Глава XXVII ГУСТАВ III И ПРОДОЛЖАЮЩЕЕСЯ УРАВНЕНИЕ СОСЛОВИИ (1773–1792 гг.)

Проект переработки шведской конституции, составленный на основании учения Монтескье, был представлен еще в 1768–1769 гг. Когда Густав III искал формулировки для своей новой конституции, ему не понадобилось цитировать государственно-правовые модные доктрины века просвещения; как мы уже говорили, он просто высказывался за возвращение к «образу правления времен Густава Адольфа». Мощная реакция против абсолютизма в «период свободы» показала ему, что единодержавие в стиле эпохи Карла XI и Карла XII немыслимо. Поэтому он примирился с ограниченной монархией, хотя у него оставались сильные абсолютистские тенденции.

Конституция, которую он разработал летом 1772 г. и которую сословия приняли вскоре после государственного переворота, была неясной и противоречивой. Согласно этой конституции, управлять государством должен был король; в обязанности назначавшегося королем совета входило «советовать, но не управлять», причем на одну группу в совете возлагались функции верховного суда. Работа совета должна была протекать в очень неустойчивых формах, что существенно снижало значение этого почтенного учреждения. Сословия собирались, когда король находил это нужным, их право на утверждение налогов не было подвергнуто ограничению, но они не имели возможности контролировать управление государственными финансами и влиять на него. Сам король назначал председателей сословий. Риксдаг, так же как и король, имел право издавать законы. По новой конституции риксдаг имел две особых возможности проявлять свое влияние: его согласие требовалось для объявления войны, а также для взимания налогов на ограниченный срок; по истечении этого срока возникала необходимость созыва нового риксдага; ему подчинялся государственный банк.

Конституция совершенно ясно отражала некоторые стороны характера ее составителя — его романтическое преклонение перед прошлым, его явно выраженное стремление к власти, его нежелание основательно и глубоко изучать стоявшие перед ним проблемы, его общий, несколько туманный оптимизм. Дела решались большей частью в комиссиях, где государственный секретарь или секретарь экспедиции делал доклады королю в присутствии одного или нескольких членов совета.

Положение в государстве было серьезное, так как за неурожаем 1771 г. последовал новый и смертность в стране достигла огромной цифры. Толпы опухших от голода людей бродили, прося милостыни, по стране. Все это трагически напоминало о затруднениях со снабжением, связанных с быстрым ростом населения [80] — население Швеции возросло с 1440 тыс. человек в начале «периода свободы» до 2 млн. человек к концу этого периода. Требовалось увеличить импорт зерна. В сельских местностях значительная часть населения с трудом могла обеспечить себя продовольствием — в особенности во время голода, когда началась сильная безработица.

Не следует преувеличивать разницу между «периодом свободы» и временем правления Густава. Несмотря на совершившийся государственный переворот, изменение конституции и перемены персонального характера, внутренние проблемы оставались неразрешенными. Много предложений по их разрешению было внесено во время оживленных дебатов в риксдаге в последние годы «периода свободы». Интерес к вопросам привилегий и борьба между дворянством и разночинцами не ослабевали. Все настойчивее становились теперь требования расследования действий бюрократии, раздававшиеся уже в конце «периода свободы». Король и его советники приступили к разрешению некоторых из этих проблем. Выше было отмечено, что изготовление спирта из зерна было запрещено сразу же после государственного переворота, чтобы зерно могло быть использовано как продукт питания, хотя и считалось, что умеренное употребление водки является для крестьянина «лучшим лечением». Одновременно государство организовало импорт зерна. Кризис был с трудом преодолен лишь к 1774 г.

Среди больших проблем, кроме вышеуказанных, наиболее актуальной являлась проблема государственных финансов, которые были совершенно расстроены, и валютной политики. Здесь король получил от сословий, прежде чем они были распущены, фактически полную свободу действий. Еще до переворота был внесен законопроект денежной реформы. Сам Густав III не особенно хорошо разбирался в этих вопросах, и все зависело от того, сумеет ли он найти себе хорошего помощника в деле оздоровления финансов. Таким помощником оказался Лильенкранц, умный и энергичный финансист, которому удалось провести денежную реформу, не вызвав слишком большого недовольства (1776–1777 гг.). Другим существенным мероприятием было освобождение торговли зерном от различных старых местных ограничений в целях борьбы с голодом.

