"Дитя эльфа" - читать интересную книгу автора (Тирнан Кейт)

Глава 12 Кьяран

Спасибо тебе, брат Колин, за добрые слова и за присланное вино. Я отдал его в аббатский винный погреб, и отец Джозеф был очень благодарен. Слава Господу, я в порядке, хотя меня все еще беспокоят смущающие меня видения и мечты. Мои знания прусского языка сильно расширились, и я пребываю в благоговейном трепете перед библиотекой аббатства, ее драгоценными и святыми книгами. Они накопили великолепное собрание религиозных трудов, и, думаю, они очень разборчивы в том, с кем следует делиться этим богатством.


Ну вот, живя, трудясь и в одиночестве свершая молитвы, я чувствую себя свободным от прежних тревог.


Брат Синестус Тор Колину, Апрель 1770 года.


Проснувшись в воскресенье, я долго лежала в кровати, пока мысли в моей голове не прояснилась. Я задумалась, чем занимались мои родители, и были ли они на церковной службе даже в морском круизе. Ну конечно, да. Интересно, нашла ли Мэри-Кей католическую церковь где-нибудь неподалеку от их горнолыжного курорта. С тех пор как я открыла для себя Викку, моя сестра в отместку стала еще больше преданна католицизму.

– Может, мне сходить в церковь, – произнесла я вслух.

Дагда сидел на кухонном столе, где ему находиться не позволялось, и мыл переднюю лапу. Он повернул ко мне свою серую мордочку и посмотрел на меня своими большими зелеными глазами.

– Я просто чувствую, что мне нужно туда сходить, – сказала я ему, а затем пошла наверх одеваться.


Моя семья ходила в собор Святой Марии сколько я себя помнила. Это как присутствие на семейном собрании. Мне пришлось поболтать с пятью прихожанами, прежде чем спокойно сесть на свое место.

Что мне нравилось в католицизме, так это то, что он может успокаивать. Он создает правила, по которым ты должен жить. В Викке все свободно: ты сам делаешь свой выбор между добром и злом, решаешь, как жить собственной жизнью, как славить Богиню и Бога, как отмечать праздники. Нет ничего однозначного, не существует абсолютной истины. Вот почему собственное знание было так важно, ведь каждая ведьма должна сама решить это для себя. Так как я видела Викку, она была основана на личном выборе и вере и в меньшей степени на следовании правилам.

Тем не менее, со свободой приходит ответственность, а также появляется больше шансов где-то напортачить.

Сегодня, сидя в храме на скамье, опускаясь на колени и вставая почти автоматически, произнося слова молитвы и напевая гимны, я смогла заметить кое-что общее в Викке и католичестве. И у того, и у другого есть дни, когда нужно соблюдать некоторые правила, схожие праздники, которые определяются годовым циклом. Некоторые викканские саббаты и католические праздники совпадают, например, Пасха, которая приходится на одно время в обеих религиях, только в Викке мы называем ее Остарой. Оба праздника восхваляют возрождение и используют одинаковые символы: ягнята, кролики, лилии, яйца.

В обеих религиях используются особенные предметы и символы: святая чаша, ладан, молитва/медитация, особое облачение, свечи, музыка, цветы.

Для меня это была связь, что делала легче переход из одного в другое. Я не полностью оставила католичество – на самом деле, я понятия не имела, как это можно сделать после стольких лет. Но моя душа все больше и больше поворачивалась к Викке. И, казалось, с этой тропы я уже не смогу свернуть.

Друг за другом вышел хор, голоса певцов произносили один из моих любимых гимнов. Мимо прошел отец Томас, раскачивая кадило, за ним следовал прислужник с крестом и отец Бэйли. Когда люди на моей скамье начали выходить, я тоже стала в очередь.

Я чувствовала себя удовлетворенной,спокойной, кроме того, я была рада, что смогу сказать своим родителям, что присутствовала сегодня на службе. Остаток дня был свободен, и я начала думать о том, чем бы могла заняться.

