IX. НА ГРАНИ ПОБЕДЫ

Главной проблемой были деньги. Ничто, говорят, так не волнует, как миллион долларов... А сколько их исчезло в пучине Атлантики!?...

Теперь, после скандального провала телеграфа 1858 года Сайрусу Филду было трудно вновь собрать необходимую сумму, несмотря на всю очевидность технических возможностей новой прокладки кабеля. В период 1861-1864 годов, для того чтобы уговорить капиталистов Англии и Америки, ему пришлось непрерывно совершать поездки из одной страны в другую. "Катастрофы на этот раз не произойдёт", - заверял Фил д. Однако успех был невелик. Вот что писал его брат Генри:

"Лето 1862 года мистер Филд провёл в Америке. Со всей присущей ему энергией он пытался собрать необходимые средства для возобновления работ по прокладке трансатлантического телеграфного кабеля. Большинство видных деятелей Бостона, к которым он обращался, внимательно отнеслись к его доводам. Это было для него очень лестным. Их трудно заподозрить в неискренности. Мало того, они приняли ряд резолюций, в которых назвали проект телеграфной связи через Атлантику величайшим предприятием современности и призвали своих соотечественников всячески поддержать его. Но сами они не дали ни доллара".

Справедливости ради следует заметить, что Америке того периода было действительно не до большого бизнеса. Шла гражданская война. В стране, разделённой надвое, не было ни энергии, ни энтузиазма для осуществления такого проекта. Кроме того, отношения между Севером Америки и Англией оставались крайне натянутыми, и немудрено, что на этот раз Филду не помогло его исключительное умение убеждать людей. К 1864 году он уже тридцать один раз пересёк Атлантику, уговаривая то американцев, то англичан подключиться к проекту. Такая подвижность была бы, пожалуй, утомительна даже в наш век хорошо организованного воздушного сообщения. Однако эти поездки так ни к чему и не привели.

Прошло более двух лет, прежде чем удалось, наконец, сдвинуть дело с мёртвой точки. Теперь прокладка трансатлантического кабеля и почти вся организация работ финансировались Великобританией. Лишь десятая часть всех ассигнований приходилась на долю Соединённых Штатов. 7 апреля 1864 года объединились две фирмы, которые до этого делили между собой сферу производства подводного телеграфного кабеля, - известная "Гутта-Перча", изготовлявшая сердечник кабеля, и "Гласе, Эллиот и К°", производившая его бронирование. Теперь всё сконцентрировалось в "Телеграф Констракшн энд Мейнтененс Компани", которая существует и в наши дни.  

Директора этой компании, председателем которой стал член парламента Джон Пендер, были крайне заинтересованы в сооружении трансатлантического телеграфа. Они не сомневались в успехе предприятия. Это послужило причиной того, что "Телеграф Констракшн энд Мейнтененс Компани" немедленно ассигновала Телеграфной компании Филда 315 000 фунтов стерлингов. 285 000 фунтов стерлингов, недостающие до суммы в 600 000, необходимой по расчётам для осуществления проекта, Филд достал сам у представителей частного капитала.

Таким образом, Великое предприятие вновь встало на ноги. Очередная проблема заключалась в создании кабеля новой конструкции. Теперь любая опрометчивость или поспешность были нетерпимы - слишком хорошо знали им цену. Всё подвергалось тщательному контролю; десятки образцов кабеля новых конструкций проходили всесторонние испытания. Наконец, был выбран такой кабель, который удовлетворял всем требованиям проекта.

Его токопроводящая жила была втрое больше жилы кабеля 1858 года. Значительно более мощной стала броня. Кабель мог выдерживать разрывные нагрузки в восемь тонн, т.е. на пять тонн больше, чем предыдущий кабель. Наружный диаметр нового кабеля был более 25 миллиметров. Хотя он весил в воздухе примерно 1000 килограммов на один километр (вдвое больше своего предшественника), при погружении в воду его вес значительно уменьшался. Восемнадцать километров такого кабеля могли вертикально висеть в воде, не разрываясь от собственного веса. Такая длина в четыре раза превышала максимальную глубину, которая когда-либо промерялась под килем кабельных судов в Северной Атлантике. Береговые концы кабеля новой конструкции общей длиной около 55 километров были одеты в ещё более мощную броню. Однако, несмотря на все усовершенствования, которые безусловно были значительным шагом вперёд, всё же и эта конструкция таила в себе невидимые семена будущих несчастий.

