"Выбор павшего. По следу памяти." - читать интересную книгу автора (Гущина Дарья)

Глава 11

Когда Свят соизволил пробудиться, давно перевалило за полдень. Каша за это время успела благополучно сгореть, прочно прикипев для вящей сохранности ко дну котелка, а я — кое-как позавтракать, немного подремать и страшно заскучать. Почитать здесь нечего, а я с собой книгу не взяла, музыки и телевизора нет, компьютера с Интернетом — тоже. И как здесь люди живут? Ужасть!

Так вот. В тот момент, когда харт открыл глаза и сел, сонно зевая, мы с виалом развлекались, как умели. Я, вооружившись тряпкой и песком, пыталась отчистить котелок от остатков гари, а Миф дергал меня поочередно то за рукава, то ворот рубахи. В ответ я успевала подуть ему в ухо и, улыбаясь, наблюдала, как потешно он трясет головой. Совсем как кошка!

— Который час? — мой спутник, взъерошенный, заспанный и бледный, аки тень отца Гамлета, сел рядом со мной и погрузил руки в ледяную воду.

— Скоро вечер, — отозвалась я.

— Ну, я и спать… — пробормотал он, принимаясь вяло умываться.

— Еще бы, всю ночь по лесу бродить, — подколола я. — Кстати, как тебе там понравилось?

Свят отнял руки от лица и внимательно посмотрел на меня, как бы спрашивая, откуда я все знаю, и кто мне его заложил. Я же молча указала на отражение.

Харт сначала долго разглядывал импозантную седину, а потом вздохнул:

— Ладно, ходил я в лес. И что?

— Зачем?

— Надо было кое-что проверить.

— И ничего у тебя не вышло? Можешь не отвечать, сама знаю, — я с удвоенными усилиями заскребла котелок. — А за то, что тебя вайхас не слопал — мне скажи спасибо.

— Почему это? — неожиданно обиделся он.

— От твоей одежды исходит и мой запах, — я устало ополоснула котелок и, набрав в него воды, встала. — А дейте или их друзьям они никогда вреда не причинят.

Свят тоже встал. Наши взгляды встретились, и я молча высказала ему все, что думаю и о нем, и о его дурацком и глупом поступке. Харт сухо поджал губы. Я скорчила рожицу и показала ему кулак: мол, еще раз!.. Он же — жизнерадостно ухмыльнулся в ответ:

— Кась, неужели ты за меня волновалась?

И еще как волновалась, чуть не завопила я. И ты даже не представляешь себе, как!.. И чисто эгоистичное желание не потерять проводника и остаться в одиночестве здесь оказалось совершенно ни при чем, как я ни пыталась себя в этом убедить. Нет, дело куда проще и сложнее. Нахал начинал мне серьезно нравиться. Чем — сама не знаю, но не заработанными под его чутким руководством синяками и еще большим отвращением к насекомым — факт. И мне оттого стало не по себе. У меня нет здесь прав ни на место под солнцем, ни на лишние чувства. Я ведь однажды уеду и уже — навсегда… Но, елы-палы, я же не робот!.. Но кое-кому об этом знать совершенно не обязательно… И от сцены, которую собиралась поначалу ему устроить, пришлось со вздохом отказаться. Нельзя давать волю эмоциям, а то ведь догадается…

Я нахмурилась и проворчала:

— Конечно, волновалась.

— А почему? — с интересом спросил Свят.

Так я тебе и сказала!..

— Я дала Слово твоей бабушке, — угрюмо сообщила я, — что присмотрю за тобой и не дам попасть в беду. Объяснять, какую власть над нами имеет данное Слово или сам догадаешься?

