Глава 13

"Правда. 24 июня 1934 года.

Париж. (ТАСС) По сообщениям парижских корреспондентов "Таймс" и "Дейли телеграф", во Франции запрещено рекламирование масла, свиного сала, Бэкона и очищенного прованского масла.

Вена. 23 июня (ТАСС) Энгельберт Дольфус принял известного владельца многих реакционных английских газет лорда Ротермира. Советское посольство в Австрии вручило ноту протеста по поводу нагнетаемой в буржуазной прессе антикоммунистической и антиденикинской истерии, что вызвало отставку начальника полиции Зейсс-Инкварта, обвинённого в коррупции.

Токио, 23 июня (ТАСС) Аньдунский корреспондент газеты "Асахи" пишет, что 20 июня в пункте, находящемся в 40 километрах от Туньюаня (станция на железной дороге Мукден-Аньдун Манчжурской АССР), произошёл бой между бандой международных террористов численностью в 150 человек под предводительством Бо Хай Ци, и взводом пограничников под командованием старшего сержанта Клима Водолазова. Потери противника составили 152 человека, включая двух английских инструкторов, убитых сбежавшим от справедливого возмездия предводителем банды.

Лондон, 23 июня (ТАСС) Доход английского казначейства от налогов на спиртные напитки увеличился за первое полугодие на 5 миллионов фунтов стерлингов по сравнению с аналогичным периодом 1933 года. В это же время преступность выросла на 32 процента, а безработица на 18 процентов"

"Известия. 24 июня 1934 года.

По всей стране идёт сбор экспонатов для открывающейся в августе текущего года в Осло международной выставки "Искусство и техника в современной жизни". Из Палеха, Подновья, Мстёры, из сёл Холуи, Красного, из Казахстана, Дагестана, Туркмении шлют образцы своего творчества ткачи ковров, художники, резчики по кости, ювелиры, оружейники.

Комнаты Всесоюзной торговой палаты в Москве, где собираются эти вещи, выглядят как своеобразный музей. Прибыло ещё далеко не всё, но и то, что уже можно видеть сейчас, говорит о расцвете народного искусства, о замечательных талантах, которыми богата наша страна.

Из Холмогор и Тобольска прибыли исполненные с большим мастерством резные изделия из кости. Село Ворсма прислало противотанковые ружья с прикладами, украшенными тонкой и стильной металлической насечкой.

Возрождается прославленное искусство аула Кубачи. Для Королевской выставки в Осло кубачинцы изготовили украшенные серебром ножны, многофункциональные ножи разведчика, покрытые художественным эмалевым узором, кружевные серебряные подстаканники с символикой ОГПУ и много других вещей.

Мастерицы из Дымковской слободы, расположенной недалеко от Вятки (б. Киров), прислали прекрасные противопехотные мины, гранаты в изящной керамической рубашке, проникнутые народным юмором глиняные фигурки, поражающие богатством красок.

Знаменитые живописцы Палеха, Мстеры и Холуёв блеснули новыми достижениями. Палех представил пока работы мастеров, выдвинувшихся в последние годы. Но и среди них есть первоклассные миниатюры: "Как закалялась сталь", "Товарищ Кренкель, убивающий собственного белого медведя", "Свадьба Фигаро" и другие. С каждым годом творчество палешан становится разнообразнее.

Жители Холуёв тт. Брягин, Клыков и Котягин прислали для выставки большие композиции. Такие как: "Иосиф Виссарионович и Хокон Седьмой на броненосце "Дрёуг", "Товарищ Сталин, сбивающий в воздушном бою троцкистских наёмников" и многие другие. Своеобразные, яркие, запоминающиеся вещи создали художники села Мстеры — Мокин и Костерин, впервые испытавшие свои силы в работе над миниатюрой в жанре фантастики. Они представили иллюстрации к новой книге наркома иностранных дел т. Логинова "Механическая пьеса для превентивного удара".

Нет возможности перечислить огромное разнообразие образцов народного творчества, присланных в Москву для Королевской выставки. Павильон СССР в Осло должен показать всё многообразие нашей жизни. Для демонстрации на выставке снимается сейчас 19 документальных короткометражных картин, для чего проводится аэрофотосъемка Швеции, Финляндии, Дании. Крупнейшие художники работают над панно и топографическими картами для выставки. Готовятся модели самолётов, танков в натуральную величину, большие движущиеся макеты Стокгольма, Гельсингфорса, Копенгагена."