Трансатлантический телеграфный кабель конструкции 1865-1866 гг. Разделанный конец и поперечное сечение кабеля. Семипроволочная медная жила изолирована четырьмя слоями гуттаперчи и покрыта сначала пропитанной пенькой, затем десятью стальными бронепроволоками, каждая из которых предварительно обмотана слоем пеньки

Береговые концы трансатлантического кабеля конструкции 1865 г. Поверх глубоководного кабеля наложены пеньковая подушка и усиленная броня, состоящая из 12 пучков, каждый из которых скручен из трёх стальных проволок

К концу мая - 1865 года было изготовлено 4200 километров кабеля. Его общий вес составлял 4500 тонн, т.е. почти в два раза больше веса кабеля 1858 года, на прокладку которого потребовались тогда два самых больших судна в мире. Теперь, благодаря счастливой случайности, единственным в мире кораблём, способным поднять такой груз, оказался безработный в то время легендарный "Грейт Истерн". Сама судьба, видимо, предоставляла ему возможность проявить себя в столь почётном деле и завоевать славу, в которой ему так долго было отказано.

Великолепный, но несчастный корабль спустили на воду семь лет назад. Он не имел коммерческого успеха и был почти заброшен вследствие бездарности его владельцев и в результате махинаций его блестящего, но беспринципного строителя - Джона Скотта Рассела [27].

"Грейт Истерн" имел двести десять метров в длину и водоизмещение 32000 тонн. В мире не было корабля, который по своим размерам смог бы сравниться с этим гигантом, пока в 1906 году, т.е. через 48 лет, не появилась "Лузитания" [28].

"Грейт Истерн" был детищем инженерного гения викторианской эпохи - Изамбара Брюнеля. За последние 500 лет Брюнель был, пожалуй, единственным, чьё имя можно поставить где-то рядом с именем Леонардо да Винчи. Великолепные каменные и металлические мосты, построенные Брюнелем, по праву считаются замечательными памятниками архитектуры и инженерного искусства, например, его знаменитый клифтонский подвесной мост в Бристоле. По большей части Южной Англии проходят прекрасно распланированные Брюнелем железные дороги. Он был не только выдающимся инженером, но и одарённым художником. Теперь беспощадная специализация делает с каждым днём всё менее возможным повторение такого гармонического сочетания способностей...

Клифтонский подвесной мост

О других мостах, построенных Брюнелем

Из всех творений Брюнеля "Грейт Истерн" был последним и самым замечательным. Будучи в пять раз больше самого большого судна в мире, он отнюдь не представлял собой образец гигантомании в области инженерного искусства, как утверждали некоторые. Брюнель был первым инженером-кораблестроителем, понявшим, что с увеличением размеров судна повышается его экономичность, увеличивается грузоподъёмность, причём в гораздо большей степени, чем потребность в соответствующем увеличении мощности его двигателей: первая - грузоподъёмность - зависит от куба линейных измерений судна, вторая - от их квадрата. Поняв это, Брюнель воплотил свои математические расчёты в жизнь. Он сконструировал корабль, который был достаточно велик, чтобы нести на себе, помимо полезного груза, необходимое количество угля и других запасов, обеспечивающих рейс из Англии в Австралию и обратно. А лет за десять до этого многие учёные теоретики доказывали невозможность создания парового судна, которое могло бы располагать запасами угля, достаточными даже для рейса через Атлантику.

"Грейт Истерн"

"Грейт Истерн" считался одним из самых красивых кораблей мира. Пять дымовых труб, шесть мачт, изящные обводы корпуса придавали ему величественный вид. Отсутствие палубных надстроек, к которым так привык наш глаз, делало его, правда, несколько своеобразным.

Невозможно описать это судно, не прибегая к словам в превосходной степени. Гребные колёса "Грейт Истерна" имели диаметр около 17,5 метра, гребной винт - размах лопастей более 7 метров - размеры, которым нет равных и в наши дни.

Сочетание винта и колёс делало судно самым маневренным из когда-либо существовавших судов. При вращении одного колеса в направлении, обратном движению, этот великан мог разворачиваться вокруг своей оси, словно на поворотном круге.

На верхней палубе

Тем не менее, к 1865 году "Грейт Истерн" успел довести до банкротства целый ряд своих владельцев и поглотить свыше миллиона фунтов стерлингов. Затем он был продан с аукциона за баснословно низкую цену - 25 000 фунтов стерлингов, что не составляло и тридцатой части настоящей цены судна. Его покупатели, во главе которых стоял президент железнодорожной компании "Грейт Вестерн" Дэниэль Гуч, сразу же договорились с Сайрусом Филдом об использовании этого судна для прокладки трансатлантического телеграфного кабеля. Новые владельцы были совершенно уверены в успехе дела, что, видимо, побудило их согласиться не брать платы за аренду корабля, если прокладка почему-либо не увенчается успехом.