Харт чертыхнулся, недобрым словом помянув чересчур заботливую бабулю, и, отобрав у меня котелок, пошел разжигать огонь и готовить ужин. А я закрыла глаза и мрачно поздравила себя с очередной неприятностью. И, в отличие от остальных, с этой мне так просто не справиться…

Со стороны костра донеслось недовольное ворчание. Свят ругался сначала на то, что я испортила котелок, потом — что он так долго проспал и позволил мне осуществить сие злодейство, потом — почему-то на прекрасную погоду… Короче, он тоже чувствовал себя не ахти как, а лес ли ему покоя не давал или что другое — я понятия не имела и решила уйти прогуляться, дабы дать харту время окончательно проснуться и остыть. И в себе немного разобраться… А он пусть себе поворчит. Хотя, обычно — это мое любимое занятие, харт подобной вредной привычкой, насколько я помню, не страдал.

Я задумчиво побрела вдоль ручья, меланхолично прислушиваясь к тихому шороху воды. Нда, граждане. Так скоропостижно влюбляться в мои планы не входило совершенно. Тем более, здесь. Тем более, сейчас. Тем более, в него. Как будто лучше никого найти не могла… А нашла бы лучше — не обратила бы внимания. Так уж устроено большинство женщин: проходят мимо идеалов, о которых мечтают всю сознательную жизнь, чтобы однажды влюбиться без памяти в последнюю сволочь… Ну, если не в последнюю, так в более или менее порядочную. И научному объяснению этот феномен не подлежит, увы и ах. И сколько я ни набивала себе шишек, раз за разом наступая на одни и те же грабли — так ничему и не научилась. А жаль. Сейчас бы оно мне ой как пригодилось, а то ведь засада какая-то получается…

Когда я вернулась на стоянку, Свят успел перебраться на противоположный от леса берег, но по-прежнему сохранял хмурый и угрюмый вид. Разговаривать со мной и что-то мне объяснять он поначалу явно счел ниже своего достоинства и посему — я удостоилась лишь его недовольного взгляда. Да, конечно, это я одна опять во всем виновата. А кто ж еще… Я поперлась, куда не надо и я натерпелась там страху. Доволен?..

— Извини, Кась, — поразмыслив, харт вздохнул и исподлобья виновато глянул на меня. — Согласен, я сделал глупость, когда пошел в лес… Честно говоря, я сначала просто тебе не поверил и решил сам все проверить. Но так кто ж знал…

— Я! И я тебя предупреждала!

— Предупреждала, — покладисто согласился он. — А когда я тебя предупреждаю, ты меня слушаешь?

— Когда мне это выгодно, почему бы и нет? — возразила я.

— То-то и оно. Только когда выгодно… Ладно, чего сейчас об этом говорить… Что сделано, то сделано. Не сердись.

— А я и не сержусь, — уязвленно пробормотала я.

Поди ж ты — заметил… Проницательный, зараза.

— Вот и закроем эту тему, — подытожил Свят. — Ты там ничего не нашла, я там ничего не нашел… Думаю, у нас еще найдется время сходить в лес и докопаться до его тайны. Почему-то мне кажется, что она связана с твоим прошлым и не отпустит тебя до тех пор, пока ты ее не разгадаешь.

— Аналогично…

Если еще время найдется. Тут бы Артема успеть отыскать и домой переправить… Какие уж леса потом… Чем меньше я пробуду в этом мире, тем лучше и для меня, и для него. Я и так уже успела узнать больше, чем положено. Сомневаюсь, что кому-нибудь еще из моего народа удалось продвинуться по следу памяти также далеко, как мне. Теперь я, по возвращении, на пару-другую следующих жизней связь с Райлит сохраню, а там, глядишь, нас и простят… Надо же здесь кому-нибудь делать всю грязную работу. А кому еще — если не нам?.. Опять спасителей искать? Толку-то от них…

Грустно все это, товарищи, одним словом.

На меня опять навалилась тоска. Не интересные путешествия, а расстройства сплошные… Дома, конечно, тоже жизнь не сахар… но там привычнее все, да и никому от меня ничего не надо. Живешь себе спокойно и живи. А в эти миры как ни сунешься, так сразу всем до тебя дело есть и всем от тебя чего-нибудь требуется. Защиты, опять же… Нет, дальше надо двигать только через переходы, иначе так меня на каждом привале дергать будут и помощи просить. А у меня, между прочим, и без того дел — выше крыши.