Те же общие принципы характеризовали мероприятия, направленные против бюрократизма. Густав III вел следствие против небрежных правительственных чиновников и издал новые инструкции для государственной канцелярии и других коллегий. Благодаря этому, между прочим, было уточнено и даже усилено положение о государственных секретарях (числом четырех) в государственной канцелярии. Управление в Финляндии стало более эффективным. Число губерний увеличилось с 4 до 6; был создан новый королевский суд для северной части страны с местопребыванием в городе Ваза. Были отменены пытки, что было особенно важно ввиду того, что этот варварский способ допроса существовал в продолжение всего «периода свободы» [81]. Внешнеполитическое положение Швеции было довольно благоприятным. Ни Россия, ни Дания ничего не предпринимали против Швеции. Удовольствовавшись созданием направленного против нее тайного союза (1773), они договаривались о том, чтобы оказывать друг другу помощь в случае нападения со стороны Швеции и замышляли восстановление старой шведской конституции. Шведской дипломатии, руководителем которой был новый президент государственной канцелярии Ульрик Шеффер, удавалось и в дальнейшем получать поддержку Франции, но в общем дипломаты старались соблюдать равновесие; постепенно во внешней политике стала преобладать примирительная линия дружелюбного урегулирования взаимоотношений с Россией. Одновременно началось проведение больших работ в области обороны Швеции — одно из важнейших мероприятий правления Густава, примыкавшее к работе партии «шляп»; был усилен морской флот и форсировалась работа по укреплению армейского, или шхерного, флота. Таким образом, новый режим объединил некоторые идеи партии «шляп» и партии «колпаков».

Однако наиболее трудной оказалась для Густава III проблема социальная, которую он так и не разрешил. Настойчивые требования установления социального равенства, раздававшиеся в конце «периода свободы», не стали слабее и после государственного переворота. Но Густав III осуществил переворот преимущественно с помощью дворянства, используя его боязнь уравнения привилегий военных и гражданских служащих. Дворянство надеялось после государственного переворота на получение наград. Король охотно удовлетворил бы это желание, но ему приходилось считаться с сильным противодействием со стороны разночинцев. Новая конституция утверждала, что при назначениях будут отныне приниматься во внимание только умение и опыт; покровительство и права по рождению учитываться не будут, «если они не связаны с умением». Эту туманную и двусмысленную формулировку можно было толковать самым произвольным образом; согласно конституции, король имел право решения при назначениях. Награждением непосредственных участников переворота король до известной степени удовлетворил своих сторонников из дворянства; также было совершенно очевидно, что в принципе король настроен дружелюбно по отношению к дворянству и что создавшееся положение заставило его заключить на некоторое время союз с дворянством. И все же в связи с ситуацией, создавшейся во время государственного переворота, король занял неопределенную позицию, промежуточную между дворянством и разночинцами. Разночинцы не отказались от своих требований и надежд, и король должен был прислушиваться к ним. Эта раздвоенность оказалась трагической для самого короля.

Но в разрешении многих других вопросов король Густав III и его сотрудники за несколько лет достигли больших успехов. Только проведение политики в отношении винокурения встретило затруднения. Одной из самых мрачных сторон жизни шведского народа в XVIII в., несомненно, было широкое распространение пьянства, что представляло сильнейшую угрозу для здоровья и морального состояния народа. Густав III, постоянно нуждавшийся в деньгах, решил использовать это социальное зло для обогащения государства: по предложению барона Врангеля все производство спирта было централизовано в руках государства (1775). Сбыт зерна стал более равномерным, но зато началась пропаганда «казенного пьянства», распространилось недовольство в связи с запрещением свободного, частного производства спирта и тайной гонкой его, процветавшей при новом порядке. Одним словом, Густаву III удалось разрешить некоторые проблемы, которых не смогли разрешить деятели «периода свободы», но он часто использовал то, что было ими подготовлено. Вопрос был в том, осмелится ли выступить против короля оппозиция, рожденная из традиций «периода свободы» [82], или Густав III и в дальнейшем сможет беспрепятственно проводить свою политику. Многие признаки указывали на возможность выступления оппозиции. Граф Ферсен, блестящий представитель политических традиций палаты рыцарства, вышел из состава совета; позже то же самое сделал Хёпкен. Политические противоречия в ряде случаев были весьма сложными и глубокими.

