"Вторая родина" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль)

Глава XII

Затянувшийся в этом году сезон дождей закончился только на последней неделе августа. Ввиду предполагаемого путешествия в глубь острова колонисты почти сразу после прекращения дождей приступили к пахотным работам и севу. И поскольку отъезд планировался, по предложению Церматта, не ранее второй половины сентября, то решили использовать это время для самых неотложных работ.

В Соколином Гнезде на этот раз не придется задерживаться долго. Во время последней бури воздушный дом получил серьезные повреждения и требовал основательного ремонта. Но здесь предполагалось остановиться ровно на столько, сколько потребуется для посева, обрезки виноградных лоз и заготовки корма для скота. Пребывание на Лесном бугре. Сахарной Голове и Панорамном холме также решили сократить.

— Не будем забывать, друзья мои, — напомнил Церматт, что с приездом наших отсутствующих родных и тех, кто, несомненно, последует за ними — полковника Монтроза, Джеймса Уолстона с семьей, а возможно и новых колонистов. Соколиное Гнездо придется перестраивать и расширять, как, впрочем, и другие фермы. Новые рабочие руки окажутся далеко не лишними. Поэтому сейчас я предлагаю ограничиться вспашкой полей, посевом, а также обеспечением обитателей нашего скотного двора и птичника всем необходимым. В оставшиеся до прихода «Ликорна» два месяца у нас довольно много дел.

Так как присутствие Бетси Церматт и Мери Уолстон нужнее всего в Скальном доме, то обе хозяйки заявили, что берут на себя все заботы по дому и вблизи него — уход за животными и птицей возле Утиного болота, ну и, конечно, за огородом. Но Анну решили отпустить с отцом, чему несказанно обрадовался Эрнст. Впрочем, эта поездка не слишком утомительна. Телега, запряженная парой буйволов и тремя осликами, служила главным транспортным средством в Земле обетованной. И вот в ней заняли места Церматт, Уолстон, Эрнст и Анна. А Жак, в своей любимой роли разведчика, поехал впереди на онагре Легконогом, которого особенно полюбил в последнее время и предпочитал буйволу Ворчуну и страусу Ветрюге, оставленным в Скальном доме.

Наступило двадцать пятое августа с прекрасной погодой. Первый привал сделали в Соколином Гнезде, здесь в загонах содержалась большая часть домашних животных. Легкий ветерок долетал с бухты Спасения, а жара еще не наступила. Дорога до Соколиного Гнезда шла через тенистую аллею, обсаженную фруктовыми деревьями, так что поездка с хозяйственными целями больше походила на увеселительную прогулку.

К тому же Церматт и все его спутники испытывали некий подъем духа — следствие благотворного влияния весны; она, как написал в своих воспоминаниях глава семейства, «снова возвращается, как дорогой друг после нескольких месяцев отсутствия, принося с собой радость и Божью благодать».

Поля, которые нужно было засеять, находились у более отдаленных ферм. Посещение Соколиного Гнезда посвящено совсем другим работам, связанным с заготовкой корма для животных, ремонтом стойл и хлевов, очисткой небольшого ручейка, протекающего рядом-Великолепные деревья в соседнем лесочке устояли под натиском урагана, если не считать нескольких обломанных ветвей. Но и их колонисты бережно подобрали и сложили на дровяном дворе.

Но одну манглию молния все же поразила. И хотя на этот раз она пощадила дерево, послужившее основой для воздушного дома, Эрнст высказался за то, чтобы на будущее предохранить жилище от печальной участи с помощью громоотвода, его стержень должен высоко подниматься над листвой, а металлическая проволочка — уходить в землю.

Впрочем, после возвращения в Скальный дом он решил подробно изучить устройство этого приспособления, так как частые грозы могут когда-нибудь причинить постройкам колонистов немалый вред.

За три дня в Соколином Гнезде сделали все, что требовалось, и на четвертый работники возвратились в Скальный дом. Передохнув всего сутки, снова заложили телегу, направляясь на этот раз на Лесной бугор.

