

От вида, открывавшегося с высоты, у нее перехватило дыхание. В высокое, защищенное решеткой окно ворвалась холодная тугая струя ветра, ударившая Кей в лицо. Она не отрываясь смотрела на бескрайнюю гладь величайшей в мире бухты, и это зрелище стерло из ее сознания все неприятности и страхи.

— Какое великолепие… — выдохнула Кей.

Вдали ослепительно ярко сияла линия горизонта. А перед ней раскинулся громадный город в обрамлении прекрасных голубых лагун. В окна короны со свистом врывался ветер, под его порывами волосы Кей трепетали.

Возле окон толпились люди, пораженные красотой открывшегося с высоты вида.

— Изумительно, — прошептала Кей. — Какой величавый покой!

— Да, — нервно подхватил Крис, оглядываясь по сторонам.

— Я чувствую себя так, словно умею летать, — мечтательно произнесла Кей.

— Вряд ли вам понравилось бы это, — сказал Крис, стараясь выглядеть веселым, но в его голосе чувствовалось напряжение. — Помните: комар сорвется с такой высоты, и ему хоть бы что, муха, ударившись о землю, подпрыгнет и полетит дальше, птица сломает крыло, а человек разобьется вдребезги.

Кей удивленно посмотрела на Криса. В глубине его существа клокотала с трудом сдерживаемая злоба, и временами она вопреки его желанию прорывалась наружу. В замешательстве он отошел к дальнему окну и стал смотреть на сверкавшую гладь бухты.

— Чертовски замечательное место для убийства, — после паузы произнес Крис. — Только на убийство это было мало похоже. Скорее несчастный случай, правда? Впрочем, фильм закончился смертью, это главное.

Кей смотрела в окно и вспоминала себя в детстве. Как она играла с бабушкой и дедушкой на пляже под таким же ослепительно синим небом Санта-Барбары. Она пыталась удержать сладостные картины детства, но они растаяли как утренняя дымка.

Туристы беспрерывно щелкали фотоаппаратами. Гид сообщал сухие факты о размерах статуи, о тоннах бронзы, пошедших на ее изготовление, о проблемах, которыми сопровождались ее демонтаж во Франции, транспортировка в Америку и установка на острове Свободы.¹⁹⁶

— Так эффектно и так банально, — сказал Крис. — Это в духе Хичкока, не так ли? Места, подобные этой статуе и горе Рашмор, ласкают взор патриотам нации. Питают светлые надежды добропорядочных граждан Америки.

Крис нетерпеливо ждал, когда гид уведет пожилых туристов вниз по винтовой лестнице. Прямо под ними стоял, сложив на груди руки, охранник, за спиной которого находился выход на руку статуи. Он пристально посмотрел на Кей и Криса и спросил:

— Это вы преподаватель с группой студентов, у которых разрешение подняться на факел?

— Да, — поспешно откликнулся Крис. — Это профессор Куинн.

— А разве вас должно быть не пятеро?

— Да, — чувствуя неловкость, ответила Кей. — Должно быть пятеро. Но остальным пришлось пропустить эту экскурсию.

Охранник кивнул и открыл дверь.

— Я должен сопровождать вас, — пояснил он. — Там опасно. И ветер сильный.

В это время на лестнице внизу произошло легкое замешательство. Пожилая женщина поскользнулась и, по всей видимости, подвернула ногу. Охранник обеспокоенно посмотрел вниз.

— У этих стариков кости такие хрупкие, — сочувственно сказал он. — Подождите здесь, я сейчас вернусь.

Охранник спустился вниз, и вскоре они услышали, как он уговаривает женщину попробовать сделать шаг. Неожиданно Кей тоже охватило смутное беспокойство, и она направилась к лестнице. Пережитый прошлой ночью ужас выпустил свои щупальца, и страх холодком пробежал у нее по спине.

— Крис, я думаю, нам следует спуститься вниз, — сказала она. — Я волнуюсь за остальных ребят.

— Только не сейчас! — резко выкрикнул Крис.

Пораженная его тоном, Кей остановилась.

— Вид здесь действительно захватывающий, — продолжала она, — но мы не туристы. Мы анализируем различие между реальностью и экранным образом. И нам еще нужно посетить особняк на Пятой авеню.

— Я не хочу уходить, — упрямился Крис.

— Крис, ей-богу, нам пора возвращаться.

Она повернулась к лестнице. Крис, отскочив от окна, схватил ее за руку:

— Профессор!..

Испугавшись, Кей отдернула руку. Она пристально вглядывалась в его лицо. Оно было все таким же симпатичным, и только в глазах Криса читалось неестественное напряжение.

— Пожалуйста! — взмолился он, пытаясь выглядеть вежливым. — Давайте останемся здесь до прихода следующего парома. Это займет всего несколько минут.

— Нет, Крис, я хочу вернуться с этой группой. Несмотря на поведение ребят, это не просто увеселительная поездка, это часть учебной программы. И они, должно быть, уже проснулись.

Кей спустилась на первую ступеньку лестницы. Крис преградил ей дорогу.

— До сих пор это было мало похоже на часть учебной программы, не так ли? Вначале неудачи с отелями, потом Брэдли и компания так глупо сошли с дистанции. Но я хочу задержаться здесь, нам обязательно нужно подняться на факел.

— Крис, это будет нечестно. Остальные тоже имеют право участвовать. Хотя бы особняк мы должны посетить все вместе. Возможно, они уже ждут нас там.

— Не думаю.

Голоса туристов затихали по мере того, как они спускались и выходили наружу. Охранник и гид помогали спуститься пожилой женщине, пытаясь приободрить ее с помощью шуток. На площадке тиары гулко завывал ветер. Кей почувствовала леденящий холод. Но причиной тому был не ветер, а что-то внутри нее.