Я была почти у дверей, когда мой взгляд скользнул по кому-то, сидящему на последней лавке, ждущему своей очереди выйти. Затем мое сердце остановилось, дыхание задержалось в горле. Кьяран. Мой отец.

Он понял, что я узнала его. Поднявшись, он последовал за мною, когда я вышла из церкви, пройдя через высокие, тяжелые резные деревянные двери. Мое сердце снова забилось и почти больно стукало в груди. Это была родственная душа моей матери: единственный человек, кому было предначертано любить ее и быть ею любимым. И они любили друг друга, любили до безумия. Но он уже был женат; а Мейв не смогла остаться с ним, и он убил ее.

Убил ее. Страх ледяным острием пронзил мой живот. Кьяран мог убить и меня, жаждая мою силу, желая использовать ее, чтобы сделать Эмирант сильнее. Я была совершенно уверена в том, что я умру от его руки, пока он не понял, кем я была, и дал Хантеру возможность освободить меня и переправить в надежное место. Сейчас же мы встретились вновь. Чего мне было ожидать? Неужели мне должно быть страшно? Как у нас вообще может состояться нормальный разговор?

Когда я вышла из церкви, солнечный свет резанул мне глаза и показался мне грубым после полумрака церкви. Я улыбнулась и кивнула на прощание нескольким людям, затем свернула налево и обошла церковь, оказавшись в маленьком, по-зимнему унылом саду. Кьяран следовал за мной, отставая на несколько шагов. Когда мы отошли на достаточное расстояние от всех остальных, я повернулась к нему. Мои глаза впились в него, стараясь увидеть человека, который почти убил меня в Нью-Йорке – а затем помог спасти мою жизнь. Наши глаза были одинаковы; его волосы были темнее и отливали серебром. Он был красив, и ему едва можно было дать больше сорока лет.

– Мой сын связался со мной, – сказал он с ритмичным акцентом, его глубокий, мелодичный голос проник мне в кровь подобно кленовому сиропу. – Он сказал, что был здесь с тобой. Я подумал, что он, может быть, связался со мною по твоей просьбе.

–Да, – сказала я, стараясь сохранять смелость. – Это так. Я встретила Киллиана в Нью-Йорке, я поняла, что он мой сводный брат, и у меня нет других родственников, кроме твоих детей; по крайней мере, кровных родственников. – Мери-Кей, пожалуйста, прости меня еще раз. – Я попросила его позвать тебя. Решила, что хочу узнать тебя, ведь ты мой настоящий отец. – Все это было правдой, в большей или меньшей степени. Очень осторожно я закрыла свой разум от него, чтобы он не смог проникнуть в мое сознание и создала дымок невинности и простодушия. Его взгляд, рассматривающий меня, был остр, как змеиные зубы.

– Да, – произнес он минуту спустя. – Ты моя дочь, о чьем существовании я не знал. Моя младшая. Дочь Мейв. Цвет твоих глаз и волос такой же, как и у меня, но у тебя ее рот, такая же кожа, рост и субтильность. Хотел бы я знать, почему она не сказала мне о тебе?

– Потому что она боялась тебя, – ответила я, пытаясь сдержать гнев, что просачивался в мой голос. – Ты угрожал ей. Ты был женат и не мог быть с ней. – Ты убил ее. – Она хотела защитить меня.

Кьяран огляделся вокруг.

– Тут есть какое-то место, куда мы могли бы пойти?

Я задумалась на мгновение.

– Да.

Чайная «Клевер» на маленькой улочке, примыкавшей к главной, открылась позапрошлой зимой. В городе это было единственное заведение, столь похожее на английский чайный магазинчик, и эта обстановка казалась весьма соответствующей. Кроме того, там было многолюдно и безопасно. Я все еще не была уверена в том, чего следует ожидать от Кьярана. Когда мы сделали заказ и сели за маленький столик рядом с окном, я снова ощутила на себе его острый взгляд.

– Ты виделся с Киллианом? – спросила я, играя ручкой моей чашки.

– Еще нет, но скоро увижу. Сначала я хотел увидеть тебя.

