"Приручить чудовище" - читать интересную книгу автора (Хойт Элизабет)

Глава 2

Темнота.

Абигайль прислушалась к темноте. Рядом посапывал Джейми. Его дыхание чувствовалось совсем рядом. Он свернулся клубочком и уткнулся головой в ее плечо. Она лежала на самом краю кровати. Мама мягко дышала на другом конце. Гроза прекратилась, но Абигайль еще слышала редкие удары капель по ставням. Они звучали так, словно по стене ходит маленький человечек и притопывает. Абигайль поежилась.

Она хотела в туалет.

Может быть, она бы снова уснула, если бы тихо лежала дальше, однако она дрожала от одной мысли, что может намочить постель. Прошло уже очень много времени с тех пор, как это случилось в последний раз, но она до сих пор помнила свое ощущение стыда. Мисс Каммингс, их няня, заставила ее рассказать об этом маме. Абигайль почти не притронулась к завтраку, боясь признаться, но мама не ругала ее. Она просто смотрела на нее с беспокойством и жалостью, и это было хуже всего.

Абигайль не любила разочаровывать маму.

Иногда мама смотрела на нее так печально, и Абигайль знала: она вела себя неправильно. Она не смеялась, как другие девочки, не играла с куклами и не заводила друзей. Ей нравилось оставаться одной. Нравилось думать о всяких вещах. И иногда она расстраивалась из-за того, о чем думала; она просто не могла удержаться, и не важно, что огорчало маму.

Абигайль тихонько вздохнула. Надо найти горшок. Она приподнялась и перегнулась через край кровати, но было слишком темно, чтобы увидеть пол. Тогда она вытянула одну ногу из-под одеяла и медленно сползала, пока не коснулась пола кончиками пальцев.

Ничего не случилось.

Пол был холодным, но ни мышей, ни пауков или еще каких-нибудь ужасных насекомых на нем она не заметила. Во всяком случае, поблизости. Абигайль перевела дыхание и полностью соскользнула с кровати. Ночная рубашка задралась, и по ногам прошел озноб. Джейми зачмокал во сне и повернулся к маме.

Абигайль встала и одернула рубашку, потом нагнулась и вытянула из-под кровати горшок. Подобрав подол, она присела. Звук струи, бьющей в горшок, казался особенно громким в огромной тихой комнате.

Что-то зашуршало за дверью. Абигайль застыла. В щели под дверью мелькнул свет. Кто-то стоял в коридоре. Ей вспомнилось ужасное лицо сэра Алистэра. Он был таким высоким — даже выше герцога. Что, если он решит прямо сейчас вышвырнуть их из замка? Или еще хуже?

Абигайль не дышала в ожидании, она дрожала от холода и страха. За дверью кто-то закашлялся — долго, хрипло, страшно, так что у нее в желудке все перевернулось, — и выругался. Скрипнули сапоги, и послышался удаляющийся звук шагов.

Абигайль дождалась, когда звук совсем стихнет, и лишь потом поднялась. Задвинула горшок обратно и, вскарабкавшись на кровать, забралась с головой под одеяло.

Выровняв дыхание, Абигайль прислушалась: она слышала только сопение и чмоканье Джейми, который сосал свой палец. Ему не позволялось так делать, но ведь мисс Каммингс здесь не было.

Абигайль обняла брата.

Мама сказала, что они уезжают из Лондона. Что они больше не могут оставаться в своем высоком доме с мисс Каммингс и другими слугами, которых она знала всю свою жизнь. Они оставляют нарядные платья, книжки с картинками и вкусные пирожные с лимонной глазурью. Покидают почти все, что Абигайль знала. Но неужели мама не понимала, каким страшным может оказаться этот замок? Какими темными и грязными будут коридоры и пугающим сам хозяин? И если герцог знал, какое это ужасное место, то как он мог позволить им приехать сюда? Как?!

Абигайль лежала в темноте, прислушиваясь к звукам за стеной, и очень хотела оказаться дома в Лондоне.