Пока готовился ужин, мы занялись каждый своим делом. Свят привычно кашеварил и о своем лесном происшествии говорить категорически не хотел, а я молча полировала клинки и на обсуждении не настаивала. Хотя, могла бы. Не знаю, от чего молодые и здоровые люди внезапно седеют, но не от собственного непомерного любопытства, это уж точно. А раз из моего спутника и лишнего слова не вытянешь, если он не в духе, подожду, может, однажды сам расскажет, когда время придет…

После ужина мы коллективно улеглись спать, а с утра началось самое интересное. И началось с того, что я опять проснулась спозаранку, едва рассвести успело и, едва встав, поймала себя на подсознательном желании потренироваться и размяться, а вовсе не покурить в постели, как раньше. Ну, желание — закон… Вместе с памятью мое второе «я», судя по всему, передало мне и свои прежние привычки. Оно, конечно, хорошо, уметь рано вставать и поддерживать себя в форме, только чем столько времени прикажите заниматься?..

Вздохнув, я вытащила из ножен парники. Видимо, от внезапной перемены привычек, пока я разминалась, меня начало грызть странное внутренне беспокойство. Вернее, продолжало грызть, поскольку нечто подобное я чувствовала и вчера. Ведь чуть не свихнулась, пока своего пропавшего спутника по кустам искала, да и потом, когда нашла… Не нравится мне все это. Чтобы я так нервничала из-за кого-то еще, кроме себя, любимой? Да я из-за племянника так не переживала! Мне вообще несвойственны настолько сильные чувства, и сейчас врожденный эгоизм шел вразрез с патологическим желанием защищать, что меня крайне смущало и нервировало.

Проснувшийся от шума Свят уставился на меня, разинув рот. Несколько минут он тер сонные глаза, взъерошивал волосы и, наконец, осторожно поинтересовался:

— Кась, ты это… здорова?..

— Понятия не имею, — отозвалась я.

Он покачал головой и, выбираясь из-под одеяла, пробормотал:

— Чудны дела твои, Господи…

— Подумаешь!.. — оскорбилась я, бережно вытирая клинки и возвращая их в ножны. — Мне что, и режим дня сменить нельзя?

— Можно-то можно, — согласился харт. — Но ты как-то уж очень внезапно меняешь старые привычки на новые.

— И чего здесь криминального?..

— Время покажет, — философски ответил он.

Завтракали мы опять молча. Свят придирчиво изучал содержимое своей плошки, а я мрачно созерцала плескавшиеся в ручье солнечные блики. Что-то не в порядке. Что-то произошло. И ведь даже поссориться — толком не поссорились, поругаться — не поругались, а что-то в наших отношениях неуловимо изменилось. Что-то во мне сломалось. Пошатнулось хрупкое равновесие. Исчезла прежняя легкость и непринужденность в общении. И молчание, на которое раньше никто из нас не обращал внимания и не чувствовал необходимости его прервать, сейчас странно тяготило. И тишина угнетала больше, чем привычные родные препирательства. А ведь когда-то мы умели молчать, каждый о своем, и никогда это не казалось неуютным… И то ли во мне действительно нечто новое проснулось вместе с прежней сущностью, то ли на него так повлияли ночные похождения… И почему все резко переменилось именно после леса?.. И не враги, и не друзья, и уже не простые попутчики, а любовь ли здесь вмешалась, еще выяснить надо.

Господя-я-я, почему же все так сложно?.. Хоть стреляйся…

И отчаянно захотелось сказать или сделать глупость, гадость — да все, что угодно, лишь бы… лишь бы эта проклятая тишина перестала так действовать на нервы! А если я рта раскрыть не могу, так хоть ты не молчи!.. Вредный червячок беспокойства заворочался с новой силой.

С непривычным грохотом стукнулась о плошку вилка, и я испуганно подскочила от неожиданности, расплескав на себя полкружки горячего травяного чая.