Мы сидели, смотря друг на друга, и я почувствовала, как он бросил свои сенсоры ко мне. Я осторожно закрылась от него, и его глаза расширились в изумлении.

– Как давно ты узнала, что ведьма? – поинтересовался он.

– Около четырех месяцев назад, чуть меньше.

– Ты не посвящена, – это было утверждение.

– Нет, – я покачала головой.

– Богиня, – сказал он и глотнул чаю. – Знаешь, твоя сила весьма необычна.

– Именно это они мне и говорят.

– Кто твой учитель? Сиккер?

– Ну, формально, нет. Это тяжело, потому что я хожу в обычную школу. И моим родителям весьма неприятно все, что связанно с Виккой, – я удивила сама себя, сказав это. Кьярану легко было довериться. Я должна быть начеку. Может, он уже околдовал меня и пытается проникнуть в мое сознание?

– Не могу поверить, что кому-то из моих детей приходится беспокоиться о таких банальностях, – сказал он.

Я сидела, всеми силами стараясь не выглядеть глупо. Несмотря на то, что я знала, что он придет, я чувствовала себя до смешного неготовой иметь с ним дело, разговаривать с ним. Как я могла нормально разговаривать с человеком, который убил мою мать, пытался убить меня? Только мое чувство долга перед Старлокетом и привязанность к Элис удерживали меня от того, чтобы подчиниться страху и поскорее смотаться отсюда. Он уже знал, что я работала на совет? Он знал, что я и Хантер встречались. А может он вообще просто играет со мной, прежде чем убить?

– Ты должна была расти в окружении одаренных учителей, которые помогли бы тебе развить твои природные силы, – продолжал он. – Ты должна была расти среди вереска, скал и ветров Шотландии. Тогда тебе не было бы равных. – Он выглядел печальным. – Ты должна была расти со мной и Мейв. – Судорога боли исказила его лицо.

Это все было невероятно. Он был женат, обольстил мою мать, затем последовал за ней в Америку и убил ее, потому что она не захотела остаться с ним. А Эмирант, без сомнения, ответственен за уничтожение Бэлвикета! И сейчас он был так расстроен, потому что мы не стали маленьким счастливым семейством. Я уставилась в свой чай, оцепенев от неверия.

– Я расспрашивал о тебе, – опять продолжил он, и я чуть не подавилась своим лимонным пирогом. – Я выяснил на удивление мало. Только что Кэл Блэр обнаружил тебя и открыл тебя для самой себя, а затем он и Селена попытались захватить твою силу. – Его взгляд был сосредоточен на мне. – И ты сопротивлялась им. Ты помогла их убить?

Кровь отлила от моего лица, и мне показалось, что я едва не лишаюсь чувств. Мой гнев исчез. Я намеревалась контролировать эту беседу, вести ее туда, куда мне было нужно, вытащить из него информацию. Какой же это был наивный план.

– Да, – прошептала я, глядя сквозь занавешенное окно на улицу. – Я не хотела этого. Но мне нужно было их остановить. Они хотели меня убить.

– Походит на то, как ты пыталась остановить меня на Манхеттене, – сказал он. – Ты убила бы меня, если бы у тебя появилась возможность? Когда ты была на столе, зная, что твои силы собирались забрать?

В чем суть этого вопроса? Убила бы я его, чтобы спасти себя, зная, что он убил мою мать, и, не зная его как своего отца?

– Да, – сказала я, возмущенная его легкой манерой разговора. – Я бы убила тебя.

Кьяран посмотрел на меня.

– Да, – сказал он. – Думаю, убила бы. Ты сильная. Сильная не только благодаря силе, но сама по себе. В тебе нет ничего слабого. Ты достаточно сильна для того, чтобы сделать то, что нужно.

Если бы он был кем-то другим, то я могла бы выпалить, что я часто чего-то боюсь, чувствую себя слабой, неспособной, неподходящей. Но на самом деле это не был разговор между отцом и дочерью. Мне было нужно, чтобы он раскрылся передо мной.