Расстояние, отделяющее ферму Лесной бугор от Скального дома, небольшое. Выехав пораньше, они прибыли на место в девять часов и сразу же принялись за работу. На ферме содержались овцы в козы, численность которых с каждым годом росла, и курятник, насчитывающий несколько сот обитателей.

Кое-какого ремонта требовал сарай, где хранились запасы сена еще с прошлогоднего сенокоса. Что же касается самого дома, то он нисколько не пострадал от непогоды. Тем более что теперь это уже не хижина из тростника и тонких жердей, построенная колонистами вначале. Ее давно заменил кирпичный домик, покрытый снаружи составом из песка и глины, а внутри оштукатуренный известкой, чтобы не проникла сырость.

Церматт с удовлетворением отметил, что прилегающая к ферме плантация хлопчатника в прекрасном состоянии. То же самое можно сказать и о рисовом поле на болотце, где дождевая вода медленно всасывается в почву. По другую сторону от фермы располагалось Лебяжье озеро, оно никогда не затопляло полей, даже если во время ливней воды его поднимались до берегов. Несмотря на небольшие размеры озера, его облюбовали самые разные птицы: цапли, пеликаны, кулики, утки, водяные курочки и даже прекрасные лебеди с совершенно черным оперением, скользящие парами по зеркальной водной поверхности.

Конечно, Жак не мог не воспользоваться случаем, чтобы поохотиться. Он подстрелил несколько дюжин уток, не говоря уже о водосвинке, настигнутой им под деревом. Всю добычу решили увезти на телеге в Скальный дом.

Слава Богу, теперь на ферме не видно обезьян. А еще недавно эти наглые четверорукие, заполонившие все окрестные леса, наносили большой урон полям и огородам поселенцев. А с какой завидной ловкостью обстреливали они людей сосновыми шишками! Но после ряда решительных мер, направленных против этих проказниц, они благоразумно покинули окрестности Лесного бугра и больше здесь не появлялись.

Покончив с хозяйственными и ремонтными делами, можно было приниматься за посев. Почвы Лесного бугра оказались столь плодородны, что не требовали ни особой обработки, ни удобрения навозом, а его здесь предостаточно. Стоит лишь пройтись бороной, с запряженными в нее ослами, чтобы получить богатый урожай. Однако сев требовал от колонистов большого труда и участия всех, в том числе и Анны, так что возвратиться в Скальный дом они могли не раньше шестого сентября.

Бетси и Мери заслужили похвалу мужчин за усердие в домашней работе во время их отсутствия. Они привели в отличное состояние птичник и скотный двор, расчистили и пропололи огород, умело посадили и овощи. В комнатах произвели основательную уборку: все вымыли, вычистили, выколотили постели, словом, сделали все, что требуется для содержания дома в порядке. В общем поработать пришлось немало, и теперь они хотели одного: чтобы поскорее закончились эти длительные поездки мужчин на фермы.

После короткого обсуждения решили в последний раз съездить на более отдаленные фермы — Сахарная Голова и Панорамный холм. На это уйдет дней восемь, так что ожидать работников раньше середины сентября не следует. Что касается Кабаньего брода, то, по предложению Церматта, на эту ферму все наведаются, отправившись в большое путешествие в глубь острова. Ведь другой дороги туда из Земли обетованной, кроме ущелья Клюз, нет, а хуторок лежит как раз на пути.

— Ну, конечно, — поддержал его Уолстон, — если только такая задержка не повредит полям этой фермы.

— Ничуть, — заверил друга Церматт. — Там, дорогой Уолстон, нам предстоят только сенокос и жатва, а до этого надо ждать несколько недель.

Итак, мужчины собирались в очередную поездку, но на этот раз без Анны. Госпожа Уолстон находила путешествие слишком продолжительным, а присутствие дочери так необходимо в Скальном доме, где накопилось много домашней работы. Это и стирка, и починка белья и платья, после чего утюг и иглу придется сменить на грабли, кирку и лопату. Поэтому госпожа Уолстон, если даже не принимать во внимание тревогу материнского сердца от разлуки с дочерью, имела вполне основательные причины удерживать дочь в Скальном доме.

