"Миррский цикл" - читать интересную книгу автора (Шапиро Максим Анатольевич)

Маска

" По предварительным данным во время теракта в торговом центре столицы Такара Баротте погибло более двухсот человек. Из них минимум шестьдесят это дети, пришедшие на детскую ярмарку. Ответственность на себя взяла экстремистская религиозная секта детей Мара. Старший военный советник заявил, что…" — Ларк выключил стереовизор и потянулся за найзером. Нажал кнопку. После пары гудков трубу сняли.

— Шухарт слушает, — раздалось с другого конца.

— Это Ларк. Новости видел?

— Видел, — последовал мрачный ответ.

— Думаю, пора. Возьми с собой Бима и Телса. Пора преподать урок скрытомордым.

— Кому именно?

— Джару-Мара всегда по пятницам пешком возвращается после лекций. Пора закончить этот фарс. Религиозный скрытомордый фанатик, преподающий в миррском колледже это как кролик на капустном поле. Когда-нибудь Мирра еще скажет нам спасибо.

— Мы закончим этот фарс, — согласился Шухарт.

Профессор Джару-Мара возвращался домой через сквер, насвистывая себе под нос мелодию. Звучала она несколько глухо, поскольку лицо профессора скрывала резная деревянная маска.

— Профессор Джару-Мара? — спросил кто-то неслышно догнавший профессора.

— Да, — удивленно ответил профессор оборачиваясь.

Последнее что он увидел, была стремительно приближающаяся к его лицу бейсбольная бита.

— Скольких взяли? — спросил следователь миррского уголовного розыска Бондаренко, просматривая файлы с личными делами подозреваемых.

— Пока троих. Но организатор нападения успел покинуть Мирру, — ответил его помощник Орук.

— Дамо Ларк? И где он теперь?

— На Такаре.

— А местная полиция?

— Не найдут они его, потому что это никому на Такаре не нужно. Он у них там вроде народного героя. Как же — дитю Мара по голове бейсбольной битой настучал! Хренов борец с терроризмом! Вот если его интергалактическая полиция возьмет… Но те розыском сами не занимаются. Они только на аресты выезжают.

— Тогда давай это отделу внешних операций скинем. Пусть у них голова болит.

— Так я отправляю досье Нильсену?

— Отправляй.

— И где мне его прикажете искать?! — взъярился Нильсен, — Такар он, знаете ли, большой! Антиэкстремистский отдел слажал, а расхлебывать мне?! Куда они вообще смотрели?! Нацистская группа на Миррре! Дурдом!

— Их было лишь четыре человека. Родители законопослушные выходцы с Такара. Сами они граждане Мирры во втором поколении. То есть не иммигранты. Нигде не светились. Экстремистских высказываний открыто не делали. И как их было вычислить? В антиэктремистском отделе телепатов пока нет, — огрызнулся Орук.

— Ладно, — буркнул Нильсен, — Я займусь. Но может ты по старой дружбе в разведке перед своими бывшими коллегами за меня слово замолвишь? Конечно не их профиль, но…

— Нет. Они меня пошлют просто. У них у самих сейчас аврал.

— Вы что совсем с ума сошли?! — Бондаренко скорее удивленно, чем разгневанно уставился на Нильсена.

— Зато так мы его возьмем моментально, — попытался оправдаться Нильсен, — Он дурашка думает, что мы его не запеленгуем, но если хотя бы минут десять…

— Этот отморозок хочет, чтоб у него в прямом эфире взяли интервью через интернет, где он будет нести свою нацистскую чушь, а мы ему это позволим?! Да нас руководство с потрохами сожрет!

— А если из этого пиар-акцию устроить? — предложил Орук.

— Пиар-акцию?! Это типа — "двинь профессору по башке бейсбольной битой и можешь по стерео нести на весь мир нацистский бред и стать знаменитостью"?!

— Нет. Можно сделать информационный вброс, который укрепит имидж Мирры на международной арене и заодно покажет идиотизм нацизма, — ответил Орук спокойно, — А еще перебросим всю ответственность за это дело на дипломатов. Сами же будем заниматься только поимкой и не беспокоиться о политических последствиях.

— Вот все вы, кто из разведки, мутные какие-то, — проворчал Бондаренко, — Ладно. Ты предложил — ты этим и занимайся.

— Займусь. Я сейчас Графу позвоню. Пусть все подготовит, — Орук повернулся к Нильсену, — Пойдем со мной, — и открыл дверь.