Наутро Хелен проснулась оттого, что в окно светило солнце. Она была убеждена, что окна занавешены, и не проверила это, прежде чем они улеглись спать. Впрочем, первые лучи, пробивающиеся сквозь грязное стекло окна, трудно было назвать яркими. Хелен вздохнула и попыталась протереть стекло углом шторы, но лишь подняла целое облако пыли.

— Это самое грязное место, которое я когда-либо видела, — недовольно сообщила Абигайль, наблюдая за братом.

Многочисленные стулья сбились стайкой в дальнем конце комнаты, словно давно оставленные и забытые здесь. Джейми прыгал со стула на стул, выбивая облачка пыли из их сидений. Слой пыли уже покрыл его личико.

Господи, ну что ей делать? Замок запущен до невозможности, его хозяин — грубый, неприятный тип, и у нее нет ни единой мысли о том, с чего начать.

И все же у нее не было другого выхода. Когда она покидала герцога, она прекрасно знала, чем это грозит. Он не из тех людей, которые позволят уйти тому, что им принадлежит. Он мог подолгу не приходить к ней и иметь других любовниц, но он по-прежнему считал ее своей. Его собственностью. И дети тоже были его собственностью. Он был их отцом. Ничего не значит, что он за годы не перемолвился с ними и парой слов или что он никогда не признавал их официально.

Листер охранял свою собственность. Возникни у него предположение, что она может ускользнуть вместе с Джейми и Абигайль, он разлучил бы ее с ними. Она в этом нисколько не сомневалась. Однажды, восемь лет назад, когда Абигайль была совсем маленькой, Хелен сказала ему о своем желании расстаться. Она вернулась домой после прогулки по магазинам и обнаружила, что Абигайль исчезла, а няня в слезах. Листер принес ребенка лишь на следующее утро — и та ночь до сих пор преследует Хелен в тяжелых снах. К тому времени как он появился у ее дверей, Хелен была почти больна от беспокойства. А Листер? Он вошел и четко объяснил, что если она собирается покинуть его, пусть не надеется увезти с собой дочь. Она принадлежала ему, никто, и ничто не могли изменить этого.

Когда она приняла решение оставить герцога, она уже знала, что должна сжечь за собой все мосты. Если она хочет сохранить детей, Листер не должен найти ее. С помощью леди Вейл она покинула Лондон в почтовой карете, вышла на первом же постоялом дворе на Северной дороге и дальше продолжала менять наемные кареты как можно чаще. Она выбирала самые неудобные дороги и пыталась привлекать поменьше внимания.

Это была идея леди Вейл — сделать ее экономкой сэра Алистэра. Замок Грейвз был далеко, его хозяин не вращался в обществе, и леди Вейл была уверена, что никто и не подумает искать ее там. В этом отношении владения сэра Алистэра были идеальным убежищем. Но Хелен была бы удивлена, если бы леди Вейл знала, как выглядит замок…

Или насколько упрям его хозяин.

По одному шагу за раз. Было бы здорово, если бы она могла отправиться еще куда-нибудь, но она выбрала эту дорогу и должна справиться. Мысли о неудаче просто неразумны в такой ситуации.

Джейми с шумом приземлился на сиденье стула и сполз на пол в облаке пыли.

— Прекрати, пожалуйста! — прикрикнула Хелен.

Дети разом посмотрели на нее. Она нечасто повышала голос. Но прежде у нее была няня, которая заботилась о них, она же видела их, только когда сама того хотела: в кровати, во время полуденного чаепития, на прогулке в парке. Тогда все они были, как правило, в хорошем настроении. Если Абигайль или Джейми плакали или злились или еще что-нибудь в том же духе, она просто звала няню. К несчастью, мисс Каммингс тоже пришлось оставить в Лондоне.

Хелен глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Пришло время браться за нашу работу.

— Какую работу? — спросил Джейми.

— Сэр Алистэр сказал, что мы утром должны уехать, — заявила Абигайль.

— Да, но нам нужно его переубедить.

— Я хочу поехать домой.

— Мы не можем, дорогая. Я вам уже говорила. — Хелен попыталась ободряюще улыбнуться. Дети не догадывались, что может сделать Листер, если поймает их. Она не хотела пугать детей. — Сэру Алистэру необходим кто-то, кто наведет чистоту и порядок в его замке.