Такое решение, конечно, не привело в восторг Эрнста, и он стал уже подумывать, какой найти предлог, чтобы тоже остаться дома. И Жак, со своей обычной находчивостью, пришел ему на помощь. Накануне отъезда, когда все собрались в общей зале, он завел такой разговор:

— Отец, я отлично понимаю, что, оставаясь без нас в Скальном доме, мама, госпожа Уолстон и Анна не подвергаются никакому риску. Но ведь на этот раз наше отсутствие продлится целую неделю, и кто знает…

— Конечно, Жак, — прервал его отец, — я не буду спокоен ни минуты… хотя отлично сознаю, что женщинам не грозит никакая опасность. Но до сих пор мы оставляли наших дорогих дам на два-три дня, а теперь — целая неделя… Это значительный срок. Но уезжать всем тоже нельзя…

— Если угодно, я останусь здесь, — предложил Уолстон.

— Нет, дорогой Уолстон, — заметил Церматт. — Вы более, чем кто-либо другой, необходимы на Сахарной Голове и Панорамном холме, если учесть характер предстоящих работ. Пусть лучше кто-нибудь из моих сыновей останется с матерью, тогда я уеду спокойно… Как это случалось уже ранее. Вот, Жак, например…

Услышав это, Жак, украдкой бросив на Эрнста понимающий взгляд, воскликнул:

— Как? Вы хотите запереть меня здесь! Хотите лишить меня возможности поохотиться за крупным и мелким зверем! Ну уж нет, если кто-нибудь и должен остаться в Скальном доме, так только Эрнст…

— Жак или Эрнст, вам все равно, не правда ли, госпожа Уолстон? — заметил Церматт.

— Разумеется, господин Церматт.

— Значит, вам, милые дамы, не будет страшно, если с вами останется Эрнст?

— Нисколько, — ответила за всех Анна — и щеки ее покрылись от смущения легким румянцем.

— А тебя, Эрнст, устраивает подобная постановка вопроса?

Эрнст, разумеется, ответил утвердительно, а Церматт вполне полагался на своего серьезного, осторожного, но храброго сына.

Отъезд назначили на следующий день. Едва рассвело, Уолстон, Церматт и Жак простились с оставшимися и отправились в путь, обещая, насколько возможно, сократить свое пребывание на фермах. Телега оказалась переполнена грузом: мешочками с семенами, инструментами, посудой и запасом провизии на целую неделю. Рядом скакал на своем неизменном онагре Легконогом Жак, собаки Каштанка и Буланка бежали впереди.

Самая короткая дорога к ферме Сахарная Голова ведет на северо-запад, немного в сторону от расположенного на побережье Лесного бугра. Вокруг, до самого канала, тянутся привольные луга и естественные пастбища.

В этом направлении нет прямой проезжей дороги от Скального дома к Лесному бугру. Но за многие годы частых поездок тяжело груженные возы выровняли и утрамбовали почву, и она уже не зарастает травой. Запряженная двумя сильными буйволами, телега быстро понеслась вперед, и через четыре часа колонисты прибыли на место.

Позавтракав после долгого пути с большим аппетитом, они, не теряя времени, принялись за работу.

Прежде всего вытащили колья из загородки, где в период дождей содержались свиньи. Наряду с обыкновенными породами, здесь имелись и редкие экземпляры — пекари и бесхвостые мускусные свиньи,[112] ими Церматт очень дорожил из-за их необыкновенно вкусного ароматного мяса.

Благодаря значительной удаленности от моря плантации на ферме совершенно не пострадали от непогоды. В хорошем состоянии нашли колонисты гуайявы, бананы, капустные пальмы и эти своеобразные равенсары с тонким стволом и пирамидальным силуэтом, кора которых соединяет в себе аромат корицы и гвоздики.

Когда Церматт и сыновья впервые здесь оказались, это место представляло собой болото, поэтому его так и назвали «болото Сахарных Тростников». Ныне ферму Сахарная Голова окружают обширные возделанные поля и выгоны с сочной травой, где пасется небольшое стадо коров. Вместо первоначального шалаша из ветвей под кроной роскошного дерева уютно устроился красивый домик. Недалеко виднеется бамбуковая рощица. Острые шипы на стеблях бамбука так крепки, что могут применяться вместо гвоздей. И тот, кто осмелился бы пролезть сквозь бамбуковую изгородь, изодрал бы свое платье в клочья.