В 1778 г. был созван первый при Густаве III риксдаг; это событие совпало с рождением наследника, что должно было укрепить положение королевской власти. Представители сословий были восприемниками принца Густава Адольфа.

Во время сессии риксдага выявились многие скрытые противоречия и слабые стороны конституции, что оставило в делегатах чувство разочарования — психологически это была реакция на ликование 1772 г., — но твердая и организованная оппозиция еще не выявилась. Способность короля преподносить сословиям в благоприятном освещении события первых лет правления помогла ему упрочить свое положение, и он действительно сумел добиться принятия риксдагом ряда нужных для него решений. К наиболее важным решениям риксдага нужно отнести его постановление о расширении свободы вероисповедания — реформа, которая, по взглядам того времени, имела главным образом национально-экономическое значение (постановление 1781 г.). В этом нововведении сыграл значительную роль Андерс Хидениус. В 1782 г. были изданы постановления, облегчающие положение евреев: они получили право оседлости и право отправления религиозного культа в некоторых городах.

Правление Густава III было периодом расцвета культуры, в особенности художественной литературы, которой король немало интересовался и которой всячески покровительствовал. Больше всего он любил театр и оперу, и сам писал драмы; его национальные историко-романтические драмы «Густав Ваза» и «Густав II Адольф» были поставлены на сцене. В работе над этими драмами королю помогали видные писатели. Расцвет бюргерства оставил свой след в области всей культурной жизни; поэты богемы и беллетристы из высшей аристократии нашли себе (в духе «периода свободы») братьев по ремеслу из среды буржуазии и духовенства, людей с современным академическим образованием, но свободных от аристократического педантизма. Если в XVII в. шведский язык был засорен словами и конструкциями, заимствованными из латинского и немецкого языков, то приблизительно в середине XVIII в. и в особенности в правление Густава наибольшее влияние оказывал французский. Ученик, однако, вскоре приобрел самостоятельность. Шведский язык в основном оформился уже у поэтов «периода свободы» и в еще большей степени у Линнея; теперь же этот язык все более совершенствовался; в эпоху Густава в нем были уже почти все нюансы современного шведского языка.

Среди писателей эпохи Густава выделяются следующие: Карл Густав аф Леопольд, поэт, журналист, философ и придворный, олицетворявший многие черты века «просвещения»; Венгт Лиднер, поэт новой области эмоций, столь же типичный представитель раннего сентиментального романтизма, тонко чувствовавший музыку слова и имевший в этом отношении мало себе равных среди шведских поэтов, и еще два поэта, у которых традиции века «просвещения» переплетаются с противоположными традициями: Юхан Хенрик Чельгрен, блестящий оратор и крупный поэт, своеобразно соединявший рассудочность, сенсуализм и романтизм в платоновском духе, своим произведением «Новое творение» внесший свежую струю в шведскую поэзию, и его антагонист — Томас Торильд, пантеист, поэт страстей, ярый полемист, типичный представитель эпохи «бури и натиска», исполненный веры в будущее, свойственной веку «просвещения», несколько непоследовательный, с интересной, но не вполне оформившейся системой философских взглядов. Творчество Чельгрена и Торильда дает полное представление о своеобразных чертах того времени, представлявших собой соединение элементов века «просвещения» и раннего романтизма.

К этой эпохе относится также творчество Бельмана, создавшего в то время несколько своих лучших произведений («Письма Фредмана» были изданы в 1790 г.). Было значительное число и менее крупных писателей — прозаиков и поэтов. Король поощрял развитие поэзии, ораторского искусства и наук. В 1786 г. была основана шведская академия. При университете в Або был создан кружок писателей; крупным представителем культурного мира Финляндии был всесторонне образованный историк Юхан Габриель Портан.

Процветало также искусство, в области которого следует указать на таких признанных даже за пределами Швеции художников, как Рослен, Пило и Лафренсен, которые приобрели известность уже в «период свободы». В лице скульптора Сергеля Швеция получила оригинального представителя неоклассицизма в искусстве. Элегантный и утонченный стиль интерьера в духе неоклассицизма, сменивший рококо, получил в Швеции название густавианского стиля. Во всех этих областях заметна тесная связь между «периодом свободы» и временем Густава III. Культурное развитие, начавшееся в области практических и теоретических исследований, распространяется постепенно на область литературы, изобразительного искусства и театра. Однако музыка времен Густава III едва ли достигла уровня музыки «периода свободы»; бюргерская музыка сменилась новой придворной музыкой, процветание которой нужно приписать приглашенным немецким и итальянским композиторам; некоторые из них, как Науман и Краус, были действительно крупными музыкантами, но в общем музыка в период около 1800 г. носила дилетантский характер.