Крис усмехнулся и тяжелым взглядом посмотрел ей прямо в глаза.

— Подумайте, профессор, здесь… здесь когда-то были Присцилла Лейн, Роберт Каммингс, Норман Ллойд… разве вы не чувствуете их присутствия? Не слышите их голоса? Не видите их? Несмотря на все свои недостатки, «Диверсант» все-таки чертовски хороший фильм, ведь правда?

— Да, хороший.

— Ну так давайте воздадим ему должное…

Какой-то частью своей натуры — какой именно, она сама не понимала и не хотела понимать, — Кей боялась Криса. Или себя. Боялась поддаться панике, как вчера ночью на темных нью-йоркских улицах.

— Хорошо, Крис, — вздохнула она, — мы дождемся следующего парома.

— Спасибо, профессор, вы оказали мне неоценимую услугу.

Кей вернулась на площадку тиары, к окнам. Опершись о подоконник и глядя в окно, она попыталась вернуть себе испытанное недавно чувство покоя. Но едва она закрыла глаза, перед ней вместо живописной панорамы залива возникла колокольня и падающий вниз человек. Кадр из «Иностранного корреспондента». Только это был Стив Сафран. Господи, снова эти образы! Пожалуйста, останови их!

Она почувствовала сзади горячее дыхание и вздрогнула. Она не слышала, как Крис подошел и встал у нее за спиной, глядя на гавань.

— Каков вид, — чуть слышно выговорила Кей.

Она чувствовала себя хрупкой, как стекло.

— Какое замечательное место для съемки, — сказал Крис.

Сантомассимо стоял на причале, вперив взгляд в только что пришвартовавшийся «Американ игл», под завязку забитый туристами. Весело переговариваясь, они сходили на берег с красными, белыми, синими флажками в руках. Голос из громкоговорителя вещал об острове Свободы. Бойскауты и группа пуэрториканских ребятишек из Бронкса с криками носились по палубе.

Марксон и детективы отправились к другому причалу. К нему подходил паром «Куинн оф харбор». Он привез группы школьников с учителями, и теперь все они, запрокинув головы, с восхищением взирали на бронзовый символ Свободы. Несколько японских пар, все в темных костюмах, облокотясь о белые перила и улыбаясь, по очереди фотографировали друг друга на фоне острова.

Неугомонные юные пассажиры «Американ игл» по узкому трапу сходили на берег. Сантомассимо стоял у них на пути, сложив на груди руки, готовый в случае необходимости мгновенно выхватить из кобуры револьвер. Мрачным взглядом он изучал лица матросов. Они выглядели как настоящие морские волки. Такие лица часто мелькают в дешевых мелодрамах. Ни одной женщины, хотя бы отдаленно напоминавшей Кей, он не увидел.

— Ну, что у вас? — спросил он, подходя к Марксону, когда все пассажиры сошли на берег.

Марксон покачал головой:

— Группы из четырех студентов и преподавателя не было. Мы даже паром осмотрели.

— А что первая группа? С «Либерти Бель»?

— Все на борту. Одна пожилая женщина подвернула ногу, вон она, сидит на скамейке.

Сантомассимо поднял голову, вглядываясь в огромное бронзовое лицо статуи. Наполовину скрытое тенью, оно, как ему показалось, чуть заметно повернулось. Чернели окна тиары. Сантомассимо уже ненавидел саму идею возить сюда толпы туристов, которые сейчас заполонили все дорожки острова. Ситуация выходила из-под контроля.

— А на площадке тиары никого нет? — спросил он.

— Хотите посмотреть? — Марксон протянул Сантомассимо бинокль.

Лейтенант отчетливо видел сиявшую на солнце бронзовую руку и факел, небольшую площадку вокруг него и тонкие металлические прутья ограды. Площадка была пуста. Ниже, в темном окне тиары, он, как ему показалось, заметил какое-то движение. Вероятно, это были птицы. Он долго всматривался, но движение не повторилось. Сантомассимо вернул бинокль Марксону. Тот видел, как сильно нервничает лейтенант.

— Я уверен, что все пассажиры «Либерти Бель» спустились, — сказал Марксон.

Сантомассимо кивнул, но слова инспектора его не успокоили. Он знал, что имеет дело с маньяком, который пытался убить Кей, напустив на нее хищную птицу, и уничтожить его самого, прислав бомбу. И сейчас он кожей чувствовал, что Крис Хайндс готовит напоследок нечто особенное. Возможно, даже массовое убийство. Но где же Кей и три других студента?

— У вас есть снайперы? — неожиданно спросил Сантомассимо.

— Уилсон. Вон тот, высокий.

— Винтовка у него с собой?

— В вертолете. Принести?

— Пока не надо. Не хочу сеять панику среди туристов.

Сантомассимо, прищурившись, посмотрел на небоскребы Нью-Йорка. Оттуда к острову плыли паромы с туристами. Он снова повернулся к Марксону:

— Инспектор, вы видели фильм Хичкока, где финальная сцена разворачивается на Статуе Свободы?

— Старый фильм, да? Черно-белый?

— Кажется.

— Видел один раз. Странный фильм. Если не ошибаюсь, про нацистских шпионов, да?

— Вы помните концовку?

— Кто-то погиб. Кажется, злодей. Насколько я знаю, так заканчиваются все фильмы. Разве нет?

— Так было раньше, — загадочно ответил Сантомассимо и направился к скамейке поговорить с Уилсоном.

В «Психозе» Хичкок наэлектризовал аудиторию, убив звезду, Джанет Ли, в первой трети фильма. Какую хитроумную сцену, гадал Сантомассимо, готовит Крис Хайндс, если сейчас рядом с ним находится его любимая актриса?

