"Ган а-Надив (Сад Щедрого)" - читать интересную книгу автора (Шамес Александр)

Пролог

— Лялька… Ну почему я не могу думать ни о чем другом? За какую мысль не зацепишься, все скатывается к одному и тому же… Эх, Лялька, Лялька! Что с нами тут произошло? Как ни крутись, жизнь теперь четко разделена на тут и там. Там мы до поры до времени жили нормально. Было где жить: спасибо, "старики" позаботились.

Была интересная работа в приличной "фирме": платили немного, но по тогдашним меркам хватало. Была компания… Жили совсем неплохо: на концерты ходили, в музеи, перечитывали любимые книги, говорили обо всем на свете, любили друг друга без памяти… И вдруг — трах-бабах, перестройка! Митинги, совместные предприятия, работа в компьютерных "фирмах"…

За день зарабатывал больше, чем раньше за год. Ляльку приодел, машину купил. Жить бы и жить. Но "занавес"-то уже приподняли! И многие увидели, что такая жизнь — лишь новая ступень нищеты… Друзья, что помудрее, вовремя потянулись за рубеж. Кто на Запад, кто на Юг. Расползались, как тараканы.

Пошли письма: Мюнхен, Бостон и, конечно, отсюда, из Израиля. Все вроде бы устраивались. А тем временем на улицы Москвы уже выходили местные "наци", тринадцатикопеечный батон стал стоить пятерку[3], на совместные предприятия нажимал двойной пресс: рэкета и Советов народных депутатов.

И мы начали собираться. Нам проще, чем нашим "предкам": "Вы, Алинька, молодые — устроитесь! И деткам вашим будет…" Деткам? Деткам может быть и будет. Но мы то тоже хотим! Ни я, ни Лялька не были настолько наивны, чтобы ожидать от этой страны бурной радости по поводу нашего приезда. Однако, надежда пробиться была. Все-таки там не числились в самых последних. Как хорошо было сначала: аэропорт Бен-Гурион[4], первые шекели[5](показалось — много!). Потом — ульпан[6] в киббуце[7], вкусная еда, хорошая компания. В Москве уже давно так хорошо не сидели! По вечерам — умные разговоры обо всем: о Торе[8], о Цахале[9], о положении на Ближнем Востоке (в свете, конечно же, нашего светлого будущего). Ведь теперь мы — дома! Дома? Неужели же это — мой дом?! Караван-вагончик на две семьи, благотворительские синтетические подушки (моим бы врагам на них спать!), эфиопские дети[10] в парше, ни одного деревца в радиусе трех километров, крикливые бухарцы[11]за окнами и автобус до города — раз в час… А что стало с нашей веселой киббуцной компанией? Опустившиеся от безделья и озверевшие от безнадеги интеллектуалы стали попивать… Водка здесь, конечно, дешевая — пять шекелей на шуке. И вкусная. А после, после водки — что?… Опять споры до хрипоты: "Авода"[12],"Шас"[13],"Ликуд"[14],"Идуд"[15]… Бесконечная тягомотина на тему "Нету": жилья, работы, денег, свободы…

Разговоры, которые и завзятого оптимиста до петли доведут. Вот радости было, когда вся эта болтовня как-то сразу всем надоела. Новую развлекуху себе нашли, по кайфу: сначала в "бутылочку" играли, потом баб лапать стали. И наоборот. Все — всех. Главный принцип — не приставать к своей половине. "…Жить стало веселее!" Хохот, поцелуйчики: в губки, в щечку, в шейку… Все молодые, симпатичные, задорные: врубишь "МТВ"[16]погромче, свет погасишь и шаришь где попало — комплексы сублимируешь. "Ударим здоровым групповым сексом по Министерствам абсорбции и строительства!" Вот только однажды… Лялька!.. Лялька, полуприкрывшая свои чудные глаза, стонущая от удовольствия под этими двумя конями — Юркой и Женькой! А потом, вдруг — открыла глаза и посмотрела на меня… Глаза темные, влажные, полубезумные… И улыбнулась, крепко, до скрипа сжав зубы, сдерживая тот самый крик! Я только однажды до сих пор видел у нее эту улыбку: нам было по девятнадцать, родители укатили на дачу и мы впервые почувствовали себя совсем свободными. И никуда не торопились. А сейчас, кому улыбается она сейчас? Я рванулся (Юркина жена вскрикнула от неожиданности и боли), вскочил, схватил Ляльку за руки и потащил ее на себя… "Эй, псих! Кайфоломов, опять весь кайф обломал!" — это мне в спину… Мы стоим перед Юркиным домиком под слепящей жирной Луной и Лялька опять смотрит на меня — с удивлением и ненавистью.