— Япона мама!..

— Чья?

— Это выражение такое, — проворчала я, не вдаваясь в объяснения, откуда эта мама, собственно, взялась.

Ей-богу, лучше бы сказал гадость, а не сделал. Только синяк вылечила, ожогов мне еще не хватало для полного счастья.

— А-а-а…

Опять. Ну, не молчи, я тебя умоляю!.. От этой тишины я себе места не нахожу!

— Если ты отдохнула, предлагаю поискать пространственно-временной поток и заняться, наконец, делом.

— Я отдохнула, — живо вскочив на ноги, поспешно заверила я. — За дело, так за дело.

Наверно, слишком поспешно. В его чуть прищуренных глазах золотыми искорками замерцало подозрение.

— Кась, да что такое с тобой творится?.. Ты не похожа на саму себя!

— Я… я не знаю, — с запинкой ответила я, окончательно разнервничавшись.

— Сядь, — властно скомандовал он.

Я послушно села. И под его пристальным, внимательным взглядом меня начало мелко трясти. Как от промозглой сырости сводило конечности и зуб на зуб не попадал. А беспокойство сменилось диким ужасом и беспочвенной паникой. Теперь уж не за кого-то, а просто так, без каких бы ни было причин… И я оттого перепугалась еще больше. Елы-палы, что, черт побери, со мной происходит?! Я, конечно, во времена сессии до подобного состояния часто доходила, но то — экзамены, а сейчас — страхи на пустом месте!..

И, мало того, что со мной непонятное творилось — еще и Свят чудить начал. Быстро оглядевшись по сторонам, словно в поисках неизвестно источника неведомой заразы, он подсел ко мне и решительно принялся расстегивать мою рубаху. Я от страха дошла до ручки.

— Ты чего надумал?.. — испуганно заверещала я.

— Амулет с тебя снять, — поспешил успокоить меня харт. — Касси, попытайся успокоиться. Я тебе помогу.

— Чем ты мне поможешь, чтоб ты… — я в последний момент испуганно прикусила язык.

Тьфу ты, еще чуть-чуть — и среди моих знакомых стало бы на одного зомби больше… А Свят не обратил на мои слова совершенно никакого внимания. Выудив из-под рубахи амулет Ядвиги, он отбросил его в сторону, приподнял мое лицо за подбородок и велел не прятать глаза. А как я на него смотреть буду, ведь мысли же мои прочитает и узнает, о чем не положено… И тогда все, моменто море…

— Касси, смотри мне в глаза! В глаза смотри, кому говорят!

Я с несчастным видом уставилась на него, а червячок моего беспокойства напрягся, вытянувшись в струнку, зазвенел, требуя не пускать харта в свои мысли. Но что я могла поделать?.. Да ничего. Все равно пролезет, все равно узнает… Меня с головой накрыла новая волна липкого страха. Я невольно съежилась, сжавшись в комок, и затравлено посмотрела в неумолимые зеленые глаза. А они осторожно выворачивали наизнанку мою душу, рассматривали, изучали, исследовали, пока не добрались до червячка.

— Ага, попался. Касси, еще минутку. Потерпи, милая.

Милая?! Я тебе не милая! И… Сколько же в его взгляде нежности и тепла — и все для меня одной, даже удивительно, откуда только взялось… Червячок беспокойства, догадавшись, что его раскрыли, поколебавшись, с глухим звоном лопнул, а меня прорвало. И полились в три ручья, заструились по щекам горючие слезы… Елы-палы. Я уткнулась носом в плечо Свята и самым постыдным образом разревелась.

— Ну, что ты… — он как-то растеряно и неловко обнял меня за плечи.

А я плакала и вслушивалась в тишину. В тишину, которая вновь стала уютной и спокойной. В тишину, в которую вновь вплелись шум леса, мелодичное пение птиц и шорох бегущей воды. Почему я вот уже второй день не слышала этих чудесных, волшебных звуков?.. Неужели, только из-за слепой тревоги?..