Высоко наверху, укрывшись в тени, Крис посмотрел вниз, на залитую солнечным светом площадку у подножия статуи. Он увидел мужчину в строгом черном костюме, правая рука которого то и дело норовила нырнуть за лацкан пиджака.

Сантомассимо!

И хотя Крис не был в этом полностью уверен, поскольку легко ошибиться, глядя с такой высоты, он непроизвольно отпрянул от окна. Побледнев и дрожа всем телом, он долго стоял в тени. Он совершенно не представлял, каким образом Сантомассимо мог остаться в живых.

— Как, черт побери, ему удалось спастись? — прошептал он.

— Что?

Крис взял себя в руки.

— Ничего, профессор. Извините. Просто думаю о фильме. Высоковато здесь падать, правда? — Он неприятно усмехнулся и повернулся к Кей. — Вы не могли бы встать у окна, профессор? — попросил он.

Кей недоуменно посмотрела на него:

— Зачем?

— Тогда бы мы встали точно на те места, где стояли Присцилла Лейн и Норман Ллойд перед тем, как появился Роберт Каммингс с полицией, чтобы арестовать Ллойда.

Крис выглядел больным. Или ей так показалось, потому что она сама чувствовала себя усталой?

— Ты слишком проникся атмосферой фильма, Крис. И чересчур буквально воспринимаешь цель нашей поездки.

— Пожалуйста…

Кей неохотно подошла к окну. Неожиданно налетевший порыв ветра вызвал страх, мгновенно передавшийся по ее нервам. Внезапно все потемнело, и только один, безошибочно кинематографический образ возник в сознании Кей как тягостное, болезненное дежа вю.

Кей видела это так ясно, словно смотрела фильм. Это и был фильм. «Диверсант». Образ из реальности «Диверсанта». Только она была его частью. Или наблюдала со стороны? Как в кошмаре, что снился ей минувшей ночью, она была и актрисой, и зрителем одновременно и не могла освободиться и убежать. Все происходило вокруг нее и вместе с тем внутри нее. Теряя ощущение реальности, она чувствовала себя как рыба, попавшая в сеть.

— Что с вами, профессор? У вас закружилась голова?

— Нет… кажется, это… усталость…

— Думаю, у вас был трудный семестр.

Голос Криса звучал почти саркастически, казалось, и этот голос, и галлюцинация исходят из одного и того же источника.

— Да. Мне бы… лучше сесть.

Но сесть было не на что, и Кей привалилась к решетке окна, упершись лбом в руку. Холод металлической решетки помог ей прийти в себя. Сердце уже не так бешено колотилось. Чем был представший ей кинообраз? Просто результатом переутомления? Или она заразилась одержимостью Криса?

— Крис, ты же понимаешь, — заговорила она, пытаясь вернуть его к реальности, — что большая часть «Диверсанта» снималась не здесь, а в павильонах «Юниверсал».

— Конечно. Но здесь все выглядит более реалистичным, разве не так, профессор? Мы же здесь затем, чтобы понять разницу между экранным образом и реальностью, так ведь?

И вновь под натиском его безудержного воодушевления у нее перед глазами замелькали крапинки и точки, превращая видимый мир в зернистую кинопленку, и даже Крис стал расплываться, трансформируясь в черно-белый человеческий образ. Кей оперлась о выступ окна. Наваждение прошло, но страх остался.

— Я… я должна уйти, Крис. Сейчас. Пожалуйста…

— Конечно, профессор, еще только одну минутку…

— Ни минуты…

— Ну тогда секунду!

Крис осторожно выглянул в окно. Сантомассимо бежал по причалу, полицейские в штатском, придерживая кобуры под пиджаками, прочесывали береговую линию.

— Паршивый мальчишка, — прошипел Крис. — Наверное, он вообще не доставил посылку. Надеюсь, его кишки разбросало по всему Беверли-Хиллз.

— Что ты говоришь, Крис?

— «Саботаж». Другой фильм. И другая сцена.

Внезапно Сантомассимо резко вскинул голову, и Крис мгновенно отступил в тень. Кей пристально смотрела на него. Крис стоял, прижавшись спиной к стене, и дрожал.

Сантомассимо был в отчаянии. Он подозревал, что Крису каким-то образом удалось проскользнуть незамеченным мимо полицейских. Чувство вины затмевало рассудок, лишая способности трезво мыслить. Он хорошо понимал, что это он втянул Кей в дело Хичкока. Его любовь могла привести к ее смерти.

— Сантомассимо!!

Он обернулся. Пилот вертолета неистово махал ему рукой.

— Из участка звонят, сэр! — кричал он.

Сантомассимо подбежал к вертолету. Надев наушники, он закричал в микрофон:

— Лейтенант Сантомассимо!

— Лейтенант, — заскрипел голос в наушниках, — мы нашли трех парней в реанимационном отделении больницы «Бельвью» с признаками передозировки фенобарбиталом. Их зовут Майк Риз, Тед Гомес и Брэдли Бауэрс. Все трое — из университета Южной Калифорнии, с факультета кино.

— Хайндс! — закричал в микрофон Сантомассимо. — Где Хайндс?

— Неизвестно. Служащий корпуса «Христианской ассоциации молодых людей» сказал, что Крис Хайндс, по всей видимости, съехал рано утром.

— Рано утром?

— Да, лейтенант, до того, как обнаружили этих троих.

— Куда он мог направиться?

— Понятия не имеем, сэр.

— А как он выглядит, знаете?

— Типичный американец. Так его описал Брэдли Бауэрс. Но он еще не полностью пришел в себя.

— Хорошо. Продолжайте допрашивать их. Узнайте все, что можно.

— Понял. Конец связи.