"Ну что ты, сумасшедший, ведь было же всем хоро…"- я оборвал ее пощечиной. Она зарыдала и побежала к нашему домику. Три дня мы не разговаривали. Потом, как сговорившись, молча собрались и переехали в другой караванный городок, в еще большую глушь. Здесь пока тихо. Только Лялька иногда смотрит на меня как-то странно. Ее можно понять: ведя я, когда ложусь рядом с ней, сразу же вспоминаю тот взгляд — и… Не могу! Сколько мы сможем так протянуть? Без любви, без самоуважения без… Понимаю — что-то срочно нужно менять. Ехать в город, снимать квартиру, заводить свое дело…

Размечтался! На те деньги, что мне дает этот гад за пахоту с утра до ночи в радиомастерской, да на Лялькины гроши из рекламного агентства, не только квартиру, но и комнату не снимешь. Кажется — я теряю мою жену. Из этого мутного караванного мирка срочно нужно сматываться. Я уже готов на все: работать по 24 часа в сутки, ограбить банк, вернуться назад, в Союз… Нужно на что-то решиться! Эх, Лялька, Лялька!..

— А все-таки не прав этот придурок в "Хадашотах"[17]: охаивать такую тачку, как "СААБ 9000" и превозносить до небес заурядную "Субару-Легаси"! Смех, да и только! Ведь "СААБ", это… Или этот "эксперт" в машинах вообще ничего не рубит, или "СААБы" ему не добашляли! Хотя, по правде, и "СААБ" — жалкая дешевка по сравнению с "Мерседес 50 °CЛ" или, например, "БМВ 740". Вчера как раз в соседний гараж один копченый[18]приводил на типуль[19] "БМВ 740". Я бросил ковыряться в замызганных потрохах какой-то древней "Субару" и пошел поглазеть поближе на это полированное чудо. Не нужен мне ни бортовой компьютер, разговаривающий человечьим голосом на иврите, ни телевизор, ни мазган, ни радиотелефон. По-моему это все не такие уж нужные автомобилю бэбихи. Но внутри! Восьмицилиндровый V-образный движок с 32-мя клапанами и электронной инжекцией… Мощный и бесшумный. А гидроусилитель руля, а ABS, а титановые диски колес и платинированные поршневые кольца?… Э-э, о чем говорить! Ну почему же на всем этом ездит эта жирная волосатая тварь в опущенных до половины мохнатой жопы бермудах, в бриллиантовых перстнях и множестве золотых цепочек? Вот он стоит — хозяин жизни — крутит золотой брелок на коротеньком пальчике и что-то нудит механику. Ну что ты нудишь, задница? Тебя бы ко мне в Ригу, в гараж: "Пожалуйста, Эмиль Данилович, мне очень нужно поскорее, я готов на любые…" И поважнее этого торгаша люди на цыпочках стойку делали. Потому что только я, Эмиль Фейгин, мог им помочь! А тут… Вот паскуда! Плюнул (рядом, на автомобиль — не могу) и пошел доделывать свою "Субару". Оно конечно — автомеханик везде автомеханик. Но там я был уважаемый и известный в городе человек. Швейцары во всех кабаках ко мне навстречу выходили. А кто меня ценит здесь? И еще: кругом эти тачки — нет сил смотреть! Мне бы завести такую! Рулить я умею получше этих фалафелей[20], небрежно цепляющихся коротенькими ручками за баранки своих "Вольво" и "Мерседесов".

Вот только… Кругом-бегом, с олимовскими льготами и моими роскошными гаражными доходами, максимум на что я потяну — это "Дайатсу-Эплоз". Тоже колеса. В Риге — особенно. Однако, противно как-то. Ну чем этот тип в "БМВ" лучше меня? Зарабатывает больше? Знаем мы их заработки — наркотики и массажные салоны[21]. Или фалафельные[22] содержит.

