"Жизнь в родной земле" - читать интересную книгу автора (Балинт Вилем Андреевич)

2. Три жулика

В СССР существует твердо установившееся понятие о «трех жуликах». Это — директор, бухгалтер и кассир.

В громадной фабрике или же захудалом колхозе все равно существуют эти «три жулика». В каждом предприятии эти три лица самые крупные воры. Крадут тысячами, остальные в зависимости от должности. Доярка, например, крадет кружками молоко, самая последняя работница и работник колхоза могут красть только картошку, капусту, кукурузу. Сторож какого угодно предприятия прежде всего самый отъявленный вор; он собственно не сторожит, а все, что плохо лежит тянет и прячет для себя. Я например, работал в хлебопекарне и крал хлеб; когда был поваром, то крал сверх нормы обеды, ужины и т. д. для своего семейства, для знакомых, но больше всего все это крал для самого директора питательной фабрики.

— Объясните пожалуйста, почему же там происходит такая всеобщая вакханалия массового грабежа?

— Очень просто. Директору получаемых им 500 рублей и даже 1000 руб. в месяц совершенно недостаточно. Он уже привык к легкой жизни, абсолютно ничего не делает; придут друзья, бывает начальство, у каждого из них девицы, на все и всегда нужно угощение (дорогие закуски и вина у них всегда к столу), одеваются они соответствующим образом, и вот жалованья не хватает. На этих гулянках, а проще пьянствах, всегда бывают должностные лица. Когда собственные средства пропьют, начинают изобретать способы их добывания. Но откуда их добудешь, если не обкрадешь то дело, которое ведешь? Вот на этой почве и объединились круговой порукой «три жулика» — директор, бухгалтер и кассир. Промотают, а потом составляют годовой баланс с «прибылью». Например, тот питательный пункт, где я работал 4 года, каждый год давал большой дефицит, но по книгам дело давало большую прибыль! И так во всем.

— А ревизий разве не бывает? Ведь, в конце-то концов, все это должно обнаружиться и кончиться катастрофой?

— Да что ж ревизия? Ревизии очень часты, но что за ревизоры? Ревизорами бывают обыкновенно рабочие из того же гос. предприятия. И я бывал им. Но что, например, мог делать я? Махинация налицо, но откроешь и подымешь дело, значит, сразу же попадешь в тар-тарары, ибо директор — коммунист, а потому, в лучшем случае, ревизоры ограничиваются: «Будьте, товарищи, осторожны все-таки», давая понять, что злоупотребление обнаружено, но прикрыто. И так сам становишься невольным соучастником. Если приедет ревизор из центра, то его прежде всего напоят до зеленых чортиков и стараются, чтобы он из этого состояния не выходил до самого отъезда. Результаты ревизии в таких случаях бывают для «трех жуликов» блестящи.

Хозяйственную сторону дела ведут приблизительно так: вдруг прибегает ко мне, весь запыхавшийся, директор питательной фабрики и кричит: «Андреич, скорей беги на базар, там массу рыбы привезли казачки, скупи ее!» Я бегу и скупаю немедленно всю рыбу. А так как эта рыба краденая продавцом, то скупаю ее за бесценок, а в книгу же покупка заносится по нормальной покупочной цене, а потом в обработанном виде она продается по весьма дорогой цене. Такие операции дают возможность «трем жуликам» снова кутить.

— Откуда казачки берут краденую рыбу? — прерываю его.

— Как откуда? Разве я не говорил, что в СССР все крадут. Есть там по Дону специальные рыболовные коллективы. Но если бы казак жил только работой в коллективе, то давно бы помер с голоду и ходил бы нагим. Должен он изворачиваться. А насчет умения изворачиваться казаки народ очень шибкий. Учить его не приходится. По ночам колхозники-рыболовы стерегут свой участок воды по очереди, чтобы посторонние не крали их рыбу. Вот сторожа-то и пользуются случаем и ловят рыбку для себя. Раненько, в назначенном месте, ждет его жена. Получив от мужа рыбу, она, как вихрь, босая летит в Ростов — продать добычу. А это для нас, для государственно-социалистического предприятия, была как манна с неба — рыба почти даром. При этом обе стороны остаются очень довольны: казачка, что скоро сбыла краденую рыбу, а фабрика, что дешево купила и имеет возможность записать по дорогой цене. Вот так и хозяйничают.

— А знали у вас в предприятии, что это краденая рыба?

— А как же, прекрасно знали, только не знали, когда казачки с рыбой появятся, надо было следить… Да… Интересные бабы эти казачки. Ух, и острые! Боже упаси при покупке сказать ей, что рыба плохая, не сморгнув съездит тебя рыбой по физиономии и как следует выругает. Если вздумаешь запротестовать и вообще сцепиться с нею, то засучивает рукава и кидается в драку. Разъяренные, как тигрицы. На весь базар кричат: «Ух вы, проклятые, покрали все, а теперь еще перебираете!»

— Неужели это там возможно при таком терроре, не боятся?

— Да-да. Даю вам честное слово, — абсолютно не боятся казачки, ужасно смелые женщины. Милиционер, например, когда увидит такую сцену, то поворачивается и скорее ходу дальше, чтобы не видеть и не слышать, знает, что с бабой ничего не сделает, а товарищи на смех подымут.