Прохладное лето 34-го. Подновье Нижегородский край. Колхоз им. товарища П.А. Столыпина.

— Миша, прими, — Александр Фёдорович резко подсёк, и вытащил из воды трепыхающегося карасика, мелкого, не больше ладони.

Сын перехватил рыбину на лету, взял под жабры, осторожно отцепил, и выпустил в ведёрко, стараясь, чтобы брызги не летели на новый отцовский костюм. Председатель подождал, пока Беляков-средний поправит червяка, и забросил удочку поближе к кустику камыша, куда ещё с вечера вытряхнул для прикормки ведро дробины. Коровы от этого не оголодают — с пивзавода регулярно привозят отходы производства, а у карасей после перебродившего ячменя всегда желание закусить появляется. Чуть не в очередь на крючок выстраиваются. А раскармливаются так, что порой дорогое бамбуковое удилище ломают. Жирные — юшка в ухе на утро холодцом застывает.

Ещё полчаса есть, чтобы вот так, в удовольствие, на пруду с удочкой посидеть. Только-только прогнали стадо на Гриву. Именно так, с большой буквы, называли в Подновье широкую луговину, которой начинались Артёмовские луга, протянувшиеся по берегу Волги до самого Кстова. Мычание коров, похабное блеянье овец, и щёлканье пастушьего кнута лучше всякого будильника — вот кто-то уже с утра пораньше вышел с пустыми вёдрами и отправился по воду. Да, по воду, а то за водой можно и до Астрахани дойти. Колодцы здесь не жаловали, так, если только в баню или для стирки, предпочитая подняться чуть в гору, где били многочисленные родники.

За несколько столетий у каждого было найдено присущее только ему свойство. Вот этот, в неглубоком овражке, заросшем дикой грушей, делает даже третьесортный грузинский чай похожим на "лянсин фу-чу-фу", что в старые времена продавался по шестнадцати рублей за полфунта. А тот, под откосом невысокой горки, шёл на готовку щей и брагу. Третий, огороженный невысоким заборчиком и укрытый навесом — самый ценный. Именно из него брали воду на засолку знаменитых огурцов в тыквах, конкуренцию которым не смогли составить даже заморские ананасы в шампанском. Именно их запил молоком Наполеон Бонапарт, после чего его не смогли догнать даже резвые донские скакуны. Такое вот у них действие на иноземные желудки.

Может всё дело в том, что в незапамятные времена на этом месте накрыло оползнем обоз с серебром, данью Новгорода Низовския земли Орде? Не единожды в Подновской слободе появлялись желающие проверить старинную легенду, бывало и с исправником приезжали, и с бумагами из самого Санкт-Петербурга….

Древний клад упорно сопротивлялся, а полицейские чины впоследствии сочувственно выслушивали жалобы изыскателей, предъявлявших обломанные об их же бока лопаты и многочисленные побои, нанесённые в первую же ночь неизвестными лицами. Но даже сам полицмейстер разводил руками в бессилии — подновский, мол, народ херовский! Археологи приезжают и уезжают, а солёные огурчики остаются. Это дело святое, за них и убить могут.

— Всё, Миша, мне пора, — председатель положил удилище на вбитую в дно рогульку и встал со скамеечки, застеленной старой газетой. — Рыбу почисти сам, матери не разрешай. Тяжело ей уже.

— Хорошо, пап, — согласился десятилетний паренёк, наблюдая уже за двумя удочками. — Я ещё посижу, пока клёв не закончился?

— А огород?

— Пусть вода прогреется, — рассудительно ответил Михаил. — Попозже полью. Мне Федька обещал помочь.

— Нашёл помощника, — улыбнулся Александр Фёдорович. — Он и ведро не сможет приподнять.

— Мешать не будет, да и то ладно. Пусть к работе привыкает, пап.

Интересное наблюдение — здесь дети никогда не называли отцов тятями или батями. Только — папа. Может тому виной отсутствие крепостных в роду? Или то, что даже и тридцать лет назад иметь образование меньше четырёх классов считалось неприличным? А вот зачем нужна была грамота огородникам, не знали даже они сами. Так уж повелось, но только за все пятьсот лет своей истории Подновье так и не удосужилось обзавестись собственной церковью, регулярно собирая немалые деньги на поддержание в надлежащем порядке двухэтажной школы и жалование учителям.