Погрузка кабеля на борт корабля "Грейт Истерн", на рейде Ширнесс, залив Медуэй, май 1865 года

Для размещения огромного количества кабеля трюмы "Грейт Истерна" были переоборудованы в три специальных больших тенкса. Чтобы разместить на корме шкивы, направляющие ролики, динамометры и другие детали кабелевытравливающего устройства, пришлось немного передвинуть одну из дымовых труб.

24 июня 1865 года, имея на борту 7000 тонн кабеля, 8000 тонн угля, воды и провианта для пятисот человек, "Грейт Истерн" покинул Медуэй - залив в юго-восточной части Англии, южнее устья Темзы. В то время ещё не было рефрижераторных установок, и на его борту разместили маленькую "ферму" (корову, 10 быков, 20 свиней, 120 овец) и целый птичий двор, которые должны были обеспечивать людей свежим мясом во время всего плавания.

Из оставшихся в живых к тому времени пионеров кабельных экспедиций на борту "Грейт Истерна" был прежде всего их неутомимый организатор Сайрус Уэст Филд - единственный американец среди пятисот англичан. Кроме него, были профессор Томсон, Сэмюэль Кэннинг - главный инженер "Телеграф Констракшн энд Мейнтененс Компани" и де Соти - инженер-электрик фирмы. Кораблём командовал Джеймс Андерсон, но во всех делах, имеющих непосредственное отношение к прокладке кабеля, решающее слово принадлежало Кэннингу. Доктор Уайтхауз на борт не был допущен даже в качестве пассажира.

Обязанности в этом походе распределялись несколько необычно. Атлантическая телеграфная компания, представленная главным образом Сайрусом Филдом и Том-соном, обладавшими громадным опытом, фактически находилась в зависимом положении. "Телеграф Констракшн энд Мейнтененс Компани" изготовила кабель, зафрахтовала судно; её вклад составлял более половины всего капитала, и теперь, чувствуя себя хозяином положения, компания не хотела разрешать своему "младшему" партнёру активно вмешиваться в дела. Таким образом, Филд и Томсон оказались в роли наблюдателей, имевших, однако, право наложить вето на те работы, которые вели к нарушению согласованной спецификации.

Теперь, поскольку весь кабель находился на одном судне, проблемы его соединения в океане не существовало. "Грейт Истерн" мог отплыть к Ньюфаундленду прямо из Ирландии. Благодаря тому, что на борту "Грейт Истерна" находился известный в то время военный корреспондент лондонской "Тайме" Уильям Рассел, мы располагаем полным отчётом об этой экспедиции. Спустя некоторое время отчёт опубликовали; это было прекрасное издание с литографиями Роберта Дадли.

Уильям Рассел

"... В маленькой дикой и заброшенной бухте Фейл-хоммерум, расположенной недалеко от бухты Валенсия, - пишет Рассел, - должен был взять своё начало трансатлантический кабель. Сотни людей собрались здесь, чтобы наблюдать за вновь оживившимся Великим предприятием. Они расположились на прибрежных холмах, на которых ещё возвышались развалины бывшего форта Кромвеля; их яркие одежды и праздничная суета со стороны напоминали ярмарку. Там были и шуты, и фокусники, и мелкие торговцы, одним словом, все те, кто не упускает случая хоть немного подзаработать. Никогда ещё эта уединённая часть Ирландии не видала такого бурного оживления.

Многие из присутствующих пришли сюда, чтобы увидеть самый большой корабль в мире. Но им вскоре пришлось разочароваться. «Грейт Истерн» остановился вдали от берега, к которому ему подходить было небезопасно, да это и не вызывалось особой необходимостью.

Вечером 23 июля 1865 года один из небольших кораблей ("Каролина")доставил к борту «Грейт Истерна» береговой конец кабеля. Спустя некоторое время после сращивания конца с основным кабелем корабль взял курс к берегам Америки. Корабли сопровождения - «Грозный» и «Сфинкс» - некоторое время шли рядом с ним, а затем дали прощальный салют из пушек, который одновременно означал и начало экспедиции.

Вечером 23 июля 1865 года один из небольших кораблей ("Каролина") доставил к борту "Грейт Истерна" береговой конец кабеля.