Сантомассимо провел ладонями по лицу. Что делать? Мучительные мысли вихрем проносились в его голове. Острое чувство вины сводило с ума. Кей была с Крисом. Это очевидно. Но где? Все прибывшие на остров паромы, кроме «Либерти Бель», были проверены. У Марксона и детективов имелись фотографии только двоих — Майка Риза и Теда Гомеса, как выглядят остальные, они не знали.

Сантомассимо посмотрел на залитую солнечным светом Статую Свободы. И снова ему почудилось какое-то движение в окнах тиары. Внезапно он понял.

— О господи! — пробормотал Сантомассимо. — Он же там, наверху! С ней!

Сверху Крис видел, как движения полицейских внизу неожиданно приобрели направленность. В руках у них появились револьверы, один вооружился винтовкой с оптическим прицелом, принесенной из вертолета. Сантомассимо во весь дух несся к статуе, остальные, расталкивая туристов, бежали за ним следом.

Крис все это видел. Он понимал, куда и зачем они так спешат. Это было частью сценария. Нараставшие риск и страх еще большее воодушевляли его. Он попятился, скрываясь в тени, и натолкнулся на Кей.

— Простите…

Кей отпрянула. Она никак не могла понять, почему Крис вдруг так побледнел. Проследив за его взглядом, она увидела, как далеко внизу мужчина, точнее его силуэт, так хорошо ей знакомый, бежит от вертолета ко входу в основание монумента. Это был Сантомассимо. Словно загипнотизированная, она не могла ни двигаться, ни говорить. Ее сотрясала дрожь, а в голове всплывали строки сценария:

Видение рассеялось. Кей казалось, что его внушили ей Крис, статуя и некий далекий и могущественный источник — Сантомассимо. И теперь она точно знала, кто такой Крис.

Долго, очень долго она смотрела вниз, боясь оглянуться и взглянуть на него. Сантомассимо и полицейские уже достигли постамента, снизу гулким эхом доносился топот их ног, а она все стояла, не двигаясь, не говоря ни слова.

— Вы в порядке, профессор? — Голос Криса прозвучал холодно и жестко.

— Спасибо, в порядке. — Кей не узнала собственный голос, охвативший ее ужас сделал его бесцветным и вялым. — Я думаю, напряжение последних дней плохо сказывается на мне.

— Да, жаль, что с гостиницами так не повезло.

Он улыбался, глядя на нее. Дрожа, она прижалась к окну тиары, чувствуя себя совершенно беззащитной.

Крис видел, как лейтенант и его когорта нырнули в основание монумента. «Всю ночь, должно быть, летел», — подумал Крис.

— Да, профессор, — после долгой паузы произнес Крис, — похоже, ваш дружок все еще жив.

— Жив? — как эхо выдохнула Кей, не решаясь смотреть на Криса. — Что это значит?

Она была бледной и едва дышала. Она ощущала, как он медленно приближается, его тень упала на ее лицо.

— Видимо, бомба взорвалась слишком рано. Это значит, что разнесло на куски одного никчемного мальчишку.

— Бомба? Мальчишку? О чем ты, Крис?

— Прямо как в «Саботаже», профессор. Помните? Детектив уцелел, а мальчишка погиб. Как банально!

Крис встал так, что отрезал ей путь к лестнице. Кей повернулась к нему и усилием воли заставила себя посмотреть ему в лицо. Прищуренные глаза пронзительно смотрели на нее. «Взгляд как у сокола», — подумалось ей.

— Хичу это понравилось бы, — сказал Крис, сверля ее взглядом.

Страх сковал тело Кей. Ее жизнь висела на волоске в том самом городе, куда она бежала, ища спасения. Сам символ Свободы обернулся для нее ловушкой. В эту минуту все стало бессмысленным: карьера, написанные ею книги и статьи, долгие годы учебы, диспуты с коллегами, даже любовь Сантомассимо. Все стоило теперь не больше горсти пепла.

Потому что сейчас перед ней была реальность, а не кино. Она видела это в кривой усмешке, застывшей на лице Криса. И снова в ее сознании возникла иррациональная череда образов, которые затем выкристаллизовались в кадр:

На этот раз видение исчезло не полностью. «Диверсант» упал на ее сознание словно занавес, через который она видела Криса, неотрывно наблюдавшего за ней. Все то же мальчишеское лицо, тот же пиджак. Он был одновременно и студентом, и актером Норманом Ллойдом.

Снизу отчетливо доносился топот ног, бежавших по металлической лестнице.

Крис прислушался.

— Вы слышите, профессор, — усмехнулся он, — вас бегут спасать. Все как в «Диверсанте». Конечно же, Норман Ллойд должен был убить Присциллу Лейн. Прямо здесь, на этом самом месте…

Крис полез в карман, вынул оттуда горсть попкорна и принялся есть:

— Но… нет! Норман Ллойд ее не убивает! Он не может убить героиню фильма. Сейчас героиня вы, профессор. В кино он не мог ее убить! Так ведь? Как смешно! Хича, наверное, тянуло блевать всякий раз, когда он думал об этом. Он терпеть не мог счастливых финалов, ибо знал, что в жизни так не бывает. Что это просто идиотская шутка!

Кей наблюдала за тем, как Крис все быстрее и быстрее поглощает попкорн. Совсем недавно его лицо казалось ей привлекательным, по-американски приветливым и открытым. Сейчас оно было страшным, его черты исказились от напряжения и маниакальной злобы.

— Я преодолел границы, твою мать! Мне надоело потакать посредственности и слушать всякую чушь. Реальные люди, профессор, хорошие люди уступили мне. Я осуществил истинные желания Хича! Я реализовал то, что ему не разрешали делать в кино! Я воплотил в жизнь его гений!