Или спер где-то. А что, спереть и я могу! Только нужно знать — где. "Супер"[23]грабануть, или банк? Автогеном я умею, с замками тоже разберусь… Мысль, как говориться, интересная. Только не для моих мозгов. А жаль

… И все же "Мерседес" — это не самый высший класс. Зайду-ка я завтра в магазин "БМВ" в Тальпиоте[24], поклянчу у них каталог моделей будущего года. Они, кажется, всем вставили! А "Порше"…

— По гороскопу на этой неделе у меня — сплошные удачи: и в любви повезет, и в делах. Да уж… Удачи! Все навалилось как-то разом. Правду говорят преферансисты: "Ловленные мизера парами ходят". Или тройками.

Прибыл, прибыл наконец долгожданный факс от Костика! Я ждал этот факс, как ждали евреи в пустыне свою манну небесную. Не шутка: мой актив в том деле с партией тайваньских компьютеров — около 30000 баксов. По здешним меркам — мелочь. Едва-едва хватит на квартиру в какой-нибудь Кирият-Дыре[25]"всего в 15 минутах езды от восхитительной пустыни!" А в факсе том: "Уважаемый господин Смоленко! Сообщаем Вам, что в связи с реорганизацией совместное советско-израильское предприятие "Болтэкс" (моя шутка!) прекращает свою деятельность. Примите меры по сворачиванию израильской части проекта. Искренне Ваши…"

Подонки! Какая там израильская часть: один я, папка с бланками и минус в банке "Леуми". Деньги наверняка зажали! Ха, реорганизация! Знаю я эти реорганизации — сам по три фирмы в год открывал и закрывал. Как жареным запахло — реорганизуешься. Вот и они… Там меня боялись. С моими связями и командой — я бы в шесть секунд их всех уделал. Сейчас-то осмелели. Что я отсюда могу? И в самом деле — что? Ехал я в Израиль вроде бы не на пустое место: и коллег по "совковому" бизнесу тут вполне достаточно, и протоколы о намерениях мы еще в Москве наподписывали в больших количествах. И деньги у меня были. По советским меркам — немалые. 50000 зеленых. Вроде — неплохие условия для старта. Но дела мои на Земле Обетованной как-то с первых минут не пошли. И язык я толком не освоил, и бизнес здесь совсем другой. Комсомольские связи в Израиле уже не работают. Да и 50000 эти — не деньги! Пойди, покрутись на таких условиях. А капитал все убывает и убывает. Еще бы! С такой женой, как Алка — ну на сколько хватит этих несчастных денег? Зато жена целый год была довольна. Жили как белые люди. Как там привыкли. Хорошая пара — молодой начинающий бизнесмен и красавица-жена при нем! На Алку-то еще в Союзе разные толстозадые заглядывались. Но она была при мне — я стоял прочно, покруче многих. Но бизнес у молодого и начинающего не получился, денежки быстро (не без ее, милой моей, помощи) улетучились. Ребром встал вопрос о трудоустройстве. Однако, работы гою[26]-экономисту еврейское государство почему-то не приготовило. Из пентхауза в Рамат-Даниэль пришлось съехать… Вот и торчим теперь с красавицей-еврейкой в этих бараках. Алка психует и меня достает. Пошла трудиться ложкомойкой в какой-то центровой кабак — надеется подцепить там миллионера… Шлюха! Позавчера Доктор видел ее в серебристом "Вольво" возле "Рамады-Ренессанс"[27]. Вернулась поздно, пьяная. На мои расспросы только гнусно ухмылялась. Потом, как удар промеж ушей: "Ты же не можешь даже прокормить нас — меня и Татку, бизнесмен хренов! Так не лезь в мои дела! Сама выберусь из этой грязи! И тебе на кусок хлеба хватит. А если тебе гордость не позволяет — загнись, деловой!.." Я замахнулся — но ударить не смог. Ее прекрасные серые, чуть навыкат, дерзкие глаза насмешливо смотрели на мою жалкую фигурку с занесенной для удара рукой. Смешная картинка, наверное, если смотреть со стороны — Отелло убивает изменницу. Убить-то ее я могу. А прокормить? Дать ей и нашей дочке нормальную жизнь — могу? Тогда я — мужчина. Бен-адам[28], как тут говорят. Может быть, пора завязывать с попытками организовать свой легальный эсек[29] и поискать контакт с ихними "неформалами"? В конце концов там мы не боялись идти на риск. И выигрывали. Покрупнее, чем на легальных операциях. Главное — продумывать все мелочи. Тогда — есть шанс. Дьявол, хватит хлопать ушами! Повезет — покажу этой падле, кто в доме хозяин. И семью сохраню. И Костика, паршивца, достану. Не повезет… Все равно — потери Алки с Таткой я не переживу. Чужой всем — как без них?..