Трудно дать единую картину этого времени, когда переплетались мрак и свет, нужда и роскошь, новые и старые резко контрастирующие друг с другом идеи. За показным политическим единством также скрывались непримиримые противоречия. Их замалчивали во время сессии риксдага 1778 г., но все они проявились или, во всяком случае, стали более заметными для самого короля. Его правление становилось все более единовластным, все более заметную роль начинали играть назначаемые им по личным соображениям интимные советники. Старые советники отодвигались на задний план. Король выступил против все более повышавшей свой голос оппозиции, опираясь на помощь новых, непосредственно зависимых от него советников, таких как Толль, Эрик Руут и Густав Мауриц Армфельдт. Сопротивление всех общественных классов, включая и разночинцев, приняло ожесточенный характер на сессии риксдага 1786 г.; оно было направлено главным образом против руководства государственными финансами, которые снова пришли в расстройство, и против самовластного вмешательства короля в различные области, не подлежащие его компетенции. Это недовольство обострилось в связи с рядом новых тяжелых неурожайных лет.

В борьбе с этими настроениями беспокойства и сопротивления король и его советники прибегали к самым разнообразным средствам. Начиная приблизительно с 1783 г. главным из этих средств становится активная внешняя политика, направленная против угрозы русско-датского окружения. Впрочем, для этой политики имелась и другая, еще более глубокая причина: после падения великодержавия Швеции и заключения русско-датского союза во многих отношениях было восстановлено исходное положение XVI в. Одно время Густав, как уже упоминалось, проводил примирительную политику по отношению к России (заимствуя одну из идей партии «колпаков» и предвосхищая «политику 1812 г.»); Швеция сотрудничала с Данией, Россией и Пруссией в деле защиты торговых интересов в период больших европейских конфликтов около 1780 г. Но в это время датская политика была определенно враждебна по отношению к Швеции, а традиционная родовая голштинская политика Густава III носила печать враждебности к Дании, хотя Густав III даже предпринимал попытки добиться сближения между двумя странами. В числе фантастических планов внешней политики, которые король лелеял главным образом в последние годы своего правления, была и авантюристическая идея нападения на Данию; кроме того, короля с каждым годом все более привлекала мысль о завоевании Норвегии.

Постепенно зрела и идея выступления против России; быстрое усиление России при Екатерине II вызывало в Швеции сильные опасения, еще больше увеличившиеся в связи с распространившимися сведениями относительно точки зрения Екатерины II в скандинавском вопросе [83]. Для короля между тем было важно покончить с внутренними волнениями. И теперь он встал на путь некоторого уравнения привилегий. Главным очагом оппозиции было дворянство, и король оставил надежду привлечь его на свою сторону; вскоре после риксдага 1786 г. он попытался вместо этого привлечь на свою сторону нефрельзовые сословия и с этой целью искусно пошел навстречу некоторым их пожеланиям. Таким путем он рассчитывал расколоть оппозицию. Следующим мероприятием явилось ограничение свободы печати.

Однако идея антирусской внешней политики постепенно все более овладевала фантазией короля и некоторых его советников. С 1785 г. Густав сделался «своим собственным министром иностранных дел». Был составлен дерзкий план нападения, который частично основывался на результатах преобразовательной работы, проведенной во флоте в течение предыдущих лет. Предполагалось нанести поражение русскому флоту и затем напасть на Петербург, пока Россия была занята войной с Турцией. Считалось, что военная подготовка закончена; король и его приближенные были полны воодушевления. Летом 1788 г. было принято решение о войне — в полном противоречии с положениями конституции, требовавшими согласия сословий на наступательную войну.