— Вот, держи, — Свят вытащил из кармана штанов носовой платок и заботливо утер мне слезы. — Теперь лучше?

— Угу, спасибо, — я взяла платок и тихонько высморкалась.

Харт пошарился в своей бездонной сумке и вынул на свет божий небольшую бутыль с известной настойкой, налил мне полкружки и наказал незамедлительно выпить. Потом подумал и сам глотнул из горла. Потом задумчиво посмотрел на меня и разлил остатки по двум кружкам. Ну и что, что утро ранее на дворе… После такой встряски иначе и не успокоишься… И не подумайте, я не алкоголик какой, просто… Ну, а вы сами как нервные срывы лечите?

— А что это было?.. Заклятье? — полюбопытствовала я, немного придя в себя.

— Ты знаешь? — уточнил он.

— Там, в лесу, я наткнулась на мага Мысли, — простодушно объяснила я. — Сначала на тебя подумала, но ведь ты же не мог…

— Не мог, — согласился харт. — Но ведь я не единственный маг Мысли в этом мире. А как ты догадалась, чего именно он маг?

— У вашей магии запах специфический.

— Запах?

— Ну, да. Запах. У каждого вида магии есть свой запах. И своя энергетика. Ты разве не чувствуешь?

— Нет, я вижу ее рисунок. И различаю по цветам.

— Гм… — я снова высморкалась, чувствуя себя непривычно спокойно и умиротворенно. — Так что там с моим заклятьем?

— Да странность с ним какая-то, — Свят озадаченно почесал затылок. — Мы тогда тебе с бабушкой не сказали всей правды… В то заклинание, которое замораживало наш лес, вплетено еще одно, направленное исключительно на прибывшего павшего воина. И оно должно было лишить тебя памяти и утопить в болоте. Этот неизвестный маг почему-то очень хорошо знает вас и ваши слабые места. Ты единственная, кто выжил.

Я так и замерла с платком в одной руке и кружкой — в другой. Оба-на. Вот те и болото.

— И потом, — продолжил мой собеседник, нахмурившись. — Оно и сейчас, по идее, должно заманивать тебя в болото. А ты не только игнорируешь его приказы, но и память сохраняешь. А каждый раз, как оно пытается на тебя повлиять, идешь в лес, а не к болоту. И влиять заклятье может лишь тогда, когда ты в бессознательном состоянии. Спишь, например. И то — не всегда. Хотя, погоди. Тебе кошмары по-прежнему снятся?

— И еще как, — кивнула я, надевая амулет Ядвиги. — В последний раз меня какой-то голос донимал и велел куда-то идти и что-то делать…

— Но ты никуда не идешь и ничего не делаешь и оно-то странно, — подытожил харт. — Вместо этого ты подсознательно пытаешься противостоять магическому воздействию, ничего сделать не можешь, пугаешься и беспокоишься, и отсюда — и твой необъяснимый страх, и недавний срыв. Чем ты отличаешься от обычного дейте?

— Я… — я замялась, гадая, говорить ему или нет, и решила сказать. — Я дочь вождя, у нас сильнее магический иммунитет…

— Не то, — он покачал головой и, по привычке, задумчиво зажевал сорванную травинку. — Заклятье достаточно сильно и для тебя. Скорее похоже на то, что тебя кто-то тщательно охраняет. У тебя никакого оберега нет?

— Откуда? — я развела руками. — Только амулет твоей бабушки. Да и кому надо меня охранять?.. Стоп! А почему нас, как пришельцев, мир от козней этого мага не защищает? Может то, что я была спасительницей…

— Да нет, к твоей безопасности приложил руку маг, и очень сильный, — пробормотал Свят. — И ведь замаскировал оберег, никак разглядеть его не могу… А почему вас мир не защищает, сама не догадываешься?