Нильсен с довольной улыбкой выплыл вслед за Оруком из кабинета. Бондаренко неодобрительно смотрел им вслед.

— И кого вы хотите выставить с ним дискутировать? — спросил Орук, — Может того адвоката, что тогда на Такаре в передаче…

— Перуччи что ли? — хихикнул Граф, — Вряд ли. Он с тех пор со мной кроме как матом не разговаривает.

— Чего это он?

— А у него в зоне гегемонии Такара после блистательной победы в теле-дискуссии с Карстом адвокатскую лицензию аннулировали. Там сейчас куча денег вертится. Инвестиции. Склоки. Тяжбы. И все мимо него.

— Да. Не повезло.

— Так что придется, наверное, мне стариной тряхнуть. Устроим этому парнишке телемост. Теперь это моя забота.

— А мы потом устроим ему уютную камеру. Это уже моя забота, — улыбнулся Орук.

— … и от меня, мягко говоря, ускользает, как борьбе с терроризмом на Такаре способствует то, что у нас на Мирре четыре здоровенных лба избивают известного профессора доктора нейролингвистики бейсбольными битами? Если уж им так хотелось бороться с терроризмом, то они всегда могли завербоваться в нашу армию. Или отказаться от гражданства Мирры и вступить в армию Такара, — ответил Александр Граф.

Ларк, смотрящий на него со стереоэкрана напротив, усмехнулся и протянул руку за чем-то вне поля видимости стереокамеры. Потом продемонстрировал предмет Графу.

— Вы знаете, что это такое?

— Это один из религиозных символов религии Мара. Обрядовая деревянная маска, которую должны носить все верующие мужчины с двенадцати лет выходя из дома на улицу, — пожал плечами Граф.

— Просто маска? А вы знаете, что на планетах Дюванши и Арсете ношение подобных масок было запрещено по решению парламента в государственных учреждениях и школах. В Шварцланде и Нуодолле эти маски были поставлены вне закона в результате гражданских референдумов. И никто в здравом уме не назовет эти страны недемократическими или не соблюдающими права человека. А на Мирре так называемые дети Мара расхаживают по улицам в масках как у себя дома! Или может, вы не знакомы со статистикой и не знаете, что огромное число фанатиков этой религии совершает теракты?!

— Это общегалактическая статистика. По Мирре цифры другие. Но я понял ваши доводы, — кивнул Александр Граф, — Что ж давайте рассмотрим их по порядку. Статистика по галактике говорит, что многие из террористов это дети Мара и относительное число агрессивных религиозных фанатиков в этой религии действительно непропорционально велико. Что не означает, что среди верующих нет неагрессивных и образованных людей, которые могли бы приносить пользу нашему обществу.

— А вы слыхали когда-нибудь про бочку меда и ложку дегтя? Я уж не говорю о бочке дегтя и ложке меда, — ухмыльнулся Ларк.

— А вы слыхали когда-нибудь о фильтрах? — поинтересовался Граф в ответ, — Слыхали о том, как моют золото, перелопачивая тонны золотоносной породы? Как обогащают уран? А не приходилось ли вам слышать, что если у больного воспаляется палец на ноге, то врач не ампутирует ему сразу ногу, а пытается сначала вылечить палец.

Ларк потянулся за своим буком.

— Пара цитат, — он, улыбаясь, зачитал с экрана, — " И если он не пустит Мару в сердце свое, то нет места ни ему на земле, ни жене его, ни близким его" или вот еще " Не признающий Мару огорчает его и сеет смуту в сердцах детей, а потому нет греха в пролитии крови его". Мило. Вы за них так заступаетесь.

Граф пожал плечами.

— У религий своя специфика. Тексты святых книг зачастую не играют определяющей роли. Вся суть в толковании. Как говорится в одной из священных книг — "по делам их судите их". Это гораздо более надежный критерий. В книге может говориться об отрезании голов и вспарывании животов неверным, а потом оказывается, что это была такая метафора. Хороший ход, когда книгу тысячелетней давности необходимо адаптировать для современных относительно гуманных реалий. Вот, к примеру, христианство. Как там у Луки? "Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери и жены и детей, и братьев и сестер, а при том и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником". Впечатляет? А Ветхий Завет — "И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечем". Это уже Иисус Навин. Если судить по этим цитатам, то создается впечатление, что кровожаднее людей, чем христиане или исповедующие иудаизм не сыскать. А вот статистика утверждает обратное — законопослушные в большинстве своем граждане. С другой стороны в священных текстах может говориться о непротивлении злу насилием и недопустимости убийства вообще, а верующие под руководством священников, тем не менее, с энтузиазмом будут резать еретиков. Так вот, культ детей Мары имеет множество течений от откровенно кровожадных до вполне миролюбивых…