— Ну и годик был! Ну и годик! Никогда в жизни я не пахал так много! Каждый день по 15–18 часов: иврит, вопросы по медицине и снова — иврит. Хорошую шутку они для нас приготовили — экзамен на врача. Кому экзамен? Мне, заведующему "Первой кардиологией" большой столичной больницы? Но это там, в той жизни. А здесь… Может быть, они и правы. Омнам[30] (вот так штука, и в мысли уже иврит пролез!) с больными нужно говорить на одном языке. В этом я даже с прорумынскими "националами" был согласен. Да и лечат тут слегка иначе. Так что, уверен — этот год прошел не зря: ришайон[31]в кармане, иврит в башке. Только что мне с него, с того ришайона? В "Адассе"[32]тянут, из "Сороки"[33] вообще ни ответа ни привета… "Совланут, леат-леат вэ ихье беседер…"[34] — кодекс нашей олимовской жизни. Ладно, подожду. Хотя работать хочется — руки чешутся! Только Баську жалко: надрывается, бедная, на трех никайонах[35], приходит усталая, разбитая — и садится заниматься с Данькой. "Не мешай папе, Данюша, папа занимается." Вот человек! Никогда бы там не подумал, что в этой изнеженной выпускнице музучилища окажется столько преданности и силы. Помочь бы ей хоть чем-то! Где подзаработать хоть агору[36]лишнюю? На стройку, что-ли пойти? Тут, недалеко, строят гигантский кэньон[37]. Арабы-кабланы[38]каждый день вербуют у нас в поселке чернорабочих. Но руки, руки… Я же хирург, а не коновал черт возьми! После стройки — аорто-коронарное шунтирование? Абсурд! Помню, когда в "Совке" нас перед операциями гоняли на уборку территории, меня профессор Сырбу со скандалом ограждала от этого маразма: "У вас, Гриша, редкие руки!" Она, член Лондонского хирургического общества, комплиментов не делала никогда — знала, что говорила.

Где-то вы сейчас, профессор? Оперируете раненых на полях сражений за великие национальные идеи? Дай Б-г Вам вырваться из этого ада! Я — вырвался. И что? Да ничего. Сижу и не могу. Не могу купить Баське новые туфли, Даньке — велосипед. Не могу увезти их из этой липкой жары[39]к морю, хоть на пару дней. Не могу… Могу ждать, беречь свои драгоценные руки, читать толстые медицинские книги (уже на трех языках!). Могу уже почти спокойно смотреть на покрасневшие от "Экономики"[40]руки жены… Привык? Иногда мне хочется кого-нибудь убить! Забыть про клятву Гиппократа — и убить. Кого? Кто виноват, что я уже год сижу тут без дела? Что Баськиным пальцам уже не до фортепианных пассажей? На кого злость? На мир, на себя? Все, хватит душу травить! Вернемся к нашим баранам: "Новые методы лазерной хирургии склеротизированных тканей аорты по материалам…"

За столом — четверо. Четверо молодых и здоровых мужчин, которых нелегкая олимовская жизнь столкнула и сблизила в этом забытом Б-гом и сильными мира сего караванном поселке. На столе — водка, джин, тоник, швепс. Эрев шаббат. Соф шавуа[42]. Мужики молча надираются — расслабляются после тяжелой рабочей недели. Говорить не о чем — все уже сказано. Мальчишник. Бабы собрались у Ляльки — им еще интересно пережевывать свои немудреные "девические тайны". В углу "салона" бубнит на 21 канале огромный "Сони" — остатки былой роскоши: "Новости из Останкино". Обычный конец обычной недели. Так было неделю назад, месяц назад. Кажется — так было всегда.