Однако военные действия начались неблагоприятно для шведов. Операции флота были неудачны, и продвижение армии задерживалось из-за бездарного командования и плохого вооружения. Оказалось к тому же, что король должен одновременно действовать на двух внутренних фронтах. Дворянский офицерский корпус находился теперь при армии — оппозиция была «переведена на полевое положение». Кроме того, в Финляндии еще несколько лет тому назад возникло движение за независимость, руководителем которого был Ёран Магнус Спренгтпортен, сводный брат того Спренгтпортена, который помогал Густаву III при государственном перевороте 1772 г., способный военный, принявший ряд новых мер для обороны Финляндии. Он мечтал о самостоятельной Финляндии под покровительством России — проект, который совпадал с русскими планами создания цепи пограничных буферных государств. Недовольство, вызванное неурожаем и особенно всеобщим размежеванием земли в Финляндии, безнадежный взгляд на возможность обороны от России, укоренившийся со времени «маленькой войны» (1742–1743), создали благоприятную почву для выступления сторонников независимости [84]. Некоторым лицам из этой группы в восточной армии удалось привлечь на свою сторону офицеров, которые ничего не знали о далеко идущих планах группы; они обратились непосредственно к Екатерине II с посланием («Письмо из Лиикала»), в котором критиковали внешнюю политику короля и высказывали пожелание мира. Инициаторам группы удалось убедить около сотни человек из числа своих коллег присоединиться к ним; так был заключен «Аньяльский союзный акт», названный по имени местности к северо-западу от Фредриксхамна, где был организован мятеж офицеров. Вскоре после этого вступила в войну Дания, вынужденная к тому договором с Россией.

Положение Швеции, казалось, было безнадежным; но король, неожиданно для противников, не стал предаваться отчаянию и вскоре вновь обрел душевное равновесие. Он возвратился в Швецию, отказавшись от переговоров с аньяльскими представителями. Предпринятая им поездка по стране способствовала возрождению в населении духа роялистского патриотизма; при этом он даже, так сказать, воспроизвел в жизни, верный своему историческому романтизму, сцену из написанной им совместно с Чельгреном оперы «Густав Ваза», обратившись в одежде далекарлийца с церковного холма в Муре с речью к народу; это происходило в середине сентября. Несколько позднее была прервана связь между финскими сепаратистами и остальной дворянской оппозицией. Аньяльская армия была переведена на зимние квартиры, а в ноябре руководители мятежа были арестованы. Англия и Пруссия заявили, что они хотят посредничать в урегулировании конфликта.

Оппозиция продолжала быть довольно активной, но и король со своей стороны умело разжигал в населении роялистские настроения. Аньяльские представители были арестованы и перевезены в Стокгольм под новый, 1789 год, а за месяц до того был созван риксдаг. Созыва риксдага требовала оппозиция, но теперь король сумел изменить настроение представителей в свою пользу.

Сословия собрались в начале февраля 1789 г.; с жесткой, почти циничной логикой король построил свою новую тактику на основе опыта прошлого. Переворот 1772 г. оказался возможным вследствие раскола среди сословий; теперь Густав III снова обратился к тому же средству. В то время он делал ставку на дворянство, противопоставив его низшим сословиям, теперь он избрал противоположный путь: идя навстречу требованиям низших сословий, он выдвинул план уравнения в привилегиях и таким путем искусно привлек на свою сторону три низших сословия — частично в духе дебатов о привилегиях 1771 г. Дворянская оппозиция была сломлена; с помощью духовенства, горожан и крестьян была составлена новая конституция — документ «единения и безопасности». Использовав в качестве повода споры в палате рыцарства, король созвал 17 февраля все сословия на общее заседание в тронном зале, произнес обвинительную речь против дворянства и приказал его представителям удалиться, после чего разрешил низшим сословиям выбрать каждому по три представителя для непосредственных совещаний с ним. Этих представителей король убедил согласиться с новым конституционным предложением.

Руководители дворянской оппозиции были арестованы, созвано было новое общее собрание сословий; в этом случае, как и позже, конституция была нарушена. Действенным ответом на акт об Аньяльском союзе явился королевский документ об «объединении и безопасности».

В результате вновь была установлена единодержавная власть короля. Королю принадлежало право определять численность государственного совета (что на практике привело к ликвидации совета). Он получил право вести государственные дела так, как ему казалось более полезным; он мог теперь назначать и увольнять большинство государственных чиновников, что было тяжелым ударом для могущественной шведской бюрократии; он получил также право объявления войны; но по вопросу об ассигнованиях шведский народ имел право «советовать» королю, «смягчать, отклонять и соглашаться». Согласие сословий на эту конституцию было куплено ценой уравнения в привилегиях. Представители низших сословий получили право заседать в «верховном суде», который заменил судебные учреждения старого совета. Дворяне и нефрельзовые сословия получили равные права на занятие большинства должностей и одинаковое право владеть землей (за исключением сетери, рохемман и ререхемман — преимущественно дворянских земель). Кроме того, крестьяне вновь получили право приобретать государственные угодья, которого они были лишены с 1773 г.; за ними было также формально признано неограниченное право распоряжаться собственной землей; это называли «первой решительной победой крестьянского класса».