— Ты… ты безумен…

Крис усмехнулся:

— Эта реплика недостойна героини. Ему это не понравилось бы.

— Кем… кем ты себя возомнил? — едва смогла выдавить из себя Кей.

Крис холодно улыбнулся.

— Я — режиссер, — с леденящей душу убежденностью произнес он.

Несмотря на все отвращение, которое она к нему испытывала, Кей подумала, что в рамках своей извращенной логики Крис был прав.

— Что ты сделал с ребятами? — спросила она.

Крис засмеялся:

— Я же вам уже говорил, они потеряны для этого мира.

— Кей! — донесся снизу крик Сантомассимо. — Крис!!

Крис вздрогнул и посмотрел в пустоту лестничного колодца. Далеко внизу маячило шесть крошечных темных фигурок. Полицейские спешили наверх.

Сантомассимо уже ни о чем не рассуждал, все его силы и воля были устремлены к единственной цели. На лекции Крис ничем не привлек его внимания, и как он выглядит, лейтенант мог только предполагать. Ростом около шести футов, стройный, бледный, слегка анемичный. Справиться с таким профессионалу не составит труда. Лишь бы удалось оторвать от него Кей.

— Спускайся вниз, Крис! — приказал Сантомассимо.

— Да пошел ты, засранец!

Снайпер присел на колено и вскинул винтовку, и в этот момент Сантомассимо увидел Кей, стоявшую за спиной Криса.

— Подожди! — остановил он Уилсона. — Она на линии огня, у него за спиной.

Сантомассимо чуть помедлил, чтобы перевести дух, и снова устремился наверх по металлическим ступеням.

Крис схватил Кей за руку и потащил за собой. Она сопротивлялась. У нее перед глазами вновь замелькали обрывки кадров из «Диверсанта» — лица, бегущие ноги, ступени и оглушительная музыка.

Крис чувствительно ударил ее по щеке, схватил за волосы и поволок от лестницы. Она дико закричала. До слуха Сантомассимо донесся крик человека, находившегося на грани безумия.

— Мы здесь! — крикнула Кей.

Сантомассимо видел, как она, борясь с Крисом, исчезла с площадки тиары. Сердце у него замерло, ноги едва не подкосились.

Крис швырнул Кей к лестнице, которая вела на факел. Она упала на холодный, пыльный металлический пол.

— Вставай, — приказал Крис, — мы поднимаемся на факел!

— З-зачем?

— Потому что там происходит финальная сцена фильма. И у нас с тобой это финальная сцена!

— Нет…

— Покажем этим ублюдкам, что такое настоящий хичкоковский финал!

В руке Криса сверкнул нож.

— Нет… — умоляла Кей.

— Ты будешь делать то, что тебе говорит режиссер, малышка!

Крис взмахнул ножом, лезвие прошло совсем рядом с ее лицом. Кей охнула и отпрянула, ударившись спиной о железные перила лестницы.

— Нет… — просила она. — Ты же не хочешь так закончить фильм!

— Почему бы и нет?

— Потому что в фильме погибает Норман Ллойд!

Крис обернулся. Сантомассимо стремительно приближался.

— В фильме запаниковал именно Норман Ллойд! — выкрикнула Кей.

— Профессор, что за чушь вы несете?

Внезапно все вокруг приобрело зернистую структуру. Потемнел пиджак Криса. Потемнели его волосы. На Кей вдруг оказалось давно вышедшее из моды платье. Рука, которую она, защищаясь, вытягивала вперед, стала неестественно белой, как в старых фильмах. И вся площадка предстала перед ней в черно-серых тонах.

— Видишь? Я же тебе говорила! — крикнула Кей.

— Что говорила? — Крис схватил ее и грубо толкнул к лестнице, почти вертикально уходившей вверх.

— Присцилла Лейн не поднималась на факел! Норман Ллойд увидел полицию и побежал туда один, — сказала Кей с расстановкой, словно объясняя нечто важное бестолковому студенту.

Крис взмахнул ножом, лезвие, ударившись в железные перила, выбило искры.

— Я ломаю условности и стереотипы! Я ставлю сцены так, как хотел поставить их Хич! Быстро поднимайся наверх, сука!

Он подгонял ее, размахивая ножом.

Железная дверь, выводившая на площадку факела, распахнулась. Вместе с ней открылось бесконечное осеннее небо, холодное и равнодушное, как сама смерть. Кей казалось, что она попала в какое-то другое время и другое место и что человек у нее за спиной — иностранец.

Он был Норманом Ллойдом, нацистским шпионом. На одной из лекций в университете она рассказывала студентам, что безумцы редко фигурируют в фильмах Хичкока. Зритель никогда не станет симпатизировать герою-психопату. А Хичкок хотел, чтобы изображенные им убийцы вызывали симпатию публики.¹⁹⁷

В один миг все видения рассеялись. Крис вытолкнул ее на открытую площадку факела, огражденную доходившими до пояса перилами, за которыми начинались двести футов головокружительной высоты.

— Кей! — закричал Сантомассимо, поднявшись на площадку тиары.

На полу в полоске солнечного света, лившегося сквозь высокое окно, лежал попкорн. Сантомассимо остановил на нем взгляд, горько усмехнулся, понимая, что это значит, и крепко сжал револьвер.

— Лейтенант, дверь к факелу закрыта, — сказал Уилсон.

— Нам придется брать его штурмом, — сказал Марксон.

— Я могу продырявить ему башку, — сказал Уилсон. — Честное слово, могу.

— Нет, — угрюмо отрезал Сантомассимо. — Она с ним. Я пойду один.