– Ты все еще хочешь убить меня, Морган? – спросил он, и напряжение его вопроса показалось мне течением, которое сносило меня в море.

Давай, думала я. Как ответить?

– Не знаю, – произнесла я, наконец. – Я знаю, что не смогла бы.

– Это честный ответ, – сказал он. – Все хорошо. Ты должна делать все, что ты можешь, чтобы защитить не только себя, но и свою веру, свой жизненный путь, свое наследство. Свое право по рождению. И удивительно, как часто другие хотят покуситься на эти вещи.

Я кивнула.

Он пристально смотрел на меня, как будто раздумывая, была ли я настоящей. Я старалась расслабиться, но не могла. Мои ладони вспотели, и я вытерла их о юбку. Это был Кьяран, и как бы мне не хотелось разорвать его и выбросить кусочки, часть меня все еще хотела броситься ему в объятия. Отец. Это нездорово?

– Ты встречала ведьм, кто плохо относится к Вудбейнам? – спросил он.

– Да.

– И как ты себя при этом чувствовала? – он подлил еще кипятка в чашку и окунул в него чайное ситечко, заполненное чайными листьями.

– Была сердита, – сказала я. – Смущена. Расстроена.

– Ну, та ведьма, которая может проследить свою родословную к одному из семи великих кланов, уже получила подарок. Ошибочно стыдиться того, что ты Вудбейн или не признавать собственный род.

– Если бы только я знала больше об этом, – сказала я, слегка наклоняясь вперед. – Я знаю, что я Вудбейн. Я знаю, что Мейв была из Белвикета, а они были, несомненно, Вудбейнами. Я знаю, что ты Вудбейн, но ты совершенно другой. Твой ковен в Нью-Йорке разительно отличается от всех ковенов, которые я когда-либо видела. Я многое читала в книгах, и, кажется, будто все во всем винят Вудбейнов. Мне это все ненавистно. – Я говорила более пылко, нежели собиралась, но когда Кьяран улыбнулся мне, я была поражена тому, как сильно это обрадовало меня.

– О да, – проговорил он, глядя на меня. – Мне тоже это ненавистно. – Он потряс головой, наблюдая за мной. – Я горжусь тобой, моя юная, неизвестная мне дочь. Я горжусь твоей силой, твоей восприимчивостью, твоим умом. Я глубоко сожалею, что не видел того, как ты росла, но я рад тому, что мне представился случай узнать тебя сейчас. – Он пил маленькими глотками свой чай, пока я пыталась взять себя в руки от нахлынувших эмоций.

– Но знаю ли я тебя? – пробормотал он, как будто бы сам себе. – Думаю, нет.

Мое дыхание остановилось, пока я задумалась, что он имел в виду, собирался ли он обвинить меня в том, что я пытаюсь заманить его в ловушку. Что мог он сделать здесь, в этой чайной?

– Но я хочу изменить это, – вновь заговорил он.

Этой ночью я выяснила, что если твоя голова лежит на открытой странице тетради, необязательно ты вбираешь знания быстрее, чем когда ты читаешь слова. Боже, было, просто невозможно сосредоточится на этом материале!Какая, черт возьми, разница, что какой-то генерал сделал во время Войны за независимость? Во всяком случае, в моей жизни разницы никакой. Ведь это только подтверждало, что я могу запоминать, так что с того?

Звонок телефона пробудил меня из комы, вызванной изучением истории, и я могла сразу же сказать, что это был не Хантер. Эойф? Я уже звонила ей, чтобы рассказать о моем чаепитие с Кьяраном, так что казалось маловероятным, что она решила позвонить мне снова так скоро. Киллиан? О, боги,разве ясмогу вынести еще один марафон вечеринок с его участием?

– Морган? – голос на другом конце провода поприветствовал меня еще до того, как я смогла поздороваться, и некоторое время я пыталась догадаться кто это.

– Кьяран?

– Угадала. Послушай, Киллиан и я ужинаем сегодня в одном местечке под названием Пепперино. Не против составить нам компанию?

