"Эхо выстрелов в Далласе" - читать интересную книгу автора

Протокол без даты

В приведенном высказывании профессора Куртца мы хотели бы привлечь внимание к его ссылке на медицинские данные. Нет нужды доказывать важность их для любого расследования причин насильственной смерти. Об убийстве президента США и говорить не приходится.

Из чего складываются упомянутые медицинские данные? 1) Из характеристики ран Кеннеди врачами Парклэндского госпиталя; 2) из характеристики ран Коннэли врачами того же госпиталя; 3) из официального протокола о вскрытии мертвого тела Кеннеди, произведенного военными врачами в центральном госпитале ВМС США; 4) из характеристики ран Кеннеди очевидцами вскрытия, а также специалистами, изучавшими рентгеновские и фотографические снимки трупа президента.

Не все характеристики и описания ран и других повреждений на теле Кеннеди совпадали. Это свидетельствовало об отсутствии единого мнения об их происхождении, точном месте расположения и характере. Тем не менее официальный протокол о вскрытии создавал совершенно недвусмысленное впечатление о бесспорности выводов относительно ран на теле президента — они были нанесены якобы двумя пулями сзади и сверху. Протокол, включенный в доклад комиссии Уоррена, не оставляет и тени сомнения, что заключение о ранах было вынесено в ходе посмертного вскрытия.

Но такое восприятие было обманчиво. Оно было рассчитано на большинство людей, которых обычно не интересуют подробности операции вскрытия и документального оформления этой нерадостной процедуры. Некоторую неточность можно было установить уже при знакомстве с материалами, содержащимися в 26 томах приложений к докладу комиссии Уоррена. Но много ли людей прочтет 26 томов! Неточность проступала еще четче в материалах закрытых заседаний комиссии Уоррена, которые были рассекречены в середине 70-х годов под воздействием событий, связанных с уотергейтским делом.

…Тело президента было доставлено вечером 22 ноября в центральный госпиталь ВМС США, расположенный в местечке Бетесда под Вашингтоном. Главным патологоанатомом для проведения секционного исследования-вскрытия был назначен капитан 3-го ранга Джеймс Хьюмс, его ассистентами были названы капитан 3-го ранга Торнтон Босуэлл и подполковник Пьер Финк. В секционном зале находилось около 25 человек — адмиралы, генералы, агенты ФБР и секретной службы, какие-то гражданские лица. Почему «какие-то»? Исследователям не удается получить о них какие-либо сведения.

Патологоанатомы определили, что смерть наступи? — ла в результате ранения головы: пуля вошла сзади в затылок, разорвалась и причинила сильнейшее повреждение правой височной части черепа. Военные врачи обнаружили рану на спине и хотели произвести ее рассечение. Но один из военных начальников запретил им это делать. Имеются две версии, что за этим последовало.

1. Согласно показаниям Хьюмса, он стал прощупывать рану пальцем и убедился, что она очень неглубокая.

2. Согласно показаниям Финка, он обнаружил с помощью зонда, что рана не только глубокая, но и сквозная.

Чтобы продолжить рассказ о том, как разворачивались события дальше, необходимо предположить, что Хьюмс, не отходя от анатомического стола, остался тем не менее в неведении относительно сквозного характера раны, установленного его ассистентом Финком. Ибо Хьюмс продолжал пребывать в недоумении: куда девалась пуля, проделавшая, с его точки зрения, неглубокую рану в спине?

Вопрос якобы отпал, когда в секционный зал поступило сообщение из штаб-квартиры секретной службы о пуле, найденной на носилках-каталке в Парклэндском госпитале. Хьюмс выдвинул гипотезу, что пуля «сама выбралась» из раны во время закрытого массажа сердца, который делали президенту Кеннеди далласские врачи.

В полночь вскрытие закончилось. Босуэлл и Финк разъехались по домам. Хьюмс же, хотя это и не входило в его обязанности, решил понаблюдать за бальзамированием тела. Около 4 часов ночи гроб с телом президента был отправлен в Белый дом.

Хьюмс продолжал бодрствовать, перебирая в памяти события предшествующего вечера. Он вернулся мысленно к следам трахеотомии[4] обнаруженным на горле покойного президента. Зачем она была нужна, если любой врач, исследуя рану на голове, мог определить, что президенту осталось жить считанные минуты? С этим вопросом Хьюмс обратился рано утром 23 ноября к далласскому хирургу Малколму Перри, связавшись с ним по телефону из центрального госпиталя ВМС. Перри пояснил, что врачи Парклэндского госпиталя считали своим долгом предпринять все меры для спасения жизни президента, даже понимая, что они не дадут результата. И поэтому, когда они увидели рану на горле, то решили ее просто расширить для трахеотомии. Хотя Перри прямо не говорил, что рана на горле была входной, смысл его слов и пояснений сводился именно к этому. (Накануне на пресс-конференции Перри заявил определенно, что пуля вошла в горло «спереди».)