— Вице-премьер правительства России заявил, что очередное повышение цен на энергоносители не приведет к серьезному снижению уровня жизни большинства населения[43]. Председатель Российской национально-патриотической партии Сергей Станкевич[44]в интервью журналу "Ньюсуик" сказал, что фундаментом возрождения величия России должна стать объединяющая идея…

— Валерка, да выключи ты эту муть, и так — тошно! — не выдержал Алик. Лениво почесываясь и прихлебывая джин прямо из бутылки, растягивая слова, ему возразил Милик:

— Чего, тебе уже не интересно знать, как собирается возрождаться наша доисторическая Родина[45]? Возрождение идет полным ходом: госцена "Жигуля" — уже полтора миллиона деревянных! Вот смеху-то!

— Не интересно. И там — дерьмо, и тут — не лучше! — настроение Алика явно оставляло желать лучшего.

— Мужики, не спорьте попусту! — вмешался Доктор. — Валерка, это бээмет[46]не интересно. Поставь что-нибудь повеселее!

Валера встал с кушетки, потянулся подошел к стоящему на телевизоре видику "Панасоник 35"[47]и начал перебирать кассеты:

— Жутики, порнушка, Жванецкий… О! Хотите боевик? "Твердый орешек-1"[48]?

— Это где террористы захватывают небоскреб?

— Точно. А мужественный американский мент в одиночку их всех мочит.

— Ладно, ставь. Чушь, конечно, собачья. Но уж повеселее "Новостей"!

Какое-то время все лениво наблюдали за похождениями красавца-полицейского. Гнусавый русский перевод, льющийся из стереодинамиков "Сони", изредка заглушался звяканьем бутылок о стаканы. Говорить по прежнему было не о чем. Вдруг…

…Алик странным, на удивление трезвым и сильным, голосом произнес:

— Дурацкая фантастика! Чисто техническую проблему они решают с таким шумом и пылью, что просто обречены на провал. Я бы сделал это без всякого оружия — и так, что до уплаты выкупа никто даже пальцем двинуть не сможет!

— Наша "золотая головка" кажется задумала маленький разбой! — Валерка начал "заводить" Алика. Компания заметно оживилась — появилась свежая тема для трепа.

— Алька, ты что — серьезно? — Доктор не всегда ориентировался в Алькиных шутках.

— А если — серьезно? — ребята поняли, что Алика понесло. Я не могу больше жить в этом дерьме. И Лялька не может. Ну а вы все — можете? Ты, Мильчик, совсем двинулся на своих тачках. Валерка рогами за потолок цепляется, а твоя Баська, Доктор, сколько еще она будет тебя кормить?! Как мы живем, ребята?

— Ты, Алик, куда-то не туда заворачиваешь… — холодно произнес Валера.

Алик нарушил никем не установленное, но неизменно соблюдавшееся "табу" на подобные разговоры.

— Ты, кажется, не допил. Хлебни-ка еще водочки и успокойся.

Милик плеснул в стаканы по пятьдесят "Кеглевича"[49]. Все молча выпили. Алик поморгал и извиняющимся тоном произнес:

— Простите, если чего-то не то сказал. Просто… Достало меня. Деньги, деньги, все время не хватает денег. Работай, не работай — ничего не выходит. А вокруг — с жиру бесятся. Крадут они, что-ли?

— Скорее всего — крадут. — с уверенностью сказал Валера. — Ты же помнишь "Золотой теленок": "Все современные состояния нажиты неправедными путями". Вечная истина!

— Во, ребята, и я об этом уже думал. Давайте ограбим банк! — влез в разговор Мильчик.

— Да погоди ты со своим банком! Можно придумать что-нибудь похитрее — существует множество способов относительно безопасного отъема денег.

— Ну, мужики, это как-то не по мне! — Доктору явно не нравились беседы на криминальные темы.

— Ой-ой, какие мы чистоплюи! А подарочки после операций наш Доктор не брал? — Валерка нанес удар ниже пояса. Доктор покраснел, хлебнул еще водки и надолго замолчал. — Вот ты у нас голова, Алик. Придумай что-нибудь свежее и относительно безопасное для участников м-м-м… мероприятия. Чисто теоретически, пофантазируем. А там видно будет! Объявляется "мозговой штурм" на тему: "Как украсть и не попасться." Господин профессор — еще по пятьдесят, и ваш выход!

Алик встал, постучал стаканом о бутылку и деланным "академическим" тоном начал излагать:

— Для выяснения вопроса применим научный метод анализа. Прежде всего — где можно взять деньги?