Садилось солнце, и по курсу кораблей на гладкой поверхности океана пролегла широкая золотая полоса солнечного света, которая как бы указывала им путь. Размеренно вращались барабаны кабельной лебёдки и чёрной непрерывной лентой спокойно бежал за кормой кабель..."

"Хорошо, когда всё идёт спокойно", - замечает далее Рассел. Но, к сожалению, и на этот раз спокойствие было очень непродолжительным.

На следующее утро, когда за кормой уже пролегло 155 километров кабеля, приборы показали повреждение. Чтобы найти его и устранить, надо было выбрать на борт некоторое количество уже вытравленного кабеля. На первый взгляд эта операция кажется несложной. Но "Грейт Истерн" не имел специального оборудования для выбирания кабеля, и работа представляла значительную трудность. Выбирать кабель с кормы было опасно, так как создавалась угроза его намотки на винт. Кабель пришлось сначала закрепить, затем разрезать и конец той части, которая уже была уложена на дно, отнести на носовую часть судна, где находился небольшой подъёмный механизм. Ну, а если учесть, что длина судна равнялась 210 метрам, а по его борту были расположены гребные колёса и другие выступающие части, то нетрудно представить себе, насколько сложной и трудоёмкой была такая операция. Прошло десять часов, прежде чем удалось выбрать на борт несколько километров кабеля и обнаружить повреждение. То, что увидели при этом люди, крайне взволновало их: пятисантиметровый кусок стальной проволоки как будто специально был воткнут прямо в сердцевину кабеля; он пронизывал его насквозь и замыкал токопроводящую часть с наружной бронёй, а следовательно, и окружающей водной средой. Конечно, это могло быть и случайностью, но уж очень всё походило на злой умысел.

Устранив повреждение, возобновили прокладку. Но не успел уйти за борт и первый километр кабеля, как приборы вновь показали повреждение.

"Это, подобно пряже Пенелопы, не имело конца, - с горечью замечает Рассел. - Люди просто пришли в отчаяние. Во всех тенксах до начала прокладки кабель был испытан, и вдруг теперь он повёл себя так странно. Даже у всегда спокойного и прекрасно владеющего собой мистера Филда, судя по всему, появились мысли о том, что мечта всей его жизни есть не что иное, как химера..."

К счастью, вскоре выяснилось, что виноваты приборы, регистрирующие работу кабеля. Вновь в глазах утомлённых и отчаявшихся людей засветились огоньки надежды.

26 июля - на четвёртый день плавания - начался шторм. Корабли сопровождения едва удерживались рядом с "Грейт Истерном", который как ни в чём не бывало продолжал идти вперёд с прежней скоростью. Казалось, он совершенно не ощущает влияния штормового океана. Вскоре "Сфинкс" стал заметно отставать и совсем скрылся из виду. Это была неприятная потеря, поскольку у него на борту остался единственный механический лот - инструмент для измерения глубины. Последующие два дня прошли без каких-либо происшествий, и находящиеся на борту "Грейт Истерна" смогли немного отдохнуть... Корабельные "литераторы" выпустили газету, в которой подробно освещались новости дня и местные сплетни.

"Сегодня перед избранной аудиторией, - говорилось в газете, - профессор Томсон решил прочесть лекцию об электричестве. Демонстрируя какой-то прибор, напоминающий маленький фонарь, учёный джентльмен сказал: «Лекция, которую я собираюсь вам прочесть, посвящена вопросу, долгое время занимавшему умы передовой части человечества...» Дальше, однако, никто не слушал, поскольку раздался сигнал к завтраку, на зов которого присутствующие моментально откликнулись".

Несмотря на колоссальную эрудицию, профессор Томсон не внушал своим коллегам и близко стоящим к нему людям благоговейного страха. Они относились к нему с любовью и уважением. Один из них позже отметил:"Томсон был отличным товарищем, прекрасным партнёром в вист, хотя иногда из-за присущей ему рассеянности и мог спросить: «А чей теперь ход?»".

Величаво покачиваясь на волнах, "Грейт Истерн" разматывал свою железную нить. Сам вид этого грандиозного корабля, значимость работы, которую он совершал, внушали мысль о неодолимой мощи человеческого разума. Шаг за шагом человек покорял пропасти океанских глубин, громадные расстояния, силы ветра и волн; его руки в вечном мраке пучины тянули нить, по которой подчинившаяся теперь человеку электрическая молния будет передавать его мысли, способствуя взаимопониманию народов двух великих континентов.