Сантомассимо быстро поднялся по лестнице. Железная дверь была чуть приоткрыта, он осторожно вытянул шею и заглянул в щель. Он увидел, как Крис, сжимая в одной руке нож, а другой обхватив Кей за шею, навалился вместе с ней на перила металлической ограды. Сантомассимо прижался животом к холодным ступеням и медленно, стараясь не шуметь, начал поднимать револьвер. Крис приставил лезвие ножа к горлу Кей. Они боролись, и голова Кей то и дело закрывала Криса. Стрелять было слишком рискованно. Сквозь свист холодного ветра до Сантомассимо долетели обрывки разговора. Он не мог понять, то ли Кей просто тянет время, то ли происходит что-то еще.

— Ты что, не согласна, что Хичкок предпочел бы именно такой финал? — кричал Крис.

— Погиб убийца, Крис! — кричала в ответ Кей.

— Фальшь! Фальшь!

— Нет, он погиб заслуженно! Он был шпионом! Убийцей! Человеком, лишенным совести!

— Злодеи получают по заслугам, а влюбленные под фанфары отправляются на супружеское ложе! Это фальшь! Так не бывает!

Сантомассимо подтянулся немного выше. Кей отклонилась назад, опираясь на тонкие перила, открывая голову Криса, но тот дернул ее к себе и вновь оказался прикрыт.

— Чем тебе не нравятся счастливые финалы? — выкрикнула Кей.

— Они неправдоподобны! Жизнь дерьмо, и она заканчивается дерьмом!

— Если бы Кэри Грант был убит «кукурузником», то фильма бы просто не было.

— Это ничего не доказывает!

— Хичкок всегда оправдывал ожидания зрителей!

— Хичкок сворачивал им мозги набекрень, заставляя принять то, что сам ненавидел!

— Люди нуждаются…

— Даже по телевидению он всякий раз принужденно извинялся за то, что убийце удалось осуществить задуманное.

— Это был его стиль…

Неожиданно Крис идеально сымитировал ленивый и зловещий говор Альфреда Хичкока — говор кокни,¹⁹⁸ со свойственной им манерой растягивать слова:

— «Позже убийца был пойман ретивым полицейским, недавно закончившим академию…» Все это так, пустое, всего лишь пища для ума, и Хич знал это!

Они говорили на своем, только им понятном языке, на тайном языке посвященных. Сантомассимо с ужасом осознал, что втянул Кей в невероятно опасное дело, и сейчас, столкнувшись с безумным сознанием серийного убийцы, ее собственный рассудок, кажется, пошатнулся.

— Крис!! — закричал он и, толкнув дверь, выпрыгнул на площадку факела.

Металл под его ногами отозвался оглушительным грохотом. Крис резко повернулся и увидел нацеленный ему в голову револьвер. Пальцы Сантомассимо подрагивали от еле сдерживаемого желания нажать на курок. Кей отодвинулась от Криса. С расстояния в пятнадцать футов одного выстрела было достаточно, чтобы разнести его голову на куски.

— Брось нож! — прорычал Сантомассимо.

Крис колебался, не веря своим глазам.

— О, появился сэр Галахад, белый рыцарь.¹⁹⁹ Самая затасканная сюжетная линия в нашей пьесе.

— Брось нож! — повторил Сантомассимо.

— Кто написал этот сценарий, Сантомахизмо? Сплошные сопли!

— Брось, я сказал!

Крис пристально посмотрел на дуло револьвера, нацеленное ему в лоб, и на горевшие бешенством глаза Сантомассимо. Копы, которым подсылают бомбы и чьих любовниц терзают соколы, страдают патологическим отсутствием чувства юмора.

На лице Криса засияла ангельская улыбка. «Какого черта? — подумал он. — Надо импровизировать». Он отступил назад и бросил нож на площадку. Нож, звякнув, подпрыгнул и, крутанувшись, подкатился к ногам Сантомассимо.

— Хорошо, мистер полицейский, — усмехнулся Крис. — Я его бросил. Что дальше?

Кей, съежившись под яростными порывами ветра, вжалась в железную стену, ветер теребил ее волосы с такой силой, что лица почти не было видно. Она смотрела на Сантомассимо, но в ее глазах была черная пустота, при виде которой у него сжалось сердце.

— Руки за голову и иди сюда, только медленно, — приказал Сантомассимо.

— Очень хорошо, — сказал Крис. — Но давай попробуем еще раз. Теперь более насыщенным голосом, не гнусавя, как только что.

— Двигай сюда, ублюдок!

— О черт, он импровизирует!

Сантомассимо немного приблизился к Крису. Он задыхался от бешенства. Револьвер был все так же нацелен в голову Криса, но лейтенант краем глаза наблюдал за Кей. Она была как натянутая струна, в ее взгляде читались гнев и безумный ужас, которых он никогда прежде не видел. Кей не стремилась спастись, не бросилась к нему. Она отступала назад, словно видела что-то сверх происходившего на этой площадке.

— О боже, — пробормотал Сантомассимо. — Кей…

Но Кей не видела его, она продолжала пятиться, у нее перед глазами мелькал, постепенно фокусируясь, черно-белый кадр:

— Падай! — скомандовала Кей. — Немедленно падай!

Крис с изумлением обернулся, на его лице были написаны смятение и страх.

— Ч-что? — запинаясь, произнес он.

— Так погиб нацист! — злобно выкрикнула Кей и бросилась к Крису.

В панике Крис отпрянул, натолкнулся на ограждение, потерял равновесие и перевалился через перила. Все случилось так неожиданно, что Сантомассимо не успел схватить Криса прежде, чем тот оказался за оградой. Крис начал сползать вниз, цепляясь за металлические выступы и края, он кричал, скатываясь все ниже по массивному основанию факела. Наконец ему удалось уцепиться за руку статуи, между большим и указательным пальцами, и повиснуть там в причудливом объятии.