Пребывание на Сахарной Голове, продолжавшееся восемь дней, целиком посвятили севу проса, пшеницы, овса и кукурузы. Злаковые культуры давали совершенно замечательные урожаи с тех пор, как из Лебяжьего озера пошла на поля вода после проведения отводного канала, о чем уже говорилось. Благодаря новой оросительной системе Сахарная Голова стала лучшей и самой богатой фермой на Земле обетованной.

Разумеется, в течение всей недели Жак старался утолить свою охотничью страсть. Как только выпадала свободная от работы минута, он исчезал вместе с верными собаками, рыскал по лугам и болотам и всегда возвращался с богатой добычей перепелов, тетеревов, куропаток, дроф, а иногда приносил более солидные трофеи: пекари, например, или агути. Хищники, как правило, на пути не попадались, если не считать гиен, — их в окрестностях встречалось предостаточно. Похоже, дикие звери покинули эти обжитые места.

Однако, охотясь как-то вблизи озера, Жак неожиданно для себя сразил огромного незнакомого зверя. До сих пор подобные животные не попадались ни ему, ни более опытному охотнику Фрицу. Величиной с большого осла, с темной шерстью, он напоминал носорога, но рога на носу не имел. Это был тапир. Пуля, пущенная молодым охотником с расстояния в двадцать шагов, не пробила его толстой кожи, и, когда разъяренный зверь ринулся на Жака, — вторая пуля, попавшая ему прямо в сердце, сразила его наповал.

Наконец вечером пятнадцатого сентября со всеми работами на ферме Сахарная Голова покончили, и на следующий день, после того как в доме тщательно замкнули все окна и двери, а изгородь укрепили толстыми перекладинами, телега двинулась на Панорамный холм, самую северную ферму колонистов, расположенную вблизи мыса Обманутой Надежды, своими очертаниями напоминающего клюв грифа, наклонившегося к морю.

Почти два лье разделяют обе фермы, и большая часть этого пути проходит по равнинной местности, катиться по ней на телеге — одно удовольствие. Труден лишь последний участок пути, когда, ближе к берегу, начинается крутой подъем.

Проехав луг с роскошными травами, буйно разросшимися после обильных дождей, колонисты достигли Обезьяньего леска, давно уже не оправдывающего своего названия, поскольку эти нахальные и зловредные создания навсегда оставили окрестности фермы. Здесь и решили сделать небольшой привал.

Склоны Панорамного холма довольно крутые, поэтому животные, впряженные в телегу и все время понукаемые возницей, одолели их с большим трудом.

Как и следовало ожидать, дом, открытый для северных и восточных ветров с океана, серьезно пострадал от последнего урагана. В крыше в нескольких местах виднелись пробоины, и их следовало заделать немедленно. Но и в таком виде летом он вполне пригоден для жилья. Немало повреждений ливни и ветры причинили и птичнику, откуда доносилось сейчас громкое куриное кудахтанье. Рядом протекал ручеек со свежей водой — его предстояло очистить и привести в порядок. На плантациях каперсов и чайных кустов необходимо выпрямить, очистить от земли веточки и листочки, прибитые ураганом к земле.

Церматт, Уолстон и Жак часто отправлялись на самую оконечность мыса, откуда открывался широкий обзор морского пространства. Сколько раз потерпевшие кораблекрушение всматривались с этого места в даль, напрасно ожидая увидеть на горизонте корабль!

Во время одного из таких походов Жак заметил:

— Двенадцать лет назад, отчаявшись найти наших спутников с «Лендлорда», мы назвали этот выступ берега мысом Обманутой Надежды. Ну, а если теперь на траверзе[113] покажется «Ликорн», то что же, придется переименовать его в мыс «Добро Пожаловать»?