Председатель вышел из калитки своего огорода, к которому пруд примыкал одним из берегов, и досадливо поморщился:

— Василич, ну что тебе, ироду, опять нужно?

— Александр Фёдорович, — колхозник был готов рухнуть на колени. — Христом Богом прошу, подпиши бумагу!

— Я же вчера говорил….

— А вот пожалуйста, и секретарь ячейки подписал…

— Ладно, пойдём в правление, график посмотрим.

По пути в контору Василич ещё раз успел попросить Белякова войти в положение и решить вопрос положительно. Упоминал последнее постановление Совета Народных Комиссаров, в свете которого его, Панова Сергея Васильевича, просьба должна быть удовлетворена. Хорошо ещё, что до конторы только двести метров, до белого каления довести не успел, хотя и надоел за эти несколько минут изрядно, как мелкий камушек в сапоге.

В правлении ещё никого не было, и председатель открыл дверь сам, положив потом висячий замок на полочку в сенях, а ключ обратно под верёвочный коврик у порога. Прошёл в комнату и бросил кепку на диван, спугнув толстую рыжую кошку, которая неведомыми способами пробиралась сюда, каждое утро неизменно оказываясь на своём излюбленном месте. Посетитель, смущённый официальностью присутственного места, скромно присел на скамейке у входа, а Александр Фёдорович перекрестился на красный угол, где перед портретом товарища Каменева, покровителя сельского хозяйства в отдельно взятом колхозе и иконой Александра Невского горела лампада.

Теперь нужно приготовить стол к рабочему дню. Да, собственно, чего его готовить? И так всегда порядок. Вот чернильный прибор с драконами — подарок от японского посла, посетившего по весне передового председателя с полуофициальным визитом. Три телефона. Один местный, с выходом на межгород, второй же позволял соединиться напрямую с генералом Коневым, Ждановым, и Сергеем Сергеевичем Каменевым. Третий, без диска, но в большим золотым двуглавым орлом, держащим в лапах серп и молот, вообще был не подключен, но придавал солидности и веса в деловых переговорах с наглыми снабженцами, постоянно пытающимися получить товар в кредит. Стоило только многозначительно кашлянуть и положить руку на аппарат, как чудесным образом разговоры о бедности заводских ОРСов затихали, и из глубин бездонных пухлых портфелей выплывали наличные.

А что, какие могут быть разговоры об одолжении? Где вы ещё найдёте свежие помидоры к началу апреля? А здесь есть. Не зря же всю зиму строили теплицы, пробивая траншеи под фундаменты искрящими об мёрзлый грунт ломами. И не зря сам Александр Фёдорович под обстрелом вывез из воюющей Германии вагон дефицитнейшего стекла, со скандалом прицепив его к последнему эшелону с купленным заводом. И вот он, результат. Не изволите ли майской клубники? Что, цены кусаются? Вот список материалов, из которых можно изготовить им намордник. И не забудьте про цемент, в прошлый раз на двенадцать тонн меньше привезли.

Александр Фёдорович потянулся к сейфу, который никогда не закрывался из-за отсутствия ключа, и достал толстую тетрадь в коричневой клеёнчатой обложке. Немного полистал, отыскивая нужную страницу.

— Так, что у нас там? Стёпка Капралов сегодня выходит?

— Ага, — энергично закивал проситель. — Он согласился по две смены отработать, пока меня не будет. А с начальником цеха я уже договорился.

За окошком послышался стук каблучков по недавно уложенному асфальту, и в контору вошла раскрасневшаяся от быстрой ходьбы девчушка. Комсомолка-двадцатипятитысячница, в свободное от учительских занятий время исполняла обязанности делопроизводителя и счетовода. О пистолете под строгим жакетом и хранящейся в шкафу гимнастёрке с лейтенантскими погонами и васильковыми петлицами знал только председатель. Но предпочитал делать вид, что абсолютно не в курсе.

— Я не опоздала?

— Нет, Ольга Макарьевна, это мы пораньше пришли, — облегчённо вздохнул Беляков и показал рукой: — Вот, разберитесь, пожалуйста, с товарищем.

— А что с ним не так? — учительница машинально прижала локтем подмышечную кобуру и села за свой стол.