Это уравнение привилегий, осуществленное по инициативе короля [85], произошло за три месяца до созыва во Франции генеральных штатов, послужившего прологом Великой французской революции — события, имевшего большое значение для продолжавшегося мирного развития в Швеции.

Получив почти всю полноту власти, король мог возобновить военные действия, которые он собирался продолжать до тех пор, пока не создастся благоприятная конъюнктура для заключения приемлемого мирного договора. Шхерный флот потерпел тяжелое поражение летом 1789 г. у Свенсксунда; новой неудачей явился Выборгский поход в начале июля 1790 г., когда флот, блокированный под Выборгом, прорвался через Тронгсунд с серьезными потерями. Но шесть дней спустя, 9 июля, шведский флот встретился под Свенсксундом с русским флотом и одержал свою, может быть самую крупную, победу. Таким образом, положение ценой больших жертв выправлялось; так как европейская конъюнктура была теперь неблагоприятна для России, она пошла на заключение мира. Мирный договор был подписан в Вяреле более чем через месяц после битвы под Свенсксундом. Основой его было признание status quo, но Россия была лишена всех формальных прав вмешательства во внутренние дела Швеции. Вскоре после этого Швеция заключила с Россией выгодный договор.

Тяжелые последствия войны сказались в Швеции сразу же. Началась сильнейшая инфляция. Выражение короля по этому поводу: «В Швеции есть еще бумажные фабрики» — стало крылатым словцом. Во время риксдага 1789 г. сословия с помощью вновь созданного управления по государственному долгу взяли под свой контроль государственный долг, но положение продолжало оставаться тяжелым. Единовластное правление короля и всеобщая реорганизация, явившиеся следствием новой конституции, способствовали сохранению оппозиции, которая, правда, не могла высказываться открыто. Широкое распространение получили популярные в то время идеи тираноборчества. Король счел необходимым созвать новый риксдаг с целью навести хоть какой-нибудь порядок в государственных финансах. Риксдаг собрался в Евле в 1792 г.; на этом заседании, протекавшем внешне спокойно, были довольно успешно разрешены некоторые финансовые вопросы; но враждебность дворянства к королю была очевидна.

В начале марта 1792 г., вскоре после закрытия риксдага, различные группы наиболее яростных врагов короля и единовластия установили контакт друг с другом. К ним присоединились дворяне-чиновники, видевшие, что их сословие теряет свое господствующее положение, офицеры, враждебно настроенные по отношению к королю еще со времени русской войны, и личные враги Густава III; теоретическое обоснование их взглядов дал Якоб фон Энгестрём. Представители оппозиции обсуждали проект новой конституции; многие из них были склонны к насильственным действиям, в том числе бывший капитан лейб-гвардии Анкарстрём, ярый фанатик, который считал короля своим личным врагом, а самого себя тираноборцем. На маскараде в опере 16 марта 1792 г. Анкарстрём, бывший в заговоре с некоторыми представителями высшего дворянства, выстрелил в короля и тяжело ранил его. Две недели спустя Густав III умер.

Густав III, «колдун на троне», как называл его Тегнер, был человек с многогранным характером; в течение всей своей жизни он сохранял черты взрослого «вундеркинда»; это был одновременно холодный макиавеллист, благородный герой и чуждый миру эстет. Все его правление отмечено печатью своеобразной, парадоксальной логики; путь к уравнению в правах был извилист, но неуклонно вел к цели. Можно считать также, что Густав III, в романтических представлениях которого шведское дворянство занимало, безусловно, место на переднем плане, в то же время первый начал разрушение вековых привилегий дворянства и открыл дорогу буржуазии и крестьянству (автор ошибочно приписывает Густаву III намерение ликвидировать привилегии дворянства и открыть дорогу буржуазии и крестьянству. Густав III погиб как Дон-Кихот дворянско-феодальной реакции, мечтая о военном походе против французской буржуазной революции.).