— Да, — кивнула Абигайль, — но он сказал, что ему нравится, когда замок грязный.

— Чепуха. Думаю, он просто стесняется просить об этом. К тому же это наш христианский долг — помогать тем, кто в нужде, и мне кажется, что сэр Алистэр сейчас в очень большой нужде.

Вид у Абигайль был сомневающийся. Хелен хлопнула в ладоши прежде, чем ее слишком восприимчивая дочь смогла бы выдвинуть еще какие-нибудь возражения.

— Давайте спустимся вниз и приготовим прекрасный завтрак, для сэра Алистэра и нас самих. Затем я переговорю с кухаркой и горничными о том, как все обустроить в замке.

Даже Джейми воспрянул при мысли о завтраке. Хелен открыла дверь, и они вышли в узкий коридор.

— Думаю, ночью мы пришли отсюда, — сказала Хелен и повернула направо.

Много раз они поворачивали совсем не туда, но все же, в конце концов, оказались перед большой дверью на нижнем этаже замка. Хелен заметила, что Абигайль едва передвигает ноги, когда они добрались до обратной стороны замка и приблизились к кухне.

Абигайль вдруг резко остановилась:

— А вдруг мы встретим его?

— Кого, дорогая? — спросила Хелен, хотя прекрасно знала ответ.

— Сэра Алистэра.

— Абигайль боится сэра Алистэра! — пропел Джейми.

— Я… нет, — с трудом выдавила Абигайль. — То есть не очень. Просто…

— Он посмотрел на тебя, и ты закричала, — сказала Хелен. Она рассматривала закоптившиеся стены, пока раздумывала, что ответить дочери. Абигайль была слишком чувствительна. Малейшая критика могла надолго расстроить ее. — Я знаю, что тебе страшно, милая, но ты должна подумать и о чувствах сэра Алистэра. Ему, может быть, совсем неприятно, когда юные леди кричит при виде его.

— Он, должно быть, ненавидит меня, — прошептала Абигайль.

Сердце Хелен болезненно сжалось. Быть матерью иногда так трудно. Хочется защитить свое дитя от мира и его собственных слабостей и в то же время нужно воспитать в них благородство и честность.

— Я не думаю, что он чувствует что-то столь недостойное, как ненависть, — мягко сказала Хелен. — Но я думаю, тебе стоит извиниться перед ним.

Абигайль ничего не сказала, только кротко кивнула, ее тонкое личико было бледным и печальным.

Хелен вздохнула и пошла в кухню. Завтрак, по ее мнению, вообще заставлял видеть все вещи в лучшем свете.

Но как выяснилось, замок Грейвз мог мало, что предложить им из еды. Кухня, ужасно древняя, была пуста. Оштукатуренные стены и сводчатый потолок когда-то были покрашены в белый цвет, но сейчас стали совсем серыми. Пустынный очаг, нуждавшийся в основательной чистке, занимал почти всю стену. Судя по толстому слою сажи на горшках, пылившихся на полке, здесь давно уже никто не готовил.

Хелен беспомощно огляделась. На одном из столов стояла единственная немытая тарелка, очевидно, оставшаяся от чьей-то трапезы. Конечно, где-то все же должны храниться продукты? Она начала осматривать все полки и шкафчики подряд и вскоре дошла до состояния, близкого к панике. Четверть часа спустя ей удалось собрать скудную добычу: одинокий мешочек муки, немного овсянки, чай, сахар и соль. В кладовой завалялся подсохший кусочек бекона. Хелен смотрела на все найденное, удивляясь, как из этого можно приготовить завтрак, когда до нее дошел весь ужас ситуации.

Здесь нет кухарки.

И правда, сегодня утром она не видела никого из прислуги. Ни мелькнувшей в коридоре горничной, ни лакея. Ни мальчика, чистящего обувь, ни девушки, вытирающей пыль. А есть ли у сэра Алистэра вообще слуги?

— Мама, я хочу, есть, — захныкал Джейми.

Хелен мгновение смотрела на него невидящими глазами, пока перед ней разворачивалась вся картина задуманной ею работы. В ее голове снова кричал тоненький голосок: «Я не могу! Я не могу это сделать!»