Обезумевшему от ужаса Крису казалось, что это происходит во сне. Он висел в воздухе на высоте нескольких сотен футов, над лужайкой и бетоном. Снизу до него донеслись испуганные вопли туристов, вначале разрозненные, а затем слившиеся в многоголосый хор, когда все, кто стоял на земле, увидели крохотную темную фигурку, свисавшую с пальцев статуи.

Сцена вспыхнула и погасла в смятенном сознании Кей — одна из многих мрачных и безжалостных сцен Хичкока, пугавшая неизбежностью смерти.

— П-п-профессор… помогите… — Патетический крик Криса был едва слышен сквозь завывания ветра.

— Не могу, — спокойно, даже печально ответила Кей. — Эта сцена должна окончиться именно так.

— Нет… Пожалуйста… Не дайте фильму… завершиться… подобным образом…

Сантомассимо засунул револьвер за пояс, перелез через ограждение и стал спускаться к смертельно бледному Крису. Одержимость Кей передалась им обоим.

— П-помогите… профессор!.. — кричал Крис.

— Этого нет в сценарии! — парировала Кей.

— Отойди от перил! — резко крикнул ей Сантомассимо.

Кей посмотрела на него, растерянная и озадаченная. Сантомассимо взглянул на Кей, и выражение ее лица испугало его. Это была не паника. Он даже не мог определить это словами. На нем застыла какая-то мечтательная задумчивость, легкомысленная просветленность, которую он видел на лицах стариков, потерявших способность видеть и осознавать реальность и навсегда затворившихся на крохотном островке собственной памяти. Он пытался угадать, что видят в этот момент глаза Кей, остановившиеся на Крисе.

Марксон и детективы вышли на площадку и встали вокруг Кей возле перил. Оцепенев, они смотрели на Криса, повисшего над пустотой, и на Сантомассимо, который спускался все ниже и пытался дотянуться до него.

Крис впился взглядом в бесстрастное лицо Кей. Он знал, что она видит.

Кей режиссировала финальную сцену «Диверсанта». Неожиданно безумный страх на лице Криса сменился пониманием.

— Ты ставишь сцену, да? — спросил он удивленно. — Ты ее видишь, не так ли?

— Оставь ее, Крис! — рявкнул Сантомассимо.

— Нет! — Крис засмеялся, у него больше не осталось сомнений. — Она видит. Она чувствует. Она знает, что значит быть режиссером!

Кей отступила назад, затрясла головой, отчаянно пытаясь вырваться из плена иллюзий, затягивавших ее в мир кинематографического кошмара.

Ну же, профессор, признайся! Признайся! — повторял Крис как заклинание. — Ты же видишь! Чувствуешь! Знаешь! Ты знаешь!

— Я… я… — запиналась Кей, балансируя между фантасмагорией и реальностью. — Я… да, да, я вижу… вижу это. Боже, помоги мне! Я чувствую это! Я знаю…

— Кей! — закричал Сантомассимо, затем обернулся к детективам. — Уведите ее отсюда!

Но Кей ускользнула от них и двинулась вдоль площадки. Попытка детективов увести ее только спровоцировала поток галлюцинаторных видений. Она шла на то самое место, где стояла Присцилла Лейн, наблюдая за тем, как гибнет герой Нормана Ллойда. Кадры из «Диверсанта» замелькали перед ее мысленным взором. Финал картины был предрешен. Никто не может изменить сюжет уже начавшегося фильма. И она увидела этот финал.

— Хватайся за мою руку! — крикнул Сантомассимо.

— Нет! — запротестовала Кей. — Ты должен схватить его за рукав!

— Да уберите вы ее! — взорвался Сантомассимо.

Марксон и детективы впервые столкнулись с человеком, находившимся в состоянии одержимости, и не знали, что делать. Они в оцепенении наблюдали за болтавшимся в воздухе Крисом и тянувшимся к нему Сантомассимо. Его рука скользнула мимо кисти Криса к рукаву. Кей критически наблюдала за происходящим, загипнотизированная этой смертельной сценой.

Сильная рука Сантомассимо схватила рукав Криса, лицо которого было белее мела.

— П-пожалуйста… не отпускай!.. — выдавил он.

Сантомассимо, держась одной рукой за ограждение, а другой за рукав Криса повыше локтя, изо всех сил пытался подтянуть парня к себе. Но в том оказалось немало веса. Сантомассимо ощутил сильную боль в плече — том самом, которым он выбивал дверь Кей. Он стиснул зубы, сдерживая стон.

— Я вызову вертолет! — крикнул Марксон.

— Не надо! — крикнул в ответ Сантомассимо. — Воздушный поток сметет нас обоих. Найдите веревку!

Марксон побежал вниз.

Сантомассимо крепко держал парня за рукав. Внезапно ужас до неузнаваемости исказил черты Криса.

— Держи! Держи меня! — хныкал он. — Мой рукав не должен оторваться, как у него!

Кей перегнулась через ограждение и наблюдала, ожидая неизбежного.

— Да, да… — выдохнула Кей, прижав руку к губам.

Кей смотрела, затаив дыхание, но рукав Криса не рвался. Она испытывала разочарование. Сцена не должна была пробуксовывать. Рукав должен рваться! Именно сейчас! Кей крикнула. В свисте ветра Сантомассимо услышал бесцветный, чужой голос, выкрикивавший только одно слово:

— Отрывайся! Отрывайся!

Сантомассимо понял: сейчас она была режиссером и руководила съемкой. По спине у него побежали мурашки.

— Давайте сюда веревку! — крикнул он.

И снова, смешиваясь с завыванием ветра, до него долетел голос Кей, настойчивый и бесстрастный:

— Его рукав должен оторваться! Должен! Он предатель! Шпион!