Поразмыслив над информацией, Хьюмс вскоре вновь позвонил Перри и попросил его дать более точное описание раны на горле. Во время этого второго телефонного разговора на Хьюмса, по его словам, нашло «просветление», и он воскликнул: «Вот оно что!»

У некоторых американских авторов рассказ доктора Хьюмса вызывает крайнее недоумение по многим причинам. Целесообразно ли было главному патологоанатому приступать к вскрытию, не проконсультировавшись с далласскими врачами? Почему он не связался с Перри и его коллегами во время вскрытия, когда, по словам очевидцев, возникла «путаница и неразбериха» по поводу ран? Каким образом мимо Хьюмса прошли сообщения из Далласа, передававшиеся всеми радиостанциями и телевидением, о ране в горле, о которой Перри сообщил на пресс-конференции вскоре после наступившей смерти президента?

Приехав домой, Хьюмс поспал несколько часов, встал, сжег в камине все записи о ранах на форменных бланках, которые он вел во время вскрытия в секционном зале, и принялся за составление официального протокола. В этом документе говорилось, что пуля вошла в спину президента и вышла через горло. На следующий день Хьюмс сдал протокол о вскрытии врачу Белого дома адмиралу Джорджу Беркли.

На официальном протоколе нет даты его составления. Упущение по любым, и особенно американским, стандартам серьезное. (Отвлекаясь от нашей истории, хочется привести лишь один пример пристрастия американцев к точности и пунктуальности. Мы ни разу не видели в Америке таксиста, который бы не проставил в своем журнале точное время (часы и минуты) и точное место посадки очередного пассажира и адрес, куда его надо доставить.)

Комментируя факт отсутствия даты на официальном медицинском заключении о вскрытии, нью-йоркская исследовательница Сильвия Мигер писала: «Если от нас хотят, чтобы мы поверили в выводы комиссии Уоррена, мы должны быть уверены в аутентичности и объективности официального протокола о вскрытии. Поэтому вызывает серьезное беспокойство, что на протоколе нет даты его составления и что комиссия Уоррена не объяснила причину такого упущения. Отсутствие даты на протоколе о вскрытии — странный и драматический факт».

Ряд признаков указывает на то, что протокол о вскрытии обрел свой окончательный вид не 23 ноября, а значительно позже.

В начале 1966 года был опубликован четырехтомный отчет ФБР об убийстве президента, датированный 9 декабря 1963 года, и дополнение к нему от 13 января 1964 года. В четырехтомнике излагается версия, которая возникла вечером 22 ноября в секционном зале Бетесды и якобы отпала у Хьюмса 23 ноября. «Медицинское обследование тела президента, — говорится в докладе ФБР, — показало, что одна из пуль вошла в спину ниже плеча и вправо от позвоночника под углом 45–60 градусов сверху вниз. Пули в теле не обнаружено, у пулевого канала выход отсутствует». 13 января в дополнительном томе ФБР констатировалось: «Медицинское обследование тела президента показало, что пуля, которая попала ему в спину, вошла в нее на глубину меньше длины пальца».

Можно ли заподозрить сотрудников ФБР, составлявших отчет, в том, что они не были знакомы с официальным протоколом о вскрытии? С тем, что, как говорилось в нем, у пули был выход — выход в горле? Можно, конечно, но более вероятно все же другое подозрение, а именно — отсутствие еще в январе 1964 года того варианта протокола, который представлен в докладе комиссии Уоррена.

Приведем отрывки из других официальных материалов, рассекреченных в середине 70-х годов.

23 января 1964 года главный юрисконсульт комиссии Уоррена Ли Рэнкин в меморандуме отмечал «значительную неразбериху в отношении действительных пулевых каналов в теле Кеннеди, особенно того, который начинается в правой верхней части спины».

27 января 1964 года на закрытом заседании комиссии Уоррена (на стенограмму этого заседания был поставлен гриф «сверхсекретно») состоялся диалог между Л. Рэнкином и членом комиссии конгрессменом X. Боггсом.

Рэнкин: «Существует много разнообразных материалов о ранах, о вскрытии. Взять хотя бы вопрос о том, входной или выходной раной является отверстие в передней части горла. Все имеющиеся данные необходимо еще раз пересмотреть и осмыслить. Пока это еще не сделано. В протоколе о вскрытии объясняется, что отверстие в горле, вероятно, проделано осколком…»

Боггс: «Мне припоминается, что я читал о пуле, которая вошла (в спину) лишь на длину пальца…»

Рэнкин: «Это то, что они (вероятно, военные патологоанатомы. — Прим. авт.) говорили поначалу…

Поэтому важнейший вопрос состоит в том, какого рода рана была на горле. Это имеет огромное значение для расследования. Мы полагаем, что эта рана (на горле) должна быть как-то связана с одним из трех выстрелов сзади».