Я приуныла. Значит, все-таки павшие воины не пришельцы, а изгнанники — не свои и не чужие. Когда миру выгодно — нам помогут, когда нет — утопят в болоте, как слепых котят… Не зря Свят меня давеча от киллита прятал. Это Артемыч здесь неуязвим, а я — увы и ах. И плевать миру на то, что какой-то наглый маг Мысли оставляет нашу плоть заживо гнить в болоте, убивает вторую, более слабую душу и спокойно пользуется памятью первой, которая становится беззащитной и открытой, как книга… Мы сильны лишь когда вместе, а не по отдельности…

Знаете, чем еще дейте отличаются от хартов? Нет, не неспособностью к созиданию, такое мы тоже умеем, когда очень захотим. Мы не умеем видеть то, что спрятано за некой оболочкой, будь то, к примеру, тело, скрывающее душу. Мы видим и влияем лишь на то, что лежит на поверхности. А они — наоборот. И поместить твое сознание в чужой разум или незаметно пролезть в твой собственный и сделать гадость — им минутное дело. Это с виду они милые зайчики, белые и пушистые, лишь мирно думают и творят. Разрушать они не хуже нашего умеют, только им прилично попыхтеть приходится, дабы добрые мысли направить во зло. К примеру, сидящий рядом со мной деятель полчаса назад собственноручно нейтрализовал вредное влияние магии, разрушив ее рисунок. Вот одно хоть хорошо — их заклинания можно разрушить. Наши-то — нет… За нами можно только ходить и место от обломков расчищать.

— Так это заклятье теперь будет все время меня терроризировать? — упавшим голосом спросила я.

— Что делать? — не понял мой собеседник.

— Ну… жить мешать.

— Ага. Когда снова начнешь волноваться без причины — скажи мне.

— А я сама не могу?..

— А чувствуешь это заклинание?

— Нет. Я только крупную пакость, которая над вашим миром висит, чувствую…

— То-то и оно. Изловить бы этого умельца и разобраться во всем… Чего ему от павших воинов надо, не знаешь?

Знаю. Но не скажу. Наверняка, отомстить за отнятую память захотел. Вот и заманивает нас сюда, собирает с мира по нитке… Только черта с два я ему свою отдам! Обойдется.

Я неопределенно пожала плечами и одним глотком допила настойку. Нервная дрожь наконец-то унялась, я согрелась, расслабилась и разомлела на солнышке. Настроение, изрядно подпорченное проделками таинственного мага, постепенно улучшалось, хотя злость не проходила. Ведь доберусь до гада, и никакого спасения ему не будет, ни от мира, ни от нажитой нечестным путем памяти… Придушу и не поморщусь. И не вспомню, что я, в сущности, создание миролюбивое и некровожадное. Сам виноват. Хотя, банально душить такую сволочь — и в наш прогрессивный век колесования?.. Тем более, в виде зомби его оставлять опасно, вдруг, как у Райта, обычная магия прорежется… Четвертовать. Однозначно. Или вайхасам на растерзание отдать, они столько лет голодными ходят…

В общем, я еще подумаю над этим. Завтра.

— Между прочим, — подал голос Свят, — нам пора пророка догонять. Кто-то собирался за дело взяться?

Я скорчила рожицу:

— Имей совесть, изверг. Дай отдохнуть человеку!

— Вот теперь я тебя узнаю, — ухмыльнулся он. — А то выдумала тоже — привычки менять… Я сразу заподозрил, что что-то здесь нечисто.

— Так у меня, в отличие от вас, простых смертных, на каждое дело по две привычки, — лениво огрызнулась я.

Да, теперь я тоже себя узнаю. И его. И все-таки — друзья… Я закрыла глаза, подставив лицо потоку солнечных лучей. А если харт и влез, куда не надо — пусть знает, Бога ради. Мне не жалко. Все равно я однажды уеду и в глаза ему всю жизнь со смущением смотреть не придется. А жаль… Нет, правда, жаль. Может быть, не случись этого ненормального беспокойства, я бы и не поняла, что Свят мне дороже, чем положено… Я же известный тормоз, до меня все доходит, как до жирафа…

— Касси!

— Мм?..

— Хватит отдыхать. Подъем! Как ты там дальше говоришь?