Дико улыбаясь, Крис уставился на Кей. Сантомассимо перевел взгляд с измученного лица Криса на ее лицо. Оба, профессор и ученик, тонули в мутных водах одной и той же галлюцинации. Детективы стояли по обе стороны от Кей и держали ее за руки.

— Все верно, Хич… — криво усмехнулся Крис, цепляясь за пальцы статуи. — Ставь свой чертов финал… Согласно сценарию…

Кей как завороженная смотрела прямо на Криса, но казалось, она глядит сквозь него, куда-то вдаль.

— Я стараюсь, — виновато сказала Кей. — Но я не Хичкок.

— Он не мог бы сделать это лучше, чем вы, — поздравил ее Крис. — Простите, что не могу вам помочь. Рукав крепкий, никак не хочет рваться. — И вдруг его словно озарило: — Ваш последний кадр, режиссер!..

Крис разжал руки и отпустил пальцы статуи.

— Все равно я не хотел появляться на свет! — прокричал он миру.

— Идиот! — вырвалось у лейтенанта.

Невыносимая боль вновь пронзила плечо Сантомассимо, когда Крис всем своим весом повис на его руке.

— Профессор! — донес ветер хриплый крик. — Снимайте! Мотор!

Крис Хайндс выскользнул из руки Сантомассимо.

— Приближение!.. Приближение!.. При-и-бли-и-же-е-ни-и-е-е-е!..

Тело Криса, переворачиваясь в воздухе, летело вниз со скоростью почти двухсот миль в час. Волосы развевались, колыхались полы пиджака, из кармана вывалился и трепетал на ветру конец галстука. Приближаясь к земле, тело сделало сальто и грохнулось на бетонную площадку у основания статуи, распластавшись в виде свастики.

Туристы истошно завопили и бросились врассыпную. Бежавший от вертолета с мотком веревки на плече Марксон остановился как вкопанный и оторопело уставился на лежавшее перед ним тело.

От удара о землю оно было изуродовано так, что даже чрезмерно любопытные и хладнокровные отводили взгляды.

— Отойдите! Пожалуйста, отойдите! — как автомат твердил ошеломленный полицейский.

У сломанного запястья Криса россыпью лежали несколько зерен попкорна.

Сантомассимо уперся спиной в бронзовое основание факела и закрыл глаза. Его терзал страх, который был вызван не падением Криса, не риском, которому он себя подвергал, а состоянием Кей. Он был в ужасе от того, что сам сделал с ней.

Кей долго смотрела вниз. Затем ее губы беззвучно произнесли одно-единственное слово: «Стоп!» Почувствовав на себе взгляд Сантомассимо, она повернулась к нему с еле заметной улыбкой на устах.

— Тебе понравилось, Великий Святой? — спросила Кей. — Хочешь, завершим все это объятиями и поцелуями!

Нервный смех слетел с ее губ и перешел в истерический хохот, который пробрал Сантомассимо до костей. Ее безумие стало его чистилищем.

— Эй, герой! — кричала Кей. — Ну, где же твои поздравления?

Сантомассимо молча стоял, вжавшись в холодную, безжизненную бронзу статуи.

— Ну же, глупый! Съемка закончена! Ты должен расцеловать ведущую актрису! Ты что, никогда раньше не был на съемочной площадке?

Сантомассимо с трудом сглотнул. Детективы, опасаясь, что она может прыгнуть вниз, крепко схватили ее сзади за локти.

— Отпустите меня, ублюдки!.. — истошно завопила Кей.

Она пыталась вырваться, кусалась, они уворачивались, продолжая крепко держать ее.

Наконец Сантомассимо взобрался на площадку и обхватил ее, прижав к груди. Опасность, которой он в свое время подверг Маргарет, не шла ни в какое сравнение с тем, что он сделал с Кей Куинн.

— Кей! Прости меня! — молил он.

Он прижал ее голову к своему лицу:

— Родная моя, прости меня. Все закончилось. Закончилось. Навсегда…

— Он должен был упасть. Он знал это. Я знала это. Почему же ты не мог этого понять, глупый итальянский коп?

— Кей! Фильм закончился! Поверь мне, все позади…

— Поверь?! Ты мне это уже говорил!

Упрек больно задел Сантомассимо. Кей вырывалась, но он продолжал удерживать ее.

— Я люблю тебя, Кей. Больше всех на свете! Поверь мне, все закончилось!

— Ты плачешь, Великий Святой! — торжествующе выкрикнула она. — Полицейские не должны плакать во время финального объятия.

— Это жизнь, Кей. Это не кино.

Она попыталась улыбнуться, но вдруг разрыдалась и приникла к его груди.

Он целовал ее лицо, волосы, шею, по его щекам тоже текли слезы.

— Тихо, тихо, успокойся, — уговаривал он.

— Это было как наваждение… Я видела… Это как сон… Я была Хичкоком… Это был «Диверсант»… И я была приговорена… смотреть, участвовать, снимать его…

— Я знаю, родная, знаю…

Никого не стесняясь, Кей рыдала в голос.

— Господи! — выкрикнула она. — Я была в аду…

Сантомассимо укачивал ее и повторял:

— Все позади. Все позади…

— Спаси меня, спаси, — всхлипывая, с трудом выговорила она. — Скажи мне, что все хорошо… Все хорошо…

— Все хорошо, Кей. Все закончилось. Все хорошо.

Детективы молча смотрели на них. Кей и Сантомассимо казалось, что они простояли так целую вечность, — прежде чем начали спускаться по длинной лестнице, протянувшейся внутри Статуи Свободы. Но и оказавшись внизу, они по-прежнему продолжали ощущать над собой властную силу хичкоковских кошмаров.