Но выбора у нее не было. Она должна это сделать.

Она тяжело вздохнула, заглушила вопящий в ее голове голосок и повернулась.

— Думаю, нам пора уже взяться за работу.

Алистэр взял старый кухонный нож и нацелился на толстое письмо, которое доставили сегодня утром. Его имя было нацарапано крупным, почти неразборчивым почерком, который он сразу узнал. Вейл, вероятно, пишет, чтобы опять выманить его в Лондон, или еще какую-нибудь чепуху в том же роде. Виконт был настойчивым человеком, даже когда явно не получал поощрения.

Алистэр сидел в самой большой башне замка. Четыре высоких окна давали обзор на все окрестности замка и его внутренний двор, а падавший через них свет создавал идеальные условия для работы, три широких стола занимали почти все пространство комнаты. На них вперемешку лежали открытые книги, карты, образчики насекомых, увеличительные стекла, кисти для рисования, прессы для сушки растений, всякие интересные камни, птичьи яйца, древесная кора, его собственные карандашные наброски. У стен между окнами стояли стеклянные коробки и полки, заставленные книгами, журналами, рукописями и картами.

Рядом с дверью был небольшой камин, разожженный, несмотря на теплый день. Леди Грей с годами стала мерзнуть и потому с радостью грела спину возле огня. Она растянулась на маленьком коврике перед очагом, пока Алистэр работал за самым большим столом, который временами превращался в обеденный. Они уже вернулись со своей утренней прогулки. Теперь они не уходили далеко, и Алистэр последние недели старался идти помедленнее, чтобы Леди Грей за ним успевала. Недалек тот час, когда старушка покинет его.

Но он подумает об этом завтра. Алистэр расправил письмо и повернул его к свету. Было еще слишком рано, и неожиданные ночные гости наверняка еще спят. Несмотря на заявление, что она его экономка, миссис Галифакс больше напоминала светскую леди. Возможно, она заключила пари с другой аристократкой, которая подбила ее забраться в логово зверя. Мысль была отвратительной, она наполнила его одновременно стыдом и яростью. Но потом он вспомнил, как она была потрясена его появлением. Казалось, она не играла. В любом случае леди Вейл не того типа женщина, чтобы развлекаться подобным образом.

Алистэр вздохнул и бросил письмо на стол. Ни единого упоминания о планах виконтессы Вейл отправить в замок экономку. Вместо этого в письме были новости о предателе, виновнике трагедии под Спиннер-Фоллз, и смерти Мэтью Хорна — ложный след, который оказался совсем коротким.

Глядя через окно вдаль, он водил пальцем по краю повязки, закрывавшей пустую глазницу. Шесть лет назад в американских колониях 28-й пехотный полк попал в засаду возле местечка Спиннер-Фоллз. Почти никто из полка не ушел от оружия индейцев — союзников французов. Лишь несколько выживших — включая Алистэра — были захвачены и уведены в леса Новой Англии. А потом они попали в индейский лагерь…

Дрожащей рукой он тронул уголок письма. Он даже не состоял в полку. Он не был военным. Переполненному открытиями и описаниями флоры и фауны Новой Англии Алистэру оставалось всего три месяца до возвращения домой, когда случилось несчастье. Три месяца. Если бы он оказался в Квебеке с оставшейся частью британской армии, как планировалось изначально, в его жизни не было бы Спиннер-Фоллз.

Алистэр бережно сложил письмо. Сейчас и Вейл, и еще один из выживших, полковник Сэмюел Хартли, уверены, что полк заманили в ловушку. Что предатель сообщил французам и их союзникам-индейцам день, когда англичане будут проходить через Спиннер-Фоллз. Вейл и Хартли решили, что они смогут найти этого предателя, разоблачить и наказать его. Алистэр легонько постучал письмом по столу. С самого визита Вейла в замок мысль о предателе не оставляла его. Мысль, что этот человек по-прежнему на свободе — по-прежнему жив, — в то время как столько хороших людей погибло, была невыносима.