— Ну-ну, пока вы будете выуживать среди поклоняющихся Маре хоть кого-нибудь полезного для общества, остальные пусть устраивают теракты! Как гуманно по отношению к гражданам Мирры! А когда дети Мара организуют и на Мирре теракт, то вы готовы смотреть в глаза тем, чьи близкие погибли из-за вашей толерастии к религиозным фанатикам?!

— Пока дети Мары терактов на Мирре не проводили. И статистика говорит, что те из них, кто живет в нашем государстве, более законопослушны, чем приверженцы многих других религий.

— Вы полагаете, стоит сначала терактов от них дождаться?

— Нет. Я предлагаю немного подумать. Любые принимаемые меры безопасности следует оценивать не с эмоциональной точки зрения, а с точки зрения эффективности. Вот и давайте прикинем, что принесет с собой запрещение масок детям Мара на Мирре. Покинут ли они после этого Мирру? Крайне маловероятно. Подтолкнет их это к выбору более мягкого и светского толкования религии Мара? Очень сомнительно. Скорее верующие в результате такого дискриминационного закона наоборот озлобятся, и в их среде возникнет благоприятная почва для распространения агрессивных и фундаменталистских толкований религиозных текстов. Маска мешает идентификации преступников? Нет. Если преступник был в маске, то подозреваемых в первую очередь проверяют на детекторе лжи. А носящих маски детей Мара гораздо меньше чем не носящих. Так что это только сужает круг поисков и облегчает работу полиции. И зачем этот запрет нужен, если он не решает проблемы, а только создает их? Еще Макиавелли учил, что делать мелкие гадости неразумно. Они не устрашают, а лишь раздражают.

— По-вашему, в упомянутых мной странах граждане — идиоты? Они ведь поддержали эти запреты на референдумах.

— Я не хочу давать оценку гражданам другой страны, но законы о запрещении масок бессмысленны. И на самом деле причины, по которым законодательство упомянутых выше стран принимает такие достаточно извращенные формы, вполне ясны. В обществе растет подспудное недовольство тем, что власти закрывают глаза на очевидные факты. Например, на то, что согласно статистическим данным верующие, принадлежащие к одним конфессиям, совершают преступления определенного рода чаще, чем принадлежащие к другим и то же касается различных национальностей. Озвучивание подобных данных на этих планетах приравнивается к нетолератности, нацизму и прочим недопустимым и аморальным вещам. Понятно, что желающих поднимать эту проблему не находится не говоря уже о том, чтобы ее решать. Легитимные пути закрыты и тогда гнев граждан периодически все-таки неконтролируемо прорывается сквозь завесу политкорректности, и возникают подобные странные и бесполезные. Инфантильная демонстрация ненависти и бессилия. Она вредна сама по себе, но вместе с тем показывает, что маятник пошел назад. Думаю, в конце концов, в результате множества итераций и извилистого пути законодательство этих стран приблизится к миррскому. И хотелось бы надеяться, что этот маятник не захлестнет снова, но уже в другую сторону. Демократия в условиях развитой экономики система достаточно гибкая, но обладает большой инерцией. Согласно же нашему закону о факторном анализе, если ношение подобной маски или любой другой одежды будет являться статистически значимым признаком преступника, то при вынесении приговора это будет учитываться, и наказание будет ужесточаться. Так что смыла в частном законе, запрещающем ту или иную разновидность одежды просто нет.

— Более строгий приговор. Это, несомненно, испугает смертников из детей Мара. Вы их собираетесь на том свете судить? — едко ответил Ларк.

— Не обязательно. Это лишь один из способов превентивного предотвращения преступности. Поскольку мы открыто декларируем, что опираемся на статистику, а статистика говорит, что среди детей Мара относительно много фундаменталистов и террористов, то соответственно они проходят гораздо более строгий контроль при посещении Мирры или иммиграции на нее. В том числе они проходят опрос с использованием детектора лжи, что отсеивает подавляющее большинство неблагонадежных и нелояльных к Мирре.

— Проверка кучи религиозных фанатиков вместо того, чтобы просто выкинуть их вон! А платят за нее наши налогоплательщики!