— Посмотрите график запоев. Внеплановый просит, в качестве премии.

— Фёдорыч, ей Богу…, - протянул колхозник. — Полгода капли в рот не брал….

— Даже после бани?

— Чекушку? Не считается… Зато без выходных работал.

— И я без них. И что?

— Так ведь эта….

— Вот, — Ольга Макарьевна, изучавшая тетрадь, ткнула пальцем в разлинованную страницу. — Вот, есть окошечко, — со вторника по четверг включительно.

— Ой, а нельзя с понедельника? А в четверг уже на работу бы вышел.

— Хочешь и воскресенье прихватить?

— Да я бы и сегодня начал, сразу после смены…. Может сдвинем, а?

— Ладно, — махнул рукой Беляков. — Оля, пишите приказ.

Учительница заправила в пишущую машинку лист чистой бумаги:

— Готово.

— Ага… Приказ. Предоставить Панову Сергею Васильевичу, оператору-механику консервного завода колхоза имени товарища Столыпина, сверхплановый….

— Может, написать — внеочередной, Александр Фёдорович?

— Ни в коем случае. У нас экономика плановая, и потому очередей в Советском Союзе быть не должно. Печатайте дальше…. Так… Сверхплановый запой. Ой, лучше напишите — отпуск, с начислением трудодней в соответствии с тарифной сеткой. С такого-то числа по такое-то число, дата, печать. Давайте подпишу, — Председатель достал из нагрудного кармана "Паркер" с золотым пером, производства завода "Красное Сормово", и расписался.

Счастливый отпускник не уходил, выжидательно и вопросительно поглядывая в сторону сейфа.

— Что ещё? Ах, да, Ольга Макарьевна, выпишите ему накладную на…. Сколько там дней? На три бутылки водки.

— Александр Фёдорович….

— Василич, и не проси больше. Запой запоем, но если Родина потребует, чтобы был на рабочем месте трезвый, побритый, и пах "Красной Москвой". Всё, иди…. Иди, говорю, пока не передумал. А то я с утра чего-то добрый….

А дел на сегодня запланировано выше крыши. Дай Бог к вечеру управиться. Овощи выращивать — это вам не хлеб сеять, который бросил в грязь, и уже князь. Может, конечно, у хлеборобов и побольше работы, чем представляли подновские огородники, но, по их мнению, пшеница и рожь — самые ленивые растения в сельском хозяйстве. Раскидал зерно, и сиди себе у поля, на дудочке играй, хомяков с воронами отгоняй. А тут…

А тут работа с утра до позднего вечера без выходных и праздников. Во всех деревнях водку пьют, бывая трезвыми только от Троицы до Духова дня, а в Подновье не до того. Перерастут огурцы, и что с ними делать? Только в пушку заряжай, да и то замучаешься нужный калибр подбирать. И разве только огурцы?

А большой город под боком съедал всё, и ежедневно требовал добавки. Каждое утро от пристани уходил вверх по Волге небольшой колхозный буксир, а за ним на привязи баржа, с которой на рынки Нижнего Новгорода высаживался десант. Сначала на Бугровский, что в небольшом дворике почти напротив Строгановской церкви. Оттуда половина товара отправлялась на Мытный, к Кремлю, на грузовом трамвае, и дальше, на Сенной и Средной. А пароходик заходил в Оку, оставляя Стрелку по правому борту, нырял под мост, и причаливал уже в Канавинской слободе, в аккурат на Гребновской набережной, повыше ярмарочного дома. Вечером же путешествие происходило в обратном порядке.

Так происходила торговля розничная, частная. И, частично, колхозная. А вот поставками оптовыми и занимался в данный момент Александр Фёдорович, проклиная уроки физики и стрелкового дела, оторвавшие Ольгу Макарьевну от работы в конторе. Сейчас сразу трое покупателей толпились перед Беляковым, потрясая бумагами с печатями. Один пытался подсунуть договор на сто тонн капусты из будущего урожая, второй требовал, чтобы варенье для Особой Дальневосточной Армии было непременно в жестяных, а не стеклянных банках. Третий…, третий просил хоть чего-нибудь, но много.