— Конечно, дорогой мой Жак, — ответил Уолстон, — но пока это невозможно. Сейчас «Ликорн», по всей вероятности, в Атлантическом океане, и, прежде чем он появится у берегов Новой Швейцарии, пройдет не менее двух месяцев.

— Как знать, господин Уолстон, — задумался Жак, — как знать… Но если не «Ликорну», то почему бы здесь не появиться однажды другому кораблю, капитан которого захотел бы овладеть островом. Вот он-то имел бы все основания назвать нашу Новую Швейцарию островом Обманутой Надежды, ибо ею уже владеют другие!

Но никакой корабль, естественно, на горизонте не появился, так что переименовывать мыс пока нет надобности.

К двадцать первому сентября самые необходимые работы на ферме Панорамный холм были закончены, и на следующий день с рассветом назначили отъезд в Скальный дом.

Собравшись на маленькой террасе перед домом, Церматт, Уолстон и Жак любовались великолепной картиной захода солнца: на ясном небе ни облачка; вдали вырисовываются смутные контуры Восточного мыса, окутанного мглой, все более и более сгущающейся. По временам морские волны ударяются об его утесы, сверкая в темноте.

Прямо перед глазами открытое море; от подножия холма до самой линии берега с желтоватым песком простирается зеленый ковер лугов, с живописными группами деревьев. Сзади, на юге, на расстоянии восьми лье просматривается горный хребет, к нему-то и прикован упорно взгляд Уолстона, наблюдающего, как последние лучи заходящего солнца позолотили причудливые зубчатые вершины.

На следующий день, благополучно спустившись со склонов холма, телега с путниками отправилась в обратный путь и к полудню оказалась уже у ограды Скального дома. С какой радостью встретили их дома! Поездка длилась всего две недели, но разве тяжесть разлуки измеряется только ее продолжительностью?

Конечно, оставшиеся в Скальном доме не теряли времени зря. Женщины занимались стиркой. Простыни, скатерти, салфетки тщательно починили, выстирали и развесили на веревках, протянутых между деревьями. Белье поражало своей белизной на фоне яркой зелени огорода.

Эрнст также не проводил время праздно. Когда его помощь по дому хозяйкам не требовалась, он запирался в библиотеке. Чем он там занимается — никто не знал. Возможно, лишь Анна была посвящена в этот секрет.

Вечером обе семьи собрались наконец в полном составе в общем зале. После того как Церматт рассказал собравшимся о поездке на фермы и проделанных там работах, поднялся Эрнст и положил на стол лист бумаги с раскрашенным чертежом.

— Что это такое? — спросил Жак. — Уж не план ли столицы Новой Швейцарии?

— Пока нет.

— Тогда не берусь отгадать.

— Это проект внутреннего устройства нашей будущей часовни, — объявила Анна.

— Совершенно верно. Мне не терпелось заняться этим как можно скорее, — объяснил Эрнст.

Проект вызвал у всех живейший интерес. Работу Эрнста все хвалили, находили ее прекрасной, удачно и со вкусом выполненной. Больше, чем все, вопросы задавал Жак.

— Будет ли при часовне колокол? — поинтересовался он. — И колокольня?

— Да, и колокольня, и колокол с «Лендлорда». И первой предоставим честь позвонить в этот колокол Анне, — ответил Эрнст.

Приближалось двадцать четвертое сентября, срок, назначенный для начала экспедиции, о чем больше всех мечтал Уолстон. Какие последствия будет иметь это путешествие вглубь острова? В течение двенадцати лет колонисты довольствовались своей Землей обетованной, и мы уже знаем, как обеспечивала она их существование, далее благосостояние. Бетси Церматт все время испытывала какую-то тревогу. И это было не только беспокойство перед предстоящей разлукой. Стараясь не думать ни о чем плохом, она все же предчувствовала, что результаты поездки окажутся самыми неблагоприятными. 06 этом она и поведала мужу, когда они остались в своей комнате вдвоем.