— Вперед, труба зовет, — проворчала я, тяжко вздыхая и открывая глаза.

Пока я расслаблялась, харт уже успел собрать наши пожитки, потушить костер и теперь с задумчивым видом чертил на золе схему миров и пространственно-временных потоков.

Я подсела к нему и с любопытством осведомилась:

— А через поток настоящего мы разве не сможем пророка обогнать?

— Сможем. Вернее, смогли бы. Если бы такая возможность была. Почему-то через поток настоящего, — и мой собеседник провел на схеме жирную черту, символизирующую предмет нашего разговора, — можно попасть только из мира в мир. А в гости к приятелю соседнюю деревню — добираться пешком. И потому…

На схеме появились еще две черты.

— Будем искать поток будущего.

— Ладно, — покладисто согласилась я. — А ты уверен, что мы не вылезем в каком-нибудь левом мире?

— А вот в этом ты должна быть уверена. У кого из нас двоих знаний больше?

— У меня, — вздохнула я. — Рассказывай.

Зря я это сказала. Свят, едва услышав мое согласие, немедленно пустился в пространные объяснения, касающиеся разнонаправленных векторов, лучей преломления, точек пересечения сферы и линий на плоскости… Меня хватило ровно на две минуты, после чего от обилия терминов разболелась голова и я зажала уши. Ничего я в математике никогда не соображала и пытаться мне из той оперы что-то объяснять — бесполезно. Так как-нибудь найду, где наша не пропадала…

— Ты мне другое лучше скажи, — начала я, когда мой собеседник удивленно замолчал. — Они магические ведь?

— Ну да, как и весь мир, — отозвался сбитый с толку харт.

— Ага. Значит, у них должен быть специфический запах! — торжествующе провозгласила я.

— И как ты себе это представляешь? — насмешливо переспросил Свят. — Будешь летать по миру и вынюхивать, не мелькнет ли где знакомый запах?

— А что? — не смутилась я. — Раз ты такой математик хороший — сиди и вычисляй, где примерные точки пересечения потока и мира, а я — найду по запаху магии остальное. А если тебе мой метод не нравится — сам ищи. По цвету и рисунку.

Он пробормотал что-то неразборчивое по поводу обучавших меня преподавателей — вообще и моих скромных способностей — в частности, и взялся за дело. А я с любопытством принялась наблюдать за ходом его мыслей. Сначала трехэтажные формулы ютились рядом со схемой, а потом, когда места стало не хватать, великий математик выжег траву шагов на пять вперед и углубился в расчеты. Мне харт при этом велел сидеть смирно и не шевелиться, дабы я лишним шорохом не сбивала его с толку и, (не дай Бог!) не наступила на какую-нибудь жизненно важную формулу.

Я пожала плечами и вообще отошла подальше, решив пока порепетировать свою роль. Думаете, это так просто — выбраться из собственного тела? А вот и нет. Тогда, когда у меня получилось — я просто очень сильно разозлилась и сама не ведала, что творила, сейчас же — другой случай и подход к нему нужен особый.

Потерев браслет, я улыбнулась про себя:

— Полетаем, Райлит?..

И моя вторая сущность после минутных мучений выскользнула из тела, остановившись в паре шагов от ничего не замечающего харта и оглянувшись на меня. Очень странное ощущение… Видеть мир под двумя разными углами одновременно и себя — сразу с двух сторон… Мое второе «я» немного покружило вокруг опустившегося на колени тела и, помедлив, вернулось, держась за связывающую нас тонкую прозрачную цепочку, а я уже привычно прижала руку к бешено колотящемуся сердцу. Теперь я (или она?..) уже не заблужусь и глупостей не натворю. А вот кто из нас двоих пустится на поиски — тот еще вопрос.

Нда, не так-то просто привыкать к тому, что отныне тебя — две…

— Я нашел, — раздался за моей спиной довольный голос Свята. — Одна из точек пересечения — в двух часах езды на север. До нее — на ваилах, а там — пешком.