В полдень, на седьмой день плавания, когда за бортом осталось почти 1500 километров кабеля, вновь раздался сигнал тревоги. Повреждённая часть кабеля не успела далеко уйти, но, как и прежде, на устранение повреждения пришлось затратить очень много времени. Повреждение оказалось точно таким же, как и в первый раз. "Теперь ни у кого не было сомнения в том. что проволока воткнута рукой опытного злоумышленника, - говорит Рассел. - На вахте стояла та же бригада, что и тогда". Девятнадцать часов ушло на устранение повреждения. Теперь, чтобы не допустить вредительства, на судне создали специальную группу контролёров для наблюдения за работающими в тенксах.

Утром 2 августа "Грейт Истерн" завершил почти три четверти своей работы [29]. Телеграфисты в Валенсии принимали совершенно чёткие сигналы по кабелю, длина которого теперь уже составляла около 2400 километров. Следя за колебаниями гальванометра, они могли даже наблюдать, как "Грейт Истерн" покачивается на волнах, ибо при этом в кабеле возникали токи, индуктируемые полем многотонного магнита, которым являлся стальной корпус корабля.

Но вдруг совершенно неожиданно сигналы прекратились. Шли часы, часы слагались в дни, недели..., но ни один сигнал уже больше не приходил по тонкой нити, уходящей вдаль океана. Никто на земле не знал, что случилось. Кабельная экспедиция словно канула в воду...

Несколько слов в дополнение к рассказу А. Кларка о знаменитом лайнере XIX века "Грейт Истерне" и о его создателях. Инженер-мостовик, порто- и кораблестроитель И. Брюнель (1806-1859 гг.) был творцом нескольких уникальных для своего времени пароходов, предназначавшихся для регулярных трансатлантических рейсов. Это были "Грейт Вестерн", или "Великий Запад" (1838 г.), - первый пароход, пересекший океан без парусов, с помощью только паровой машины, "Грейт Бритн", или "Великобритания" (1845 г.), - первый трансокеанский лайнер с гребным винтом и стальным корпусом и, наконец, гигант "Грейт Истерн", или "Великий Восток".

"Грейт Истерн" - его первоначальное название "Левиафан" - был заложен на верфях Д.С. Рассела в Гринвиче (район в юго-восточной части Лондона )1 мая 1854 г. и спущен на воду 31 января 1858 г.

Неудачи этого шедевра кораблестроения, который не имел иного недостатка, кроме того, что по своим возможностям опережал потребности своего времени, начались с первых же дней его существования. Спуск судна на воду длился 82 дня, причём не обошлось без серьёзных увечий рабочих. Когда "Левиафан" перебазировался с верфей в первый же порт на Темзе (Депфорт, в юго-западной части Лондона), компания, для которой его строили, обанкротилась. Его прода\и за 20% стоимости; не будучи ещё полностью оснащённым, этот гигант принес миллионные убытки.

Первое пробное плавание лайнер совершил только в сентябре 1859 г. (Брюнель, который умер 15 сентября 1959 г., так и не был свидетелем первого рейса своего детища). Новые собственники переименовали корабль в "Грейт Истерн". Но трагическая судьба преследовала его и под нояым именем. Через два дня после пробного плавания, на рейде в Гастингсе (город на берегу Па-де-Кале), лопнула одна из труб, смертельно обварив нескольких матросов.

Его первый капитан утонул два месяца спустя, когда судно стояло на рейде в Саутгемптоне. Предубеждения против этого удивительного судна были настолько сильны, что, когда оно отплыло в Нью-Йорк, только 46 пассажиров осмелились пуститься на нём в путь И это на комфортабельном пароходе, готовом принять на борт 4000 человек! "Это судно - верх совершенства, - писал знаменитый Жюль Верн,- это не просто корабль, это целый город".

Весь переезд был совершён с изумительной скоростью - за десять с половиной дней. Несмотря на первый успех, этот чудесный морской отель на обратном пути в Англию был по-прежнему пуст. Не успел корабль бросить якорь в Ливерпуле, как был опечатан судебным приставом и впоследствии продан с аукциона.

Лишь участие в экспедициях 1865-1866 гг. по прокладке трансатлантического кабеля принесло "Грейт Истерну" всемирную славу. При 210-метровой длине он имел ширину 25 м. Его грузоподъёмность превышала 20000 т. Гребные колёса поиводились в движение машинами мощностью по 500 л.с., а гребной винт - машиной в 1600 л.с. Такие двигатели позволяли судну развивать скорость до 12-15 узлов. Команда его насчитывала 400 человек. Кроме того, корабль был оснащён парусами, общая площадь которых на всех шести мачтах достигала 5400 м².

Д. Шарле