От учебы у меня в голове был туман. Я пыталась уловить смысл приглашения Кьярана. Ужин с моим убийцей-папочкой и непредсказуемым, очаровательным сводным братцем? О да, разве может быть лучший способ провести вечер воскресенья?

– Конечно, не против. Я скоро буду.


Пепперино – это высококлассный итальянский ресторанчик в центре Видоуз-Вэйла. Официанты в смокингах, белоснежные скатерти, свечи и невероятно вкусная еда. Мои родители иногда приходили сюда на дни рождения или годовщины. Поздним вечером воскресенья там было уже почти пусто, и метрдотель подвел меня к столику Кьярана.

– Рад видеть тебя, Морган, – поднявшись, сказал Кьяран. Он стрельнул в Киллиана взглядом, и тот тоже поднялся. Я улыбнулась им обоим и села на свое место.

– Мы только что сделали заказ, – сказал Кьяран. – Скажи мне, что ты желаешь. Официант говорит, что равиоли из кальмаров просто превосходны, – продолжил Кьяран.

– О нет, спасибо, – ответила я. – Я уже ела. Может только чаю?

Когда подошел официант, Кьяран заказал мне чашку «дарджилинга» и кусок мокко-чизкейка. Я наблюдала за ним, размышляя, как он невероятно отличается от отца, с которым я выросла, моего настоящего отца. Мой настоящий отец был милым, рассеянным и редко сердился. Моя мама обычно заботилась о деньгах, страховках и прочих сложностях. Кьяран выглядел всегда ответственным, как будто всегда знает ответы, всегда готов пройти сквозь препятствия. Все было бы совсем по-другому, если бы я росла с ним. Не лучше, я знала это, хотя у нас, кажется, и была связь. Просто по-другому.

Кьяран и Киллиан пили вино густого, насыщенного красного цвета. Я ощутила запах винограда и апельсинов и еще какой-то пряности, которую я не смогла определить. У меня потекли слюнки, так мне захотелось это попробовать, но я поклялась больше никогда в своей жизни не пить. Но от одного запаха я почти ощущала глубокий, вязкий вкус.

Официант одновременно принес и их закуску, и мой чизкейк, и мы принялись за еду. Как я могла извлечь выгоду из этой встречи? Мне нужна была информация. Думая об этом, я вкусила пирога и подавила стон. Он был невероятно сочный, густой, с нотами сливок, смешанных со сладким кофе и темным шоколадом. Это был самый вкусный пирог из всех, что я когда-либо пробовала, и я ела его маленькими кусочками, чтобы растянуть удовольствие.

– Расскажи, как ты росла здесь, – сказал Кьяран. – В Америке, не зная своего наследства.

 Я колебалась. Мне необходимо раскрыться ему так, чтобы он почувствовал, как будто я доверяю ему, но все же не дать ему знать того, что он сможет использовать против меня. Затем мне пришло в голову, что он был насколько могущественным, что мог использовать что угодно против меня, и моя настороженность – это пустая трата времени.

– Когда я росла, я не знала, что удочерена. Итак, я думала, что мои корни в Ирландии, весь род. Католичка. Вся моя родня, все близкие мне люди исповедуют эту религию. Я была просто еще одной.

– И ты чувствовала себя так, как будто это и есть твое место? – Кьяран использовал способ врезаться в саму суть проблемы, пробиваясь сквозь дым и детали, чтобы добраться в самый центр.

– Нет, – тихо сказала я и сделала глоток чаю. Он был легок и изящен. Я сделала еще глоток.

Ты не нашла бы ничего лучшего и в моей деревне, – вставил Киллиан. Его лицо выглядело мужественным и красивым в тусклом свете ресторана, в его волосах мелькали золотистые пряди и пряди цвета вина. Он не обладал грацией Кьярана или его искушенностью или же его очевидной силой, но он был дружелюбным и обаятельным. – Это был целый город деревенских дураков.

Я рассмеялась, и он продолжил.