— Моя дорогая, — ответил ей Церматт, — несколько лет назад, когда мы только начали обживать остров, я прислушался бы к твоим словам и отменил экспедицию. И если бы господин Уолсгон и его семья появились на острове сразу вслед за нами и мой друг стал бы настаивать на этой поездке, я сказал бы ему следующее: то, чем мы довольствуемся, должно быть достаточно и вам, нет нужды пускаться в приключение, не зная, какая от него польза, а опасность вполне вероятна… Но Новая Швейцария не является больше неизвестным островом, ее географическое положение установлено, и в интересах будущих колонистов пора точно определить ее величину, очертания и протяжение береговой линии, богатства недр и многое другое.

— Совершенно верно… совершенно верно, мой друг, — ответила верная супруга, — но разве подобными изысканиями не могут заняться сами новые колонисты.

— Разумеется, мы могли бы немного подождать, и скорее всего это предприятие проводилось бы тогда в более благоприятных условиях. Но ты же знаешь, Бетси, как этот проект интересует господина Уолстона и Эрнста, наш сын так мечтает дополнить карту Новой Швейцарии… Нельзя мешать этим благородным устремлениям.

— Я согласилась бы с тобой, мой дорогой, если бы не расставание снова.

— Разлука не более чем на пятнадцать дней!..

— Дорогой, а разве мы, женщины, не можем принять участие в путешествии?

— Это очень неразумно, дорогая жена. Ведь наш поход — довольно трудное и утомительное предприятие, хотя я не думаю, что нас ожидают какие-то опасности. Но сможете ли вы идти рядом с нами по бесплодной пустыне, под палящим солнцем, подниматься на горы, по всей вероятности, очень крутые…

— Значит, госпожа Уолстон, Анна и я должны остаться в Скальном доме?

— Да, Бетси, но мы и не думаем оставлять вас одних. Хорошенько все обдумав, я пришел к решению, и оно, надеюсь, получит всеобщее одобрение. На разведку местности пойдут господин Уолстон и оба наших сына. Эрнст займется топографической съемкой, ну а Жак ни за что не пожертвует таким случаем — отправиться на открытие новых земель… Что касается меня, то я останусь в Скальном доме… Довольна ли ты, Бетси?

— Что за вопрос, мой друг? — ответила госпожа Церматт. — Мы вполне можем положиться на господина Уолстона. Это серьезный человек, не способный на необдуманные поступки. Рядом с ним наши дети в безопасности…

— Думаю, таким решением останутся довольны и госпожа Уолстон, и Анна, — сказал Церматт.

— Но Анна станет грустить без нашего Эрнста.

— Так же как Эрнст без Анны, — добавил Церматт. — Да, эти два славных существа полюбили друг друга, и, думаю, недалек тот день, когда в часовне, над планом которой так усердно трудился Эрнст, будет освящен их союз… Мы поговорим еще об этой свадьбе в свободное время.

— Не сомневаюсь, что Уолстоны будут ей рады не меньше, чем мы.

План Церматта, как и следовало ожидать, одобрили все, даже Анна и Эрнст не стали возражать, находя его разумным. Эрнст сознавал, что участие женщин в экспедиции станет ее тормозить и может даже помешать ее успеху. Со своей стороны, и Анна понимала: присутствие Эрнста необходимо исследователям.

Отъезд назначили на двадцать пятое сентября, и в Скальном доме началась деятельная к нему подготовка. Решили отправиться пешком. Кто знает, может, местность, прилегающая к подножию горы, гораздо менее доступна, чем уже исследованные земли у верховий реки Монтроз.

Итак, путешественники с палками в руках и ружьями на плечах пешком доберутся до горной цепи, конечно, в сопровождении собак — Каштанки и Буланки. Разумеется, с таким превосходным стрелком, как Жак, и неплохо попадающими в цель Уолстоном и Эрнстом, с пропитанием в пути, где наверняка полно всякой дичи, не будет проблем.

Одновременно колонисты занялись подготовкой к переезду в Кабаний брод. Как уже сказано, Церматт решил воспользоваться случаем, чтобы посетить этот хуторок, расположенный на западной границе Земли обетованной. То, что все общество будет сопровождать исследователей вплоть до ущелья Клюз, их только обрадовало. Неизвестно еще, в каком состоянии ферма. Возможно, потребуются дополнительные рабочие руки, тогда придется путешественникам задержаться там на сутки-другие.