Три недели спустя он, наконец, решился. Если был предатель, он должен был иметь связь с французами. И тогда кто сможет лучше узнать о предателе, чем француз? Он был знаком с коллегой из Франции, Этьеном Лефевром. Он написал ему и спросил, какие слухи ходят о том, что случилось под Спиннер-Фоллз. С тех пор он нетерпеливо ждал вестей от Этьена.

Алистэр нахмурился. Отношения с французами, как обычно, были ужасными, но, конечно…

Его мысли были прерваны звуком открывающейся двери. Миссис Галифакс вошла в башню с подносом в руках.

— Какого дьявола вам здесь нужно?! — рявкнул Алистэр. Удивление заставило его высказаться прежде, чем он подумал о своих словах.

Она остановилась, ее соблазнительный пухлый рот скривился от неудовольствия.

— Я принесла вам ваш завтрак, сэр Алистэр.

Он с трудом удержался от вопроса, что она могла принести ему на завтрак. Неужто поймала парочку мышей и зажарила их? Больше в замке не было ничего съедобного. Прошлой ночью он съел последний кусок ветчины.

Она скользнула вперед и собралась поставить поднос на очень ценный итальянский том о насекомых.

— Не сюда.

При его команде она застыла.

— Э-э-э… минутку. — Он торопливо расчистил пространство, сбрасывая бумаги на пол возле стула. — Теперь можно.

Она поставила поднос и сняла крышку с блюда. На нем лежали два неровных кусочка бекона, зажаренных до хруста, и три сухих печеньица. Рядом стояла миска с овсянкой и чашка чернильно-черного чая.

— Я хотела принести чай в чайнике, — говорила миссис Галифакс, накрывая на стол, — но, кажется, его у вас нет. То есть чайника. Мне пришлось заваривать чай в кастрюле.

— Разбился в прошлом месяце, — буркнул Алистэр. Что это значит? И чего теперь от него ждут? Он должен съесть это в ее присутствии?

Она подняла взгляд. Черт бы побрал ее синие глаза и эти розовые щечки!

— Кто разбился?

— Чайник. — Слава Богу, он надел повязку сегодня утром. — С вашей стороны это очень любезно, но вы не должны беспокоиться.

— Никакого беспокойства.

Она явно соврала. Он прекрасно знал, в каком состоянии его кухня.

— Я ожидал, что вы уедете сегодня утром…

— Полагаю, мне стоит купить другой? Я имею в виду чайник, — сказала она, как ни в чем не бывало. — У чая совсем не тот вкус, если его заваривать в кастрюле. Думаю, глиняный чайник будет лучше.

— Я вызову карету…

— Некоторые предпочитают металлические…

— …из деревни.

— Серебряный — довольно дорого, а вот небольшой симпатичный оловянный чайник…

— Так что вы можете оставить меня в покое!

Его последние слова прогремели как колокол. Леди Грей приподняла голову. Миссис Галифакс мгновение смотрела на него огромными васильковыми глазами, потом открыла свой соблазнительный ротик и сказала:

— Полагаю, вы можете позволить себе оловянный чайник, не так ли?

Леди Грей тяжело вздохнула и снова повернулась к огню.

— Ну да, я могу позволить себе оловянный чайник! — На секунду он закрыл глаз, раздраженный, что вынужден встревать в пререкания с ней. Потом он снова посмотрел на нее и собрался с духом. — Но вы отправитесь отсюда сразу же, как только я смогу…

— И не подумаю!

— Что вы сказали? — пророкотал он тише. Она вздернула упрямый подбородок:

— Я сказала: «И не подумаю!» Вы совершенно очевидно нуждаетесь во мне. Вы знаете, что в доме должна быть какая-то еда? Ну конечно, знаете, но ничего не делаете. И никто ничего не делает. Мне придется что-нибудь купить, когда я поеду в деревню за чайником.

— Я не нуждаюсь…

— Я надеюсь, вы не ожидаете, что мы будем жить на одной овсянке и засохшем беконе? — Хелен уперлась руками в бока и гневно смотрела на Алистэра.

Он нахмурился:

— Конечно, я…

— И детям необходимы свежие овощи. Полагаю, вам тоже.

— Вы не…

— Я съезжу в деревню сегодня днем?