– Среди них не было нормальных людей. Каждая живая душа обладала странной особенностью, которой другим нужно было остерегаться. Старый Свен Торгард был из Викротов, Богиня знает, почему он поселился в нашем городе. Единственную магию, что он творил, была связана с козами. Лечение коз, поиски коз, увеличение плодовитости коз, увеличение надоев козьего молока.

– Правда? – я нервно засмеялась. Как бы ни старался Киллиан развеселить нас, Кьяран  молча, наблюдал за нами с подозрительным, мрачным выражением лица. Хотела бы я знать, был ли это его ответ Киллиану или только доказательство того, что он действительно планировал покончить с нами.

– Ага, – сказал Киллиан. – Богиня, он был странным. И Тайси Хамберт…

При упоминании этого имени  Кьяран прерывисто улыбнулся и потряс головой. Он отпил еще вина и подлил еще немного в бокал Киллиана. Я немного расслабилась.

– Тайси Хамберт была изголодавшейся до любви, – проговорил Киллиан громким шепотом. – И я действительно имею в виду изголодавшейся. И она неплохо выглядела. Но она была такой мегерой, что ни один не зарился на нее больше одного раза. Так что она накладывала любовное заклятия на этого болвана.

Кьяран хохотнул:

– Ну, она не ставила благородных целей.

– Благородство! – воскликнул Киллиан. – Богиня, папа, ты помнишь тот раз, когда она закляла старого Флосса? Эта собака неделю постоянно заскакивала на меня.

Мы все засмеялись, но мне показалось, что я увидела предупреждающий взгляд, которым обменялись Кьяран и Киллиан.  Я задумалась, что не так с Кьяраном. Мне нравилось слушать об такой другой жизни Киллиана в Шотландии.

– Папа, долей мне еще, – сказал Киллиан, протягивая бокал с вином.

Сощурив глаза, Кьяран наполнил бокал наполовину, затем поставив бутылку на другой конец стола. Киллиан одарил Кьярана вызывающим взглядом, который тот проигнорировал, и тогда он, вздохнув, осушил бокал.

– А много Вудбейнов было в вашей деревне? –  поинтересовалась я.

Киллиан кивнул с полным ртом. Проглотив все, он сказал:

– В основном Вудбейны. Несколько из других кланов. Те, кто жили за деревней или женились в ней. Семья моей мамы жила там дольше, чем родители могут помнить, и они Вудбейны от начала до конца.

Когда Киллиан упомянул свою мать, по лицо Кьярана прошла тень. Он не взглянул на Киллиана и продолжал играть остатками салата.

– Должно быть, это прекрасно, быть среди таких же, как ты. Чувствовать, что ты один из них, что ты на своем месте, – сказала я. – Все празднуют одни и те же праздники. – Например, Имболк.

– Да, хорошо иметь общину, где все Вудбейны, – мягко вставил Кьяран. – Особенно из-за общего мнения, которое есть у большинства ведьм. Если бы им было это под силу, мы уже были бы разбиты и рассеяны по миру.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Я имею в виду то, что Вудбейны подобны другим культурам или этническим группам, которых насильственно разогнали. Румыны в Европе. Коренные индейцы здесь. Аборигены в Австралии. Это были нетронутые культуры, в которых другие культуры почувствовали угрозу, и те были убиты, разделены, сосланы в изгнание. Внутри викканской культуры Вудбейны сыграли эту роль. Другие кланы боятся нас и из-за этого должны уничтожать.

– И как ты борешься с этим? – снова спросила я.

– Всеми возможными способами, – ответил он. – Я защищаю себя и моих близких. Я объединился с другими Вудбейнами, которые думают так же.

– Эмирант, – сказала я.

– Да, – его взгляд остановился на мне.

– Расскажи мне о них, – попросила я, пытаясь звучать по-обычному. – На что это похоже, когда в ковене все Вудбейны?

– Это очень могущественно, – сказал Кьяран. – Это дает нам почувствовать себя меньше уязвимыми. Мы как американские пионеры, окружающие свои фургоны по ночам от чужого вторжения.