И вот наконец двадцать пятого сентября, на рассвете оба семейства тронулись на телеге в путь. До Кабаньего брода добрых три лье, но надеялись пройти все расстояние до полудня. Погода стояла чудесная, по синему небу тянулись легкие облачка. Легкие клочья тумана рассеивали солнечные лучи, чем ослабляли жару.

Запряженная сильными буйволами, телега поехала напрямик, по плодородным зеленым лугам, и в одиннадцать часов утра уже достигла Кабаньего брода. В роще у хуторка колонисты заметили дюжину обезьян. Пришлось дать несколько выстрелов, и назойливые существа тут же обратились в бегство.

Жилое помещение фермы, под защитой окружающих его деревьев, мало пострадало от урагана. Но надо было осмотреть окрестности, и мужчины, взяв ружья, отправились к ущелью Клюз, в то время как женщины стали хлопотать над приготовлением завтрака.

Похоже, что какие-то мощные животные пытались проникнуть через барьер, перегораживающий ущелье, так как в нескольких местах он оказался опрокинутым. Так что здесь предстояла тяжелая и кропотливая работа. Мужчинам сразу пришла в голову мысль о стаде слонов, которые приходили сюда с той стороны, и если это так, то можно себе представить, какие опустошения ожидают не только Кабаний брод, но и Сахарную Голову, и даже Лесной бугор. Кто знает, может быть, придется защищаться от нападения грозных толстокожих даже в Скальном доме.

Установка новых перекладин и каменных глыб заняла все послеполуденное время и следующий день. Потребовались колоссальные усилия всех мужчин, чтобы ворочать и прочно укреплять такие тяжести. Но, закончив работу, Церматт мог больше не беспокоиться. Теперь барьер не под силу преодолеть даже слонам.

Давно уже жилище у Кабаньего брода, обнесенное прочным забором и имеющее несколько комнат, сменило шалаш, подобный тем, какие строят камчадалы: поднятое на двадцать футов над землей сооружение с опорой на четыре деревянных пня. Под кронами манглий и дубов, окружающих дом, устроили стойла. В одно из таких стойл Церматт отвел уставших и проголодавшихся буйволов.

Им задали отличного корма, и теперь эти трудолюбивые, крепкие животные спокойно жевали свою жвачку.

В окрестностях хуторка водилась всевозможная живность: зайцы, кролики, куропатки, капибары, агути, дрофы, тетерева, антилопы. Так что Жак смог и поохотиться в свое удовольствие, и доставить к столу много всего вкусного. Часть дичи, зажаренной на огне, предназначалась троим исследователям в дорогу. С ягдташем на боку, мешком за спиной, наполненным жареным мясом, пирожками из маниоковой муки, порохом, дробью, фляжками с водкой, трутом для высекания огня путешественники не должны заботиться о добывании ежедневной пищи. А зеленеющие вдали плодородные области за Зеленой долиной и Жемчужным заливом, куда направлялись наши исследователи, обещали им всевозможные съедобные коренья, ягоды, фрукты, стоит их только вырыть или сорвать…

Двадцать седьмого сентября, с первыми лучами солнца, все направились к ущелью Клюз, чтобы обменяться последними прощальными словами. Целых две недели никаких известий от отсутствующих! Как это покажется долго!

— Жить без известий? — воскликнул Эрнст. — Нет, мама, нет, дорогая Анна, вы будете их получать…

— Уж не с курьером ли? — пошутил Жак.

— Именно… с воздушным курьером, — вполне серьезно ответил Эрнст. — Вы видите голубя в маленькой клетке? Я взял его с собой не напрасно. Мы отправим птицу с вершины горы, и она доставит весточку от нашей маленькой экспедиции в Скальный дом!

Все зааплодировали этой блестящей идее, а Анна тут же решила про себя каждый день высматривать посланца Эрнста.

Уолстон, Эрнст и Жак пошли через узкий проход, оставленный между перекладинами, перегородившими ущелье Клюз, и Церматт тут же тщательно его заделал. А вскоре путники исчезли за поворотом скалы.