— Миссис Галифакс…

— И еще чайник. Вы предпочитаете глиняный или оловянный?

— Глиняный, но…

Он говорил в пустоту. Она уже тихо закрыла дверь с той стороны. Алистэр уставился на дверь. Он чувствовал себя выбитым из колеи — и кем? Этой хрупкой красоткой, о которой грезил прошлой бессонной ночью.

Леди Грей подняла голову, посмотрела на уходящую миссис Галифакс. И снова положила голову на лапы. Ее взгляд, казалось, был полон жалости.

— По крайней мере, мне позволили выбрать чайник, — проворчал Алистэр, защищаясь.

Леди Грей вздохнула и отвернулась.

Хелен закрыла за собой дверь башни и улыбнулась. Ха! Она определенно выиграла этот раунд. Она поспешила вниз по ступенькам лестницы, опасаясь, что Алистэр откроет дверь и позовет ее. Старые каменные ступени были потертыми и выщербленными, стены из голого камня потемнели. Дверь внизу вела в узкий коридор, пыльный, но, по крайней мере, с коврами на полу и отделкой на стенах.

Хелен надеялась, что завтрак сэра Алистэра не совсем остыл, но если это и так, то он сам виноват. Ей пришлось долго искать его этим утром. Она уже обошла верхние этажи замка, когда ей пришло в голову, что можно посмотреть в башнях. Она подумала, что он прячется в старой башне, как одно из тех ужасных сказочных существ, которыми пугают детей. Она была так рада, что дверь открылась, и не успела подумать о реакций на его внешность. К счастью, он прикрыл глазницу повязкой. Но грива черных волос по-прежнему спускалась на плечи, и, казалось, он не брился, по меньшей мере, неделю. Его подбородок был покрыт густой щетиной, и Хелен вовсе не удивилась бы, что он намеренно не следит за собой, чтобы отпугивать людей.

И еще его рука. Прошлой ночью Хелен не обратила на нее внимания, но сейчас, когда открыла дверь, заметила, что он держал лист бумаги тремя пальцами. Указательный палец и мизинец на правой руке отсутствовали. Какое страшное несчастье с ним случилось? По какой чудовищной причине у него появились шрамы? Как он потерял глаз? Это должно бы вызывать сочувствие и жалость людей.

Она прикусила губу от этой мысли. Прежнее мнение о нем теперь вызывало у нее угрызения совести. Он был грубым и несдержанным, угрюмым и саркастичным. Таким, как она ожидала с прошлого вечера. Но было кое-что еще. Он сидел за огромным столом, заваленным книгами и бумагами, и выглядел…

Одиноким.

Хелен оглядела грязный коридор. Ну, это просто глупо. Он ответит что-нибудь совершенно чудовищное, если она вдруг скажет ему об этом своем впечатлении. Она никогда не встречала человека менее приятного, менее склонного принимать во внимание других людей. И все же он казался ей одиноким. Он жил здесь один, в старом, грязном и неуютном замке, вдали от цивилизации и общества, в компании одной лишь старой собаки. Мог ли хоть кто-то, пусть даже человек, так не любящий людей, быть счастливым в таком окружении?

Хелен тряхнула головой и снова пошла на кухню. Сейчас в ее жизни не было места для сентиментальных мыслей. Она могла не бояться, что ее захватят нежные чувства. Один раз она уже поддалась им — и посмотрите, к чему это привело. Беглянка с детьми, в страхе прячется в глуши. Нет, лучше подходить, к вопросу о замке и его хозяине прагматично. Она должна позаботиться о Джейми и Абигайль.

Хелен повернула за угол и услышала шум в кухне. Господи! Что, если кто-нибудь туда забрался? Абигайль и Джейми были одни!

Она подобрала юбки и побежала.

Ворвавшись на кухню, Хелен с трудом выровняла сбившееся дыхание. Открывшаяся картина ее успокоила. Крепкий маленький человечек кричал на детей и размахивал руками. Бледная, но решительная Абигайль держала перед собой чугунную сковородку. А за ее спиной прятался Джейми.

— …всех вас! Воры и убийцы, берете чужое! Веревка и та слишком хороша для вас!