— Вы ошибаетесь. Платят за нее въезжающие. Это входит в стоимость визы. И, как я уже сказал, благодаря этому мы получаем квалифицированных мигрантов. Вполне разумный подход.

— Они дети Мары, — упрямо повторил Ларк, — И если среди них изредка оказываются относительно нормальные, то это ничего не меняет! Нельзя опровергнуть статистику единичными примерами!

— Вы абсолютно правы, — улыбнулся Граф, — Нельзя. Но мы и не опровергаем статистику. Мы наоборот ее используем в наших критериях отбора. Профессор Джару-Мара всем этим критериям удовлетворял. Он работал на Мирре. Он платил здесь налоги. Он приносил пользу нашей стране. Это факт. Опровергать с помощью единичных случаев статистику — глупость несусветная. Тот факт, что время от времени в лотерею кто-то выигрывает никак не противоречит тому, что по статистике большинство не получает по своим лотерейным билетам ничего. Но также и опровержение доказанных единичных случаев статистикой не намного умней. То, что в лотерею большинство всегда проигрывает, не позволяет нам заявить получившему приз, что его не существует. Профессор Джару-Мара был выигрышем Мирры, несмотря на общую негативную статистику для верующих в Мару. Он прошел строгий отбор и доказал свою полезность, а вы и ваши пособники напали на него только потому, что на улице он носил маску. Из-за его религии и национальности. Это нацизм и я вас уверяю рано или поздно вы предстанете перед нашим правосудием.

— Так вы утверждаете, что дети Мара, проживающие на Мирре, полезны и для нас неопасны? — слегка растерялся Ларк.

— Это не я утверждаю. Это статистика утверждает.

— Джару-Мара был иммигрант. Хорошо. Допустим, вы можете отбирать самых лучших и давать им вид на жительство, ориентируясь на статистику и варьируя в зависимости от нее строгость проверок. А что вы с гражданами будете делать?! Если фанатик и террорист из детей Мара имеет миррское гражданство?

— Учитывая, что семья играет очень большую роль в формировании убеждений, вероятность того, что в хорошо относящейся к своей новой родине семье вырастет человек ее ненавидящий очень низка. Хотя все может быть. Вот вы, например, выросли. Впрочем, у нас имеется в уголовном кодексе статья о терроризме, террористических организациях и их пропаганде. Не стоит изобретать сущностей сверх необходимости. Хотелось бы вам напомнить также, что имеется у нас и статья, карающая за пропаганду нацизма и создание нацистских организаций. Преступления на почве национальной, религиозной, расовой или классовой ненависти караются при прочих равных гораздо более строго.

— А почему?! Почему более строго?! Почему дебошир, набивший прохожему морду, получит меньший срок, чем патриот выбивший дурь из чужака?!

— Потому же, почему террористов карают гораздо строже, чем простых преступников. Из-за их потенциальной опасности. Террористы угрожают самому существованию развитой демократии, так как бьют по ее слабым местам — свободе слова и выборам. Нацисты тоже. Люди вообще склонны биологически к агрессии по отношению к тем, кого воспринимают чужаками. Устаревший и ненужный ныне инстинкт этологической изоляции продолжает собирать кровавую жатву. Если виды уже специализируются в разных направлениях и ориентируются на разные условия жизни, то потомство от их скрещивания, скорее всего, будет менее приспособленным и потому на такое скрещивание накладываются инстинктивные запреты той или иной силы, выражающиеся в неприятии близких видов. У человека же национальные различия, связанные с традицией, культурой, языком, одеждой, религией, поведением могут быть столь заметны, что генетическая программа принимает их за межвидовые. Если взглянуть на историю, то нацизм всегда приводил к чудовищным войнам и жертвам. Поэтому вполне разумно, что на его проявления правоохранительные органы реагируют более жестко. С теми, кто размахивает факелом рядом с пороховым складом разговор короткий, — за кадром помощник Графа завершил разговор по телефону и подал советнику знак, что пеленг прошел и все готово, — Впрочем, — добавил Граф, — Вам это лучше объяснят у нас в полиции.

— Не дождетесь! — огрызнулся Ларк. Двери его комнаты внезапно распахнулись, и в поле зрения камеры появился патруль интергалактической полиции. Ларк вскочил, но его тут же повалили и защелкнули на запястьях наручники.

— Родина будет ждать вас с нетерпением, — улыбнулся Граф, — До скорой встречи.