Итак, во-первых, выходит, что 23 ноября Хьюмс еще не отказался от своего мнения о неглубокой ране на спине, иначе откуда появилось бы замечание Боггса. Во-вторых, в конце января появилась гипотеза, что рану в горле вызвал осколок, а не пуля, как явствует из протокола о вскрытии. И, в-третьих, главный юрисконсульт дал ясно понять, что от патологоанатомов все еще не добились вывода о выходном характере раны в горле.

30 апреля 1964 года юрисконсульт комиссии Арлен Спектер, отвечавший за медицинские данные, в меморандуме Рэнкину писал: «Комиссия должна с точностью определить, были ли произведены выстрелы сзади… При всей нынешней путанице относительно направлений полетов пуль независимым экспертам необходимо рассмотреть рентгеновские и фотографические снимки трупа, чтобы проверить показания, исходящие от правительственных медиков. Комиссия должна достоверно выяснить, были ли произведены выстрелы сверху».

Путаница спустя пять месяцев после убийства и вскрытия? Ее, наверное, не было бы, если бы Спектер держал в руках такой протокол о вскрытии, который он мог бы с легкой душой обнародовать, не боясь, что он вызовет скептические вопросы. Почему-то ни Спектер, ни другие сотрудники и члены комиссии не познакомились с рентгеновскими и фотографическими снимками, сделанными на вскрытии. Не вняли совету Спектера показать эти документы независимым экспертам. Лишь в 1972 году к ним был допущен первый медик, не состоящий на службе правительства. Отмечалось, что у него был большой опыт исследования пулевых ран, тем не менее американская медицинская общественность была удивлена, что для выполнения такого ответственного поручения, как исследование рентгеновских и фотографических материалов вскрытия, был привлечен заведующий урологическим отделением Колумбийского пресвитерианского госпиталя в Нью-Йорке Джон Лэттимор. Он заявил, что информация и выводы, содержащиеся в официальном протоколе о вскрытии, полностью соответствуют снимкам.

Специальная комиссия по расследованию убийств назначила своих экспертов для изучения рентгеновских и фотографических снимков. Они тоже подтвердили их соответствие официальному протоколу о вскрытии, но высказали целый ряд критических замечаний. Вот, например, что было сказано о фотоснимках:

«1. Они отличаются в целом довольно плохим качеством.

2. Некоторые, особенно сделанные с близкого расстояния, были выполнены таким образом, что почти невозможно делать анатомические заключения.

3. На многих фотоснимках отсутствует шкала измерений. Там же, где имеется шкала и обозначены линейные измерения, они сделаны так, что не дают точной информации о расстоянии между критически важными точками (например, рана на спине) и теми частями тела, от которых обычно производится измерение.

4. Ни на одном из фотоснимков не обозначены фамилия покойного, дата и место съемки, порядковый номер вскрытия и т. д.».

СКРУ отнесла эти «недостатки» за счет «спешки, неопытности, незнания жестких требований, которые предъявляются к фотоснимкам, предназначенным для использования в качестве научного свидетельства». И в заключение было сказано следующее: «При обычных обстоятельствах на суде об убийстве защита могла бы высказать некоторые разумные возражения против привлечения таких нечетких фотоснимков как свидетельств. Более того, даже обвинение смогло бы усомниться в целесообразности использования некоторых из этих фотоснимков, поскольку они не столько информируют, сколько вносят путаницу».

Специальная комиссия конгресса не исключала возможности того, что в ходе суда, если бы он состоялся, защита могла бы выдвинуть обвинение, что некоторые из фотоснимков фальсифицированы, что они были сделаны с трупа другого человека с целью подтвердить выводы комиссии Уоррена. Опровергнуть такое обвинение было бы крайне трудно, признает специальная комиссия.

Итак, документальная сторона вскрытия, как мог убедиться читатель, была явно не на высоте. Посвятив значительную часть времени из своего пятнадцатилетнего исследования преступления века изучению медицинских данных, взяв интервью у ряда свидетелей вскрытия (они попросили не раскрывать их фамилий), историк М. Куртц подчеркивает: «Официальный протокол о вскрытии, включенный в доклад комиссии Уоррена, был написан через несколько месяцев после убийства (подчеркнуто Куртцем)… Рассекреченные документы свидетельствуют вне всякого сомнения, что первоначальный протокол о вскрытии был уничтожен и заменен иным документом, который соответствовал бы теории комиссии Уоррена об убийце-одиночке».

Мы пытались воссоздать картину вскрытия тела президента и процесса его документального оформления, как она предстает из официальных материалов. Они не могли скрыть сопутствовавшие им «путаницу и неразбериху». Стремясь доискаться до причин их возникновения, некоторые исследователи столкнулись с совершенно неожиданными для себя открытиями.