Ироды! И чего им не поехать в соседние Кузьминки или Никульское? Тоже самое, только чуть подешевле. Так нет же — модно стало закупать именно здесь. Как недавно выразился американский посол за рюмочкой на приёме в наркомате обороны: — "Подновье — это бренд". Поначалу-то Беляков чуть было не прибил буржуя за оскорбление, но сидевший рядом Борис Михайлович Шапошников пояснил, что имел ввиду иноземец, и перевёл на нормальный язык его взволнованную речь на ломаном русском. Американец предлагал гешефт. Бизнес — сразу понял Александр Фёдорович, потирая руки.

И вот уже на Уолл-стрит после заключения сделок закусывают шотландский виски крохотными огурчиками, по сорок долларов за дюжину. А содовой воде предпочитают изысканный вкус "Aqua Bella Kova"

Вопросы с покупателями решились быстро. Первому было твёрдо обещано требуемое количество наилучшего качества, и получена предоплата. Оно бы, конечно, торопиться не стоило, скоро будут построены хранилища, но живые деньги нужны именно сейчас. Людям надо выдать аванс, причём не из своих, что на банковском счёте, а из колхозных. Пусть сразу почувствуют преимущества совместной работы во благо семьи, государства, и партии. А то, в свете последних постановлений правительства, некоторые стали серьёзно задумываться об уходе в единоличники. Нет, держать насильно никого не собираются — решил отделиться, так флаг в руки и проваливай, но долгосрочные планы председателя требовали рабочих рук, которых и сейчас не хватало. Ладно летом ещё школьников можно привлечь, но осенью…. Осенью им учиться нужно, а за привлечение к уборке урожая в ущерб учёбе, по новым законам и под суд загреметь можно.

Вот со вторым посетителем чуть посложнее. Тару ему жестяную подавай! А товарищ разве не в курсе, что по последней инструкции наркомата обороны для предприятий пищевой промышленности, диаметр металлических консервных банок должен соответствовать определённому калибру? Варенье — сто пятьдесят пять миллиметров, тушёнка — семьдесят шесть. Ах, товарищ знает? Тогда подождите, когда придёт оборудование, заявка в "Союзоборонсельхозмаш" уже отправлена. Да, через пару месяцев можете присылать специалистов для помощи в наладке.

Послав третьего покупателя по известному адресу — дожидаться счетовода, Александр Фёдорович попросту сбежал из конторы. Нужно ещё объехать поля, а потом, пересев с эмки на моторную лодку, проверить как идут дела на волжских островах. Там вчера должны были запустить новые генераторы. Правда старых-то сроду не было, но недавно приобретённые автополивалки категорически отказывались работать без электричества. Вот и пришлось изрядно потратиться….

Вечер того же дня.

А вечером у Беляковых гуляли, отмечая завтрашний отъезд главы семьи в Москву, где предстояла встреча с Патриархом, а оттуда в Дрогичин на коронацию товарища Деникина, и далее, в Осло, на международную выставку. Пришли три брата с семьями, и младшая сестра. Но одна, так как двое её сыновей сейчас служили срочную, а муж во главе рыболовецкой бригады занимался сортировкой и чисткой свежего улова. Успеет, его счастье, а родство с председателем — это ещё не повод бросить работу.

— Ты мне, Саня, вот что скажи, — брат Николай, выпив вторую рюмку водки, что ровно вдвое превышало его месячную норму, становился невыносимо нудным. — Вот чем ты отличаешься от обыкновенного старорежимного буржуя?

— Я вообще на него не похож! — возмутился Александр Фёдорович.

— Ну как же… во фраке в театр ездишь?

— Езжу.

— На своей машине?

— Ну…

— Вот тебе и ну! А ещё с Коневым шампанское пил два раза.

Председатель почесал в затылке. Действительно, что-то нынешний образ его жизни никак не вписывался в марксистскую теорию. Но на выручку пришёл старший сын, по праву студента, сидевший за столом. Он снял с полки толстую книгу в красной обложке.

— Нет, пап, всё нормально, как и говорил товарищ Сталин.

— А что он говорил?

— А то, что буржуазный капиталист за пятьдесят процентов прибыли пойдёт на любое преступление, за сто — вообще удавится, а нашего, советского промышленника и предпринимателя, даже полученные триста процентов не заставят усомниться в победе коммунизма. Наш миллионер не станет есть ананасы и рябчиков!

Александр Фёдорович оглядел нехитрую закуску на столе и погрозил брату кулаком:

— Понял? Не допущу в своём колхозе ревизионизма и оппортунизма.