— Я точно знаю, где их нельзя взять, — буркнул из своего угла Доктор.

— Это, уважаемый Эскулап, мы и без "мозгового штурма" знаем. Продолжай, Алик!

— Итак, деньги бывают: а) у частных лиц; б) у компаний и банков; в) у государства. Аксиома: проще всего отнимать деньги у частных лиц. Понемножку, но у большого количества. Так может накапать приличная сумма. И обиженных почти не будет.

— Ты имеешь ввиду какую-нибудь аферу типа "Счастливого письма" или нового "Лото"[50]?

— Ну да! К счастью, дураки распределены по Земле достаточно равномерно.

— Насчет дураков — согласен. Однако, в Израиле этот рынок прочно занят нашими с тобой бывшими соотечественниками. Пробиться через их плотные спины нам не под силу.

— Ладно, дальше. Индивидуальный грабеж я с возмущением отвергаю. Опасно, да и сколько возьмешь со среднего человека за один раз? Дело должно быть разовым. Налетел — и отвалил. Согласны? А к несредним людям нас за километр не подпустят — в наших-то шмотках и с нашим ивритом!

— Киднэппинг?

— Дорого, стремно и неэффективно. У солидных людей, как правило, приличная охрана. Боевые действия открывать? Мы же в Израиле, где у каждого шомера[51]в школе пушка есть. Перебьют как кроликов.

— Да, верно. Наша сила в хитрости и технике. Только так!

— Так может, банк… — опять прорезался Милик, — я умею работать автогеном…

— Лучше работай головой! — Валерка снисходительно посмотрел на почти пьяного Мильчика, — Ну сколько ты возьмешь в ихнем банке? Сотню тысяч неконвертируемых шекелей, а потом тебя будет искать все полиция страны плюс "Интерпол"? Не, Мильчик, это не то!

— Тогда — банковскую машину, или машину-сейф с Алмазной биржи[52]? — не унимался Милик…

— Это уже было — в американских детективах. Помните "Весь мир в кармане?" И потом — бриллианты нужно продавать. Ты на шук пойдешь, что-ли? Нет, это все явное не то.

— Алик, а слабо тебе влезть в банковский компьютер? Ты же у нас дока в этих делах.

— Увы, мужики, для этого нужно как минимум работать в банке. Да и системы защиты от "взлома" сейчас здорово усовершенствовали[53]. Это вам не блаженные семидесятые, когда башковитый мальчонка с домашнего "Эппла" вламывался в компьютерную сеть НАТО. Не те времена. Пустой номер!

— Что ты скажешь об играх с государством? Получим крупную ссуду под липовое дело, деньги перезаложим, сыграем на бирже…

— Кто тебе ее даст, эту ссуду? Ты что, хавер а-кнессет[54]или двоюродный племянник рава Шаха[55]? Легко и свободно они дают бабки только своим. Помнишь основной принцип социализма: "Кто у нас не работает, тот у нас не ест!"

— Ну, ну, генерируйте идеи, ребята! Неужели так и располземся, ничего не придумав? Генерируй, Алик!

— Захват самолета, заложников, здания, художественных ценностей…

— Стоп! Самолет и здание — ерунда. Слишком много охраны и мало шансов уйти живыми. А вот мысль о художественных и духовных ценностях в такой стране, как Израиль, где каждый камень что-то значит, но не каждый — охраняется, по-моему вполне достойна детальной проработки.

— Ты предлагаешь захватить мечеть Аль-Акса[56]или Кумранские свитки[57]из Музеон Исраэль[58]? Не выйдет, там полно битахонщиков[59], сигнализации, да и вообще — всегда полно народу. Все на виду, как туда подлезть?

— Нет, конечно, надо еще немножко поднапрячься, и…

— Я не могу больше напрягаться, я хочу спать! — Алик зевнул и посмотрел на Мильчика. — Эй, налетчик, просыпайся! По пещерам!

Валера с видимым неудовольствием провожал гостей. Ему явно хотелось продолжить разговор. Но время в самом деле было позднее, да и выпивали "по чуть-чуть", но зато часто…

— Алик, я не считаю, что разговор окончен! Думай, голова!

— Жизнь покажет! Если мне что-нибудь придет в голову — ты первый об этом узнаешь. Надеюсь на взаимность. Пока!