— Замолчите! — крикнула Хелен. — Вон отсюда! Человечек вздрогнул при звуке ее голоса. На нем были серо-бурая куртка и мешковатые штаны. Седеющие волосы топорщились.

При виде ее он вытаращил глаза, но тут же прищурился:

— Вы кто?

— Я миссис Галифакс, экономка сэра Алистэра. А теперь удалитесь из кухни, или я буду вынуждена позвать сэра Алистэра.

Мужчина хмыкнул:

— Нет у сэра Алистэра никакой экономки. Ему прислуживаю я.

Минуту Хелен смотрела на омерзительное существо. Она уже начала думать, что у сэра Алистэра вообще нет слуг. И действительно, грязь повсюду вызывала именно такое предположение. Оказывается, один слуга все же есть.

— Как ваше имя? Человечек выпятил грудь:

— Уиггинс.

Хелен кивнула. Единственная вещь, которой она научилась за годы жизни в Лондоне, — это не показывать страха перед грубиянами.

— Что ж, мистер Уиггинс, пусть у сэра Алистэра не было экономки прежде, но теперь она есть. И это я.

— Дану!

— Уверяю вас, это правда, и более того — вы должны принять этот факт.

Уиггинс задумчиво похлопал себя по бокам.

— Ну, раз так… вам предстоит много работы.

— Это правда. — Хелен смягчила тон. Этот человек, конечно, не ожидал найти в кухне незнакомцев. — Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу помощь?

Он пробурчал под нос что-то нечленораздельное.

— Может, вы позаботитесь о завтраке?

— Зачем? — Уиггинс зашаркал в коридор. — Если хозяин сам захочет повидаться со мной, спустится и скажет, что делать. — Он покинул кухню.

Абигайль поставила сковороду на стол.

— От этого человека плохо пахнет.

— Действительно, — согласилась Хелен. — Но это не должно настраивать нас против него. И все же мне бы не хотелось, чтобы вы оказывались на его пути, если меня нет рядом.

Джейми быстро кивнул, а Абигайль просто смотрела с беспокойством.

— Ну, об этом достаточно, — решительно сказала Хелен. — Давайте возьмемся за уборку и начнем с кухни.

— Мы будем мыть кухню? — Джейми задрал голову на покрытый паутиной потолок.

— Конечно. — Хелен сказала это уверенно, игнорируя тревожно ноющий желудок. — Итак, сначала нам нужно набрать воды.

Утром они нашли рядом с конюшней старый насос. Тогда ей удалось накачать одно ведро воды, она использовала ее всю, чтобы приготовить завтрак. Джейми нашел ведро, когда они бродили по конюшне. Хелен взялась за ручку насоса и послала детям ободряющую улыбку, прежде чем надавить посильнее. К несчастью, насос был слишком слабым и работа требовала больших усилий, а результат был невелик. Через десять минут Хелен набрала воды и откинула волосы, упавшие на лоб и глаза.

— Этого мало, — с сомнением сказала Абигайль.

— Да, но на первый раз хватит. — Хелен отдышалась. Она взяла ведро и отнесла на кухню. Дети шли за ней.

Она поставила ведро и закусила губу. Воды хватит, чтобы помыть посуду, и к тому же она позволила угаснуть огню в очаге.

Мистер Уиггинс вошел на кухню как раз в тот момент, когда она стояла и размышляла. Он перевел взгляд с нее на жалкое ведро с водой и хмыкнул:

— Сразу взялись за дело? Хотите отмыть кухню, я смотрю. Ну и зря. Хозяин послал меня за каретой из деревни.

Хелен гордо выпрямилась: — В этом нет необходимости, мистер Уиггинс. Коротышка просто пожал плечами и вышел.

— Мам, — тихо сказала Абигайль, — если сэр Алистэр послал за каретой, чтобы отправить нас домой, может быть, нам вообще не надо мыть кухню?

Хелен почувствовала, как на нее внезапно навалилась слабость. Она не была экономкой. Она не знала, как отмыть кухню и даже, кажется, как поддерживать огонь в очаге. О чем она думала, берясь за эту невыполнимую задачу? Наверно, сэр Алистэр прав. Наверно, она должна сдаться и уехать из замка.