– Понимаю, – я кивнула, надеюсь, не с очень большим энтузиазмом. Может, это был мой шанс, поняла я. Кьяран начал открываться мне. Разговор о наследии Вудбейнов, кажется, оживил его, сделал его менее подозрительным. Я вспомнила знак и подумала, что если бы я  только смогла коснуться его руки, в любящем, дочернем жесте, я, может, смогла бы быстро нанести знак на его рукав…

– Я была рада услышать то, что ты говорил, – уверенно сказала я, тихонько пододвигая стул. – Вудбейнов преследуют, и это вполне естественно, что мы пытаемся защитить себя, не так ли? – я улыбнулась, но Кьяран только смотрел на меня с любопытством. Невозможно было понять его выражение лица. Доверял ли он мне? Пытаясь унять дрожь, я подняла руки с колен. Я коснусь его руки и поблагодарю его, подумала я. Спасибо тебе, что рассказал мне, что я не должна стыдиться своего наследия. Я потянулась, чтобы коснуться его.

– Сп…

– Извините меня, я на секунду, – бросил Кьяран, поднявшись. Он направился к задней части ресторана, и Киллиан и я остались одни. Я была поражена. Опустила руки обратно на колени. Что он делает? Неужели все было так очевидно? Он звонит в Эмирант затем, чтобы захватить меня?

Кьяран оставил пиджак на спинке стула, и мой взгляд упал на него. Если я смогу наложить наблюдательный знак на его пиджак… Но радостный взгляд Киллиана заставил меня остановиться.

– У тебя есть планы на Имболк? – поспешно спросила я.

Киллиан пожал плечами, показывая мне почти изумленное выражение на лице. Видел ли он, о чем я думала?

– Я зависну где-нибудь с каким-нибудь ковеном. Я люблю Имболк. Может я смогу провести его вместе с Китиком?

– Возможно, – уклончиво ответила я, задумываясь, какие у Хантера планы на празднование.

Кьяран вернулся через несколько минут и отплатил счет. В его поведении не чувствовалось гнева. Он надел пиджак, и я сожалела, что не перенесла на него знак. И что мне делать теперь? Должна ли я была нажать на него, чтобы получить больше информации? Богиня, в этом я была не очень хороша.

– Морган, ты можешь придти в дом, где остановился Киллиан? – спросил меня Кьяран когда мы вышли из Пепперино. – Это дом друга, который сейчас за границей. Она была очень добра, разрешив ему остановиться здесь.

Я взглянула на Кьярана, пытаясь оставаться спокойной, но страх сжал все мои внутренности и отказывался уходить. Это была отличная возможность узнать больше об их планах и поставить следящий знак. Но все же сама мысль о том, чтобы остаться с Кьяраном и Киллианом, была больше, чем просто страшной. Что если он увидел, что я пыталась сделать? Что если он приведет меня в этот дом, чтобы наказать за это?

– Я только мельком почувствовал твою удивительную силу в Нью-Йорке, – продолжал он. – Я хотел бы увидеть, как много ты уже знаешь, и научил бы тебя кое-чему из того, что знаю я. Я заинтересован твоим даром, твоей силой, твоей отвагой.

Мой взгляд скользнул к Киллиану, который предусмотрительно стер с лица все эмоции. Он мог убить меня, думала я с болезненной уверенностью. Он может закончить работу, которую планировал сделать еще в Нью-Йорке. Я попыталась бороться со своим страхом разве не об этом я молилась на всех этих вечеринках с Киллианом? – но он был слишком силен. Я могла думать только о том, чтобы уйти отсюда. Я была безнадежна. Я была не секретным агентом, а всего лишь притворщицей.

– Боже, я действительно не могу, – горестно сказала я, надеюсь, что это не прозвучало так напугано, как я себя чувствовала. – Уже поздно, и, хм, ну завтра мне в школу. Я пыталась зевнуть. – Могу я оставить за собою это приглашение?

– Конечно, – успокаивающе сказал Кьяран. – В другой раз. У тебя есть мой номер.

В другой раз. Я сглотнула и кивнула ему.

– Спасибо за десерт.